Вся власть Советам. Том 3

– Товарищ Ларионов, а что вы скажите на этот счет? – с надеждой обратился наркомвоенмор к командующему эскадры из будущего. – Сможем ли мы отсюда, из Петрограда, оказать помощь нашим товарищам в Мурманске? Что мне доложить товарищу Сталину?

– Доложите, что вверенное мне соединение способно обнаружить и полностью уничтожить британскую эскадру в любой точке маршрута, – ответил контр-адмирал Ларионов. – Необходимо только принять чисто политическое решение. Пропадут британские корабли в Норвежском или Баренцевом море бесследно, или же им будет позволено уцелеть, дойти до Мурманска, вступить с нашими кораблями в бой, и уже после этого быть уничтоженными. Я думаю, что второй вариант причинит советско-британским отношениям такой ущерб, после которого нам не останется ничего другого, как снова вступить в Мировую войну, на этот раз уже на стороне кайзеровской Германии…

– Гм, Виктор Сергеевич, аэропланы? – чуть наклонив голову, спросил вице-адмирал Бахирев.

– Аэропланы, Михаил Коронатович, – подтвердил контр-адмирал Ларионов, – с боевым радиусом действия в шестьсот пятьдесят миль. То есть, как я уже говорил, мы можем достать британцев в любой точке маршрута. На британских крейсерах, если я не ошибаюсь, бронепалуба толщиной в два дюйма, а у «Дредноута» – в три. Для наших бронебойных бомб это препятствие не страшнее листа бумаги. Кроме того, британскую эскадру на переходе сможет нагнать наша подводная лодка «Северодвинск», легко делающая в подводном положении двадцать восемь узлов. Мы как раз собирались перебросить ее тем маршрутом, для усиления наших сил на Дальнем Востоке. В любом случае, мы можем усилить флотилию Ледовитого Океана одним или несколькими нашими кораблями, находившимися в нашем времени в составе Северного Флота. С их приходом можно будет попробовать или мягко вытолкать, или интернировать британские корабли. Рано или поздно порядок там навести придется, и лучше рано, чем поздно.

– Эх… – сказал адмирал Бахирев, со вздохом пожимая плечами и неизвестно к кому обращаясь. – Бедолаги! – Он посмотрел на наркомвоенмора. – А вы что скажете, Михаил Васильевич?

– Если дело обстоит именно так, как сказал товарищ Ларионов, – недолго подумав, ответил Фрунзе, – то вопрос с британской эскадрой тогда действительно сугубо политический и находится в ведении Председателя Совнаркома. Не нам с вами решать, быть между Британской Империей и Советской Россией худому миру или доброй ссоре. Сам факт посылки такой эскадры говорит о том, что нормальных отношений с Британией у нас в ближайшее время не будет. Что не исключает для нас необходимость наведения твердого революционного порядка в наших северных портах и кадрового подкрепления флотилии Ледовитого Океана. Ведь большие дела, здесь, на Балтике, уже закончились, а там они, судя по всему, только начинаются. Об этом мы с вами, товарищи, поговорим чуть позже… Вам, Михаил Коронатович, совместно с Виктором Сергеевичем, задание – подобрать кандидатуры для замещения возможных вакансий, с учетом возможности интернирования британских кораблей.

– Будет сделано, товарищ Фрунзе, – серьезно сказал Ларионов, – поставьте в известность товарищей Сталина и Дзержинского. Кроме попыток прямой военной интервенции, возможны всякого рода диверсии и провокации, а также расхищение народного имущества в особо крупных размерах. А это как раз по линии наркомата внутренних дел. Да и оружие из Мурманска и Архангельска надо вывозить быстрее, а то и в самом деле генерал Миллер там объявится. Он, правда, сейчас в Италии, но чем черт не шутит, пока Бог спит… Да-да, товарищи, ничего еще не решено. И неизвестно, как все обернется, если мы проявим мягкотелость и разгильдяйство. Не морщитесь, Михаил Коронатович: не все русские генералы и адмиралы оказались патриотами, готовыми не за страх, а за совесть служить новой России. Ведь отречение из государя револьверами выбивали не уличные налетчики и профессиональные революционеры, а генералы и министры с депутатами Госдумы в придачу. По английской, между прочим, наводке. И Бог весть чего они хотели в тот момент: пользы для Родины или власти – пусть над маленьким кусочком нашей страны, но ничем и никем не ограниченной. Кстати… для доукомплектования кораблей флотилии Ледовитого Океана необходимы не только командиры кораблей и офицеры, готовые сражаться с британцами, но также и матросы с кондукторами… По имеющимся у нас данным, команда «Чесмы» полностью разложена. «Аскольд» с половинной командой боеспособен условно. На эсминцах анархия, команды самовольно выходят из боя при малейшей угрозе…

