Ратибор. И один в поле воин

Глава 4. Шатун

Шли они что-то около часа, по подсчётам Емельяна, пока прямо перед ними на небольшой опушке не показался здоровый тополь, местами изрядно обгоревший. Но мать-природа ещё не до конца махнула рукой на своё творенье, и кое-где в кроне его то и дело проглядывали зелёные ростки жизни.

– Вот здесь и видели последний раз топтыгина. Сюда же и Белогора с Мирославом привели… Не передумал, парень? Ещё не поздно вернуться со мной назад, в деревню, – Благояр вопросительно посмотрел на Емельяна. Тот лишь упрямо сжал зубы и отрицательно замотал головой.

– Тогда бывай, посол. Удачи. Она тебе пригодится! – с этими словами Благояр развернулся и, явно торопясь, быстро пошёл назад. Видно, что ему тут было не по себе.

– Надо думать, когда шатуны всякие по окрестностям разгуливают, – пробормотал ему вслед уныло Емельян. – И что мне теперь делать здесь одному, а? Хорошо хоть жратвы с водицей вдоволь взял с собой… – новоиспечённый охотник на грозных хищников внезапно почувствовал себя страшно одиноким и несчастным. За каждым деревом ему вдруг стал мерещиться ужасный медведь-людоед.

Емельян вздрогнул, силой воли отогнал от себя пугающее наваждение, достал из заплечного мешка бурдюк с живительной влагой, не спеша отхлебнул из него и неуверенно потопал вниз, по небольшому ручейку, что бежал тут же, аккурат мимо невезучего тополя.

– Или везучего, это уж смотря с какой стороны глянуть… Мирослав! Белогор! – заорал он вдруг неожиданно истошно даже для самого себя, так, что спугнул нескольких ворон с крон ближайших деревьев. – Отзовитесь! Меня зовут Емельян! Я посол самого князя Святослава!..

Лишь далёкое эхо было ему ответом в звенящей тишине, которая, казалось, обволокла невидимыми нитями эту непролазную чащобу.

– Белого-о-ор! Миросла-а-ав! Где вы?! Я иду искать! Раз, два, три, четыре, пять… М-да. Либо меня найдут, либо меня сожрут, третьего не дано, – молвил он мрачно. «Хотя почему не дано? Я могу просто заблудиться и сдохнуть от голода в этих непролазных дебрях! На ягодах да кореньях долго не протянуть… Тем более я в них ничего не понимаю…» – невесёлые думы крутились в голове у Емельяна.

Несколько часов он уже ходил по лесу, безрезультатно выкрикивая имена разыскиваемых им охотников. В ответ была лишь тишина. Что делать дальше, Емельян не представлял. Он рассчитывал либо умереть от лап медведя, либо найти отца с сыном, что бродят здесь уже с неделю в поисках этого самого шатуна, но вот что никого не сыщет, этого он не предусмотрел. Хотя ладно, ещё не вечер…

– Уф, хорошо хоть Благояр дал мазь свою чудодейственную и заставил ею намазаться, а то эти кровопийцы-комары с тучами различной летающей мошкары меня бы тут давно сожрали, и никакого мишки не понадобилось… Миросла-а-ав! Бело-о-ого-о-ор! Где же вы?! А-ау-у-у…

Емельян внезапно резко остановился и замолчал. Чуть левее от ручейка, по которому он следовал, в чаще леса, в глубине, шагах в пятидесяти, он вдруг ясно увидел огромную молчаливую мохнатую тень. Прямо на него смотрел, практически не двигаясь, здоровенный бурый медведь. У Емельяна мгновенно всё онемело внутри. С минуту человек и свирепый, смертельно опасный зверь бездвижно стояли и разглядывали друг друга. Казалось, что прошла вечность. Наконец шатун высунул язык, облизнулся и сделал пару шагов в сторону молодого посла. Это было очень страшно! Емельян почувствовал, как земля уходит у него из-под ног, и инстинктивно сделал шажок назад. Сначала один, потом другой. Тогда медведь, слегка прихрамывая на левую заднюю лапу, не торопясь, пошёл прямо на Емельяна, потихоньку наращивая скорость.

За долю секунды сердце юного охотника на косолапых ушло в пятки, и дикий ужас обуял его. Емельян вдруг ясно представил себе, что его сейчас просто сожрут, и ничего от него не останется, и что он всего лишь очередной ходячий обед для этой страшной, здоровенной, голодной зверюги.

– Беги назад, как пришёл, придурь, и быстро! – раздался внезапно где-то недалече, позади него чей-то мужской приглушённый голос.

