Гнев Неба

Глава 13

В городе продолжалась резня. За каждого погибшего германского солдата было убито не менее десятка жителей, но карательная акция не закончилась, а только набирала обороты.

Поймав подвернувшегося под руку старика, германский офицер потребовал показать, где находится ближайшая китайская кумирня [22]. Око – за око! Храм – за храм! – решил он и повёл солдат к капищу.

Испуганный китаец не мог противиться страшному германскому офицеру, но решил отомстить, как мог. Он указал германским солдатам на кумирню самого могущественного и мстительного китайского божества – Гуань Ди. Не зная о вероломстве проводника, командир взвода привёл своих солдат к кумирне Бога войны [23].

Каменная башня с толстыми стенами и огромная деревянная статуя китайского Бога войны вызвала у кайзеровского офицера презрительную улыбку. Он решил наказать взбунтовавшийся город, предав огню их святыню – святилище Гуань Ди. Но морёный дуб, из которого была вырезана статуя, простоявшая в этом храме более ста лет, не хотел загораться. Тогда командир взвода приказал завалить статую на пол и произвёл несколько выстрелов в её голову.

Тяжёлые пули выбили из статуи Гуань Ди крупные щепки, но немецкая бережливость взяла верх. Не желая больше тратить дорогостоящие патроны на деревянного истукана, офицер приказал солдатам надругаться над божеством, оправившись на него всем подразделением.

Приближались сумерки. Германцы решили не рисковать и, бросив разоренную кумирню, укрылись в казармах китайского гарнизона.

Известие о совершённом германскими солдатами святотатстве облетело город и повергло суеверных жителей в мистический трепет. Не только горожане, но и солдаты гарнизона, поклонявшиеся Гуань Ди, были в ужасе. Все замерли в ожидании большой беды. И она не заставила себя ждать.

Этой же ночью в город вошёл хорошо вооружёный отряд ихэтуаней.

По всему городу начались повальные грабежи домов иноземцев. Тащили домашнюю утварь, мебель, посуду, занавески – буквально всё, что находилось в доме. Ханша лилась рекой.

– Ура! Свобода!

Пока ликующие граждане радовались обретённой свободе, бригада плотников восстанавливала кумирню Гуань Ди. Они по щепочкам собрали расстрелянный лик божества и установили деревянную статую на прежнее место. Богохульство иноземных солдат требовало отмщения, и предводитель ихэтуаней потребовал для Бога войны искупительной жертвы. К кумирне приволокли большой медный чан и установили у ступеней.

Загремели ритуальные барабаны, трубно заревел храмовый рог, и десятки отрядов двинулись по улицам цепью, сгоняя к храмовой площади иностранцев. Гнали всех: мужчин, женщин, китайцев-католиков и всех, кто был замечен в бизнесе с иноземцами или помогал им.

На площади, в оцеплении вооружённых ихэтуанями горожан, в страхе толпились десятки перепуганных насмерть людей. Грохот барабанов стал громче, зазвенели колокола. На ступени кумирни вышел жрец и неожиданно зычным голосом запел молитву. Несколько вооружённых топорами ихэтуаней стали без разбора хватать пленников.

Несчастных ставили на колени и рубили головы, а несколько фанатично настроенных добровольцев собирали кровь казнённых в жертвенный чан.

Над площадью повис вой, но неутомимые палачи рубили и рубили головы, не разделяя жертв на мужчин и женщин. В воздухе стоял тошнотворный запах крови, но многочисленные зрители, впав в кровавое безумство, подбадривали палачей, комментируя их ловкость после каждого удачного удара топора.

Ревущая толпа колыхалась, словно море. Такого зрелища этот город не видел никогда. Национализм и религиозный фанатизм зашкаливали.

На этом фоне бесчинствовали грабители. Разгорячённые парами дармовой выпивки, они врывались в богатые дома, переворачивали всё вверх дном, а разграбив имущество, тащили хозяев к кумирне как очередных жертв оскорблённого божества.

Когда жертвенный чан наполнился, накал на площади достиг пика, и толпа была готова на любые дикие поступки. И тогда на ступени кумирни поднялся вождь ихэтуаней. Он окунул руки в чан с жертвенной кровью и омыл ею стопы статуи Гуань Ди. Толпа радостно взревела.

Откуда-то притащили отрез красной ткани и благоговейно положили к ногам кумира. Жрец отрезал от рулона ткани длинную полосу и, поклонившись статуе Гуань Ди, двумя руками торжественно передал её вождю ихэтуаней.