– Мы вас поняли, товарищ Ларионов, – кивнул нахмурившийся Фрунзе, – и, зная вашу осведомленность, постараемся воспользоваться добрыми советами. А сейчас, товарищи генералы и адмиралы, всем спасибо, и прошу держать наш сегодняшний разговор в тайне. До свидания.

12 ноября (30 октября) 1917 года. Полдень. Таврический дворец.

Совместное заседание Политбюро ЦК РСДРП(б) и Президиума Совнаркома.

Присутствуют: Председатель Совнаркома И.В. Сталин, Председатель ВЦИК В.И. Ленин, Нарком Внутренних дел Ф.Э. Дзержинский, Глава НКИД Г.В. Чичерин, Наркомвоенмор М.В. Фрунзе, Нарком промышленности и торговли Л.Б. Красин.

Члены ЦК: Тамбовцев Александр Васильевич, Ларионов Виктор Сергеевич, Муранов Матвей Константинович, Стасова Елена Дмитриевна, Калинин Михаил Иванович.

– Итак, товарищи, свершилось: большевики взяли власть в свои руки! – сказал Ленин, открывая совместное заседание Политбюро ЦК РСДРП(б) и Президиума Совнаркома. – Но в современных условиях этого совершенно недостаточно. Мало просто взять власть, надо еще суметь ее удержать, направив Россию по пути строительства нового общества. Но это архитрудная работа. Вот вы, товарищ Тамбовцев, скажите, какая самая большая проблема ожидает нас на этом пути?

– Кадровый голод, товарищ Ленин, – не раздумывая, ответил тот. – В масштабах России нынешняя численность большевистской партии просто ничтожна. Но это партия правящая, поэтому к большевикам, прикрываясь громкими революционными лозунгами, из других партий будет перебегать разная сволочь, желающая сделать карьеру, получить власть, наконец, просто набить карманы.

– Совершенно верно! – воскликнул Ленин, наклонившись над трибуной. – Причиной тому – малочисленность сознательного пролетариата, служащего главной опорой и социальной базой нашей партии. Что же нам делать? Развернуть массовый прием в партию? Это, конечно, позволит сделать ее массовой, но к нам налезут те, о которых только что говорил товарищ Тамбовцев. Потом нам придется проводить многократные чистки, но весь этот балласт примазавшихся к нам под революционными знаменами мы едва ли сумеем вычистить до конца. Есть второй вариант. Мы будем принимать людей, прошедших тщательный отбор, доказавших и словом, и делом преданность нашим идеалам и готовым приложить все усилия для строительства социализма в Советской России. Но в подобном случае численность нашей партии еще долго будет мизерной, и мы не сможем контролировать власть, работу государственного аппарата, и нас рано или поздно изгонят из этой самой власти. Товарищи, вы не должны забывать, что государственный аппарат царского и буржуазного временного правительства мы ломать не стали. Чиновники работают – где добросовестно, где не очень. А мы должны, участвуя в работе этого аппарата, в то же время его контролировать, не допуская, чтобы он возвращался к старым приемам и формам работы – то есть в первую очередь на самого себя, а уж потом на государство. Я тут начал в Финляндии писать одну работу, в которой пытался высказать свои мысли по поводу новых форм работы государственного аппарата в условиях победившей революции. Поэтому я и назвал эту работу «Государство и революция». Вот, товарищ Тамбовцев с ней ознакомился и высказал мне свое мнение с точки зрения опыта их времени… Гм, товарищи… скажу честно, кое-что мне в этой работе пришлось исправить, и теперь она уже напечатана в виде брошюр, которые раздадут вам после заседания. Ну а пока на повестке дня наиболее остро стоит вопрос о представительских органах власти. Проще говоря, это Советы народных депутатов на местах и советский орган, который будет выполнять в нашем государстве роль буржуазного парламента, но в то же время будет состоять из представителей народа и функционировать в народных же интересах. Какие будут предложения, товарищи?

