Великие Имена Кавказа
С именем Аллаха, воины под предводительством Султан-Мута отправлялись в бой и побеждали врага. И побед этих на счету Султан-Мута было немало. Как утверждает В. А. Потто, в 1594 году при отражении похода Хворостинина горцев «вели муллы с поднятыми над головами свитками и с завыванием (пением) огненных стихов из Корана».
Султан-Махмуд Эндиреевский был предводителем горцев в первой Кавказской войне (1560–1605 гг). По сведению немецкого путешественника Адама Олеария, который побывал в 1636 году в Эндирее, родился он в 1560 году. Уже в конце 1580-х годов Султан-Мут вышел на историческую арену и обрел известность благодаря победе над русскими войсками в Караманской битве, изгладившей русское влияние на Северном Кавказе на целых 118 лет. Султан-Мут многих удивлял своим поведением, будучи еще ребенком. Когда Султан-Мут слышал звонкий голос муэдзина, зовущего на намаз, – он бросал игры, если играл, переставал есть, если ел, просыпался, если спал. Он поворачивался лицом в сторону Каабы и с замиранием сердца, словно завороженный, прислушивался к каждому звуку, который доносился из мечети.
Много пришлось воевать Султан-Муту. Он воевал и против царской России, и против Персии, совершал походы на Грузию, осаждал Тифлис. Но сколько бы он ни сражался, он не стремился к военной славе. Это были вынужденные шаги ради отстаивания собственной независимости и свободы родной земли. «С теми, кто живет рядом с нами, с нашими соседями, мы должны жить мирно, это наш долг», – говорил Султан-Мут. Но не всегда и не все соседи придерживались таких принципов, и тогда Султан-Муту приходилось брать в руки оружие.
Северо-кавказцы во главе с Султан-Мутом одержали грандиозную, поворотную в истории Кавказа победу. Согласно свидетельству русских летописцев и оценке дореволюционных отечественных и зарубежных исследователей, она приостановила завоевательные походы Московской Руси на Северный Кавказ, как я раньше и упомянул, более чем на 100 лет. О судьбоносном значении для Кавказа этого разгрома русских войск великим Султан-Мутом можно прочитать и у известного историка Карамзина. Вот что он с пристрастием пишет: «Сия битва несчастная, хотя и славная для побежденных, стоила нам от шести до семи тысяч воинов и на 118 лет изгладила следы российского владения в Дагестане».
Здесь Карамзин прав: это был урок на 100 лет, и имя Султан-Мута наводило на них леденящий души страх. Потому они более 100 лет боялись всунуть свое кровавое рыло на Кавказ.
Султан-Мут имел огромное влияние во всем Северном Кавказе. В его войсках находились представители почти всех народов Северного Кавказа: кумыки, кабардинцы, чеченцы, аварцы, даргинцы, балкарцы, карачаевцы, лакцы, ногайцы, ингуши и многие другие. Они сражались, проявляя сплоченность и невиданный героизм.
В вышедшем недавно энциклопедическом словаре «Ислам на территории бывшей Российской империи» отмечается роль Султан-Мута в распространении Ислама на территории Чечено-Ингушетии. Чеченцы отметили высокий духовный уровень великого Султан-Мута и по праву назвали его именем Ших-Мут, то есть шейхом. Об этом пишет чеченский историк С. Умаров. Султан-Мут принимал активное участие в распространении Ислама и в Кабарде. Известный турецкий путешественник Эвлия Челеби, описывая одну из крепостей Большой Кабарды, отмечает: «Комендант этой крепости – Мажар Мухаммед-ага… Кадием же назначен Тухтар Хаджи-Али из кумыков. Вместе с ним (кадием) в этой крепости прочно обосновалось 100 кумыкских молодцов-джигитов. Все они мусульмане-единобожники, шафиитского толка. Кадий Тухтар у них определяет посты во все времена года… И вот вследствие того, что эти люди являются мусульманами, правоверными единобожниками, они стали истреблять всех своих свиней… Здесь были устроены: баня, соборная мечеть, квартальная мечеть и постоялый двор. Они стали читать книгу с азбукой «Алиф, ба…». Таким образом, сей край сделался землей, достойной похвалы, присоединился к странам Ислама».