Тот принял повязку и, высоко подняв её над головой, выкрикнул:

– Братья! Сегодня здесь, на камнях древней кумирни, я приношу клятву древним Богам! – Он оглядел притихшую толпу. – Я клянусь тебе, великий Гуань Ди! – Он сделал паузу, сурово окинул взглядом притихших соратников. – До конца своей жизни быть вашей рукой, бороться с несправедливостью, охранять традиции предков и чтить наших Богов, карать чиновников и тех, кто не оказывает должного внимания и почтения к старшим, кто оскорбляет Духов предков. В знак этой клятвы! Я! Повязываю на голову эту красную повязку, как символ гнева Неба!

Толпа восторженно заревела. Присутствующие на площади ихэтуани по очереди потянулись к жертвенному чану. Подражая вожаку, они окунали руки в кровь, омывали ею стопы деревянного кумира и с криком «клянусь» подходили к жрецу за красной повязкой.

На четвёртую ночь восстания командир германского отряда скрытно вывел своих солдат за пределы блокады и скорым маршем повёл их к столице провинции. Исчезновение германцев обнаружилось только утром. Вождь ихэтуаней был в ярости и отправил погоню, но догнать беглецов не удалось.

Тем временем волнения перекинулись на соседние поселения, поглощая не только деревни и посёлки, но и небольшие города.

Китайские гарнизоны на самостоятельные действия против бунтовщиков не решались, ожидая команды из Пекина.

Зато отличился кайзеровский посланник барон Кеттелер. Не дожидаясь согласия китайского правительства, он отдал приказ о переброске германского военного контингента во взбунтовавшиеся провинции.

Правительство Китая возмутилось бесцеремонностью Германии, но противиться не посмело. И в Шаньдуне началась карательная операция, цинично названная германским бароном профилактикой.

Германские солдаты подкованным сапогом прошлись по арендованной территории. Кровавые экзекуции, расстрелы, грабёж и издевательства над населением на фоне полного бездействия китайских властей стали последней каплей в переполненной чаше ненависти к иностранцам.

Терпение народа лопнуло. Китай, так долго молчавший и покорявшийся, перестал быть мёртвым телом…

Народное восстание, вспыхнув в небольшом китайском городке, стало распространяться со скоростью лесного пожара, и скоро, вместе с Шаньдуном, полыхнуло в соседней провинции Чжили. Разрушалось всё некитайское: телеграфные столбы, железнодорожные пути и станции, иностранные учреждения и жилища их владельцев. Священники и купцы подвергались надругательствам, грабежам и убийствам. Всех пойманных христиан зверски казнили. Восстание снежным комом катилось к столице Поднебесной.

Глава 14

Великая вдовствующая императрица, сосредоточившая в своих руках всю верховную власть в Поднебесной, задумчиво прогуливалась по вечнозелёному саду императорского дворца. Она любила этот тисовый парк. Огромные стволы реликтовых деревьев безмолвными часовыми выстроились вдоль бесконечно длинных дорожек, отсыпанных крошкой мелко дроблёного красного гранита.

Вдохнув хвойный аромат, источаемый могучими тисами, Ци Си вернулась к своим размышлениям.

Сегодня от бунтовщиков приезжали переговорщики. Ещё неделю назад она приказала бы их колесовать, но сегодня… Сегодня у стен столицы её империи стояла стотысячная армия озлобленных оборванцев. Поэтому она не только приняла их вожаков, но и вынуждена была поощрительно улыбаться, особенно, когда бунтовщики гневно высказывались в отношении иноземцев.

История, связанная с какой-то там девчонкой в городке Юй, её совершенно не заботила. Но вот то, что убийцей девчонки оказался германский миссионер, для её планов подходило как нельзя лучше. Заурядная криминальная история получала совершенно другую окраску. Если раньше основным лозунгом бунтующих ихэтуаней было свержение правящей династии, то после этой встречи акцент требований восставших сместился. Поддержанная императрицей негодующая толпа бунтовщиков направила свою ярость на иностранных миссионеров и коммерсантов.

Ци Си поддержала возмущение народа и разразилась гневной речью, в которой клеймила иноземцев, попрание китайских традиций, оскорбление древних Богов и Духов.

– Изгнание из Китая всех чужестранцев – истинная цель, к которой должен стремиться каждый сын Поднебесной! – с горящим взором обратилась она к вожакам восставших. – Я объявляю войну всему иноземному! Пусть каждый приложит все усилия, чтобы защитить свой дом и могилы предков от грязных рук чужеземцев! Донесите эти слова до каждого в наших владениях!

