Любой ценой. Том I

ГЛАВА XX

В андеркарте на ринге мерялись силами никому не известные боксеры, предсказуемо не вызвавшие зрительского интереса, и трибуны начали более-менее заполняться лишь к самому началу поединка. На глаз стадион вмещал около десяти тысяч человек, и периодически в объектив камеры попадали пустые места, но я думаю, Броуди пришлось изрядно попотеть, чтобы менее, чем за месяц, продать билеты на «Big drama show» с участием Агапова и супер-пупер армянской мегазвезды Оганесяна. Учитывая, что репортаж из солнечной Калифорнии вёл специальный корреспондент главного отечественного телеканала, командированный в Соединенные Штаты для освещения боя, общая тональность прямого включения отличалась заметной предвзятостью, а голос за кадром превозносил «Хитмена» до небес и при этом не забывал отвешивать комплименты его сопернику. Уверена, что, если бы я параллельно запустила на лэптопе интернет-трансляцию с западными комментаторами, восторженных речей я бы там, однозначно, не услышала, а вот здорового скепсиса явно было бы хоть отбавляй. Но в нашей стране тяга к сотворению кумиров, похожа, была заложена у населения в генетическом коде, и простой народ любил Яна искренней и беззаветной любовью. Многие, конечно, понимали, что Оганесян Агапову не соперник, но за лучезарную улыбку и патриотическую риторику охотно готовы были прощать чемпиону досадные недоразумения вроде подобных мисматчей, от души радуясь даже таким сомнительным достижениям как поединок с ничем не примечательным выходцем из лайтмиддла.

Во время контрольного взвешивания и финальной дуэли взглядов я совершенно не почувствовала витающего в воздухе напряжения – складывалось впечатление, что и Агапов, и Оганесян следуют заранее прописанному сценарию, и никаких сюрпризов в предстоящем бою ждать уж точно не стоит. Противники картинно поигрывали мускулами, демонстрировали атлетичные, просушенные торсы, позировали на камеру, а на длинном, лошадином лице Сэма Броуди и вовсе читалась неприкрытая скука, как если бы промоутер Яна отчаянно пытался справиться с зевотой. Впрочем, возможно, я ошибалась, и некоторая апатичность промоутера объяснялась банальной усталостью – попробуй-ка собери стадион в рекордные сроки, не забывая без унынья и лени подчеркивать, что уважающий себя любитель бокса не имеет морального права пропустить зубодробительную схватку двух титанов. Не знаю, кто были все эти люди, но к началу боя болельщики худо-бедно подтянулись, а фанаты Агапова развернули красочные транспаранты в поддержку непревзойденного короля ринга. Армян на трибунах присутствовало не так много, как я предполагала, но массовку они создавали, и со стороны заполняемость казалась довольно приличной.

Я старалась максимально абстрагироваться и смотреть на «Хитмена» как на боксера, а не как на своего бывшего любовника, но получалось это у меня на троечку. Я успела существенно прикипеть к Агапову душой, и потому если Левона Оганесяна со всем его типично южным апломбом я воспринимала достаточно отвлеченно, то в случае с Яном такой номер, к сожалению, не прокатывал. Наверное, мне нужно было стиснуть зубы и решительно щелкнуть пультом, но мне не хватило воли лишить себя запретного удовольствия, и с первым ударом гонга я намертво прилипла к экрану. На мгновение я в шутку пожалела, что с вечера не запаслась попкорном, но в итоге даже не успела дохрустеть своим тостом.

