Рассказы, изданные на бумаге. Война. Книга 2
Александр Филичкин
Рассказы, изданные на бумаге. Война. Книга 2
Предисловие автора
Почти все рассказы о войне были мною написаны в течение 2013 – 2014 года. Закончив работу, я отправлял мои сочинения в редакции разных журналов и на литературные конкурсы.
К этому времени, «бумажных носителей» в нашей стране становилось всё меньше и меньше. Очередь «на печать» росла всё быстрей и быстрей. Тогда она достигала двух, трёх и более лет.
Переделав рассказы в романы, я рассылал их по книжным издательствам. Вот так и случилось, что книги «Разведчик, штрафник, смертник. Солдат Великой Отечественной», «Пылающий 42-й. От Демянска до Сталинграда» и «На подступах к Сталинграду» были представлены публике раньше, чем их отдельные части.
Нужно добавить, что редакторы журналов России тогда не платили никаких гонораров и не присылали сочинителям ни одного экземпляра. Мало того, они не считали нужным, сообщать, что твои творения увидели свет. Благодаря чему, некоторые рассказы, почти одновременно, вышли в разных местах.
Об этом я, большей частью, узнавал совершенно случайно. Наверняка, кое-что пропустил. Ведь не все журналы удавалось найти в интернете. К тому же, почти все издания тихо закрылись, а их архивы исчезли неизвестно куда.
Водитель полуторки
Военная проза. Рассказ «Водитель полуторки»
вошёл в роман «Разведчик, штрафник, смертник. Солдат Великой Отечественной» выпущенный издательством ЭКСМО в июле 2015г.
Кроме того, рассказ вошёл в сборник «Бессмертный полк 2017» издательство АСТ. стр. 175…179
Кроме того, рассказ издан повторно в альманахе «Параллели» 2020/7 стр. 235…237
Мой дедушка по линии мамы, Соболев Фёдор Терентьевич родился шестого июля 1912 года. Произошло это на южной окраине СССР, в селе Новоголовка Астрахан-Базарского района Азербайджанской Советской Социалистической Республики.
В восемнадцать лет он женился на моей бабушке, Робушевой Евдокии Николаевне. Оба работали в крупном колхозе. Он был механизатором, она в полеводческой бригаде. Они рожали и растили детей. К 1938 году у них уже был сын и три дочери, мал мала меньше.
В 1939 году началась война с соседней Финляндией. Спустя несколько месяцев, в Азербайджане объявили мобилизацию. Дедушку призвали в Рабоче-Крестьянскую Красную армию. Вместе с другими солдатами, его погрузили в теплушку и повезли к западным рубежам великой страны.
Прибыв на фронт, Фёдор Терентьевич стал водителем автомобиля «ГАЗ-АА» и принялся за трудную, неблагодарную работу. Изо дня в день, он крутил баранку машины и усердно обслуживал потребности ненасытного молоха «зимней войны». Он вёз на передовую десятки молодых и здоровых людей, а возвращал назад горстку калек, обильно истекающих кровью.
Согласно техпаспорту, бортовой грузовик мог возить 1500 килограммов различного груза. Благодаря чему, его звали «полуторкой». Правда, никто не смотрел в те годы в инструкцию. В кузов совали столько всего, сколько в него могло поместиться. Иногда общий вес доходил до двух и более тонн. Причём, большую часть этих тяжестей приходилось ворочать водителям.
22 июня 1941 года, гитлеровская Германия напала на нашу страну. Так мой дедушка, не заезжая домой, попал с одной войны на другую. В первый период баталий, фашистские лётчики безраздельно владели всем небом. Они нападали на всё, что движется в воздухе и на земле. Но больше всех, досаждали солдатам бомбардировщики «Ju 87».
У тех пикировщиков не убирались посадочные стойки шасси, что делало их похожими на тощие ноги, обутые в огромные боты. Поэтому, боевые машины прозвали «лаптёжниками».
К сожалению советских бойцов, нелестное прозвище не уменьшало опасность, исходящую с неба. Заметив автомобиль или пешую колонну солдат, «юнкерсы» камнем летели к земле. Они включали сирену и с оглушительным воем швыряли на цель пятидесятикилограммовую бомбу.
