Рассказы, изданные на бумаге. Война. Книга 2

Астрахань

Двадцать шестого августа, ближе к полудню, небольшой караван, состоящий из теплохода и двух внушительных барж, приблизился к дельте великой русской реки. Он покинул длинный канал и вошёл в широкий рукав разветвлённой системы, в реку Бахтемир.

Двигаясь по основному фарватеру, обозначенному яркими вешками, корабль поднялся вверх по течению. На закате он добрался до Астрахани и встал под разгрузку возле причала.

Офицеры взяли свои немногие вещи, первыми спустились на берег и отправились в комендатуру. Они отстояли длинную очередь, и попали к дежурному, измученному наплывом людей. Прибывавших военных оказалось так много, что он не успевал разбираться с бумагами. Командированные получили отметки в бумагах, вышли из порта и спросили у пожилого охранника, как им добраться до городского вокзала?

– Городские маршруты давно отменили, – ответил небритый боец. – Поэтому все теперь ходят пешком. Пройдёте вдоль этих путей около пяти километров и попадёте в нужное место. – Он махнул правой рукой на восток.

Военные закинули за спину вещевые мешки и двинулись в указанном им направлении. По пути они задавались вопросом: «Почему в этом городе не работает транспорт? С автобусами дело понятное, все реквизировали на военные нужды, а вот куда делись трамваи? Их ведь на фронт не отправишь и там не используешь в качестве санитарных машин».

Пройдя сотню метров, командиры с удивленьем увидели, что рельсы забиты пустыми подвижным составом железной дороги. Чем ближе они подходили к центру старого города, тем больше вокруг было теплушек и разных платформ.

Вагоны стояли не только на полотне, но и вдоль него и, вообще, где попало. Скверы и небольшие площадки тоже были все заняты. У Якова создалось впечатление, что он шагает по давно заброшенному людьми полустанку. Ощущение парня усиливало то обстоятельство, что все колёсные пары проваливались в иссохшую землю, по самые буксы.

Скоро совершенно стемнело. Высоко в облаках послышался звук самолётов, летящих с проклятого запада. Сзади, со стороны крупного порта, донеслись частые выстрелы зенитных орудий. Раздались мощные взрывы, и над землёю взметнулось зарево огромных пожаров.

– Похоже, что бомба попала в баржу с горючим, – хмуро сказал седовласый майор. – Семьсот километров тащили её из Баку, а прилетели фашисты и без всяких усилий, сожгли возле Астрахани. Где же наши прославленные «красные соколы»? Спят, что ли, словно сурки?!

Яков повернулся лицом к широкой реке, от которой они отошли на два километра. Он посмотрел на красные всполохи, закрывшие часть горизонта, и подумал о людях, которые мечутся в пылающем пекле и всеми подручными средствами пытаются сбить сильное пламя. Ведь нужно потушить тот пожар и спасти оружие с топливом, привезённым сюда из-за моря.

Возвращаться обратно не было смысла. Пока добежишь, там всё благополучно сгорит. К тому же в воротах стоит охрана с винтовками. Без документов она никого не пропустит.

Откуда-то слева донёсся громкий хлопок. В небо взвилась ракета зелёного цвета. Она полетела в сторону порта и, сияя ослепительным блеском, повисла над его территорией. Справа послышался тот же отвратительный звук, и новый «светильник» зажёгся на небе.

Из разных мест, одна за другой, вылетали подобные «люстры». Они повисали на небольших парашютиках и горели достаточно долго. Тем самым, указывали важные цели самолётам врага.

– Что же мы здесь стоим? – крикнул кто-то из молодых лейтенантов. – Нужно поймать всех мерзавцев!

Майор укоризненно посмотрел на попутчиков, готовых рвануться на поиск подручных фашистов, и приказал: «Всем стоять!»

Заметив удивлённые взгляды, он объяснил: «Шпионы вооружены, а у нас один пистолет на пять человек и две запасные обоймы. Они знают район, а мы, к сожалению, нет. Так что, нас всех перебью, как куропаток на поле. Кроме того, их вокруг значительно больше, чем нас. Посмотрите туда». – Степан Сергеевич указал в сторону городского вокзала.

Над центром старинного города тоже висело много ракет. Там часто гремели зенитки, слышались звуки бомбёжки и разгоралось яркое пламя большого пожара.

– Откуда здесь столько немцев? – изумился Тофик Бабаев. – Ведь мы же находимся в глубоком тылу?

– Это не немцы, – устало ответил майор. – Это бывшие советские люди. Скорее всего, они оказались в плену в начале войны. Там перешли на сторону фрицев, а после спецподготовки были заброшены сюда самолётами. Здесь они затерялись среди населения и усердно работают на новых хозяев.

Издалека донеслись трели милицейских свистков, топот сапог и редкие выстрелы пистолетов и «мосинок».

– Ну, вот и «особисты» сюда подоспели, – хмуро бросил майор. – Пусть занимаются своими делами, а нам нужно двигаться дальше.

Прошагав ещё три километра, офицеры добрались до нужного места. Вокруг горело несколько деревянных домов, разрушенных взрывами. В колеблющемся отблеске пламени Яков разглядел территорию, которая примыкала к вокзалу.

Некогда свободная площадь, теперь была плотно забита вагонами так же, как и все трамвайные линии города. Виднелась лишь пустая полоска узкой мощёной дороги.

Пробравшись между теплушками, стоящими на голой земле, они очутились возле невысокого здания. Как сообщил всем майор, его возвели в мавританском стиле полвека назад.