Всё-таки не зря Агапову дали прозвище «Хитмен» – в его движениях не было плавности или кошачьей грации, а фирменная манера ведения боя не отличалась изобретательным разнообразием, но, если его мощные джебы достигали цели, оппоненту не оставалось ничего, кроме как тушить свет и спасаться паническим бегством. Насколько блеклое и неубедительное впечатление Ян производил с Рамиресом, настолько же потрясающе он смотрелся с Оганесяном – быстрый, стремительный и напористый, он ни на миг не терял контроля над происходящим и безоговорочно доминировал на ринге, а его сокрушительные выпады непрерывно теснили соперника к канатам. К чести армянина, в стартовом раунде он в силу своих возможностей старался «показывать яйца» и весьма достойно огрызался, но двухгодичный простой, равно как и переход из более низкой весовой категории не могли не сказаться на его нынешней кондиции. На боксерском сленге это состояние было принято называть «ring rust» – ржавчиной, и то время, что Оганесян оттачивал свое мастерство только на спаррингах в спортзале, его боевые качества ощутимо подверглись коррозии – просела реакция, упала скорость, исчезла легкость и пластика. Мышечную массу Левон, конечно, нарастил, но в среднем весе ему было крайне неуютно – он физически недотягивал до Агапова, и фактически ему было нечего противопоставить жестким ударам «Хитмена», а те редкие эпизоды, когда у армянина получалось достать соперника, можно было пересчитать по пальцам одной руки. Сказать честно, если бы не срыв этого злосчастного рематча с «Эль Гато», в мире профессионального бокса еще долго не вспоминали бы о Левоне Оганесяне, но бой с Яном помог ему не только заработать тысяч двести зеленью, но и основательно погреться в лучах чужой славы, что для такого откровенного ноунейма, которого сто лет даже в андеркарт никто не приглашал, уже само по себе было необычайным везением. Короче говоря, когда в середине второго раунда «Хитмену» надоело гонять Оганесяна по всему рингу и он нанес армянину пушечный удар в челюсть, мало кто удивился, что соперник улетел на канвас и после десяти секунд отсчета рефери так и не поднялся на ноги. К ликованию трибун Агапов одержал чистую победу нокаутом, и на этом вечер бокса благополучно подошел к концу, при том, что у меня дело даже не дошло до второго тоста.

Рефери поднял Яну руку, публика взорвалась триумфальными воплями, но я отчетливо расслышала в этой какофонии отголоски презрительного свиста, и как бы мне не хотелось поверить, что зрители освистали беднягу Оганесяна, который если бы очень захотел, мог не смиряться с поражением, а встать и «умереть на ринге», осуждающий гул трибун, по всем признакам, предназначался именно Агапову. Да, сегодня болельщики увидели пикового «Хитмена» – того самого непробиваемого чемпиона, за считанные минуты отправившего «поспать» осмелившегося бросить ему вызов противника, но лично мне было печально осознавать, что степень «пиковости» Агапова напрямую зависела от класса оппонента. Из этого многострадального поединка даже нормального шоу толком не вышло, и наверняка ни меня одну охватывал острый приступ раздражения при виде широко улыбающегося Броуди, сначала организовавшего этот цирк, а теперь ничтоже сумняшеся заявляющего журналистам, что в штабе «Хитмена» исключительно довольны результатами боя. Что касается самого Яна, то он прекрасно понимал всю степень идиотизма, но свою роль отыгрывал на пятерку с плюсом – заворачивался в национальный флаг, общался с прессой, раздавал автографы и с грозным видом повторял, как страстно жаждет сразиться с Рамиресом, если тот отважится выйти на ринг без допинга. Оганесян в свою очередь красноречиво потирал челюсть, после чего сообщил, что так жестко его еще никогда в жизни не били. «Агапов поразил меня своей силищей», – самозабвенно вещал Левон, – «было похоже, будто я попал под поезд! Мне совсем не стыдно за проигрыш такому великому сопернику…»

С последним утверждением я была полностью согласна. На мой взгляд, если кому и полагалось сгореть от стыда, так это Яну и его промоушну, а Оганесян получил свои «easy money», и спрос с него был соответственно маленький, но вот Агапову вся эта ситуация явно не делала большой чести. Команда «Хитмена» творила нечто невообразимое, все глубже увязая в болоте, а между тем, над головой Агапова довлели требования Федерации, и я справедливо опасалась, что дальнейшую отсрочку обязательной защиты пояса ему уже не предоставят. Определенности насчет «Эль Гато» тоже до сих пор не было: в «Gloria Boxing» уверяли, что Рамирес вернется на ринг не позднее сентября, но о четкой договоренности с промоушном «Хитмена» пока никто не сообщал. Я подозревала, что в штабе «Эль Гато» не горят желанием идти на уступки относительно распределения гонораров, а Броуди убеждает Агапова дожимать де ла Круса, упирая на кленбутероловый скандал. На месте Агапова я бы сильно не задирала нос и соглашалась на то, что дают, или, как вариант, посылала «Gloria Boxing» и под завязку напичканного «химией» Рамиреса ко всем чертям и планомерно зачищала дивизион, не бегая от действительно сильных противников. И пусть такие же бешеные деньги, как на рематче с «Эль Гато», на этих поединках не поднимешь, зато есть шанс избавиться от клейма «побивателя мешков», собрать у себя все пояса и стать абсолютным чемпионом в среднем весе. Но я почти не сомневалась, что Ян на это не пойдет. Броуди были нужны деньги, а не амбиции, и он будет зубами цепляться за Рамиреса, а менять коней на переправе и искать себе другого промоутера Агапов вряд ли отважится, так что скорее всего он будет терпеливо ждать завершения переговоров с де ла Крусом, а там уже, как карта ляжет.