Во время жестоких боёв мой дедушка часто оказывался под ураганным огнём и под бомбёжкой. Несколько раз его сильно ранило или контузило. Однако, дедушке очень везло. Всё обходилось без крупных увечий. Он быстро приходил в хорошую форму, и вновь возвращался на фронт.
Однажды, Фёдор Терентьевич и вовсе попал в такой переплёт, из которого было почти невозможно выйти живым. Он приехал на батарею артиллерийских орудий и привёз боеприпасы. Ящики быстро сгрузили, а на их место уложили нескольких раненых красноармейцев. Рядом с шофёром, посадили пушкаря-лейтенанта, которого недавно контузило.
Дедушка уселся за руль, повёл машину назад, и тут начался мощный обстрел. Один из снарядов попал точно в кузов «полуторки». Фугас взорвался с ужасающей силой и разнёс на куски грузовую платформу.
Из облака дыма и пламени вылетела кабина машины с уцелевшим передним мостом. Она проехала несколько метров на пробитых колёсах, и скатилась в большую воронку. Рядом с ней упал другой крупный снаряд. Вал взрыхлённой земли поднялся в воздух и засыпал яму, так ровно, будто её никогда там и не было.
К счастью, артиллеристы увидели, что случилось с несчастной машиной. Едва прекратился обстрел, солдаты выбрались из соседних окопов и поползли откапывать кабину «полуторки».
Скоро из земли вытащили контуженного лейтенанта. Всё его тело оказалось избито осколками, а сидевшего рядом водителя лишь оглушило. Через пару минут, офицер тихо умер. Дедушка вернулся в сознание, но с тех пор, стал иногда заикаться.
Однажды Фёдор Терентьевич снова поехал на передовую позицию. Он отвёз туда отделенье солдат, оружие и провизию, взял раненых и стрелою помчался назад. В это время, фашисты начали наступление по всей линии фронта, прорвали оборону советских дивизий и окружили часть наших сил.
«Полуторка» дедушки оказалась на пути продвижения вражеских войск. Её тотчас заметили и обстреляли немецкие танки. Снаряд упал рядом с машиной. Она загорелась, но Фёдор Терентьевич успел выскочить из тесной кабины и прыгнул в глубокий овраг.
Оказавшись в низине, он подождал, пока немцы уйдут дальше вперёд, примкнул к какой-то воинской части и вместе с солдатами стал пробиваться к своим. Скоро красноармейцы, вырвались из очередного «котла». Их встретили «особисты» в синих фуражках и обвинили, в оставлении позиции без приказа начальства. Всех поголовно обозвали самыми последними трусами и приговорили к отправке в «штрафной батальон».
Так уж случилось, что мимо колонны «предателей» проезжал полковник медслужбы, хорошо знавший Фёдора. Каким-то неведомым чудом, офицер узнал молодого водителя в толпе грязных и оборванных воинов. Врач поговорил с «вертухаями», обменял его на бутылку чистого спирта и взял солдата с собой.
Дедушка благополучно вернулся в тот госпиталь, где служил до последнего времени, и он продолжил работать на санитарной машине. В медсанбате он ещё ближе сошёлся с пожилым офицером.
Нужно сказать, что тот военврач всю жизнь занимался изучением кожной экземы. То есть, тем заболеванием, которое вызывается расстройством нервной системы. Видя любознательность Фёдора, он стал объяснять ему причины страшного недуга и методы его излечения.
Заметив, что водитель проявил интерес, полковник отдал ему все свои тетради и книги. Мол, бери, изучай. Если встречались больные экземой, офицер звал солдата, велел ему стоять рядом и объяснял, что и как.
Когда выдавалась минутка затишья, водитель читал записи медика. Он научился распознавать виды болезни и составлять нужные мази. Вскоре полковник погиб под обстрелом фашистов. На память о нём, Фёдор Терентьевич оставил себе бумаги врача.
Со временем, он стал значительно чаще применять свои знания и помогать сослуживцам, у которых возникала болезнь. Так он воевал до последнего дня кровопролитной войны, участвовал во взятии столицы Германии и оставил свою скромную подпись на стенах Рейхстага.
В ходе боевых столкновений, дедушка дважды попадал в кинохронику. Как это ни странно звучит, но столь редкие кадры видели односельчане и моя милая мама, которая в то время была ещё маленькой девочкой. По её словам, эти кадры мелькали в каком-то документальном кино.
