– Что ты такое говоришь! – в праведном гневе воскликнул Флорентин, при этом начав тяжело подниматься. – Тебе совсем рассудок затуманило, я тебя совсем не так учил. Она не какая-то вещь, что бы ей помыкать и торговать. Это намучившаяся женщина, забитая в угол. Ей нужна наша помощь и помощь ордена.
– Не думаю, что можно брать поддержку от ордена, – язвительно кинул Морс, обратив упрёк против Данте. – Ведь прошлый орден не смог пресечь прихода к власти безумного тирана и не борется с ним сейчас.
– Пойми Морс, ни мы, ни орден не может сейчас тягаться с Архиканцлером и единственный способ на спасение – это объединиться. Иначе нас разобьют, – вступился Карамазов.
– Морс, я последние дни то и дело боролся с Архиканцлером, и скажу тебе, что его сила непомерна. И даже целой армии не противостоять ему более нескольких дней. Молот его армий сокрушителен. – С явной усталостью проговорил Тит.
– Инспектор, только вместе мы сможем добиться успеха. Ваши связи, ваш гений и наша сила – этого хватит, чтобы добиться цели. – С хладностью льда проговорил Данте, стремясь убедить Морса.
– Нет-нет-нет, – яро запротестовал Морс. – Нас, родину, бросил орден и вы, уважаемый Магистр, когда к власти шёл безумец, по имени Рафаэль. Вы могли его остановить и не допустить массовой бойни везде и всюду. Могли но не стали… почему? Не уж то ваша идея порядка стоит литров крови? А?
– Морс, – пытается сказать что-либо Магистр. – Послушай…
– Скажите Данте, – обрывает собеседника в неприязненной речи инспектор. – По какой цене ваши безумные идеи порядка?
– Послушайте, я не мог передать власть буйствующей толпе. Или вы хотели, чтобы от безумия распалась вся страна, Морс?
Инспектор ещё с полминуты оглядывал присутствующих, остановленный железной холодной речью Магистра. Он видит бывшего Верховного Отца, чья мудрость его убеждает, а слово хоть и кажется слишком религиозным, но всё же понятно. Видел и Тита, который испытал мощь и жестокость «его» войск и знает, что нужно именно сейчас выступить против гнетущего безумия Архиканцлера. Смотрит на Карамазова и Эмилию, стоящих рядом с друг другом и чуть ли не в один голос готовых его убеждать в своей правоте, что кажется ему странным, но в их словах он находит зерно истины. И Морс, с неохотой, но согласился.
– Хорошо, Магистр, – обернувшись к тому, кто сидел за столом, исказив голос в недовольстве, сладился инспектор. – Так уж и быть, Тетрархия единодушно выступит на стороне ваших интересов.
– Отлично, – в голосе Данте можно было услышать некие слабые нотки бодрости, вкраплённые в лёд. – Нам понадобится проработка, нам нужен план, но самое главное, что мы будем делать, это направим все силы, все ресурсы на то, чтобы ослепить око Архиканцлера, направить его в другую сторону. Приковать его внимание к совершенно другой области, а затем моментально нанести удар, обойти все защитные системы Автократорства и вырвать девушку из того кольца, в котором она оказалась. Затем нам нужно будет её вывести из-под одумавшихся слуг Архиканцлера, – и замолкнув, Данте обратил своё внимание на инспектора Морса. – Но что бы всё это сработало, нам нужны точные координаты девушки.
– Господин Магистр, – осторожно обратилась Эмилия. – Тот пакет данных, который я не так давно вам передала, там разве ничего нет?
– Нет, там ничего. Вся информация была проверена и ничего не обнаружено. Похоже, устаревшие данные, – Данте тут же обратился к человеку, с худым лицом и в шляпе. – Морс, ты случаем не знаешь?
Инспектор в прошлом, услышав это, слегка ехидно улыбнулся, потёр нос и назвал место пребывания объекта, чем повергнул остальных в неподдельный шок.
Глава пятая. Златая нить в ночи
На следующий день. Утро.
В доме повисла плотная непроницаемая тишь. Стало даже слишком тихо. Лишь слышны были лёгкие переговоры за окнами помещения, выходившие в сторону невзрачного пейзажа, превращаясь в банальный говор о жизни и политики, которые слышатся в любое точке страдающего земного шара.