Благодаря Султан-Муту, Эндирей становится духовным, образовательным и политическим центром Северо-Восточного Кавказа. Здесь обучались мутаалимы из Дагестана, Чечни, Ингушетии, Карачая, Адыгеи, а также Поволжья (Татарстан) и других регионов. Достаточно назвать известного кабардинского ученого и просветителя Шору Ногмова, знаменитого на Урале и в Поволжье путешественника Тажеддина Ялгыгулова и других, которых судьба приводила в знаменитый Эндирей.
Султан-Мут усиленно вводил законоположения Шариата. Он заставлял многих блюстителей местных обычаев признать верховенство Божественных законов над местными. Он понимал, что для того чтобы создать сильное государство из многих разноплеменных народов, нужна нить, которая будет их объединять. И нитью этой для Султан-Мута являлся Ислам. Под знаменем Ислама вел он народы Дагестана и всего Северо-Восточного Кавказа на борьбу за свободу и независимость своей земли. Согласно одному из народных преданий, свято чтя Коран и сунну, Султан-Мут заявил: «Только служение Всевышнему является высшей целью человека!» И сам следовал этому принципу всю жизнь.
Султан-Мут превыше всего ставил исламские ценности и жизнь по закону, ибо закон – это начертание Аллаха. Именно благодаря этому стало возможным то, что он смог одержать целый ряд блистательных побед на полях сражений, которые действительно являются поворотными в истории Дагестана и всего Кавказа. И именно благодаря этому он добился больших успехов в развитии образования, просвещения, естественных наук, медицины, культуры и других сфер общественной жизни.
По инициативе Султан-Мута был организован «Маджлисул-улама» (Совет мусульманских богословов). Он координировал все дела, связанные с организованными мероприятиями по религиозным вопросам и по вопросам внешней и внутренней политики, экономики подвластного ему государства.
Многие ученые отмечают, что крупным событием в духовной жизни дагестанцев стало возрождение в конце XVI – начале XVII вв. (именно во время жизни Султан-Мута) средневековой арабоязычной культуры. Этот период И. Ю. Крачковский называет своеобразным ренессансом-возрождением. Военный историк Н. Дубровин описывает прибытие Султан-Мута в Эндирей так: «Прибытие князя, знаменитого своей предприимчивостью, храбростью и умом, со значительным числом ему преданных было как бы откровение свыше (в деле) правления и власти гражданского, и все они незаметно и без принуждения, покорились ему как слабый – сильнейшему, как необразованный – просвещенному».
О том, какие разительные перемены произошли в Эндирее после прибытия Султан-Мута, свидетельствуют слова Эвлия Челеби, который гостил у Султан-Мута: «Это город древний, средоточие мудрых, источник совершенств, обитель поэтов и умиротворенных. Его ученые обладают мудростью арабов и великими знаниями. Искусные врачи здесь несравненны».
Как видим, прав был Дубровин, когда писал, что «появление Султан-Мута было как бы откровение свыше».
Об усилении роли Эндирея в политической жизни Кавказа свидетельствуют не только русские и восточные, но и ряд западных источников. Так, например, Якоб Рейнегс пишет: «Из всех Кавказских народов Андрие (Эндирей) за первейшее почитается, где каждый чужестранец и беглец находит себе защиту и прибежище, и для того стекается сюда великое множество людей из разных народов».
В одном из преданий говорится о том, что Султан-Махмуд очень жестоко наказывал тех, кто пытался разделить людей по этническим и расовым признакам: «Ни у кого из нас нет преимущества над другими. Вы можете быть лучше или хуже другого лишь по одному признаку – лишь по тому, насколько лучше служите своему Господу – Всевышнему Аллаху, а во всем остальном это не ваша заслуга, а милость Творца». Чтобы укрепить дружественные отношения между народами, Султан-Мут заключал интернациональные браки. Он был женат на представительницах разных народов Кавказа – дочерях самых влиятельных на Северном Кавказе в то время феодалов: кабардинского князя Мудара Алхасова, аварского хана, кайтагского уцмия и на племяннице Алибека Кази-Кумухского.