Возможно, «Хитмен» и готов был к затяжному ожиданию, но чиновникам из Всемирной боксерской федерации подвешенное состояние в конце концов надоело. Месяц спустя после боя с Оганесяном Агапова лишили пояса, а я всерьез задумалась, а не открыть ли мне гадальный салон, раз уж мои мрачные пророчества сбываются с пугающей регулярностью.

ГЛАВА XXI

На самом деле, для того чтобы предсказать такой малоприятный для Агапова поворот, дар провидения в сущности и не требовался, и мои неутешительные прогнозы преимущественно базировались на элементарных логических умозаключениях. Да, решение Федерации выглядело несколько жестковатым и поспешным, но при этом спортивные чиновники ни на йоту не отступили от действующего регламента и, если уж говорить начистоту, Ян получил по заслугам. Ему и так пошли навстречу, позволив вместо боя с обязательным претендентом выйти на ринг против Оганесяна, но часики тикали, а команда Агапова до сих пор не определилась с дальнейшими планами. О защите пояса в штабе «Хитмена» словно и вовсе забыли, договоренности с обладателем последнего недостающего в коллекции титула также протекали ни шатко, ни валко, а о рематче с Рамиресом по-прежнему не было никаких новостей. Быть может, если бы на горизонте у Яна маячил бой с огромной кассой, Федерация и не стала бы особо зверствовать, однако, Агапов своими руками вырыл себе яму, подняв бучу и не дав большим людям замести мусор под ковер, когда «Эль Гато» прокололся с кленбутероловыми стейками. Странно было бы рассчитывать на лояльность тех, кого ты еще недавно обвинял в коррупции и предлагал сажать в цугундер: по идее «Хитмену» и отсрочку предоставлять не следовало, а сразу нужно было ставить ультиматум – либо ты бьешься с Дворжаком, либо давай сюда пояс. В первый раз Броуди вовремя подсуетился и сумел умаслить какую-то важную шишку, но дважды войти в одну реку ему не удалось, и Агапова «раздели» на абсолютно законных основаниях. Фанаты «Хитмена», конечно, заполонили интернет возмущенными постами, но здравомыслящие любители бокса хорошо понимали, что любой профессиональный спорт – это бизнес, и если уж ты вздумал ломать устоявшуюся систему, будь добр, иди до конца, а не скатывайся до заведомо более слабых соперников, как это произошло в случае с Оганесяном.

В штабе «Эль Гато» продолжали уверять широкую общественность в своей заинтересованности в поединке с Агаповым, но, как я и предполагала, финансовые вопросы по-прежнему не были улажены. Ходили слухи, что де ла Крус активно подыскивает Рамиресу другого оппонента на осень, а учитывая, насколько здорово в «Gloria Boxing» потрудились над раскруткой пуэрториканца, свои миллионы тот мог заработать и без «Хитмена». Жадность Броуди вкупе с неуступчивостью де ла Круса ставили под угрозы перспективу рематча как такового, однако, личная позиция Яна оставалась для меня загадкой. Можно было сколько угодно рассуждать по принципу «царь хороший, а бояре плохие», но ведь у Агапова и своя голова на плечах имелась. Наверняка он осознавал, что промоутер ведет свою игру, но почему-то никоим образом не вмешивался в ситуацию. Я допускала мысль, что после допинговой истерии Яну досталось от Броуди по шапке, и он благоразумно помалкивал, дабы снова не ляпнуть лишнего, но заодно не сбрасывала со счетов и другую версию – что если Агапов и вправду возомнил из себя чересчур много и теперь с высоты своего величия требует разделить гонорар как минимум пополам, хотя «Эль Гато», по мнению непобедимого чемпиона, не достоин и этого, и не будь рематч фактическим делом чести, боксер уровня «Хитмена» не стал бы мараться о накачанного запрещенными препаратами Рамиреса. Ни подтвердить, ни опровергнуть свою гипотезу я, к вящему сожалению, не могла по причине катастрофической нехватки исходных данных, однако, меня периодически посещали дурные предчувствия, а неизвестность их только подпитывала.

