Тишина камней

– Я хочу объяснить… – помявшись и  стараясь громко не басить, неуклюже начал охотник, но Ри, заметив теплоту и ум в глазах бородача, решил облегчить тому неловкую речь.

– Я уйду до рассвета.

– Но… – Кос недовольно нахмурился. – Мы еще не решили.

– Я решил.

Охотник тяжело вздохнул. Ри смущало желание командира оправдаться, ведь каргхары по рассказам отца и старейшины были все поголовно мерзавцами, и бросить в беде человека, нуждающегося в помощи, – обычное дело для типичного охотника, а уж угрызения совести им вообще чужды.

– Ты должно быть думаешь, что я испугался?..

– Нет! – поспешил с ответом Ри.

– Но я и правда боюсь! – Кос смотрел на догорающую свечу. Голос его был тверд, будто он говорил о своей силе, а не слабости: – И мне не стыдно в этом признаться. Страх – не признак трусости. Но я боюсь не твоего дядю. С ним и вальзивой его меча справиться не трудно, если он, конечно, не подкрадется со спины… Нужно всего лишь опередить. Сила Когана Халлы, как и любого лидера, в его отряде. Без них он никто. И один из его ближайшего окружения особенно опасен.

– Опаснее дяди? – Ри стало любопытно и жутко одновременно.

– О да! Немой телохранитель Когана. Вот от него-то у меня холодок по спине. Таких, как он, – что людей, что зверей, – называют гаденышами. – Кос что-то пережевал и сглотнул. – Хотя некоторые их жалеют. Жертвы экспериментов эклиотиков. Я видел, как он с закрытыми глазами попал с первого же выстрела в метавшуюся по полю лису, а до той было шагов двести. Неосуществимо, если бы стрелял обычный человек, но когда целится гаденыш, ожидать можно чего угодно. И ведь непонятно, чем и из чего стреляет… К нему не подобраться. И лучше держаться подальше. Обходить стороной. Поверь, это не трусость. Обычное проявление трезвого расчета.

Ри молчал. Он все еще не свыкся с тем, что мифические охотники, о которых слышал лишь по рассказам и легендам, эти далекие и неведомые мужчины, посвятившие часть своей жизни поискам каргов и получившие от небесных камней невероятные силы, вот так запросто сидят, жуют, смеются и огорчаются совсем рядом. Как обычные люди. Поэтому испытывал благоговейное волнение.

И, будто прочитав мысли Ри, Кос усмехнулся и продолжил:

– Многие считают, что раз мы выбрали этот путь, то должны быть готовы в любой момент умереть. Нет. Уверяю тебя: охотники жаждут жизни поболее прочих. Потому и стараются напасть первыми, даже если нет явной угрозы.

Вдруг дверь распахнулась. На пороге стояла Лодисс Антея все в том же кожаном с ремешками костюме, плотно облегающем стройное тело. Она, прищурившись, молча рассматривала обоих.

– А ты чего тут? – пробасил бородач.

– Ничего, – ответила Ло и вошла, прикрыв за собой дверь, а Ри впервые услышал голос небогляда: грубоватый, с легкой хрипотцой. Другой и не подошел бы строгой выразительности ее лица.

– Приглянулся что ль? – ухмыльнулся Кос.

– Не смеши меня, – скривилась Лодисс как от кислого, бросив мимолетный взгляд на Ри. – Щупловатый.

– Что есть, то есть. – Косаль Таг хохотнул, заправил большие пальцы в штаны и встал, широко расставив ноги, чуть покачиваясь. После затянувшейся паузы он покряхтел и продолжил, обращаясь в темный угол комнаты: – План изменился, Ло: наш гость решил, что дальше поедет один. Лошадью я его обеспечу…

– Бросаешь его? – вдруг громко, с вызовом наступила небогляд.

– Лоди, ты не понимаешь… Он же сам!

– Все я понимаю. – Ло приблизилась к командиру почти вплотную и уткнула указательный палец в широкую грудь. – Пригрел котенка, а когда увидел, что у того блохи, решил выбросить?

– Что ты такое несешь? – растерялся Кос.

А Ри просто стоял и хлопал глазами без понимания внезапно возникшего  столкновения.

– Как думаешь, почему я согласилась пойти к тебе? – Ло наседала, тыкая пальцем. – У меня ведь был богатый выбор, а некоторые предлагали долю побогаче твоей. Но я с вами. Потому что у тебя есть РЕПУТАЦИЯ. А что от нее останется, если ты будешь кидаться людьми, попавшими в беду?