Емельян резко обернулся, но никого не увидел. Мгновенно оглянувшись на приближающегося к нему медведя, он стремглав развернулся и помчался назад, как шёл, петляя между деревьев, аки заяц. Ему казалось, что он никогда так быстро не бегал, но шум от стремительно несущегося за спиной голодного хищника становился всё ближе, и, оглянувшись торопливо назад, Емельян с ужасом для себя понял, что хромой шатун его уверенно догоняет! Всего несколько десятков шагов осталось! Меньше даже! «Лишь бы не навернуться ни обо что, лишь бы не упасть…» И тут же, споткнувшись о так некстати попавшуюся ему на пути корягу, Емельян кубарем полетел вперёд, мгновенно вскочил и, обернувшись, понял, что это всё, конец.

– Не-ет! – лишь слабо выдавил он из себя. «Даже закричать напоследок не смог», – досадливо мелькнуло у него в голове.

Шатун был уже всего в нескольких шагах и, встав на задние лапы, издал страшный рык да бросился на замершего перед ним человека. Емельян же практически смирился со своей судьбой стать очередным обедом для этого ужасного медведя-людоеда, потому зажмурил глаза и стоял, не шелохнувшись.

Вверху, в ветвях здоровенного дуба, под которым приготовился смиренно погибать молодой посол, что-то вдруг зашуршало, и чья-то сильная рука, ловко схватив Емельяна за шиворот, дёрнула его наверх и легко закинула на одну из крепких ветвей дерева. Шатун пролетел мимо, яростно рыча от гнева и досады; когти его лишь полоснули по подошве сапога так неожиданно ускользнувшего от него сочного куска мяса, который он уже считал своим.

– Держись крепко за ветку и не двигайся! – торопливо прошептал белобрысому непоседе в ухо всё тот же голос, что ранее велел бежать назад.

Емельян намертво обхватил толстенную ветвь дерева и с ужасом таращился вниз, на беснующегося в своей дикой ярости зверя. Но вот медведь бросился к дубу и ловко полез вверх по его здоровенному стволу. Внезапно откуда-то сзади прилетело копьё и вонзилось в могучую спину людоеда. Тот упал на землю, зарычав ещё пуще от боли и ярости, и, тут же вскочив, попытался сбить лапой торчащее из его хребта оружие, но достать его не смог. В этот миг ещё одно копьё прилетело в медведя, на этот раз попав ему в бок. Шатун в лютом бешенстве обернулся и увидел метрах в двадцати позади себя безоружного человека, который настолько обнаглел, что даже легко хлопнул в ладоши, привлекая к себе его внимание. Медведь тут же помчался на этого наглеца, посмевшего причинить ему такие страдания! Сейчас он сметёт этого безумца со своего пути! Охотник же лишь отступил на пару шажочков назад и встал неподвижно, спокойно поджидая стремительно несущегося на него раненого и от этого ставшего ещё более опасным страшного зверя. Вот уже лишь несколько шагов разделяет их! Шатун приподнялся на задние лапы и бросился всем своим весом вперёд, чтобы растерзать на куски этого маленького, но такого нахального человечка. Тот же вдруг резко присел и быстро достал из высокой травы необычное, средней длины копьё с широким, перообразным лезвием и крестовиной у самого его основания. Умело уперев древко в землю, храбрый охотник направил остриё необычной пики прямо на летящего на него разъярённого медведя. Момент был выбран идеально, и обезумевший от боли и ярости шатун затормозить или увернуться уже никак не успевал; всей своей массой он насадил сам же себя на это странное оружие, чем-то отдалённо напоминающее рогатину. Продуманная конструкция копья с крестовинкой не позволила людоеду под весом своего тела соскользнуть далее по древку. Только из-за этой крестовины необычная пика и не пронзила его насквозь. В этот же миг сзади стремительно приблизился к медведю ещё один человек. Метнув на ходу один за другим пару ножей в ревущего в предсмертной агонии шатуна, страшно беснующегося на необычном копьеце, охотник быстро выхватил из-за спины два одноручных клинка и ловко прыгнул сзади на хребет взбешённого хищника, одновременно загоняя ему оба меча чуть пониже шеи по самые рукояти. Издав последний предсмертный рёв, косолапый людоед бездвижно обмяк на крестовой рогатине, не подавая более признаков жизни.