Первым взял слово Сталин. Поднявшись на трибуну, он положил перед собой рабочий блокнот с записями и, прокашлявшись, начал:

– Тут товарищ Тамбовцев правильно сказал насчет кадров. Кадры для нас – это главное. Ведь всеми делами в государстве будут заниматься не какие-то неодушевленные, абстрактные фигуры, а вполне реальные люди, со всеми их достоинствами и недостатками. Так что ценные и добросовестные кадры должны у нас быть на вес золота, независимо от их социального происхождения, а вот от тех, кто не справляется с поставленной перед ними задачей, будь он хоть трижды революционер, мы должны решительно избавляться, невзирая на былые заслуги. Теперь о нашей партии и о ее работе в советском правительстве. Я хочу сказать, что все ответственные должности нам заполнить коммунистами не удастся. Да нам это и не надо. Мы всемерно, всеми силами будем привлекать беспартийных специалистов, беспартийных техников, готовых идти рука об руку с Советской властью в деле управления народным хозяйством и строительством нашей народной промышленности. Мы вовсе не будем требовать, чтобы они отреклись теперь же от своих социально-политических взглядов. Мы будем требовать только одного – чтобы они честно сотрудничали с Советской властью, раз они согласились на это добровольно. А что касается коммунистов… Нам нельзя ограничиваться выработкой большевистских кадров вообще, умеющих поболтать обо всем понемножку. Дилетантство и всезнайство – это оковы для нас. Нам нужны большевики-специалисты по металлу, по текстилю, по топливу, по химии, по сельскому хозяйству, по транспорту, по торговле, по бухгалтерии и так далее. Нам нужны целые группы, сотни и тысячи новых кадров из большевиков, способных быть хозяевами дела в разнообразнейших отраслях знаний. Без этого нечего и говорить о социалистическом строительстве нашей страны, как и о том, что мы сумеем догнать и перегнать передовые капиталистические страны. Овладеть наукой, выковать новые кадры большевиков-специалистов по всем отраслям знаний, учиться, учиться, учиться упорнейшим образом – такова теперь задача. Теперь о государственном аппарате. Чем должен отличаться новый советский государственный аппарат от аппарата буржуазного государства? Прежде всего, наверное, тем, что буржуазный государственный аппарат стоит над массами, ввиду чего он отделен от населения непроходимым барьером и по самому своему духу чужд народным массам. Между тем как советский государственный аппарат не может и не должен стоять над массами, ибо он не может быть чужд этим массам, если он действительно хочет охватить миллионные массы трудящихся. Ну и о выборах в советы. Вы все, наверное, помните Государственную Думу. Это ублюдочный парламент. Она только на словах обладал решающим голосом, на деле же у нее был лишь совещательный голос, ибо в качестве цензоров над ней стояли верхняя палата и вооруженное до зубов правительство. В манифесте о создании Думы прямо говорится, что ни одно постановление Думы не может быть проведено в жизнь, если его не одобрят верхняя палата и царь. Дума не являлась народным парламентом, ибо выборы в Думу не были ни всеобщими, ни равными, ни прямыми, ни тайными. Какими же должны быть наши советы? Прежде всего, народными. Люди, выбранные в советы всех уровней, будут отвечать перед своими избирателями за работу в этих органах, регулярно отчитываться перед своими избирателями, которые в случае невыполнения своими избранниками их наказов могут отозвать нерадивых слуг народа и заменить их на другие кандидатуры. Что же касается задач нашей партии перед выборами, то мы, несмотря на нашу малочисленность, должны завоевать полное доверие избирателей конкретными делами, а не безответственной болтовней, которой грешили партии, входившие в старые, послефевральские советы. Только так, никак иначе. Учитывая всю сложность обстановки, огромность нашей территории, и то, что не везде центральная власть сумела покончить с националистами и сепаратистами, провозгласившими свои, часто марионеточные правительства, мы с Владимиром Ильичом определили срок будущих выборов – 24 марта 1918 года. Времени для начала агитации и подготовки к выборам должно хватить. Каждый гражданин Советской Республики, каждая партия будут иметь возможность показать людям, чего они стоят на самом деле: вместо безответственной болтовни за нас должны агитировать реальные дела.

Сталин закончил выступление, и все присутствующие какое-то время переваривали сказанное.

Потом слово попросил член ЦК товарищ Тамбовцев.