– Беда беде рознь, – сухо отрезал Кос. – Ты же знаешь, Ло, команда для меня на первом месте. Да и кому это сдалось?

– Мне! – глаза Лодисс были распахнуты и взывали к самой душе охотника. –  Этого мало?

Она отвернулась. Кос не отвечал.

А Рийя Нон начинал раздражаться. Он никогда не был свидетелем ссор. За неимением полноценной семьи и семейных распрей он не наблюдал. В Энфисе же конфликты если и возникали, то из-за непослушания, да и то быстро угасали в смиренном исполнении наказания. Цнои сосуществовали мирно, в поклонении родственным связям. А в небольшой общине все были друг другу какие никакие, а родственники.

– Если ты не доставишь мальчика до Зирона, то это сделаю я, но можешь забыть о моих услугах, – твердо заявила небогляд.

– Лоди! – взревел Кос. Дышал он  так шумно и глубоко, что Рийя, будучи локтях в пяти от него, учуял чесночный запах от соуса к недавнему ужину. – Зачем ты это делаешь?!

– Иногда, – процедила Ло сквозь сжатые от злости зубы, – мы делаем то, что должны, и не спрашиваем, зачем…

– Перестаньте! – вдруг закричал Рийя. Он с детства ненавидел чеснок и ссоры. – Перестаньте решать мою судьбу!

– Поверь мне, – Лодисс внезапно смягчилась, ласковой кошкой обернулась к Ри и положила руку ему на плечо. Он вздрогнул – женщина сжала пальцы так, что ткань плаща захрустела. – У тебя еще будет возможность решить свою судьбу.

Затем она развернулась к охотнику и спросила, да вот только в настойчивом голосе не было ни одной вопросительной нотки:

– Ты меня услышал, Кос.

– Я услышал тебя, – отозвался тихо Косаль Таг, тяжело вздохнув. – Собирайся, Рийя Нон. Отправляемся немедленно.

Важно, чтобы последнее слово оставалось за командиром.

Ри посмотрел на свои руки, испещренные мелкими ссадинами, будто те могли подсказать о неведомом предназначении, о внутренней силе или бесхребетности, но они молчали. Облупленные мозоли – следы бесконечных трудовых будней в Энфисе – не проронили ни слова.

Верующие в связь сущих не терпели безделья. С малых лет в головы детей вдалбливали, что прозябание ослабляет нити сущих, что кропотливое дело закаляет связи с предками. Ведь они занимались тем же. А сейчас руки Рийя дрожали.

– Отправляемся немедленно! – уже более уверенно и твердо повторил Кос.

***

Добрых полночи всадники скакали галопом, оставив ущелье далеко позади. Бесконечные поля, луга, поймы рек – пейзажи наполняли холмистую местность в кромешной тьме. Оранжевый диск Льяд лишь на краткие мгновенья показывался из-за черных, тяжелых туч, наступающих с юга.

Трехглазый Юйра, безжалостный наместник Отэранги собирал на горизонте армию молнеразящих и громоустрашающих приспешников, чтобы обрушиться на непокорных людей всеми силами небес.

Ри не искал общения и ехал, никому не досаждая. Он вспоминал о своем первом посещении Атаранги и размышлял о том, почему поселение отстроили в таком опасном месте.

Спускаясь по пологому склону оврага, илори перешли на рысь, и тогда с ним поравнялся Инзима. Тому, видать, стало нестерпимо скучно.

– Как успехи в карглек? – поинтересовался Ри.

– Лучше не спрашивай. – Инзи махнул рукой. – Чуть без штанов не остался. И ведь живой пример перед глазами маячит, а я все туда же.

Завидя непонимание Ри, Инзима поспешил с объяснениями:

– Когда Кос впервые встретил Мата… Пять… Да, пять гвальд назад… Тот продул все, что имел, в карглек. Все. Дом. Топор. Сбрую. Даже то, что ему никогда не принадлежало, и то проиграл. Они познакомились в бане. Пьяный Мат попросил Коса захлестать его до смерти, мол, только такой кончины он и заслуживает. Но Кос пожалел. Оплатил долг и дал ему второй шанс. С тех пор он живет у нас. Помогает по хозяйству. Свиньи там, пара коров, цепки… так я гусей называю, они вечно ко мне цепляются.