На смену весне пришло знойное, засушливое лето, и в стране наступил сезон отпусков. Укатил на отдых и Нитиевский, назначив временно исполняющим обязанности директора Ольгу Леонидовну Ставровскую, с которой мы на протяжении пяти лет сосуществовали примерно в такой же гармонии, как и кошка с собакой. Ставровская меня тайно ненавидела, а я ее открыто презирала, но мы обе всячески старались, чтобы наша обоюдная антипатия не отражалась на атмосфере в офисе и не оказывала деструктивного влияния на рабочий процесс. Наши сферы ответственности практически не пересекались, и если в мою задачу входило в основном убалтывание клиентов на покупку дорогого тура и оперативное разруливание возникающих проблем, то моя коллега занималась текущим администрированием и организацией документооборота, но, когда у нас вдруг возникала необходимость скооперироваться, начинался сущий кошмар. Ставровская была старше меня на пять лет, и в этом году разменяла пятый десяток, но к своим сорока она выглядела так, как я не собиралась выглядеть даже после шестидесяти, а склочный характер и неистребимая любовь к тиражированию сплетен автоматически превращали ее в крайне отталкивающего персонажа. Помимо всего прочего, Ставровская была страшно неудовлетворена своей жизнью и, как следствие, люто завидовала моей, но гордость заставляла ее тщательно маскировать свои эмоции. Первое время Ольга придиралась ко мне мелочам, цеплялась к незначительным ошибкам, а потом, когда я доказала свою профпригодность и завоевала расположение шефа, принялась втихушку строить мне козни разной степени зловредности. Тактику Ставровской я раскусила влет, но однажды всё-таки попалась на удочку и чуть было не получила выговор за халатное отношение к работе – Ольга пообещала сдать за меня отчетность, пока я обрывала телефон посольства, безуспешно пытаясь прояснить судьбу туристов, без вести пропавших в объятом революционными волнениями Египте. Туристы в итоге были найдены и экстренным бортом вывезены на родину, а вот никакие бланки Ставровская, естественно, не заполнила, за что я получила втык сначала от бухгалтерии, а потом и от Нитиевского, без долгих разбирательств лишившего меня премии. В ответ мои гневные претензии Ольга сделала морду чайником и как ни в чем не бывало заявила, что ей было некогда и «обещать – не значит жениться». С того дня я окончательно потеряла веру во взаимовыручку и впредь старалась не обращаться к Ставровской с какими-либо просьбами, предпочитая самостоятельно тянуть свою лямку и ни на кого не надеяться. И всё бы ничего, но раз в год милейшая Ольга Леонидовна дорывалась до неограниченной власти, и я была в авангарде тех, кому приходилось несладко.

Я никогда специально не давала поводов для зависти, но применительно к Ставровской этого по большому счету и не требовалось. Казалось бы, чего тебе не живется – подсиживать я тебе не собираюсь, дорогу не перехожу, даже рабочие места у нас расположены на весьма приличном отдалении… Ан нет, Ольга обрела бы покой только в том случае, если бы я навсегда исчезла с лица Земли, а любые упоминания обо мне были бы стерты из актов гражданского состояния, потому что само мое присутствие в офисе заставляло Ставровскую испытывать невыносимые душевные муки. И это при том, что зарплата у Ольги Леонидовны была повыше моей и не зависела от количества проданных туров. Мне же шеф поставил довольно скромный по столичным меркам оклад, зато не скупился на проценты с продаж, но в мертвые сезоны мне было негде разгуляться, тогда как Ставровская ежемесячно получала на руки крупную сумму. Не была Ольга и старой девой – муж, двое детей, собака, одним словом, всё, как у людей, казалось, чего тебе еще надо, но этот идеальный фасад лишь прикрывал неприглядную картину истинного положения вещей в семье моей коллеги. Она была откровенно несчастлива в браке, и самое ужасное, что все вокруг были об этом прекрасно осведомлены, причем сведения о мужественно претерпеваемых Ольгой невзгодах исходили непосредственно от нее самой. Ставровская страсть как любила посетовать на свое нелегкое житие-бытие, а я испытывала инстинктивное отвращение к подобным жалобщицам, и какие было сложности не выпадали на мою долю, до последнего держала всё в себе. Ольге же явно нравился образ героини-мученицы, взвалившей на себя непосильную ношу и до конца дней своих обреченной ее тащить, хотя никто не мешал ей, к примеру, подать на развод и сбросить ярмо.