– Как писал великий Гете: «Суха теория, мой друг, а древо жизни пышно зеленеет», – сказал он в начале своей речи. – Можно сколько угодно спорить о чисто теоретических вопросах строительства социализма и работе госаппарата, но лишь практика может показать правильность или ошибочность всех теоретических построений. В вопросе о работе госаппарата я полностью согласен с товарищем Сталиным. Не нужно зацикливаться на социальном происхождении и партийности того или иного чиновника. Важнейший критерий – его полезность. Как говорил один из восточных деятелей коммунистического движения: «Неважно, какого цвета кошка – белого или черного. Лишь бы она ловила мышей». В конце концов, когда человек на деле поймет нашу правоту, он и сам может захотеть вступить в коммунистическую партию. Или не захотеть. Это его неотъемлемое право. И насчет выборов. Они нужны, но к ним надо серьезнейшим образом готовиться. И не пускать дело на самотек. Все большевики и им сочувствующие должны агитировать на местах за нашу партию. В определенной степени им будет легко это делать. Ведь мы прекратили войну, дали землю крестьянам, установили рабочий контроль над заводами и фабриками. А что могут предложить народу наши противники? Лишь обещания, на которые они с февраля и так не скупились. Только где обещанное? Конечно, найдутся сладкоголосые демагоги, которые попытаются на обещаниях молочных рек с кисельными берегами попасть в советы. Надо разоблачить их обман и говорить людям только правду. Народ у нас пока еще наивен, и не сможет понять всю лживость их обещаний. Следовательно, нашим агитаторам нужно не только призывать к голосованию за партию большевиков, но и разоблачать этих лгунишек. Чуть позже мы подготовим и издадим специальные пособия по ведению агитации и инструкции по психологической войне. Да-да, товарищи, именно так, – сказал Тамбовцев, заметив недоуменные взгляды членов ЦК и Совнаркома, – это тоже война, причем порой не менее кровопролитная и ожесточенная, чем обычная. Занятия с агитаторами будет вести товарищ Андреева, Ирина Владимировна. У нее есть некоторый опыт ведения избирательных кампаний, проводимых в куда более жестких условиях буржуазного государства. И еще одно предложение, товарищи. Кроме народного парламента и Верховного Совета, народ должен выбрать и Председателя Совнаркома, главу исполнительной власти – человека, который отвечал бы в нашем государстве за все то, чем при самодержавии занимались царь и премьер-министр. Советская республика фактически находится в кольце врагов, и в таких условиях просто необходимо наличие авторитетного руководителя центральной власти, которому доверяет народ и которому предоставлен прямой мандат. В случае если мое предложение будет принято, считаю единственно возможной кандидатурой от нашей партии товарища Сталина, имея в виду его большой опыт практической работы и уважение во всех слоях общества.

– Мы поняли вашу мысль, – кивнул Ленин, – наверное, вы правы. Что еще вы можете добавить к сказанному?

– Больше ничего, товарищ Ленин, у меня все, – ответил Тамбовцев, оглядев оживившихся присутствующих. – Прошу выйти на трибуну всех желающих выступить.

Таковых оказалось немало. Заседание затянулось до позднего вечера, и итог его был закономерен – будущее советское государство обретало свою структуру и форму.

12 ноября (30 октября) 1917 года. Вечер. Петроград, набережная Невы напротив Смольного монастыря, учебный корабль Балтфлота «Смольный».

Одна из учебных аудиторий корабля.

Присутствуют:

Наркомвоенмор – Михаил Васильевич Фрунзе;

Командующий Балтфлотом – вице-адмирал Михаил Коронатович Бахирев;

Командующий особой эскадрой – контр-адмирал Виктор Сергеевич Ларионов.

Наркомвоенмор оглядел присутствующих и хмыкнул.

– Итак, господа и товарищи, должен сообщить вам, что товарищ Сталин отнесся к нашему предупреждению серьезно. Скажу сразу: нарыв решено вскрывать со всей революционной решительностью. Абсолютно недопустима ситуация, при которой англичане могли бы делать что им в голову взбредет, а нам оставалось бы только пытаться исправить причиненное ими зло. Да и на Мурмане, и на базирующейся там флотилии Ледовитого Океана ситуацию надо исправлять незамедлительно… Вы что-то хотели сказать, товарищ Ларионов?