Инзи расплылся в блаженной улыбке, вспоминая, наверно, о родном доме, и в сердце у Ри заскребла тоска.

– Кос тогда был немногим старше меня. Но опыт охоты имелся. Предложил Матааре поохотиться за каргами вместе. Мат был неплохим нюхачем, но с наймом не везло. Из-за пристрастия к азартным играм. Кос поверил в него. Два сезона они отпахали с наемными небоглядами. Меняли их, как солому у хряков. И в конце второго переманили Лодисс Антею. Дела пошли в гору. – Инзима заканчивал историю команды, нахохлившись от самодовольства: – Кос взял мою старшую сестру в жены. Так я начал путаться у него под ногами. А в этом сезоне наконец-то меня приняли.

Выбравшись из оврага, всадники поскакали навстречу заре. Пурпурно-розовое пятно растекалось по кромке горизонта, напевая о необъятной шири и завораживающей красоте земли Тэи.

“Будет жарко”, – подумал Ри, но сейчас он зяб.

– Привал у Бездонного озера! – крикнул нагнавший его Инзима.

Они свернули к ельнику и под дружную перекличку воодушевленного ржания илори, каким-то образом почуявших приближающуюся остановку, проникли в холодный сумрак хвойного леса. Дымка тумана затянула полог. Нижние ветви елей и сосен отсохли и торчали шипастыми корягами. Из земли, усеянной гнилыми иглами и крупными шишками, росли на тонких стеблях шарообразные зеленые цветки, похожие на каштаны. Они покачивались, сталкивались друг с другом, сплетая еле слышимый ковер шелеста.

К озеру вела хорошо утоптанная тропа.

Инзима подотстал, приблизившись к замыкающему Ри и пояснил:

– Ло не успела помыться в Атаранги. Да и лошадям нужен отдых.

Ри еле заметно кивнул. Его не покидало ощущение, что лекарь хочет спросить о чем-то, но не решается. Долго ждать не пришлось.

– Если честно… – Инзима покусал губу, почесал бровь. – Если честно, я думал, что Кос тебя оставит. Нет, он, конечно, воин справедливый. И всегда готов…

– Это Ло, – оборвал Рийя неловкую речь. – Она вступилась за меня.

– Ого!

– Тихо ты! – прорычал нюхач, скачущий впереди, и удостоил Ри полного презрения взгляда.

– Видать, запала на тебя, – Инзи перешел на полушепот. – И в тот раз белый камушек бросила. Никто от нее не ожидал. И вот теперь… Наверное, разглядела в тебе что-то.

Ри задело это предположение Инзи. Обуза для отряда он и больше никто! А плетется с ними только потому, что иначе пропадет, ведь он еще не научился, не привык быть один. Вокруг каждый кустик, каждая травинка, касающаяся его, норовит проверить на прочность. А прочности-то и не было никогда! Да откуда ей взяться? Скорлупа, в которой он пребывал в Энфисе под опекой отца, не просто треснула, ее снесло ураганом. Папа долго просил прощения перед смертью за то, что не успел…

А свыкнуться со своим положением ой как тяжело. Даже невозможно. Оттого и мучения в душе.

Теперь перепутье Зирон его страшило сильнее Ноксоло: кладбище охотников, потерявших человеческий облик и перегрызших друг другу глотки. Что ждет за ним, одиночество путника, в котором отчаянье поглощается отчаянием еще большим? Пока он не один, можно хотя бы не думать о выборе дороги и не беспокоиться о препятствиях… Хотя он сам – причина ненужных для Коса и его соратников препятствий. Что в нем еще возможно разглядеть?

– Во мне нет ничего, – высказал Ри грубо, с обидой.

Инзима только отмахнулся, будто и не заметил злобы, и с легкостью продолжил:

– В каждом человеке есть три опоры. Они не дают ему перестать быть человеком. Вот что для тебя важно?

Ри угрюмо молчал. Но Инзи уже перевоплотился в артиста. Он размахивал руками, уверенно и с азартом доказывал очевидное, радуясь, будто описывает красоты мира слепцу, умоляющему об этом:

– Нет, ну ты подумай! Одно я точно знаю – семья. Угадал? Ты потерял отца. Дядя оказался… ну такой… Не лучший родственничек. А ты упрямо рвешься в Ноксоло. К ученым! Но их там нет! Уверен, ты идешь в Ноксоло не за знаниями. Это байка для чужих ушей. Там живет кто-то из родни, верно? Ты хочешь снова обрести семью! Угадал?