Пока мой дедушка находился на фронте, моя бабушка работала в колхозной бригаде. Кроме четверых своих кровных детей, она стала воспитывать ещё девять сирот, что привезли из районов, захваченных вражеской армией.
Женщина обладала неимоверным усердием. Благодаря чему, её большая семья не голодала так сильно, как те, что находились вокруг. Все дети трудились в саду, в огороде, сеяли рожь и пшеницу на пустошах.
Скоро советская власть начала собирать помощь для жителей блокадного города имени Ленина. Бабушка сдала в этот фонд двести пудов выращенного ею зерна. Про столь великодушный поступок напечатали во многих газетах. Там поместили фотографию Евдокии Николаевны и тринадцати её родных и приёмных детей.
Каким-то неведомым чудом, корреспонденты нашли дедушку, служившего на линии фронта. Ему в торжественной обстановке вручили газету со снимком жены и семейства.
На имя бабушки пришла благодарность от правительства СССР за подписью генерального секретаря коммунистической партии. По словам моей мамы, в письме были такие тёплые строчки: – «Спасибо Вам за хлеб. За сотни душ, которых Вы от голода спасали. Мой низкий Вам поклон! Иосиф Сталин».
После окончания войны с Германией, дедушка был направлен на Дальний Восток на битву с Японией. Там он тоже трудился шофёром на санитарной машине и перевозил раненых воинов.
За заслуги на фронте Родина наградила его боевыми медалями «За отвагу», «За взятие Берлина», «За Победу над Германией» и «За Победу над Японией». В 1947 году он, наконец-то, вернулся в село, откуда ушёл более восьми лет назад.
К этому времени, дети-сироты, которые жили в его тесной хате, благополучно разъехались по своим детдомам. Ему приходилось кормить лишь четверых малых детей. Отдохнув пару дней, он пошёл на работу в обнищавший колхоз.
Кроме того, он помогал тем сельчанам, у которых появлялась экзема. Слава о нём, как о народном целителе разошлась по всему Азербайджану. К нему ехали люди с разных концов южной республики.
За годы жизни в деревне, дедушку несколько раз избирали председателем большого колхоза. Многие годы Фёдор Терентьевич трудился главным инженером сельхозпредприятия.
Затем, рядом построили завод по производству виноградных соков и вин. Хорошо зная дедушку, руководство района назначило его туда главным механиком. Там он и служил до тех пор, пока не вышел на пенсию.
Умер Фёдор Терентьевич на родине, в Азербайджане, тридцатого декабря 1978 года. Бабушка, Евдокия Николаевна, умерла в городе Куйбышеве, двадцать шестого февраля 1990 года.
Зенитчик часть 1
Военная проза. Повесть «Зенитчик»
Издана под названием «В боях за город имени вождя» в журнале «Луч» №3(287), май 2017 г., стр. 6…28
Кроме того, отрывок части 1 издан повторно под названием «Путь в Сталинград»
сборнике «Священная война», издательства «Перископ», Волгоград. 2021 г., стр. 162…185
Каспий
Двадцать второго августа 1942 года Яков Малинин получил предписание военкомата. В бумаге говорилось о том, что ему нужно прибыть в расположение Сталинградского фронта. Путь туда лежал через Астрахань.
Вместе с зенитчиком должен был ехать бывший курсант из соседней группы училища, с которым они почти не общались. Яков лишь знал, что попутчика звали Остапом Павленко и он украинец.
Остальных однокурсников разбросали по всему Предкавказью, от Моздока до Грозного. Некоторым из них повезло, и они удивительным образом остались на родине, в шумном Баку.
К тому времени, немцы вышли к железной дороге и захватили её в районе города Сальска. Добраться до места своего назначения лейтенанты могли только морем. Сначала пароходом в Махачкалу, а оттуда до Волги.
Потом им предстояло ехать вверх по левому берегу великой реки до узловой станции Баскунчак. Оттуда – до пристани, которая называлась Паромная и лишь после этого, переправиться на правую сторону, в деревню Латошинка. Где-там находился штаб Сталинградского фронта.
К вечеру двадцать четвёртого августа в Баку был сформирован очередной караван. Следующим утром, восемь судов должны были выйти из порта и направиться к северу.