Вожди ихэтуаней, пришедшие к ней с требованием отречения от власти, опешили. Оказалось, что их императрица не только горячо разделяет их негодование и ненависть ко всему иностранному, но и готова поддержать восставших. Прямо при переговорщиках она подписала указ правительственным войскам выступить на стороне восставших. Ихэтуани, очарованные харизмой богдыханши [24], почтительно удалились.

Ци Си самодовольно ухмыльнулась.

Я уже тридцать пять лет правлю Поднебесной, пережила трёх императоров, подавила несколько заговоров, а какие-то оборванцы хотели меня взять на испуг. Поживите с моё, а там поглядим.

Её мысли переключились на попавшего в немилость последнего правителя Поднебесной. Ну чего ему не хватало? Молодость, любимая жена, наложницы, власть. Так нет! Реформы ему подавай! Заговор против меня решил устроить! Гадёныш! Я его на трон посадила, а он, неблагодарный… Что за молодёжь пошла? Привыкли на всё готовое, а чуть что не так – в кусты! Это мне всего пришлось добиваться самой…

Она вспомнила, как её, семнадцатилетнюю девчонку, повезли на императорские смотрины, которые были обязаны проходить все девушки из древних родов, без исключения.

Родители Ци Си хоть и были знатны, но не входили в первую сотню дворян империи, а желая ей личного счастья, не стремились отдавать дочь в наложницы императору.

Желание любыми путями приблизиться к владыке Поднебесной вело к тому, что задолго до начала самого конкурса между семьями сановников, у которых дочери достигали требуемого возраста, затевались нешуточные баталии и интриги. Семья Ци Си в этом участия не принимала и была удивлена выбором императорского евнуха. Но получилось то, что получилось, и, вытирая слёзы, она переехала в запретный город.

Поняв, что девичьи грёзы – «выйти замуж по любви» – остались несбыточными мечтами, Ци Си решила устраивать свою судьбу исходя из сложившихся обстоятельств.

Для начала она решила изменить свой статус среди других наложниц. При зачислении в гарем она получила самый низкий пятый ранг – гуйжень. И звали её теперь не Ци Си, а только родовым именем Ехэнара. Вроде и верно, но в частом употреблении звучало как кличка [25].

Наложницам платили жалование, которое они могли тратить по своему усмотрению. Одни отправляли его родным, другие покупали украшения и наряды, некоторые нанимали себе дополнительную прислугу или даже снимали в гареме отдельные апартаменты. На эти деньги можно было приглашать всевозможных учителей. Жалованье было приличным даже у наложниц самого низшего ранга, к тому же у них было достаточно свободного времени. В их распоряжении были всевозможные массажи, бани, парикмахеры и обширная библиотека.

А Ехэнара решила повысить уровень знаний в эротической сфере. Перелистав в гаремной библиотеке огромное количество репродукций и изданий на эту тему, она случайно наткнулась на перевод книги французского дворянина маркиза де Сада. Книга датировалась прошлым веком и называлась «Философия в будуаре, или Безнравственные учителя» [26]. Из сочинения маркиза она узнала столько фривольного, что даже от чтения книги краснела от неловкости. Проштудировав произведение французского шалуна несколько раз, она решила при первой же встрече с императором закрепить, так сказать, материал.

Вторым своим козырем она решила сделать Конфуция, точнее, его философию. Зная о пристрастии императора Сяньфэна к трактатам древнего китайского философа, она углубилась в изучение вопроса.

Надо отметить, что само учение действительно было не только интересным, но и поучительным, на его принципах строилась вся система управления империей.

Ци Си вдруг поняла, чем она может отличаться от других наложниц, которых, в принципе, кроме подготовки себя к удовлетворению похоти императора, ничего не занимало.

Попавшие в наложницы девушки понимали, что теперь это их судьба, и выход из Запретного Города возможен только вверх, то есть в Высокое Синее Небо, как иносказательно называли во дворце уход к предкам, поэтому девушки старались жить исключительно в своё удовольствие. Но при этом каждая хотела понравиться императору. Добиться его расположения означало повысить свой статус среди других наложниц, а для этого мало быть просто умницей и красавицей. Век наложницы недолог, появляются более молодые и симпатичные. Так что конкуренции хватало.

Ехэнара, изучив работы Конфуция от корки до корки, начала готовить себя к встрече с повелителем.

В тот вечер она провела «разведку боем», пытаясь разобраться в сексуальных предпочтениях императора. Оказалось, что он не очень избалован и предпочитает пользовать наложниц в миссионерской позе. Отстояв на четвереньках «прелюдию», она дождалась, когда притомившийся Сяньфэн откинется на перине, и подползла к нему.