Ри еле сдержался, чтобы не окликнуть Матаару: пусть успокоит клоуна.

– Но их должно быть три! Опоры, – напомнил Инзи, весело подмигнув. – Иначе расклеишься. Засохнешь. Сломаешься. Семья – это сильная опора. Иногда можно протянуть на ней одной. Но недолго. Если у тебя нет принципов… Того, что ты не готов отдать и за сотню золотых… Ты расклеишься…

– Засохнешь и сломаешься, – язвительно передразнил Ри. – А у охотников одна из опор – мелиновый карг? Или вопли хеллизии?

– Карги? – Инзима усмехнулся. – Нет. Камни не спасут, если сам дурак.

– А тогда зачем? – задал Ри вопрос, мучивший его уже давно.

– Что “зачем”?

– Зачем убивать друг друга за карги? Вот обрядился ты гвиртами и мелин вогнал в меч, победил всех… Что дальше? Для чего?

Инзи выглядел растерянным и, возможно, немного испуганным.

– Зачем? Тебе не понять. – Он стих, остыл и, словно оправдываясь, виновато прикрыл  рот рукой, добавил: – Это все равно, что спросить Матаару: зачем он проиграл больную мать ученым-эклиотикам. – Руку убрал, но продолжил говорить негромко, чтобы слышал только Ри: – Ну, во-первых, это приносит доход. И в Охоту это самый лучший, хоть и самый опасный способ заработать. Странствующие торговцы дают по двадцать пять серебряных за крупный гвирт. Четыре гвирта – уже золотой. Карги не везде и не все принимают в качестве оплаты. Их боятся.

– А во-вторых?

– Как-нибудь я тебе расскажу. Мы приехали. Бездонное озеро!

Они выехали на заросший высокой, сочной травой берег лесного озера. С черной, без малейшей ряби  глади поднималось легкое испарение. Тут росли березы. Тонкими стволами они склонялись к воде и заигрывали кончиками веток с мелкой рыбешкой. Небольшой водоем таил в себе непроглядную тьму глубины.

На берегу лежало бревно и углями чернели следы старого кострища.

Всадники спешились. Матаара сразу занялся лошадьми. Кос, уперев руки в бока, стоял и глубоко вдыхал влажный воздух. Инзима достал из наспинных ножен два изогнутых кинжала с широкими лезвиями и белыми рукоятями, ловко ими покрутил, и принялся рубить высокую траву, чтобы расчистить место для стоянки. Рийя же решил, что самым полезным занятием для него будет сбор хвороста.

Краем глаза он заметил, как Лодисс Антея подошла к воде и начала расстегивать многочисленные ремешки на своем кожаном жилете. И чем дальше Ло освобождалась от одежды, тем медленнее Ри наклонялся в поисках сухих веток. В конце концов он спрятался за кустом и, затаив дыхание, потирая онемевшие пальцы, наблюдал, как женщина без стеснения обнажилась, сложила одежду в стопку и вошла в черную, как смола, воду.

Стыд вместе с нахлынувшим на лицо жаром принес воспоминание о давнем купании Майи, когда они еще неоперившимися юнцами сбежали из обители в поиске лучшей и свободной от оков сущих жизни. Тогда он, как и Майя, мечтал избавиться от цепей. Сейчас же отдал бы многое, чтобы снова полежать на стоге сена возле сарая Тары Гнев, послушать нравоучения старика Инэн Гаро или помочь Мельзинге… Никого больше нет.

– Голых баб никогда не видел? –  Инзима присел рядом.

Ри вздрогнул и быстро отвернулся.

– Ты ей нравишься. Явно же. Она хоть и старше, но еще ого-го. Небогляды не живут долго, а у Лодисс Антеи нет детей. Я считаю: она задумалась об уходе на заслуженный покой и потомстве, а ты красавчик…

– Ни слова больше! – зашипел Ри. Он не знал, куда спрятать лицо, чтобы этот болтун не заметил его замешательство.

– Давно хотел тут побывать. – Инзи молниеносно сменил тему, как блинчик перевернул.

Послышался плеск воды. Наверное, Лодисс, голая и прекрасная, позволила Бездонному озеру принять себя, объять плотностью мраком.

– Интересное место. Говорят, утопленники обретают здесь вторую жизнь.

– Что это значит? Они оживают?