Два офицера поднялись на борт буксира и с облегченьем узнали, что там есть другие военные. Среди них оказался пожилой, лет сорока, седовласый майор, который возвращался из госпиталя, да ещё два их ровесника, лейтенанты, что недавно учились в Бакинском пехотном училище.
По сравнению со «стариком», одетым в полевую потёртую форму, молодые ребята выглядели настоящими щёголями. На них красовались: новенькие, подогнанные по фигуре галифе с гимнастёрками, отлично скроенные сапоги, нагуталиненные до жирного блеска, и войсковые фуражки, надетые с маленьким креном направо. Плюс ко всему, истинно гвардейская выправка.
Всё портила одна досадная мелочь. В отличие от боевого майора, у парней не было при себе пистолетов. В училище им сообщили, что «ТТ» или «наганы», положенные лейтенантам по должности, они получат только на фронте. Поэтому, чтобы кобуры из коричневой кожи не казались пустыми, пришлось набить их обычными тряпками.
На небольшом пароходике не имелось пассажирских кают, и офицерам, командированным в военные части, пришлось разместиться на палубе. Стояла погода обычная для окончания августа. Ветра почти что, и не было, и море оказалось очень спокойным.
Поверхность Каспия слегка волновалась, но так вяло и слабо, что качка совершенно не чувствовалась. Яков постелил на чистые доски шинель, лёг на неё и, подложив руки под голову, начал следить за жирными чайками, парящими в воздухе.
Иногда, пернатые видели, что-то внизу, под собой, складывали длинные крылья и камнем бросались в зеленоватую воду. Через секунду они появлялись с рыбёшкой, зажатой в остром, немного загнутом клюве. Птицы сидели на волнах, словно домашние утки, запрокидывали крупную голову и, дёргая шеей, как курицы, торопливо глотали добычу.
Молодые офицеры тотчас познакомились. Один пехотинец являлся азербайджанцем, его звали Тофик Бабаев. Его друг был армянином по имени Хорен Гаракян.
Ровесники быстро нашли общий язык, а ближе к полудню, все вместе сели обедать. Они немного посомневались, но потом пригласили пожилого майора в свою небольшую компанию.
Старик не стал изображать из себя большого начальника. Он сообщил, что его зовут Степан Сергеевич Дроздов, устроился рядом на палубе и первым развязал вещмешок. Ребята последовали такому примеру.
После чего оказалось, что еда у всех очень схожа: чуреки, вяленое мясо, консервы американской тушёнки и сухофрукты на сладкое. Двое курящих бакинцев везли с собой папиросы.
Сутки спустя, конвой прибыл в Махачкалу, и офицеры узнали, что им предстоит плыть на теплоходе «Память товарища Войкова». Двадцать четвёртого августа он вышел из Астрахани с тремя баржами, нагруженными войсками и техникой для Северокавказского фронта.
На четырёх крупных судах находилась дивизия, прибывшая из Казахстана. Тринадцать тысяч вооружённых бойцов должны были отправиться в район города Нальчика.
Вскоре в безоблачном небе появились три двухмоторных бомбардировщика. Самолёты заметили небольшой караван и обрушили на него множество бомб. Один из фугасов взорвался за кормой теплохлда, перебил буксировочный трос и разрушил переднюю часть первой баржи.
Ещё два снаряда угодили в третий корабль и убили почти всех людей, что находились на нём. Мощные взрывы подняли в воздух бойцов и разметали на сотни метров вокруг. Какое-то время, трупы людей и оторванные части их тел плавали в море. Они неспешно тонули и окрашивали зеленоватые волны вытекающей кровью. Вода обретала коричневый цвет
Фашисты завершили налёт и улетели на базу. Матросы немедля спустили все шлюпки. Они подняли на борт живых и оказали всем раненым посильную помощь. Затем, отцепили горящую баржу и продолжили путь в пункт назначения.
После этого случая, комендант Махачкалинского порта распорядился установить по зенитке на корабли и самоходные баржи. Свободных орудий на складах, увы, не нашлось, а снимать их с батарей, защищавших всю акваторию, никто не решился.
Поэтому скорострельные пушки заменили счетверёнными «максимами» или спаренными «дегтярями». К каждому такому комплекту было приписано по два зенитчика и отделение солдат, вооружённых винтовками «Мосина».
