Пилигрим. Реформатор
Константин Георгиевич Калбазов
Пилигрим #3
Единое информационное поле Земли. Как выяснилось, на счастье Михаила, оно существует. В своем мире он всего лишь безнадежный больной. В этом – полон сил, задора и жажды действий. И пусть на дворе всего лишь одиннадцатый век, какое это имеет значение! За сравнительно короткий срок он сумел обзавестись друзьями, подняться от холопа до воеводы, построить город. Этот мир научил его многому, тому, о чем он не имел представления. Но и он готов одарить человечество тем, что знает сам.
Вот только жить наособицу, заручившись поддержкой союзников, не получится. Чужое богатство всегда манит жадных до наживы. Так уж вышло, что его городок Пограничный превратился в желанную добычу. И что теперь? Сидеть и ждать, откуда прилетит горячий привет? Вот уж дудки! Потому как лучший способ обороны – это нападение.
Константин Калбазов
Пилигрим. Реформатор
Глава 1
Речной патруль
– Ох и скучное же лето выдалось, – тяжко вздохнув, произнес Андрей, глядя на левый берег Славутича.
Несмотря на то что в этом месте он был пологим, дальше полусотни метров от кромки воды ничего не видно. Необъятная степь сразу же теряется за изломом. Иное дело – наблюдатель в вороньем гнезде на мачте. Вот у кого обзор большой.
Впрочем… На что смотреть-то? На монотонную картину разнотравья, которое уже теряет краски и приобретает желтовато-серые цвета. Такие места. Весной пестрит в глазах от обилия красок, к концу июня уже не за что зацепиться глазу.
А тут еще и жара вкупе с ничегонеделанием. Время от времени полусотник, конечно, устраивает учения. То бой на корабле отрабатывают, то к берегу пристанут, тренируясь десантироваться, и сразу в драку. Потому как речной патруль ежеминутно должен быть готов к неожиданностям.
Случается, и из пушки пальнут. Это самое ненавистное. Понятно, что пушкарям оттачивать свои навыки тоже нужно. Только после этого приходится разыскивать пущенные ими стрелы. И за каждую ненайденную спрос серьезный. А с чего, если на них даже наконечники не железные, а костяные. Хорошо хоть у них ярко-красное оперение. Но это если трава невысокая.
А случается, так ни с того ни с сего звучит команда «полный ход». И тогда воины занимают места на скамейках да вспенивают воду гребными колесами. При ходе под парусом они, конечно, проворачиваются, но плицы все же создают определенную помеху, да и на маневренности сказывается нелучшим образом. Но как только начинают работать вороты, то никаким веслам с ними не сравниться. А гребут при том всего-то десяток человек.
– Ничего, Андрюха. Тебе этой осенью срок выходит. Вот и пойдешь на вольные хлеба. Как любит говорить воевода, поднимать народное хозяйство, – хохотнул один из воинов.
– Типун тебе на язык, – лениво отмахнулся парень. – Я буду проситься на постоянную службу.
– Так ты же вроде и до призыва был при воеводе. Теперь вот станешь настоящим оруженосцем. Или в его гвардейскую полусотню войдешь.
– И чего я там не видел? Михаил Федорович уж не тот. Он град покидает, только если с визитом каким или случится серьезный поход. А когда такой в последний раз был? Года полтора уж минуло. Не. Не желаю ни в гвардию, ни в линейный полк.
– Опять станешь проситься в особую сотню?
– Буду. Вот где кровь по жилам можно разогнать. Эти в граде не сиживают. Все больше степняков за их воровство наказывают. Не то что мы. Ждем не дождемся, чтобы на реку в патруль выйти. А как выйдем, так и не поймем, где скука крепче, в граде или на реке.
Хандра – это дело такое. Нельзя ей дать завладеть умами бойцов. Случается она от безделья. И средство от нее только одно. Нужно выбить из головы все дурные мысли. А как этого добиться?
– Полусотня, учебная тревога! Вражеское судно прямо по курсу! Дистанция один километр! Приготовиться к бою! Орудие к стрельбе учебным зарядом изготовить!
И тут же палуба взорвалась кипучей деятельностью. Послышались отрывистые команды десятников и командира орудийного расчета. Не обошлось и без едва различимых матерков, утопающих в общей какофонии звуков. Воздух наполнился топотом, глухим бряцанием надеваемого на тело металла, учащенным дыханием.
Не прошло и пары минут, как экипаж боевой колесной ладьи полностью изготовился к бою. Воин, наблюдавший за происходящим из вороньего гнезда, с сочувствием покачал головой. После чего с нарочито серьезным видом вооружился подзорной трубой и начал осматривать окрестности. Вот так вроде бы и не был рад, когда его загнали на верхотуру, но получилось очень даже вовремя.