– Ты в порядке, отец? – воин, что вонзил медведю в спину два клинка, быстро спрыгнул с мёртвого зверя и бросился к человеку, который всё ещё крепко держал диковинное оружие. Тот, в свою очередь, не спеша выполз из-под нависшей над ним здоровенной туши хозяина леса, способной раздавить охотника, как муху, если бы не удерживавшее его странное копьё, и довольно пробасил:

– Всё нормально, сынок, всё нормально!.. Задел лишь чутка, но это мелочи! Царапины… Пришлось слегка импровизировать, но всё вышло как нельзя лучше! Хотя поначалу события развивались совсем не по нашему плану…

Правая рука у Белогора, отца Мирослава, была вся в крови, но беглый осмотр показал, что когти медведя прошли вскользь, содрав лишь местами кожу. Мирослав шустро вытащил из своей котомки аккуратно сложенный широкий кусок льняной ткани и маленькую баночку с мазью из целебных, заживляющих трав. Далее, не теряя драгоценного времени, разорвал полотно на широкие лоскуты и умело перевязал отцу руку, предварительно смазав рану лечебным бальзамом. После чего обернулся и крикнул насмешливо в сторону Емельяна:

– Спускайся уж, баламошка, или ты там гнездо себе свить собрался?

Емельян, до сих пор крепко державшийся за ветку дуба, быстро спрыгнул на землю. Он так и не понял, как Мирославу удалось так быстро и ловко закинуть его на дерево, а самому при этом спуститься вниз и зайти страшной зверюге со спины. Но оттуда, сверху, он прекрасно видел быструю расправу, учинённую двумя охотниками над свирепым медведем-людоедом, наводившим ужас на всю округу, и был очень впечатлён проявленными мужеством, смелостью, сноровкой и храбростью, которые продемонстрировали отец с сыном. Белогору недавно перевалило за пятьдесят, но он находился в отличной форме: всё так же строен, подтянут и мускулист; до сих пор ни одной пряди седой у него не виднелось. Мирослав был точь-в-точь копией своего отца, только, естественно, помоложе.

– Ну вы!.. Это… Ну вы, блин, даёте!.. – растроганный Емельян неожиданно для самого себя бросился к Мирославу с Белогором и принялся крепко обнимать их; сначала одного, потом другого. Попытка же повторить этот процесс по кругу не увенчалась успехом; Белогор уверенно отодвинул от себя вознамерившегося было облапить его по новой Емельяна и со смехом сказал, обращаясь к Мирославу:

– Ты смотри, наш козлёнок, кажись, сейчас разревётся от переполняющих его эмоций!

– Ты хоть представляешь, дурашка, как тебе повезло, что ты, побежав назад, споткнулся как раз под тем дубом, в ветвях которого я затаился? – Мирослав вопросительно взглянул на Емельяна. – Так бы не факт, что мне тебя словить удалось…

– Почему козлёнок?.. – Емельян растерянно захлопал глазами.

– Да потому что мы тебя использовали в качестве козлёнка, как только ты пришёл в лес и начал орать аки полоумный! Нашего-то, что мы купили в Залесье для приманки, в первую же ночь в лесу волки загрызли, будь они неладны, и мы сильно тут намаялись за эти дни, пытаясь выследить этого хитрого потапыча без наживки. Очень уж ушлый оказался! Даже думали возвращаться в деревню за ещё одной скотинкой, а тут ты объявился, отрок неразумный, и как давай голосить! Ну, грех было этим не воспользоваться!.. – со смехом молвил Мирослав.

– Что?! Что-о-о?! – Емельян аж потерял дар речи, настолько его потрясло услышанное. – Вы меня, получается, как опарыша использовали всё это время?! Вместо козлёнка?! Я что, похож на козлёнка?!

– Похож и на козлёнка, и на опарыша, – кивнул с улыбкой Белогор.

– Вылитый! – весело вторил своему бате Мирослав.

– Да я вас!.. Да я… Да вы знаете, кто я такой?! – от переполнявшего его возмущения Емельян даже стал задыхаться, настолько спёрло воздух у него в груди.

– И кто же ты, мил человек? Помимо того, конечно, что дурачок, каких поискать… – поинтересовался участливо Белогор.

– Я Емельян, посол самого князя Святослава! – выпалил тот пафосно, выпятив гневно вперёд свою впалую грудь.