Два, а то и четыре ствола, закреплённые на одной металлической раме, должны были уберечь корабли от фашистских атак. Яков и его однокурсник с сомнением переглянулись, и каждый сказал про себя: «Конечно, это лучше, чем ничего. Да только вряд ли простой пулемётчик собьёт бомбардировщик фашистов».
Новоиспечённые командиры пехоты удивлялись совсем по другому военному поводу: «Зачем нас везут в Сталинград? – спрашивали они друг у друга. – Ведь немцы уже вошли в Ставрополь и Краснодар. Нужно сначала отбить города, которые находятся рядом, и только потом двигаться дальше на север».
Майор прислушался к шумной дискуссии и твёрдо сказал: «С бугра всем видней! Прикажет начальство, ехать на Дальний Восток, возьмёте под козырёк и помчитесь туда, куда надо!»
Офицеры отметились в военной комендатуре, получили новые проездные бумаги и отправились на теплоход. Там оказалось с десяток кают, но в них были те пассажиры, что ехали вглубь огромной страны.
Поэтому пришлось им опять разместиться на палубе. Несмотря на большие размеры открытой площадки, почти всю её занимали громоздкие ящики. Среди оборудования теснились несчастные люди с мешками, узлами и чемоданами разного вида.
К корме прицепили три баржи с нефтепродуктами и военными грузами. Прозвучал прощальный гудок. Корабль тронулся с места и двинулся в обратную сторону. Погода стояла очень хорошая, и в течение суток Яков с друзьями наслаждался спокойной прогулкой по морю.
За это долгое время майор пообщался с матросами. Они немного помялись, но быстро поняли, что говорят с боевым командиром, тотчас успокоились и кое-что рассказали. Степан Сергеевич передал их слова юным попутчикам. Так лейтенанты узнали о том страшном месте, куда все сильно спешили.
Выяснилось, что в середине июля фашисты заняли аэродромы Донбасса. После чего, устье Волги сразу попало под прицел ассов Люфтваффе. Машин оказалось на удивление много. Они очень быстро завоевали господство в небе России, барражировали над северной областью Каспия и атаковали суда, идущие как по реке, так и по морю.
Почувствовав свою безнаказанность, стервятники совсем обнаглели и, в первую очередь, нападали на тихоходные баржи с горючим. Фрицы расстреливали их из пулемётов, а если не удавалось поджечь, топили взрывами бомб.
Мало того, они приспособились сбрасывать морские тяжёлые мины. В течение нескольких дней, фрицы их раскидали на протяжении четырёхсот километров. Сначала, пилоты работали лишь по ночам, а чтобы не промахнуться, смотрели на горящие бакены, стоящие вдоль основного фарватера.
Пришлось речникам отказаться от фонарей, установленных на железных буях. Теперь корабли шли только днём и всегда подвергались нападенью врага. Чтобы отбиться от самолётов, на палубы ставили пулемёты или зенитки разных калибров. Да только они не всегда помогали. Особенно если фашисты заходили со стороны яркого солнца.
Каждую ночь малые тральщики чистили дно, но к сожалению, это не решало проблемы. За две недели на Волге уже подорвалось более ста кораблей. Затонувшие от взрывов суда могли перекрыть главное русло, и движение в низовье могло прекратиться. Речники постоянно искали обходные пути, но как долго можно их находить, никто толком не знал.
В связи с тем, что немцы прорвались к городу Утта, линия фронта приблизилась к Астрахани на сто пятьдесят километров. Начались бомбардировки, и власти приняли решение об эвакуации людей в Казахстан. Население и оборудование грузили на корабли и отправляли в порт Гурьев, расположенный на северо-восточной окраине Каспия.
Таща за собой тяжкий груз, теплоход подошёл к северной оконечности моря на сто восемьдесят пять километров и тихо вошёл в знаменитый Волго-Каспийский судоходный канал.
Но как не смотрел Яков в разные стороны, он не заметил вокруг берегов. Как объяснил парню майор, этот канал представляет собой большую траншею, по которой плывут морские суда.
Чтобы пробить новый фарватер, на мелководье пригнали платформы, которые зовут земснарядами. Они черпали с близкого дна большое количество грунта и потихонечку создали безопасный проход.
Как сказали матросы, его глубина достигла пяти с лишним метров, а ширина составляла сто двадцать. Так что, при встрече, корабли здесь расходятся без всяких проблем.