– Нет-нет. Уже проверяли – не оживают. Возможно, это неточный перевод с языка жующих, раньше озеро называлось “Глубина, дающая вторую жизнь”… Или второй шанс. Кто как говорит. Но все равно: есть в этом месте что-то такое… манящее.

В Атаранги я, кстати, тоже первый раз был. И вообще на краю Старых земель. Банька неплохая. Мне после твоего захода все-таки удалось попариться.

Ри, под видом поиска хвороста, мимолетно зыркнул на озеро и тут же перехватил пристальный взгляд плывущей Лодисс. Парень резко отвернулся. Дыхание сбилось. Инзи заметил волнение, но Ри опередил его  вопросом:

– А что вы делали так далеко от Атаранги? Когда меня нашли.

– Это Ло… – начал Инзи и сам замешкался в сомнениях, –  хм… Странно, конечно… Вот ты спросил, и это стало странным… Мы шли к Атаранги, когда ее скрючило… Никто не ожидал. Только не со стороны границы с Дикими землями. Потом она сказала, что позыв был ложным, и с самого начала не могла определить, от какого карга. Она… выглядела сбитой с толку. Но мы все равно решили проверить. И нашли тебя.

– Я мало что понял, – признался Ри. – Скрючило?..

– Ага. Это…

Раздался громкий всплеск. Выходящая из воды Ло окатила брызгами Коса, сидящего на берегу.

– Отстань, – буркнул тот с обидой.

А Ри оторопел. Инзима что-то объяснял, но голос его ускользнул и стих – не разобрать ни слова. Все естество Ри заняло жадное, и оттого глупое и нелепое, лицезрение тела Ло и изящно вписанных в округлые изгибы линий рисунка. Узор тонкими, четкими штрихами покрывал большую часть живота, груди и ног небогляда спереди. Ло, перешагивая через колючки на кончиках пальцев, прошла к одежде, достала длинный белый шарф и стала осторожно прикладывать его к разным участкам тела, пропитывая влагой. Нанесенные неизвестным для Ри способом рисунки гор, дорог и поселений не смазывались.

Сердце паренька было отравлено гордой и взрослой наготой Ло. Плоды, полноценно созревшие, манящие скрытым в них вкусовым наслаждением. Рисунки тянули, очаровывали: переплетения путей, нитями тянущиеся к самым интимным местам.

Ри слышал о влиянии странствующих судей, способных усыпить бдительность человека силой голоса. Наверное, что-то похожее испытывал и допрашиваемый: плыл, терялся и переставал осознавать течение самого времени.

Когда Ло посмотрела на Ри, у того свело ногу.

– Инзи! – заревел Кос. – Где огонь?

Лодисс поспешно укуталась в покрывало и села на берегу.

Инзима цыкнул на Ри и кинул в него веткой:

– Эй! Где дрова?

Вскоре заполыхал костерок. И стало теплее. Гораздо теплее. С той ночи пожарища в Энфисе, когда Ри, несмотря на духоту, бросало в дрожь, ему впервые стало тепло. И захотелось выпрямиться, расправить плечи.

Несмотря на то, что каждый член отряда занимался чем-то своим, и в предрассветном прозрачном воздухе витала некая напряженность, они воспринимались как единое целое, как семья. Ведь в любой, даже самой дружной семье, бывают размолвки. Это нормально. После побега с Майей, отец пару дней не разговаривал с Ри, и Мельзинга, к которой его отправили в наказание, была единственной собеседницей. Придирки и звонкое хлопанье по неуклюжим рукам – как же давно это было…

Кос прилег у кострища. Из скомканного шерстяного одеяла, под которым, укрывшись с головой, на корточках сидела Ло, торчали протянутые к огню руки. Матаара, после того, как напоил и расчесал илори, принялся перебирать свои топорики. Это были уменьшенные копии колуна дровосека. Инзима же присел поодаль и затачивал длинные, изогнутые кинжалы. Заметив интерес Ри к своему оружию, он гордо представил:

– Кукри. Пустые. Для души. У меня есть такие же гвиртовые. Кос подарил. Их затачивать не надо. А мне нравится. Поэтому оставил себе и пустые. Если заботишься о ножах в Тишину, ножи позаботятся о тебе в Охоту.

Ри присел рядом, любуясь искусной резьбой на белой рукоятке. Убедившись, что их не услышат, он попросил Инзи:

– Расскажи о Лодисс.