– Да что ты говоришь, – покачал равнодушно головой Белогор, обходя с Мирославом тушу медведя и примериваясь, как бы её половчее снять с рогатины, непостижимым образом до сих пор не переломившейся под такой тяжестью. – Посол, значит. И что же посол делает в дремучем лесу подле двух простых охотников? Давно у нас послы такие глупые стали, что по лесным чащобам в одиночку шляются да орут ещё при этом как умалишённые? Кто их там таких отбирает-то…

– У меня приказ самого князя Святослава! Велено передать в руки лично вашему сыну! – с этими словами, кровно оскорбившись таким явным неуважением к своей значимой (как ему, по крайней мере, казалось самому) персоне, Емельян полез к себе за пазуху, достал мятое письмо, скреплённое княжеской печатью, и недовольно вручил его иронично улыбающемуся Мирославу.

– Свои-то бумаги тоже давай сюда, – Мирослав постарался принять серьёзный вид и протянул требовательно руку к Емельяну. – Сейчас поглядим, что ты за птица такая, посол.

Емельян нехотя выудил из нагрудного кармана и передал Мирославу свою верительную грамоту от государя.

– Тут сказано, что ты всего лишь посыльный, но с важным поручением от князя. Гонец то бишь, – Мирослав бегло пробежался взглядом по грамотке Емельяна, потом снова вопросительно уставился на него. – Или ты считаешь, что посыльный и посол – это одно и то же?

– А разве нет? – Емельян озадаченно закусил губу.

– Понятно всё с тобой. Причём давно уже понятно… – Мирослав вскрыл княжье письмо, предназначавшееся ему лично, быстро просмотрел, после чего прочитал ещё раз, уже не спеша, внимательно. Потом сложил его неторопливо и задумчиво убрал в свою котомку.

– Вот оно, значит, как! Любопытно, что из этого выйдет… – протянул он озадаченно.

– Что случилось? – Белогор вопросительно взглянул на сына.

– Святослав к себе вызывает. Всех троих.

– То есть тебя, Ратибора и… – Белогор изумлённо поднял кустистые брови.

– Угу. И Яромира!..

– Да неужели!

– Ага!

– Во как!

– И не говори!

– Интересно, что из этой затеи получится…

– Самому не терпится узнать!..

– Стойте, стойте, попридержите коней! Сначала мы должны добраться до Ратибора, что окучивает груши где-то на юго-восточном рубеже, в крепости под названием Первая застава, – влез в разговор Мирослава с Белогором Емельян, – а потом уж должны ехать за Яромиром… Что, кстати, с ним? Это всё из-за того случая годовой давности? Так и не пришёл в себя?.. Да, жаль, конечно, что так вышло…

– Мы должны ехать? – глядя на Емельяна, хмуро уточнил Мирослав, сделав ударение на слове «мы».

– Конечно, мы! Я и ты! Князь велел мне сопровождать тебя на протяжении всего нашего пути!

– А чего, голуби уже не летают, что ль, на Первую заставу? Что за необходимость такая лично туда переться? Письмецом-то голубиным не быстрее, не? – Белогор вопросительно перевёл взгляд с Емельяна на сына.

– В письме пишет, что просит сначала меня лично с Ратибором поговорить, посмотреть на его настроение, так сказать. Сам помнишь, как они с князем последний раз пообщались меж собой. Не очень удачно, мягко говоря… – тяжело вздохнул Мирослав.

– Да! И мне Святослав велел сопроводить тебя лично до Ратибора! Для него, кстати, тоже мне послание особое передал! – Емельян был явно горд тем, что ему доверили такое важное задание.

– А ты кем ему приходишься, а? Государю-то нашему? Откуда, вообще, ты взялся, такой несуразный? Недавно, поди, в наших краях? Не родственник ли, случаем, дальний какой? – поинтересовался Белогор.

– Как вы догадались? – удивлённо спросил Емельян. – Ну да, племянник я ему! По дальней линии, сын Будимила, его двоюродного…

– Всё ясно, можешь дальше не продолжать, – Мирослав недовольно скривился. – Я-то тебя, может, и потерплю ещё, а вот Ратибор – вряд ли. Нянькой ему быть точно не понравится…

– Мне нянька не нужна! – обиженно промямлил Емельян. – И вообще, хватит меня оскорблять! Я племянник самого князя, а вдобавок ещё и его посланник, особо уполномоченный, так сказать!..

– Гонору у тебя не по годам твоим да делам, – неодобрительно молвил Белогор, опрокинув наконец сообща с Мирославом тяжеленную тушу косолапого вместе с крестовым копьём на бок, на постеленное рядом заранее широкое полотнище.