Ци Си хихикнула, вспомнив выражение лица Сяньфэна, когда она целиком заглотила его достоинство. Он боялся шевельнуться, опасаясь, что нечаянно может стать евнухом, а может, просто не хотел вспугнуть неожиданный сюрприз. В общем, она оторвалась «на всю катушку». Де Сад гордился бы своей почитательницей.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

Храм Одинокого Счастья – один из древнейших храмов Китая. Возведён в 618–907 гг. н. э., во время правления династии Тан. Он представляет собой комплекс храмовых построек, где расположен 23-метровый павильон богини милосердия Гуаньинь, внутри его находится 16-метровая фарфоровая статуя бодхисаттвы. См. также главу 32.

2

Печелийский залив расположен в северо-западной части Жёлтого моря; считался морскими воротами Северного Китая.

3

ИРГО – общественная организация при попечительстве императора. Кроме научной деятельности занималась картографией и этнографией. Для выполнения работ для Главного штаба российской императорской армии в эту организацию откомандировывали действующих офицеров армии и флота. Например, Арсеньева, Пржевальского, Колчака.

4

Армейские магазины – так назывались армейские склады, организованные в непосредственной близости от места предстоящих боевых действий. Это десятки тонн снарядов, боеприпасов, топлива, продовольствия, фуража, амуниции и других видов армейского обеспечения. При подготовке большого наступления армейские магазины комплектовались не один месяц. В случае с Кореей магазины комплектовались скрытно, что требовало времени и немалых затрат на транспортировку, хранение и охрану.

5

Золотой министр – такое прозвище в кулуарах правящих кругов правительства Российской империи получил российский министр финансов Сергей Юльевич Витте.

6

Канонерская лодка «Кореец» – легендарная корабль, в 1904 году вместе с крейсером «Варяг» примет последний бой с 14 японскими кораблями у корейского города Чемульпо. Чтобы разбитая снарядами канонерка не досталась врагу, экипаж подорвал и затопил её.

7

Швальня – портняжная мастерская.

8

Скобелев Михаил Дмитриевич (1843–1882) – русский военачальник и стратег, генерал от инфантерии; участник среднеазиатских завоеваний Российской империи и русско-турецкой войны 1877–1878 гг., освободитель Болгарии. Современники считали его равным великому русскому полководцу А.В. Суворову и называли «белым генералом» за любовь к белым мундирам и белым коням. Скобелев был отчаянно храбр и удачлив.

9

Герой второй части трилогии «Воин Чёрного Дракона».

10

Герой второй части трилогии «Воин Чёрного Дракона».

11

Ханша – дешёвая водка. Обычно перегонялась из гаоляна.

12

Шулюм – похлёбка из конины.

13

Лаубе – исторический персонаж, герой первой и второй частей трилогии.

14

Пакгауз – закрытое складское помещение особого типа при вокзалах и портах.

15

Коносаменты – документы для перевозки груза морем.

16

Негоциант – купец, торговец.

17

Траверз – направление, перпендикулярное курсу судна.

18

Прозт, прозит (от лат. Prosit – да будет на пользу) – пожелание здоровья при распитии алкоголя.

19

Ниппон – вариант названия Японии на японском языке.

20

Закидушка – самодельная рыбацкая снасть. Выглядит как тонкий шнур или леска с грузом и рыболовным крючком на конце. Часто вместо груза к леске цепляют блесну.

21

Слова из Ветхого Завета (Иез. 28:18–19).

22

Китайская кумирня – языческое капище. Она могла быть как каменным, так и деревянным зданием, внутри которого возлежала, сидела или стояла статуя почитаемого в ней божества – кумира.

23

Гуань Ди обычно изображался в виде огромного могучего воина с грозным, красным лицом. Считалось, что красный цвет его лица означает гнев по отношению к любой несправедливости, нарушению законов и оскорблению духов предков.

24

Богдыханша – один из царственных титулов Ци Си. Поскольку предки маньчжурских правителей Поднебесной были потомками чжурчжэней, а те имели монгольские корни, то императрицу Ци Си часто называли богдыханшей. Богдыхан в переводе с монгольского – священный государь.

25

Родовое имя в Китае соответствовало фамилии. Обращение к девушке только по фамилии во все времена считалось пренебрежением, а в некоторых случаях могло рассматриваться и как оскорбление.

26

Маркиз де Сад (Донасьен Альфонс Франсуа де Сад, 1740–1814) – одна из самых скандальных персон в мировой истории; французский аристократ, политик, писатель и философ. Произведение «Философия в будуаре, или Безнравственные учителя» было написано им в конце аосемнадцатого века.