– О Ло? Да что я о ней могу рассказать? Начало истории небоглядов одинаковы. Близнецов выкупают. Или крадут. Прямо из дома. Еще в младенчестве. Родить близнецов – накликать беду на свою семью. Иногда родителям удается спрятать детей. Но рано или поздно предназначение находит их.

– Как? – Ри неосознанно вздрогнул всем телом, представив ужас родителей, потерявших крохотных малышей.

– Кто ж знает. Небогляды, как и ныряльщицы, берегут свои тайны. Старательно. Передают от молодых – старым. От опытных – новичкам. Вот как ныряльщицы гоэм так надолго задерживают дыхание? Никто не знает. Как небогляды узнают место падения каргов? Непонятно. Карты помогают. Но как?

– Но кто-то же пытался узнать?

– Зачем? Если ты сам не кузнец – не спрашивай кузнеца о его кузне. Даже у странствующих судей в кодексе прописано: небоглядов и ныряльщиц об их ремесле расспрашивать не моги!

Ри был немного расстроен, что о небогляде, которая уже как минимум дважды решила исход его судьбы, не удалось узнать почти ничего. Инзима, будто почуяв разочарование Ри, добавил:

– А наша Ло – лучшая в Старых землях. Даже не представляю, чего стоило Косу раздобыть ее. Рассказывает он без подробностей. А ведь в подробностях весь смак истории. Даже…

И тут раздался хриплый ор командира:

– Гаси огонь! Живо!

Инзи бросился с бурдюком к воде.

Возле костра корчилась, укутанная в одеяло, небогляд. Ее, лежащую и брыкающуюся, будто ногами избивали  невидимые враги.

Ри растерянно таращился лишь мгновенье, потом ринулся к Ло.

– Не трожь ее! – заорал Кос, и парень шарахнулся назад.

Прибежали Инзима с Матаарой и потушили костер, залив его из кожаных бурдюков.

В звук шипения от углей вплелся скрежет костей и нечеловеческий, приглушенный стон, исходящий от затихшего покрывала. Ри от затылка к макушке погладила заиневшая  рука мертвеца.

Теперь было слышно лишь тяжелое и частое дыхание Ло.

– Мелин, – чуть слышно произнесла она, отдышавшись.

Это слово в сердце каждого охотника усилилось стократно, заставив ожить и трепыхаться уже приготовившийся к покою комок мышц под ребрами.

Кос еле разлепил высохшие губы:

– Где?

У Инзи даже глаза прослезились. А Мат, как стоял с выпотрошенным бурдюком, так и присел в высокую траву.

– Гиз-Годолл.

– Сучий потрох! – выругался Кос и смачно сплюнул. – Шенкарок видно издевается. Каржий ублюдок! Ненавижу! – адресовал он последний возглас небесам. Потом успокоился, отряхнулся от репьев и скомандовал: – Собираемся немедля!

– В лес Гиз-Годолл? – ошарашенно переспросил Инзима. – А как же?…

– Что? – рявкнул Кос, зло сверкнув глазами. Он уже запрягал илори. – Волки размером с лошадь? Каким еще сказкам ты веришь? Разве я похож на трусливого мальчонку, которого на пути к мелину  остановят глупости?

Инзима закусил губу и молча вложил кукри в ножны.

– Далековато, – выразил здравое сомнение Матаара.

– Придется сделать крюк. – На верного друга Кос не кричал. – Но к закату должны добраться. Если не пожалеем бедняг. – Он ласково погладил по мощной шее Деловушу, и та отозвалась гортанным коротким фырчанием. – Там ночь переждем и за дело.

– Главное, чтобы за день нас не опередили, – согласился Мат, снаряжая Полоску. – А ночью в лес никто не сунется. Только вот придется расстаться кое с кем здесь…

Командир прищурился, глядя то на Ри, то на одевающуюся торопливо Лодисс.

– Только тормозить нас будет, – напирал Мат. – А если место почуют другие… Он же первым…

– Сама с ним нянчишься, – жестко бросил Кос, обращаясь к Ло.

Небогляд коротко кивнула, проверяя затянутые ремешки, заколола последние остроконечные спицы в пучок волос и свистом подозвала Узелка. Невозмутимая и решительная, она не удостоила Ри и взгляда. И только Инзи успокаивающе похлопал его по плечу, всколыхнув и без того тревожное волнение.

– В дорогу! – прикрикнул Кос, самодовольно ухмыляясь.