– Угу, и язык без костей, – добавил Мирослав. – Метёт как помело. Сходи, что ль, дров набери, хоть толк от тебя будет…

Обиженно надув губу, Емельян нехотя замолк и пошёл, насупившись, выполнять данное ему поручение. Белогор с Мирославом тем временем, не торопясь, умело освежевали тушу убитого медведя, сняв с него шкуру, вырезав сердце, вырвав ему клыки с когтями да нарезав с его самых лакомых частей мяса, которое тут же и пожарили на разведённом костре. Емельян только сейчас понял, как он проголодался, и, с волчьим аппетитом уплетая за обе щёки медвежью лапу, признался, что вкуснее ничего в своей жизни не ел. Мирослав с батей лишь молча хмыкнули на это, сами уминая сердце свирепого хищника. Мирослав отрезал от него небольшой кусок и протянул Емельяну.

– Съешь, тебе в первую очередь надо. Скоро будешь сильным и храбрым, как этот топтыгин.

Емельян сначала неуверенно попробовал на зуб неожиданное угощение, после чего послушно уплёл предложенное лакомство, благо вкуснотищей оно оказалось невероятной. Спорить, обижаться и брыкаться не хотелось уже совершенно. Не с этими людьми, по крайней мере. Емельян хоть и дулся всё ещё на них, но прекрасно понимал, что обязан жизнью этим простым, но вместе с тем сильным, волевым, умелым охотникам.

– На вот, держи, – Белогор кинул Емельяну коготь и зуб убитого ими медведя. – На память. Заслужил.

– Благодарю, уважаемый! – Емельян аж весь засиял, принявшись восторженно разглядывать подарок, затем бережно спрятал его в один из боковых своих карманов.

– А говорит-то он иногда правильно, – Белогор задумчиво посмотрел на княжьего племяша. – Испорчен, конечно, цивилизацией да зелен ещё, но этот недостаток быстро проходит. А так, может, и будет из него толк, если в хорошие руки попадёт… Это твоё, – Белогор сложил два клыка и три когтя шатуна в небольшой мешочек и передал его сыну. – Остальное на продажу пойдёт. Знаю парочку-другую покупателей. Ворожеи отлично платят за медвежьи клыки да когти, особенно если они принадлежали людоеду…

– Полагаю, князь так же подумал про своего племяшку. Потому и отправил этого оболтуса к нам. На поруки, так сказать! – Мирослав согласно кивнул, взял переданный отцом мешочек с трофеями и бережно убрал себе за пазуху.

– Мирослав, а можно вопрос?

– Валяй, Емельян.

– А кто из вас самый сильный? Ну, из вашей троицы, имею в виду. Слышал я о ваших подвигах уже неоднократно!..

– Знамо кто, – крякнул недоумённо Мирослав. – Что за глупый вопрос? Ратибор, конечно.

– А почему «конечно»? А как же Яромир? Тот ведь тоже, говорят, силён!

– Яромир, конечно, силён. Но Ратибор – сильнее…

– А если бы они сошлись в поединке, кто бы выиграл?

– Ты что такое мелешь, Емеля?! Этого никогда не будет, они с детства дружат, как и их отцы дружили! Меч Яромира, между прочим, ему по наследству достался от своего бати. Который тому, в свою очередь, выковал отец Ратибора. Искусный кузнец был, между прочим!

– Ну, Мирослав, ну, я же чисто теоретически, так сказать!

– Ну, если только чисто теоретически, – задумчиво вздохнул Мирослав, – то полагаю, что Ратибор одержал бы верх. Хотя эта победа была бы для него и не из лёгких.

– Врукопашную или с оружием в руках?

– И так и так.

– Поддерживаю, – согласно кивнул Белогор.

– А правда, что Ратибор с год назад одолел в поединке Светозара из Орёлграда, того самого, непобедимого?

– Правда, – кивнул Мирослав. – Долго они цапались меж собой и, наконец, перед самым отъездом Ратибора на заставу, а Светозара – в Орёлград, сошлись-таки в долгожданной схватке. Без шансов для последнего, на мой взгляд. Правда, Светозар, когда очухался, грустно пообещал, что как-нибудь вернётся за реваншем, но, думаю, итог будет таким же. Ратибор моложе, сильнее и быстрее. Вообще, я слабо себе представляю того человека, который смог бы одолеть его один на один в поединке, будь то врукопашную или с оружием в руках. У Ратибора редкий природный дар выходить победителем из всех передряг, куда бы он ни влез. Вспоминая, например, ту знаменитую рубку в «Хромой лошади» с ватагой Ждана Зайца, я каждый раз ловлю себя на мысли, что наш рыжий приятель и без нас с Яромиром там всех бы раскидал в одиночку, хоть это и звучит сказочно…