Муж Ставровской, наличие которого она всячески подчеркивала, ухитрился воплотить в себе целый набор пороков, и гармонично совмещал бытовое пьянство, склонность к рукоприкладству и запущенную стадию тунеядства. В довершение ко всему этому, месье Ставровский был отменным хамом и матершинником, редкостным привередой в еде и ярым приверженцем домостроевских методов. Единственным добытчиком и кормильцем в семье была моя коллега, а ее супруг мог разве что под настроением взять шабашку, чтобы затем снова залечь на диване и следующие полгода беспрестанно вспоминать свои трудовые подвиги. И пусть Ольга зарабатывала очень прилично, на содержание трех иждивенцев ее зарплаты едва хватало, и Ставровские неумолимо погрязали в кредитах. Но вырваться из замкнутого круга, забрав детей и разменяв квартиру, Ольга совершенно не стремилась, и роль жертвы тяжелых жизненных обстоятельств ее как будто бы вполне устраивала. Не устраивало ее другое: почему это вдруг я наряду с остальными сотрудниками не проявляю женской солидарности, да еще и демонстративно удаляюсь при первом же намеке на очередную порцию нытья. По мне так Ставровская представляла собой типичного энергетического вампира, и в отличии от коллег я не намерена была ей потакать. А еще я при меньшей зарплате вовсю раскатывала по заграницам, не экономила на одежде, питании и уходовых процедурах и понемногу откладывала деньги в кубышку, что для Ольги Леонидовны было уже совсем непозволительной роскошью. За глаза Ставровская любила посудачить о моем моральном облике, но меня мало заботило ее мнение, и это оскорбительное безразличие порождало новую волну зависти. В общем, каждый раз, когда шеф отправлялся в отпуск, я ходила в офис, как на каторгу, и по возможности лишний раз не раскрывала рта, чтобы не провоцировать ВРИО директора, так и выискивавшую, чем бы мне подгадить. А уж с каким мстительным наслаждением Ольга подписывала зарплатную ведомость – будь ее воля, я бы все лето сидела на голом окладе, но такие крайности Нитиевский бы точно не одобрил, и Ставровская ограничивалась издевательски низкими суммами премиальных.

К «смутному времени» я была заранее готова, и на рожон не лезла. Стискивала зубы, натужно улыбалась своей начальнице и концентрировалась на работе с клиентами, считая минуты до возращения шефа. Этот июнь не стал исключением, но я надеялась продержаться без эксцессов. Я жила по схеме «работа-дом-работа» и лишь иногда выбиралась на ужин в кафе. Летом в столице почти не проводилось культурных мероприятий, и я скучала без регулярных походов на выставки и презентации, однако, спортивная жизнь била ключом, и, просматривая новостные сводки за чашкой утреннего кофе, я наткнулась на репортаж с открытия юношеского турнира по боксу. Для того, чтобы сказать напутственное слово будущим чемпионам, на родину приехал сам Ян Агапов. Приехать приехал, но мне так и не позвонил.