Политическая деятельность Сутан-Мута была направлена на усиление общекавказского единства. И политика была успешной, хотя ему сильно противодействовали не заинтересованные в этом великие соседние державы – Россия и Иран. Фактически на огромной территории Северно-Восточного Кавказа Султан-Мут создает подобие большого государственного образования – союз свободных независимых удельных владений, племен и общин, связанных между собой договорными обязательствами. Этот союз имел огромное прогрессивное значение. Он укреплял дружественные, братские отношения между народами Кавказа, усиливал содружество в военном отношении, торгово-экономическое сотрудничество, взаимопроникновение и обогащение культур. Религия Ислам была главной и основной нитью, связывающей народы в этом союзе.
А. С. Пушкин, А. С. Грибоедов, М. Ю. Лермонтов, А. А. Шишков, В. Т. Нарежной, А. И. Полежаев и др., декабристы А. А. Бестужев-Марлинский, Н. М. Лорьер, А. В. Веденяпин, А. И. Корнилович посвятили горцам много строк, полных глубокого сочувствия. Они мечтали, говоря словами А. С. Пушкина, о «временах грядущих, когда народы, распри позабыв, в великую семью соединятся». Ту же самую цель преследовал и наш герой Султан-Мут. Да прибудет мир и милость Аллаха над великим героем Кавказа.
Среди миллиардов людей, которые ходили по земле с момента зарождения человечества, лишь немногих по праву помнят за их исключительные навыки и влияние на историю. Среди них твердо стоит и наш следующий герой, которого европейские редакции называли «Лев Черкесии». Кем был этот герой, который на протяжении 20 лет стоял во главе конной партии и мужественно сражался, пока не скончался от множества боевых ран?
Об этом далее…
Кизбеч Шеретлуко
«Лев Черкесии»
«В его облике, в зловещем спокойствии его рта и в диком блеске его пронзительных серых глаз было нечто такое, что без предварительного объяснения со стороны его соплеменников я бы мог принять его за льва».
Джон А. Лонгворт
Внешняя политика любой империи во все времена заключается в завоевании, подавлении и порабощении. Давайте перенесемся в те далекие трагические годы XIX века.
Уже все вокруг покорились России: цари тянули свои алчные руки к Иерусалиму и даже Египту. Русские эскадры бороздили Средиземное море, а русские армии доходили до Вены, Константинополя, Берлина и Парижа. Но здесь, рядом с Россией, оставалось пространство благородства и свободы под названием Черкесия, и ее вожди наносили унизительные поражения полчищам царских войск. Это был вызов Империи. И враг беспощадно уничтожал адыгское население, не щадя ни женщин, ни стариков, ни детей. Горели жилища, горели хлеба, безжалостно вырубались знаменитые адыгские сады, которые любовно и бережно выращивали столетиями. Но враг получал достойный отпор. История черкесского сопротивления насчитывает более сотни талантливых предводителей адыгского происхождения. Одним из них является незаурядная личность, сочетающая в себе образ рыцаря, бесстрашного воина и талантливого полководца. И все это не мешает этому человеку оставаться духовно богатым, жизнерадостным и веселым, а также не мешает безгранично любить свою родную землю и быть готовым на любые жертвы, чтобы защитить все то, чем живет его народ. И имя этой незаурядной личности – Кизбеч Шеретлуко.
«А не слыхали ли вы, что сделалось с Казбичем? – спросил я. – С Казбичем? А, право, не знаю… Слышал я, что на правом фланге у шапсугов есть какой-то Казбич, удалец, который в красном бешмете разъезжает шажком под нашими выстрелами и, превежливо раскланивается, когда пуля прожужжит близко; да вряд ли это тот самый!» – пишет Михаил Лермонтов в романе «Герой нашего времени».
Так русский поэт и писатель намекнул читателю, что он знаком с фигурой знаменитого адыгского (черкесского) воина, непримиримого врага Российской империи.
Правдивый историко-психологический портрет героя дан также на страницах романа «Бесланий Аббат» адыгского просветителя Хан-Гирея: «удивительно влиятельный среди шапсугов Кзильбич из Шеретлуковой фамилии», «стоило только разослать гонцов от имени Кзильбича, и тысячи стекались под его предводительство».
Расцвет предводительской деятельности Казбича приходится на 1810–1839 годы. С кем только не встречался Казбич в эти годы на поле брани! Он – предводитель шапсугских отрядов, нигде не прошедший азы военного искусства, – противостоял таким, как Бурсак, Власов, Завадовский, Бескровный, Кухаренко и многим другим предводителям регулярных царских войск. То с 700 всадниками атакует 14-тысячный отряд и обратит его в бегство, то 900 его воинов победят многие тысячи солдат противника и отобьют пленных из девяти аулов. В одном бою Кизбеч получил семь ран, но победил.