В доме всюду стелется лёгкая прохлада, даже гранича с лёгким морозом, который мог спокойно пощипывать незащищённый кожный покров. Всё из-за того, что в доме установлено несколько мощных кондиционеров, которые окатывали этот дом волнами, делая в нём температуру более-менее нормальной, нежели за стенами дома. Но временами эти кондиционеры и тепло целыми массивами выдавали, когда в комнатах становилось уж слишком холодно, обращая хлад в приятное и чудесное тепло.
Внутри дом всюду облицован деревянными плитками у пола, а стены обклеены светло-зелёными обоями, которые отдавали изумрудным цветом, словно сами состояли из драгоценного напыления.
Домик двухэтажный и снаружи выглядит как обычное двухэтажное строение, построенное точь-в-точь в стиль местного колорита, но внутри отделано всецело в стиле английский аристократических поместий викторианской эпохи, которые так и манили своей изящностью и утончённостью из истории давно прошедших времён.
Дом усеивали сотни предметов изыска, не свойственных этому месту, выбиваясь из общего колорита. От прекрасных кувшинов и цветов, до восхитительных резных столиков и помпезных предметов мебели и сервиса, которые так и напоминали о временах роскоши и благоденствия эпох европейского расцвета. На стенах висят картины, выполненные кистью самых лучших мастеров из древних эпох и времён. Произведения искусства, которые могут быть дотированы временами того периода, когда по земле ходили воины, облачённые в стальные доспехи, вооружённые клинками, нарисовавшие на груди кресты и ставшие воевать за веру, не щадя тела своего, ибо верили, что этим душа спасётся. И ко всему этому множество украшений из золота и серебра, что расплескались драгоценным металлом по всему дому.
Но не стоит прельщаться такой, с первого взгляда, роскошью, которая встречалась на каждом шагу, ибо в тени неё стоят те, кто могли переломить хребет любому нарушителю, что посмеет сюда проникнуть. Всё находится под строжайшим контролем пятидесяти одного охранника, что незримо и неусыпно несут службу, втайне от всякой власти и ведома кого-либо.
Вся охрана сводится не к защите одной комнатушки или даже человека, который в нём живёт. Всё было направлено на то, чтобы удержать эту комнату от любого посягательства со стороны, пускай даже и ценой жизни.
Сама комната имеет довольно невнушительные размеры, однако отличалась своей роскошью и даже неприличной помпезностью. В ней и прекрасная кровать с шёлковым и монохромным бельём, качество которого могло посоревноваться с качеством пастели самого Великолепного Султана. Тумбочки, стулья, столы и вся иная мебель без спора по своему качеству и изяществу превосходила мебель многих шейхов из Аравийских Эмиратов и с прекрасной отделкой этой мебели, представленной в виде узоров, форм животных, обивки благородными металлами, гравировки и инкрустации драгоценными камнями, могла поспорить только отделка мебели самих Великих Шейхов. Вилки и ложки были сделаны из столового серебра. С белоснежного потолка, выполненного мраморными плитами, висит довольно приличная люстра, похожая на равно уложенные свисающие виноградные лозы, сделанные из настоящего горного хрусталя, что на свете мог переливаться сотнями самых различных оттенков и цветов. Несмотря на всю роскошь в комнате не было ни телевизора, ни компьютера, ни даже радио, но это обусловлено только безопасностью.
Предметы быта, выполненные максимально изящно говорят только о том, что здесь может находиться только император, но никак иначе. Но действительность была иначе, чем это представлялось и старалось выставиться напоказ.
К комнате неспешными шагами, аккуратно удерживая в руках книгу, подходил человек. Это высокий седой мужчина, с зализанными назад серебряными волосами и начисто выбритым подбородком. Человек оделся в хорошие чёрные брюки, покрывавшие блестящие лакированные туфли, что шаркали по бесценному паркету. На торсе мужчины был чёрный жилет, который покрывал белую рубашку. А в слегка морщинистых руках он удерживает небольшую книгу в чёрной обложке с непонятными символами на лицевой стороне.
Мужчина подошёл к двери и постучал в неё. В ответ прозвучал еле уловимый голос согласия, но его уловил человек и открыл дверь.
Резная дверь отварилась и на вид предстала девушка, сидевшая на кровати и читавшая некую книгу в зелёной обложке. Она одета в весьма обычную, даже неприлично скромную для этих хором одежду. На ней колышется от лёгкого вентиляционного ветра обычная лёгкая кофта, сшитая из серых нитей, белые мешковатые и свободные штаны. Сама девушка была довольно стройная и даже подтянутая. Цвет её кожи напоминал больше слегка побледневший персик и напоминал светло-веленованую бумагу. Лицо прекрасной дамы имеет очертание овала, имевшего треугольные формы. Широкий нос и прекрасные пышные алые губы, идеально сочетались с глазами, которые были цвета безупречного сапфира. А медно-рыжие, но довольно затемнённые, волосы прямыми локонами волнами опускались до поясницы.