– Да, Михаил Васильевич, – ответил тот, – я уже получил просьбу товарища Сталина выделить для усиления флотилии Ледовитого Океана один или два из кораблей 1-го класса, ранее приписанных к Северному флоту. Должен вам сообщить, что большой противолодочный корабль «Североморск» и эсминец «Адмирал Ушаков» уже снялись с якорной стоянки и взяли курс на Киль. Время дорого, им еще предстоит обогнать в пути британскую эскадру…

– Быстро это у вас делается, Виктор Сергеевич, – лишь покачал головой адмирал Бахирев, – раз-два – и в дамках. Нам бы вашу прыть…

– Михаил Коронатович, – вздохнул адмирал Ларионов, – так болезнь проще предотвратить, чем лечить. Тем более что у вас там все так запущено. Нам нужно сделать все, чтобы наше соединение обогнало британскую эскадру. К приходу незваных гостей в доме нужно успеть навести надлежащий порядок…

– Так значит, вы уже в курсе? – протянул адмирал Бахирев. – Интересно, интересно…

– Да, в курсе, – кивнул командующий Особой эскадрой и вопросительно посмотрел на Фрунзе. – Михаил Васильевич, вы позволите раскрыть перед Михаилом Коронатовичем карты?

– Разумеется, – хмыкнул наркомвоенмор и отошел в сторонку, – только я попрошу закончить все как можно скорее, товарищи ждут.

«Какие еще товарищи?» – хотел было спросить адмирал Бахирев, но удержался, поскольку адмирал Ларионов уже начал говорить:

– В связи с опытом, полученным в ходе этой Первой, а также еще не случившейся у вас Второй Мировой войны, было принято решение о бесперспективности нахождения на закрытом Балтийском ТВД главных сил военно-морского флота Советской России. Основные его ударные силы надо вывести на Север, где они не будут скованы ни относительно небольшим театром военных действий, ни сложностью прохода через черт знает кем контролируемые проливы, которые, как вы уже знаете, довольно легко завалить минами. Линкоры, линейные крейсера и авианосцы – корабли океанские, и место их в океане. К сожалению, в настоящий момент у нас просто нет возможности для столь масштабного перебазирования. Но начинать его надо немедленно. Для этого, Михаил Коронатович, было решено усилить флотилию Ледовитого Океана не только двумя нашими кораблями, но и дополнительными руководящими кадрами. Вы этих людей знаете, поскольку большинство из них – морские офицеры-балтийцы, воевавшие рядом с вами три года бок о бок. Да-да, это те самые офицеры, чьи кандидатуры мы с вами вчера обсуждали до глубокой ночи.

Адмирал Ларионов перевел дух, осмотрел присутствующих, а затем продолжил:

– Руководство так называемого Главнамура, Михаил Коронатович, решено сменить полностью. Уж больно скользкие люди проникли в эту структуру. Кроме того, следовало бы как следует прошерстить береговое начальство, которое, по нашему русскому обычаю, заняло положение козла, охраняющего капусту. Обилие бесхозных ценностей и отсутствие элементарного контроля превращает Мурман в источник для незаконного обогащения власть имущих.

– Очень хорошо, Виктор Сергеевич, – хмыкнул Бахирев. – Давайте же послушаем, что вы там нарешали с господином Сталиным?

– Пожалуйста, Михаил Коронатович, только погодите немного, чтобы не говорить заглазно, – адмирал Ларионов, и нажал кнопку электрического звонка. – Пригласите товарищей ожидающих в соседнем классе, – сказал он появившемуся в дверях дежурному офицеру.

Через пару минут в аудиторию вошли несколько человек. Двое из них были одеты в кожаные тужурки, которые раньше носили нижние чины и офицеры бронечастей, а также авиаторы, а сейчас носят комиссары. На остальных шестерых были черные мундиры офицеров флота. Контр-адмирал, три капитана первого, и два – второго ранга. Было видно, что в обществе Фрунзе и Ларионова, людей новых и не совсем для них непонятных, они чувствуют себя несколько не в своей тарелке.

Вице-адмирал Бахирев смотрел на офицеров с каким-то странным весельем.

– Попались, соколики… – непонятно к чему буркнул он, – добро пожаловать на наши галеры, не одному мне теперь отдуваться. Вы, Модест Васильевич, присаживайтесь, да и вы, господа, тоже. Тут у нас не логово господина Дзержинского, куда, как говорят, войти легко, а выйти не очень.

При этих словах капитан 1-го ранга Петров слегка улыбнулся, а у одного из «комиссаров» чуть заметно дернулась щека.