К слову, полусотник не больно-то и соврал. Впереди и впрямь виден караван из шести торговых ладей. Он прошел мимо них, когда они устроили дневную стоянку на берегу. Там приметили суету на борту пограничников и сами засуетились. Нормальная реакция, чего уж там.
– Первый, второй десятки – на греблю! Враг пустился в бега! Развить самый полный ход! Настигнуть супостата! – начал раздавать команды полусотник. – Третий десяток – в оборону! Четвертый и пятый – абордаж!
– Твою ж мать, – в сердцах произнес Андрей, перехватывая поудобнее древко короткого легкого копья с тупым наконечником.
И тут же последовала атака. В обороняющихся полетели деревянные молотки, имитирующие боевые топоры. Хлопнули арбалеты, посылая тупоконечные болты. С такого расстояния если прилетит в голову, сразу же оглоушит. И никакой шлем не спасет. Вернее, без него и вовсе череп проломит. Помнится, Андрею попало вскользь и челюсть набок свернуло. Хорошо хоть лекарь сумел вправить.
Дробный перестук метаемого дерева сменился надсадным боевым кличем «ура», и два десятка навалились на один, вставший поперек палубы. Андрей отбил атаку таким же коротким копьем, но ударил не нападавшего, а в наседавшего на стоящего рядом. Бил в полную силу. Потому что если тот не почувствует удара, значит, и в бою его сбережет доспех. Ничего так получилось, ловко. Наконечник угодил в стык доспеха на боку. Антон хекнул и отвалился в сторону.
Когда ладья нагнала караван, всполошившаяся было охрана купца с интересом наблюдала за тем, как лихо мутузят друг друга воины из Пограничного учебным оружием. Послышались даже подбадривающие крики и улюлюканье. Правда, пробавлялся этим только молодняк. Те, что постарше, взирали на происходящее с уважением, отмечая хорошую выучку и слаженность действий.
Бой вышел, как всегда, скоротечным. Выучка у воинов равная. Численное превосходство одних компенсировалось дракой от обороны других. Абордаж завершился победой нападавших, которая далась им ой как непросто. Большинство воинов разминали ссадины и синяки, потому как прилетало неслабо от всей широкой души. Болезненные всхлипы сопровождались надсадным дыханием.
– Конец учебной тревоги! Разоблачиться! Оправиться! Привести себя в порядок! Пушкари, разряжай орудие! – наконец послышалась команда полусотника.
И тут же ладья ощутимо потеряла в скорости, так как гребные колеса прекратили молотить плицами по воде, придавая ей ход. Теперь они всего лишь плавно проворачивались набегающим потоком воды, чтобы не особо тормозить движение под парусами.
– Ну что, Греков, не скучно тебе? – окинув Андрея взглядом, поинтересовался командир.
– Никак нет, господин полусотник, – гаркнул в ответ боец.
– Это хорошо, – удовлетворенно кивнул командир и направился на корму под свой полог, полагающийся лицу начальствующему.
Три года назад Большой совет Пограничного рассмотрел предложение воеводы о введении фамилий, от которых поведут свое начало новые роды. Делать это надлежало на основе уже существующих семей или же закрепить в списках воеводства старые.
Так как матушка Андрея вышла замуж за Зосиму, а за ним не имелось рода как такового, то по предложению Романова он стал прозываться Грековым. А за главой – семейство и все его дети с пасынками.
К тому же согласно новому закону помимо фамилии теперь каждый должен был писаться еще и по отчеству. Оно и раньше, конечно, было, но то больше в общении. Бывало, соседи и знать не знали, что сосед их наречен Перваком, а не Богданычем. Прозывать-то друг дружку могли хоть котелками, а вот в записях и в церкви уже непременно крестильным именем или в официальной форме.
– Андрюха, вот оно тебе надо было? – потирая бок, возмутился Антон.
– Да как-то не подумал, – почесав в затылке, произнес Андрей и тут же спохватился: – Тоха, ты-то как? Не сильно я тебя?
– Дышать, слава богу, не больно, значит, ребра целы. Но ты мог бы и не злобствовать так-то.
– Это чтобы Дорофей Тарасович от себя добавил?
– Угу. Господин полусотник может. Ничего. Мы с тобой еще посчитаемся.
– Заметано, – улыбнувшись в тридцать два зуба, произнес парень.
– Вижу дым! – вдруг послышалось из вороньего гнезда.
– Что за дым? – тут же уточнил командир, вышедший из-под полога.
– Похоже, жилье горит и не одно.
– Боевая тревога! Пятый десяток на греблю! Крейсерская скорость! Пушку к бою изготовить! Иметь в готовности заряд картечи и стрел! Шевелись, братцы.
– Не иначе как в Верхней слободе горит. До них уж недалече, – предположил Антон.