ГЛАВА XXII

Мы с Яном не виделись так давно, что мне невольно казалось, будто со дня нашей последней встречи минула целая вечность. Прошлой осенью между нами состоялся судьбоносный разговор по итогам поединка с «Эль Гато», и мы вовсю строили наполеоновские планы на весну, но внезапный срыв майского боя разрушил не только честолюбивые мечты Агапова, но и наши отношения. Я отменила поездку в Штаты, а «Хитмен» уже во втором раунде «уложил поспать» Оганесяна – жизнь несомненно продолжалась, но отныне мы находились по разные стороны разделительной полосы, и уже ничто на свете не могло вернуть нас в те благословенные времена, когда я каждый вечер привычно ждала телефонного звонка с другого конца планеты. На протяжении полугода Ян регулярно выкраивал полчаса, чтобы поболтать со мной ни о чем, и лишь теперь, когда от прежней близости и не осталось и тени, я запоздало поняла, как много потеряла. Я не хотела признаваться в этом даже себе самой, но мне ощутимо не хватало общения с Агаповым, и в глубине души у меня почему-то теплилась слабая надежда, что он тоже по мне скучает. Суровая реальность в очередной раз быстро пообломала мне рога, и я невольно устыдилась своих наивных и явно неподобающих такой большой девочке чаяний. Возможно, Ян и опасался, что у меня от обиды снесет башню, и я начну трясти грязным бельем в эфире центрального телевидения, однако, мое бездействие должно было его слегка успокоить. Нашу тайну я твердо намеревалась унести в могилу, да и зарабатывать на скандальных разоблачениях мне совершенно не было резона – в деньгах я не нуждалась, к минуте славы не стремилась, а превращаться в посмешище для клиентов и коллег мне тем более не улыбалось. Если бы я не состоялась ни как профессионал, ни как личность, и моим единственным достижением за тридцать пять лет была бы интимная связь с «Хитменом», тогда еще можно было с натяжкой представить меня самозабвенно разглагольствующей перед камерами, но Агапов прекрасно видел, что такого рода пиар мне даже близко не нужен, и вести себя по классической для обиженных женщин схеме я вряд ли стану, и поэтому не особо переживал на это счет. Да, Яну со мной не повезло, и петь ему сплошные дифирамбы там, где для этого не было ни малейшего основания, я не собиралась, а если Агапов искал себе гибрид безотказной резиновой куклы и компьютерной программы с готовым набором фраз, то ко мне, взрослому человеку, имеющему собственное мнение по большинству вопросов, он точно обратился не по адресу. И вообще, чем ему не угодила Тая – вообще-то в нормальных семьях было принято искать поддержки у жены, а вот любовницу неверные мужья, как правило, посещали по несколько иному поводу.

Слова о том, что я расстроилась, опечалилась и впала в тоску, прозвучали бы изрядным преувеличением, но на сердце у меня все равно было как-то муторно, и я снова начала копаться в себе, хотя и сотню раз зарекалась предаваться дурацкой и, как правило, абсолютно бесполезной рефлексии. Я придерживалась точки зрения, что дни метаний и терзаний прошли вместе с молодостью, но не тут-то было, и ситуация с Агаповым заставила меня вновь задуматься о вечном. Если отбросить эмоции и опираться в своих рассуждениях на голую логику, я всё сделала правильно, и это была проблема Яна, что он оказался не в состоянии оценить моих усилий, но я продолжала обвинять себя в бесхитростной прямолинейности, уместной далеко не всегда, а порой и вовсе губительной даже для самых доверительных отношений. Сказать честно, я и сама недоумевала, как так вышло, что «Хитмен» незаметно стал моим единственным мужчиной, и этот необъяснимый факт мне не просто не нравился, но и вызывал подсудный страх по второму кругу угодить в силки психологической зависимости и опять нарваться на те же горькие последствия. Наверное, в нашем расставании с Яном присутствовали и определенные плюсы – я свято верила, что могу прекратить наш роман в любое мгновение, но не брось тогда Агапов в ярости трубку, это вялотекущее увлечение могло длиться еще очень и очень долго, пока кто-то из нас первым не проявил бы инициативу к разрыву, и боюсь, это была бы не я. Пускай уж мы лучше вдрызг разругаемся и с чистой совестью вычеркнем из воспоминаний прошедший год, чем рано или поздно Ян начнет тяготиться моим обществом и под каким-нибудь неуклюжим предлогом даст мне от ворот поворот, сменив надоевшую любовницу на свежее мясцо, а до меня вдруг задним числом дойдет, что с уходом «Хитмена» я лишилась чего-то очень важного. Так что нет худа без добра, и история с допингом на самом деле помогла мне избежать крайне нежелательного варианта развития событий, так что с угнетающими раздумьями пора было закругляться и без оглядки двигаться вперед. Не хватало еще зациклиться на каком-то Агапове и целыми днями напролет гипнотизировать телефон: захочет – позвонит, не захочет – хозяин-барин.