– Да-да, присаживайтесь, товарищи! – как самый старший по должности подтвердил слова Бахирева Фрунзе. – Виктор Сергеевич, докладывайте…

– Итак, Михаил Васильевич, – сказал тот немного академическим тоном, – давайте начнем с будущего командного состава флотилии… Вот вам командующий, прошу любить и жаловать, контр-адмирал Модест Васильевич Иванов, бывший командир крейсера «Диана», и его будущий Начальник Штаба, капитан второго ранга Владимир Александрович Белли. На данный момент это наиболее подходящие командиры для замещения данных вакансий. Дело там не столько боевое, сколько организационное. Надавать неприятелю плюх смогут и мои люди, а вот привести в порядок все флотские механизмы, кроме них, больше некому.

– Простите, господа, а о чем, собственно, речь? – с некоторым недоумением спросил Модест Иванов, буквально на днях ставший контр-адмиралом. – Получается, что без меня меня женили? Нонсенс, однако!

– Речь идет о флотилии Ледовитого Океана, Модест Васильевич, – сказал Бахирев, – и вам ею командовать. Но имейте в виду: сегодня – флотилия, завтра – эскадра, послезавтра – флот. Есть куда расти. Я, между прочим, тоже комфлота не родился. Да и соответствующая помощь будет вам оказана. А она вам понадобится наверняка. Скажу сразу – бардак там, говорят, страшный, а адмирал Кетлинский только победные реляции в Петроград пишет. Корабли же небоеспособны, и в командах разброд и шатание. А англичане к двум своим старым посудинам туда целую эскадру послали. Собираются Мурман у нас забирать. Керенский, будь он неладен, запустил британских козлов в огород – и теперь попробуй выгони их.

– Выгнать-то их мы выгоним, это дело нехитрое, – сказал адмирал Ларионов, – но действовать тут надо с умом. Необходимо сделать так, чтобы британцы сами создали «Casus belli» – товарищ Белли, это не в ваш огород камушек, – и чтобы в ходе своего вторжения в наши воды они стали нападающей стороной, что в конечном итоге развяжет Совнаркому руки в отношении их собственности на нашей территории. То, что в эту войну тут же ввяжутся французы, нет никаких сомнений. И это тоже позволит России немедленно аннулировать их многочисленные займы и опять же конфисковать не менее значительную собственность. Поскольку мы знаем, что страны Антанты в любом случае будут враждебны России, то лучше, чтобы это была открытая вражда. Главное в том, что эта война на Севере не потребует от нас участия в ней сухопутных армий, ограничившись лишь противостоянием военно-морских сил. Причем, скорее всего, дело ограничится боевыми действиями в северных морях и на Дальнем Востоке. Поэтому, когда мы отобьем первый наскок британцев, нужно будет приложить все силы, чтобы превратить Екатерининскую гавань в полноценную ГВМБ по типу Гельсингфорса или Кронштадта. При этом имея в виду, что дальнейшем там будет базироваться один из двух сильнейших флотов России. Работы, что называется, непочатый край… Поскольку времена у нас сейчас революционные, то партия большевиков направляет к вам комиссаром одного из своих членов. Это ваш, так сказать, заместитель по политической части. Если ситуация станет непонятной с политической точки зрения, полагайтесь на него. Товарищ Самохин, встаньте.

Со стула поднялся средних лет сверхсрочник в черном бушлате. А адмирал Ларионов продолжил:

– Прошу любить и жаловать – Самохин Петр Сергеевич, член РСДРП(б) с 1907 года. Для тамошних дел он тоже не чужой, так как кондуктором много лет, вплоть до апреля сего года служил шифровальщиком на крейсере «Аскольд». Для противодействия шпионам и диверсантам при штабе флотилии создается Особый отдел, его начальником назначается капитан первого ранга Алексей Константинович Петров. В части пресечения всякого рода саботажа и прочих преступлений против новой власти каперангу Петрову будет помогать товарищ Антон. – Усатый комиссар в кожаной тужурке встал и сдержанно поклонился присутствующим. – Вам, всем пятерым, дается ночь на сборы, а завтра ровно в восемь утра из Таврического сада вас заберет «вертушка». Два корабля моей эскадры уже на полпути к Килю, и вам придется их догонять. – Адмирал Ларионов устало вздохнул и спросил: – Задача понятна, господин контр-адмирал? Времени мало, и поэтому в полной мере в курс всех дел вас введут уже на борту «Североморска». Вопросы есть?