Кизбеч выступал не только организатором военных походов, но и выказывал личное мужество и героизм. В начале июня 1837 года он в одиночку бросился на стражу Николаевского форта, пленил солдата и прихватил с собой девять винтовок. Помимо мужества и храбрости, он отличался благородством воина и очень ценил отвагу. Вот один из примеров этого.
В 1834 году Шеретлуко Кизбеч с войском из 1200 отборных всадников неожиданно столкнулся с отрядом линейных казаков числом не более 300 человек. Начался неравный бой, итог которого можно было легко предугадать. Однако когда Кизбеч увидел героический настрой казаков, он восхитился их мужеством и приказал своему отряду отступить и выдвинуть вперед такое количество воинов, которое было равно числу казаков. Теперь все остальные черкесы были лишь наблюдателями развернувшегося сражения. Французский писатель, комментируя этот эпизод, пишет, что не зря и не только за храбрость Кизбеча прозвали Черкесским Львом.
Как воин, Кизбеч пользовался большим уважением среди противников. Царские генералы вступали с ним в переговоры и неоднократно предлагали перейти на службу России. Но Черкесский Лев относился с презрением ко всем предложениям русских. В ходе войны он успел выполнить свой долг мусульманина: совершил хадж в Мекку. По пути в Мекку Кизбеч пересекал Египет. Султан Египта, наслышанный о его подвигах, приглашал Кизбеча к себе в военачальники. Однако тот отказался и по возвращении на родину продолжил войну.
Все зрелые годы Кизбеча пришлись на Кавказскую войну. Сыновей, подобных орлам, отважный воин потерял: они погибли в боях за родину. Но и гибель их не смирила нрав старого воина. Об этом рассказывает автор монументального труда «Кавказская война в отдельных очерках, эпизодах, легендах и биографиях» Василий Потто: «Чтобы докончить характеристику знаменитого шапсуга, необходимо сказать, что и впоследствии ни гибель сыновей, ни множество ран, ни старость не отучили Казбича от любимого ремесла – войны».
В конце 1839 года в одной из схваток с царскими войсками он получил несколько тяжелых ранений, которые привели к его кончине. Шапсуги потеряли своего предводителя. Он ушел из жизни, но остались легенды, стихи и история, из которых можно черпать бесконечное вдохновение.
Однако, описывая этого знаменитого шапсуга, многие историки и не только пытались преподнести его как разбойника, кровожадного хищника, но у них не получалось, потому что он им никогда не был. Не смог этого сделать ни М. Ю. Лермонтов в «Герое нашего времени», ни художник и князь Г. Г. Гагарин в своей картине «Набег закубанцев», ни Олекса Кирий в поэме «Адыг», ни И. А. Шереметьев в «Ольгинском кордоне», хотя на него сверху давили силы, ни Петлюра в «Истории Кубанского казачьего войска» под редакцией Щербины. Все они преклонялись перед ним, восхищались, а может, завидовали его храбрости и удали.
Кизбеч Шеретлуко был настоящим мужчиной: верный, неподкупный, смелый, ловкий, бесстрашный, неутомимый, добрый, щедрый. Единственным его «недостатком» была влюбленность в свою бедную родину, свою свободу, свою независимость. Эта влюбленность питала его силы и окрыляла на подвиги. Да смилостивится Аллах над Черкесским Львом – бесстрашным воином Шеретлуко Тугужоко Кизбечем. Такие простые и бескорыстные люди, как Кизбеч, всегда ходили по Кавказским горам и несли свет Ислама. Никакой компенсации. Нет покрытия. Нет питания. Нет богатства. Просто вера. Так, в начале XVIII века на арену Кавказской войны чуть раньше Льва Черкесии вышел человек, который смог железной волей и силой своего организаторского гения объединить разрозненные выступления и направить волну народного возмущения на борьбу с угнетателями.
Об этом далее…
Хаджи-Давуд Мюшкюрский
«Лев Ислама»
«Учитель великий, он много умел, с Исламом в душе, как лев он был смел. Народ свой, он видел в свободной стране, рожденный для Рая, Хаджи Давуд Дагестани».
