– Хорошо, как просто полыхнул пожар, а не половцы в гости пожаловали, – согласился с ним Андрей.
Только вот чего в его голосе больше – непонятно. С одной стороны, вроде как и не желает, чтобы поселение пострадало от нападения. С другой – присутствует подспудное желание, дабы именно так и случилось. Еще и по телу пробежался зуд нетерпения, окончательно угнездившись меж лопаток и не желая оставлять меня.
Вскоре из-за очередного поворота появилась объятая пламенем Верхняя слобода. Первая перед порогами, откуда либо шел сплав в высокую воду, либо начинался волок. У полыхающих стен видны всадники, сбивающие в колонну полоняников.
– Четвертый и третий десяток сменить на гребле пятый. Самый полный вперед. Еразм, попадете в половцев?
– Так точно, господин полусотник. Только разброс будет большим, можем и в своих попасть, – отозвался командир орудийного расчета.
– То как господь решит. А попадете, может, оно и лучше, чем в неволе-то, – произнес Дорофей Тарасович, который и сам успел хлебнуть неволи полной мерой.
– Слушаюсь. Стрелами заряжай. Прицел двадцать. Целься во всадника на белом коне, что правее полоняников.
– Ага. Вижу, – вращая маховиками, отозвался наводчик.
Командир расчета выждал несколько секунд, пока ладья выйдет на рубеж открытия огня. Прикинул и отдал команду. Раздался громкий хлопок, и пучок стрел умчался в сторону вражеских всадников. Обслуга поспешила перезарядить орудие, а Еразм вскинул к глазу подзорную трубу.
Выстрел оказался удачным. В своих не попали. Зато ссадили сразу пятерых всадников. Правда, под троими всего лишь побило лошадей. Но все одно знатно вышло. На такой-то дистанции, при таком разбросе и относительно небольшой плотности противника. Внес поправку в прицел. Опять выждал подходящий момент, и очередной выстрел. И опять не в пустоту.
Эта пальба сыграла злую шутку с сумевшими избежать полона. Когда стало ясно, что слободу не удержать, ее жители загнали детей при нескольких бабах в подземный ход, что выходил к поросшему камышом берегу Славутича. Вот там-то они и отсиживались, пока не услышали устроенную пальбу.
Гадать, кто там пожаловал, не приходилось. Это могли быть только пограничники, что гоняли на реке степных разбойников. Вот и побежали бабы на открытое место, увлекая с собой детвору. Да только, на беду, это приметили и половцы, которые тут же бросились за убегающей добычей.
– От дуры бабы! Еразм, отсеки погоню.
– Попробую. Цель – группа скачущих всадников. Прицел десять, упреждение три корпуса лошади. Пали!
– Первый десяток – арбалеты, пятый, второй – луки. К бою! – пока пущенные пушкой стрелы шуршали по направлению к цели, приказал полусотник.
Пушка ударила довольно удачно. Нанесли урон и стрелы с болтами, пущенные дружинниками. Ну и кочевники не остались в долгу, послав своих вестниц смерти. Только били они не в воинов, а в беглецов. Что было более чем необычно.
Не водилось за ними прежде подобной бессмысленной жестокости. Если полон не удавалось увести, его просто бросали. Если беглецов не выходило настигнуть, за ними прекращали гнаться. Но понапрасну кровь никогда не лили. А тут вдруг такое. И ведь попали в двоих. В молодуху и в девочку лет шести.
В ответ дружинники послали стрелы и болты. Повторно хлопнула пушка. И половцы предпочли уйти за излом берега, выходя из-под обстрела и оставив в покое беглецов. Попытались было действовать скрытно из-за складки местности. Но из вороньего гнезда их прекрасно видно. Разве только наблюдателя сменил командир расчета. Прикинул прицел, направление, скомандовал расчету, и стрелы накрыли половцев, пройдясь по крутой траектории. После чего те предпочли ретироваться окончательно.
Порядка трех десятков детей да три молодки. Вот и все, кому удалось сбежать из разграбленной и уничтоженной слободы. Впрочем, не так уж и мало. Ведь могло случиться и куда хуже. Помочь остальным пограничники не могли. Силенки не те. Тут хорошо уже то, что сумели погрузить спасшихся да убраться подобру-поздорову. В пределах видимости не менее трех сотен всадников. И это наверняка не все.
– Слушай сюда, братцы. Сейчас мы отойдем к заставе Немого, чтобы отправить весть в Пограничное о нападении. Но воеводе понадобятся подробности. Так что нужно выяснить, что сталось со Средней и Нижней слободами, – выстояли они или их также спалили. Феодосий, пойдешь вниз через пороги.
– Понял, – ответил бывалый воин.
Спокоен, словно это и не ему предстоит сплавляться через пороги на легкой берестяной лодке. Да еще и при том, что по берегам сжатого русла могут быть кочевники, которые не упустят случая пустить стрелу. Не любят пограничников в этих краях. Ох, не любят.
– С собой возьмешь четырех добровольцев, – уточнил полусотник.
– Кто со мной? – поинтересовался десятник.
– Я, – тут же отозвался Андрей, пока кто другой не успел влезть в столь увлекательное предприятие.
– И я, – подхватил Антон, товарищ из соседнего десятка.