– Дюпон, это ты? – напевным голосом спросила девушка. – Проходи, не стой там, прошу тебя.
– Да, госпожа, – со слегка французским акцентом ответил мужчина и продолжил, излагая цель визита. – У вас всё хорошо?
– Ты опять? Ну, зачем, я хорошо себя чувствую, – с отмашкой, исказив губы в лёгкой улыбке, ответила девушка.
– Это моя работа, госпожа и залог вашей безопасности. Я должен.
– Ну, разве тебе не тяжело, не надоедает эта процедура?
Вопрос девушки прозвучал подобно тому, как подросток спрашивает родителя о чём-либо, стараясь сгладить вопрос внутренней игривостью.
– «С долгом всё становится проще» – ответил мужчина и лирически завершил. – Как вы думаете, ваш супруг хотел бы, что бы вы себя подвергали опасности?
– Хорошо, – ответила девушка, тяжело выдохнув и слегка поникнув ликом. – Ты как всегда прав.
Дюпон подошёл к её кровати и достал из кармана специальное устройство, выполненное в форме небольшого чёрного брусочка. Он аккуратно взял руку девушки и поднёс её к бруску. Затем он вынул иголку и ткнул её в палец девушки. На прекрасной коже проступила красная насыщенная жидкость. Мужчина поднёс брусок к крови и приложил его торцом к ранке. Устройство тут же вспыхнуло, пару раз мигнуло зелёным цветом и выдало цифры на лицевой стороне. Дюпон всмотрелся в них и стал внимательно изучать, рассматривая каждый показатель, написанные очень мелким шрифтом. И буквально с минуту простояв, всё просмотрев, он заговорил с девушкой:
– Вот видите, у вас всё в порядке. Все показатели в норме.
– И стоило волноваться, – слегка возмущённо и кинула прекрасная девушка. – Скажи, ты же знал, что всё так будет.
– Конечно, – не поднимая голоса начал Дюпон. – Это залог вашей безопасности. И мой долг, который мне был дан вашим покойным супругом и хозяином.
При упоминании своего недавно умершего мужа девушка поникла лицом, а на её лике начала мрачной тенью проступать коварная печаль. Слуга это заметил и поспешил приподнять настроение своей госпожи, попытавшись увести её от темы мужа.
– Госпожа, кстати, как вам книга? Интересно или новую принести?
Девушка слегка выдохнула и заглянула своими сапфировыми очами в зрелое лицо своего слуги и ответила:
– Ну почему сюжеты этих историй практически одинаковы? Всегда есть пара, у них случается несчастье и парень идёт спасать. Это романтично, но в постоянном повторении – скучно.
– Так люди былых времён пытались показать важность любви и подвига. Они хотели в книгах показать, что без подвига не бывает любви, что человек должен был пойти на всё, чтобы спасти то, что важнее жизни. – Сурово, но достаточно мягко пояснил Дюпон.
– Может ты и прав, но такие истории нужно воспевать в одах и стихах, а не расписывать сухими языком прозы, – до конца не соглашавшись, ответила дама и мгновенно переключила своё внимание на предмет в руках своего слуги. – А это что у тебя за книга?
– Ах, это? – и взяв в обе ладони тонковатую, не более ста страниц книжку. – Это произведение, написанное в конце эпохи Великой Европейской Ночи, называется как «Методы Прикладной Тирании».
– Ох, – засмущалась девушка, услышав странное название. – И что это за методы?
– Писатель говорит, что таких методов всего несколько. Во-первых, это высшая цель, которая никогда не будет достигнута. Если правитель ставит такую цель, желаемую всем людям, утопическую, то народ превращается в его рабов, так как сделает всё ради выполнения этой цели. Во-вторых, правитель наделяет себя божественными свойствами, объявляя «посланником», «рукой господней». Тем самым он позволяет себе творить любые бесчинства от имени того, к кому никаких претензий нельзя объявить. В-третьих, это вездесущий и постоянный контроль. Это даёт человеку опрокинуть любую личную свободу людей, – и, прервавшись, заведя руки за спину, слуга продолжил. – Конечно, писатель перечисляет ещё множество методов, вроде подавления любой свободы или уничтожения всех несогласных с его правлением, но самым главным он называет именно первый метод.