Современник Хаджи-Давуда, Навруз из Джаба
Начало XVIII века. Это было поистине суровое время. Жестокий и коварный враг в лице Сефевидов уже два столетия угнетал народ. Искалеченные, но не склонившие головы мужчины, осиротевшие дети, старики, чьи глаза иссушены горем… И восстал народ. Одиночные и разрозненные силы лезгин, рутулов, цахуров и аварцев громили гарнизоны крепостей и карательные отряды Сефевидов. Но силы были не равны. На каждую удачную атаку восставших враг отвечал тотальным террором и истреблением. Народ истекал кровью в ожидании своего лидера, и он пришел. Имам, полководец и политический стратег в одном лице —Хаджи-Давуд.
Он поднял упавшие знамена, объединил племена и сплотил их в единый кулак народной мести. Мольбы и стоны угнетенного народа были услышаны Всевышним. А следующие слова Пророка (мир ему и благословение Аллаха) стали утешением верующих на протяжении многих десятилетий, стали исцеляющими на устах измученного притеснителями народа: «Бойтесь мольбы притесняемого, даже если он является неверным, ибо между его мольбой и Аллахом нет преграды!» Местное население подвергалось жестокому угнетению. Огромные и увеличивающиеся с каждым годом налоговые подати и регулярные карательные набеги кызылбашских отрядов приводили к обнищанию местного населения и его уходу под защиту гор. Подобная ситуация не могла продолжаться бесконечно долго. И наступил момент, когда котел народного негодования взорвался. Народно-освободительное движение под руководством Хаджи-Давуда успешно длилось более 10 лет и закончилось фактическим созданием первого со времен исчезновения Кавказской Албании единого лезгинского государства суннитского толка. Будучи блестящим организатором, стратегом и дипломатом, Хаджи-Давуд умело балансировал между тремя великими державами: Россией, Османской Турцией и Ираном.
Хаджи-Давуд одержал целый ряд блестящих побед над вражескими войсками вместе со своими союзниками, в числе которых были Али-Султан Цахурский, Ахмед-хан Кайтагский, Сурхай-хан I Газикумухский. Одной из самых ярких и символичных его побед на полях военных действий можно назвать взятие Ардебиля – первой столицы Сефевидов.
Сефевидские власти, в свою очередь, принимали отчаянные меры для подавления все более разгоравшегося восстания. В конце 1719 года им даже удалось схватить Хаджи-Давуда и заключить его в Дербентскую тюрьму, откуда он вскоре сумел сбежать.
10 августа 1721 года Хаджи-Давуд совместно с Сурхай-ханом I Газикумухским, Али-Султаном Илисуийским, Ибрагимом Куткашенским, кайтагцами и другими союзниками вновь осадил Шемаху – главный оплот Сефевидов в Ширване. 25 августа город был взят штурмом. Взятый в плен ширванский беглербек Хусейн-хан был казнен.
Осенью 1721 года Хаджи-Давуд разгромил 30-тысячное войско эриванского и гянджинского беглербеков на переправе через Куру. К концу года почти вся территория Лезгистана, Шеки и Ширвана была очищена от персов и кызылбашей. Под контролем врага оставались только Дербент и Баку. Надо отдать должное упорству Хаджи-Давуда Мюшкюрского, который во что бы то ни стало пытался сохранить самостоятельность. Хаджи-Давуд был достаточно образованным для своего времени человеком. Кроме своего родного лезгинского языка, он владел также и тюркским, арабским и персидским языком. Авторитет его был столь высок, что Османский султан Ахмед III справедливо посчитал, что будет правильным поддержать его. Именно незнатный Хаджи-Давуд официально был признан ханом Ширвана, османским султаном, который по праву являлся главным среди всех суннитских правителей и официально носил титул халифа.
Сам Хаджи-Давуд тоже прекрасно понимал, что в одиночку не справится с врагами, которые действовали с двух сторон (имеется в виду Россия, которая стремилась завоевать Кавказ и Иран, прилагающий все усилия для сохранения своих позиций). И своим союзником Хаджи-Давуд выбрал Османскую империю.