Но больше желающих не сыскалось. Мало что рисковое предприятие. Так еще и тяжко придется. Туда-то они прокатятся с ветерком. Обратно же, считай, восемьдесят километров своими ножками, да еще и лодку тащить на горбу.
Она, конечно, легкая. Каркас из жердей, оклеенный берестой. Можно нести четверым за ручки с боков или одному, водрузив поперечную перекладину на плечи. Четыре широких весла при добрых гребцах позволяют набирать серьезную скорость даже вверх по течению. Правда, не на порогах.
– Ты и ты, – ткнув в двух бойцов, поставил точку в вопросе демократии полусотник.
– Антоха, лук не бери. Чай, не скопом бить. Прихвати арбалет, – распорядился десятник.
– Слушаюсь, – покраснев, отозвался парень.
Формируя линейный полк, Романов исходил из того, что бойцы должны по максимуму использовать дальнобойное оружие. И основная ставка делалась на короткий лук кочевников. Изделие достаточно сложное, не отнять, зато легкое и относительно компактное.
Стать хорошим лучником – задача непростая. Но если нужно послать тучу стрел, чтобы накрыть определенную площадь, в особых умениях надобности нет. Зато это реальный шанс если не сбить атакующий порыв той же конницы, то как минимум нанести кое-какие потери еще до соприкосновения с противником.
Кроме того, в каждой полусотне первый десяток неизменно вооружен арбалетами. Они должны поддерживать товарищей точной стрельбой. Тактический прием, привнесенный воеводой и уже неоднократно показавший свою эффективность. К тому же на каждой боевой ладье имелся арсенал, в котором находился дополнительный десяток арбалетов.
– Вот что, сынки, снимайте доспехи. Мечи за спину. На поясах только ножи и кошель с принадлежностями. Все остальное увязать в тюки и на дно лодки.
– А если половцы случатся на берегу? – усомнился Андрей.
– Значит, будем крутиться как детский волчок. Да быстрое течение нам в помощь. А вот если наша лодочка где зацепится за каменюку, тут-то ей и конец. А в железе не выплыть никому.
– Так крепкая вроде лодка, – поддержал друга Антон, которому не хотелось оставаться без защиты.
– Крепкая она на волне, а не против камня или топляка. И я ваше мнение не спрашивал. Долой броню, кому сказано.
Все. Больше прекословить ни у кого желания не возникло. А то ведь и по уху огрести можно. У Феодосия Дмитриевича это мигом.
Управившись с имуществом, налегли на весла. Лодка споро вышла на стремнину и благодаря четырем гребцам набрала быстрый ход. На берегу все еще кружили половцы. Но пускать в лодку стрелы не стали. Пограничники держались правого берега, и для лука это слишком далеко. Пустить стрелу еще получится, а вот попасть уже дудки. Только наудачу. А такое позволить могли себе только богатые русичи, обосновавшиеся при впадении Псёла в Славутич.
Вскоре пожарище осталось позади, а течение реки усилилось. В воздухе повис рокот воды, прорывающейся сквозь теснины порогов. Бойцы перестали грести, ускоряя бег лодки, и сосредоточились на маневрировании, четко выполняя команды десятника, сидевшего у руля.
На первом же перекате им пришлось еще и против течения выгребать, причем делать это на пределе сил. Стремясь держаться как можно дальше от левого берега, они слишком отдалились от основной стремнины. Теперь их несло на гранитные клыки, чего они всеми силами старались избежать.
А тут еще и десяток половецких всадников с заводными лошадьми, двинувшихся параллельно лодке. Стоят на бережку и поджидают, либо река заберет пограничников, либо они приблизятся на дистанцию уверенного выстрела. И ведь никакой возможности прикрыться щитами. Они у них пехотные, громоздкие настолько, что место им только на дне лодки. И свободных рук, чтобы прикрыть товарищей, также не имеется.
Лодку, усилиями гребцов удерживаемую относительно берега на одном месте, постепенно сносило к свободному проходу стремнины и половцам. Еще немного, и можно будет, развернувшись, скользнуть в ревущую впадину между двумя подводными скалами. Вот только кто же даст им это время. Кочевники уже вскинули луки. Наверняка еще и об заклад побились, кто и куда вгонит стрелу.
И в этот момент наблюдавший за ними краем глаза Андрей увидел, как весь десяток вдруг повалился на траву. В некоторых из них он еще успел рассмотреть торчащие стрелы. И что бы это значило? Выжил кто-то из слободчан? Или из нижних слобод подошла подмога?
Но ответ нашелся довольно скоро. Едва расстреляв противника, из кустов выбежали лохматые образины. Не знай парнишка о том, что подобные одеяния используют для маскировки заставские, из которых в основном и набирают разведчиков и бойцов особой сотни, то, глядишь, еще и испугался бы, приняв их за каких-нибудь лешаков.
Пока остальные лохматые проводили контроль, один подошел к самой кромке воды и начал призывно махать. При этом он указывал на берег ниже по течению. Там оно, конечно, тоже быстрое, но вода куда спокойнее, чем вот на этом перекате. Сжавший губы в тонкую линию и напряженно управляясь с рулевым веслом, десятник явственно кивнул, давая понять, что понял.
– Справа табань! – наконец отдал он приказ.
Андрей вогнал широкое весло в воду и начал грести в обратную сторону. Лодку развернуло на месте волчком.