Наступило раннее утро второго дня путешествия. Яков недавно проснулся, привёл себя в полный порядок и позавтракал вместе с друзьями сухими продуктами. Подкрепившись, он сел на свёрнутую в скатку шинель и посмотрел на лениво идущие низкие волны.
Два красноармейца находились на крыше надстройки. Они постоянно смотрели на небо в бинокли и, заметив у горизонта тёмные точки, дали сигнал в капитанскую рубку.
Раздался басовитый гудок теплохода. Включились все репродукторы, висящие в помещениях судна. Над морем разнёсся мужской громкий голос: «Боевая тревога! Слева по курсу самолёты фашистов!»
Из открытого трюма стремительно выскочило отделение вооружённых солдат. По команде сержанта, бойцы взяли оружие наизготовку, передёрнули затворы винтовок и прицелились в бомбардировщики. Как только машины приблизились на сто с чем-то метров, все открыли пальбу.
Тем временем зенитчики развернули «максимы» в сторону фрицев. Возле турели лежали запасные контейнеры с боеприпасами. Второй номер расчёта опустился на корточки и стал открывать жестяные коробки.
Стрелок взялся за ручки, навёл пулемёт на бомбардировщик и потянул на себя спусковую железную тягу. Четыре ствола загрохотали все разом и отправили в воздух множество пуль. Следы белых трассеров ушли в высокое небо, но пролетели в дадцати с лишним метрах от самолёта. Вторая очередь тоже не принесла результата.
Офицеры-зенитчики переглянулись и, не сговариваясь, метнулись к надстройке. Яков был ближе к металлической лесенке, ведущей на капитанскую рубку. Он ловко взобрался наверх, подбежал к молодому сержанту, ведущему зенитный огонь, и приказал ему отойти в сторону. Пулемётчики удивлённо взглянули на артиллериста, но не осмелились спорить с командиром РККА.
Яков занял место первого номера и посмотрел в сторону бомбардировщика. Это был знакомый парню по фотографиям двухмоторный «юнкерс» – универсальный боевой самолёт, который нёс две с лишним тонны бомб или торпед.
Слегка отстав от сокурсника, Остап Павленко подошёл к нему сбоку. Он бросил взгляд на рамку прицела и поправил сбившееся кольцо, сваренное из ржавой проволоки.
Проверяя лёгкость хода стволов, Яков повёл ими вверх-вниз и справа на лево. Потом поймал фашистского стервятника в перекрестье визира и открыл беглый огонь. Зенитчик заметил, что коротка очередь прошла мимо фрица. Он сделал небольшую поправку, которую предложил его друг, и снова нажал на спусковую скобу. В этот раз несколько пуль врезались в крыло самолёта.
Ощутив удары по корпусу, вражеский асс посмотрел на повреждённую плоскость. Пилот заметил, что правый двигатель начал чихать, и решил, что нужно уйти с линии воздушной атаки.
Он резко подал штурвал в левую сторону и направил бомбардировщик к далёкому берегу. Стараясь облегчить машину, лётчик открыл бомболюки. Смертоносные стальные цилиндры посыпались вниз и рухнули в воду в стороне от каравана. К небу поднялись фонтаны мощных разрывов, которые никому не причинили вреда.
Пока лейтенант стрелял по первому бомбардировщику, остальные машины напали на те корабли, что шли на буксире. Находившиеся там пулемётчики оказались не так хороши, как молодые зенитчики, поэтому они промахнулись.
Фашисты подлетели вплотную и сбросили по несколько бомб. Две из них тут же нашли свою цель. Обе попали в середину внушительной баржи, что была третьей по счёту.
Раздался оглушительный взрыв, и сухогруз разломился по центру. Передняя часть немедленно погрузилась в зеленоватую воду. Задняя половина держалась на волнах ещё пять минут. Матросы второго и четвёртого судна отцепили толстые тросы, что связывали весь караван.
Тем временем, самолёты отлетели немного вперёд, тут же вернулись и напали с востока. В этот раз они быстро двигались со стороны восходящего солнца. К счастью, Яков Малинин стрелял очень точно.
Один из пилотов, собрался напасть на большой теплоход. Немец направил машину к нему и заметил следы белых трассеров, которые замелькали вокруг. Он побоялся приблизиться, отвернул в левую сторону, и сброшенные тяжёлые бомбы посыпались в воду.