Между тем русские овладели всеми прикаспийскими владениями Ширвана. Это возмутило Хаджи-Давуда, ведь русские забрали земли, стратегически важные по экономическим причинам. Потом к русским отошли земли Мюшкюра – главного оплота поддержки Хаджи-Давуда. Поначалу это возмутило и османов, но 12 июня 1724 года в Стамбуле был подписан мирный договор, по которому Османская империя признавала за Россией прикаспийские провинции как добровольно уступленные Ираном территории, а Россия признала за Турцией Закавказье.
Сам Хаджи-Давуд Мюшкюрский никогда не признавал условий этого договора и всегда выступал против него. Он намеревался создать независимое государство на всей территории Ширвана от Дербента до Куры и открыто заявил о своем несогласии с новыми границами. Османскому султану был невыгоден хан Ширвана, который накалял отношения с Россией. У османов не было желания вступать в войну с Империей и уж тем более терять Ширван в ее пользу. В мае 1728 года турецкий султан пригласил Хаджи-Давуда на переговоры в Гянджу. Хаджи-Давуд прибыл туда вместе с приближенными и семьей, включая четырех сыновей и двух братьев. Однако его стремление к самостоятельности и неуправляемость пугали турецкие власти, посему по прибытии в Гянджу его предательски взяли под стражу и 5 октября вместе с семьей и приближенными вывезли в Турцию.
Первоначально Хаджи-Давуда сослали на остров Родос, а затем в Гелиболу, где он умер примерно в 1735– 1736 годах.
Из всего вышеприведенного Хаджи-Давуд предстает перед нами как человек честный и мужественный, который всю свою жизнь отдал борьбе за свободу и счастье своего народа. Отражение образа Хаджи-Давуда в истории как народного героя и заступника свидетельствует о том, что его деятельность находила понимание и поддержку в широких массах. Великий полководец, искусный политик, выдающийся мыслитель, легендарный вождь освободительной борьбы народов Восточного Кавказа, неугомонный поборник веры, свободы и нравственности – именно таким он приходит к современным поколениям из глубины истории. Да помилует Аллах льва Ислама и поборника веры Хаджи-Давуда Мюшкюрского.
Малая речка при обильных дождях превращается в грозную, бурную реку. Также немощные, малочисленные народы становятся грозной силой, когда у них есть мужественный, сильный, образованный лидер, который преодолевает пределы физических и моральных возможностей и служит образцом человеческой воли и стойкости духа настоящего горца. Тому доказательство все ранее перечисленные истории и их творцы. Однако за этими великими умами стоят еще более великие умы. Именно такие личности остаются за кадром и часто подвергаются забвению. Но не в нашем случае. Так кем же был горец, который научил имамов воевать с оккупантами и приложил руку в их становлении? Об этом далее…
Мухаммад Ярагский
«Проповедник из Яраги»
«Каждый, кто хоть однажды услышал проповеди шейха Мухаммада, превращается в тигра Ислама и непобедим в битвах с врагом».
Имам Шамиль
Народы Кавказа имеют богатую историю, они испытывали и горе, и радость, вместе переживали тяжелые и счастливые моменты. И всегда лучшие сыны Кавказа поддерживали друг друга в тяжелый час.
Имя и история нашего героя до сих пор сплачивает братскими узами народы Дагестана и Чечни. Он был главным идеологом освободительной борьбы горцев Кавказа XIX века. Органично сочетал в себе мыслителя, религиозного деятеля, да и просто высоконравственного и смелого человека. Ермолов впервые упомянул его имя как «кюринского шейха» и «главного виновника» волнений в Южном Дагестане и Кубинском вилаяте. Из-за своей сильной тяги к знаниям и учебе с детских лет он стал исламским ученым. Он изучил множество шариатских наук. В Дагестане не было человека, превосходящего его по знанию Корана.
Значительная часть жизни Ярагского прошла в родном ауле. Там он преподавал в медресе, которое впоследствии стало известным учебным заведением. К набожному Мухаммаду приходили ученики из близких и дальних мест Кавказа, алимы и духовные деятели, чтобы соприкоснуться с настоящей верой и высшим знанием. В медресе науки и религия переплелись воедино. Из его стен вышло немало ученых деятелей, прославивших Дагестан далеко за его пределами. Вскоре обычный лезгинский аул стал известным не только на Кавказе, но и в России, Европе, на всем Востоке.