На взгляд молодого бакинца, центральная часть небольшого вокзала смахивала на простую мечеть с тремя стрельчатыми высокими окнами, объединёнными в общую рамку. Только купол оказался не круглым, а почему-то квадратным. Сбоку он больше всего походил на юрту степного кочевника. По двум сторонам располагались прямоугольного вида пристрои с пологими двускатными крышами.

Не очень давно, восточное крыло сооружения пострадало от точного попадания бомбы. Взрыв разрушил торцевую стену и превратил третью часть здания в кучу камней и щебёнки.

За вокзалом тянулись пути железной дороги. Между ними дымились большие воронки. Рядом валялись останки вагонов, сгоревших дотла. Кое-где стояли пожарники с брандспойтами в крепких руках. При помощи ручных примитивных насосов они заливали водою огонь.

Вокруг суетились две-три бригады скорой медпомощи. К санитарным каретам подбегали люди с носилками, грузили раненых в кузов и закрывали низкие дверцы. Машины срывались с места и, завывая сиренами, исчезали во тьме окружающих улиц.

По рельсам медленно двигался маневровый паровоз под названьем «Кукушка». К заднему буферу был прикреплён коротенький трос. Приглядевшись к другому концу стального буксира, Яков увидел, что к нему прочно привязана немецкая авиационная бомба весом в двести пятьдесят килограммов.

Видимо, она не взорвалась от удара о землю. Вот её и решили, оттащить от перронов подальше. Вдруг в ней установлен взрыватель замедленного действия? А когда он сработает, никому неизвестно.

Набитый тротилом цилиндр волочился вдоль низкой насыпи. Время от времени он сильно бился о шпалы и рельсы. Парень замер на месте и с ужасом ждал –сейчас послышится грохот. На счастье всех окружающих, взрыв не случился. «Кукушка» укатила во тьму и исчезла из виду.

Офицеры сели в сторонке и дождались окончания аврала. В шесть часов они нашли коменданта вокзала и предъявили свои документы. Он просмотрел все бумаги и направил однокашника Якова в комендатуру, в распоряжение местных властей.

Остап узнал, как ему проще добраться до нужного места. Он попрощался с товарищами по недолгому пути на войну, крепко обнялся с приятелем и ушёл. Больше они никогда не встречались.

Прочим командированным, а их оказалось немало, тотчас объяснили ту обстановку, которая сложилась к утру. Выяснилось, что самолёты фашистов устроили бомбардировку всей магистрали Астрахань – Урбах. Она проходит по левому берегу Волги и имеет стратегическое значение для РККА. По ней к Сталинграду идут составы с горючим и всяческой техникой, что поставляют союзники через Иран или Мурманск.

От налётов врага железнодорожные станции, разъезды и пути сообщения оказались разрушены. Создались многокилометровые пробки, и расписание всех поездов нарушено полностью.

В городе скопилось большое количество подвижного состава, и обстановка здесь ухудшается изо дня в день. Бригады ремонтников трудятся без перерывов по много часов. Как только восстановится график, все сразу отправятся в свои военные части. Но это случиться не раньше, чем завтра к утру.

Зал ожидания был переполнен и свободных мест там не нашлось. Три лейтенанта с майором расположились в одной из теплушек, что стояли на площади. Они подкрепились и отправились на боковую.

Ближе к полудню все разом проснулись, пообедали и неожиданно выяснили, что продукты, полученные ими в Баку, благополучно закончились. Военные отправились в комендатуру.

Там они отстояли длинную очередь, предъявили офицерские сертификаты и получили взамен ордера на сухие пайки. С подписанной пачкой бумаг они поспешили на склад, расположенный в другом конце города, и затарились пищей ещё на пять дней.

После плотного ужина они с огорченьем узнали, что первый поезд пойдёт в шесть ноль-ноль, и стали усиленно думать, чем бы занять свободное время? Делать до наступленья утра было нечего. Кто-то из пехотинцев с грустью сказал: «Как жаль, что Астрахань стали бомбить по ночам. А то сходили бы в парк и познакомились с девушками».

Пожилой офицер с усмешкой взглянул на парней, страдающих в пути от безделья, но ничего не сказал. Когда-то и сам он был молодым и точно так же, бегал на танцы. Степан Сергеевич бросил шинель на пол теплушки, в которой они поселились, улёгся на бок и мгновенно уснул.

Яков взглянул на майора и невольно отметил: «Что значит опытный боевой офицер. Умеет спать про запас и ночью и днём».

Приближение к фронту

Двадцать седьмого августа, прямо с утра, Степан Сергеевич нашёл коменданта вокзала. Майор выбрал удобный момент, когда тот разгонит своих подчинённых, подошёл и узнал, когда начнётся отправка войск к Сталинграду?

Выяснилось, что на подступах к сортировочной станции сформировали состав. В него входят платформы со всяческой техникой и теплушки с солдатами. Кроме того, к нему прицепили пассажирский вагон для командиров военных частей.

Офицер вернулся в теплушку и дал ребятам три минуты на сборы. Услышав долгожданный приказ, Яков с друзьями тотчас оживились и быстро собрали пожитки.

Среди поездов, они нашли тот эшелон, что отходил самым первым. Военные вошли в пустое купе, отведённое проводником, и осмотрелись вокруг. На правах старшего Степан Сергеевич занял нижнюю полку.

Троим бакинцам, оставалось лишь бросить жребий на спичках, кому же, где спать? Хорен Гаракян оказался напротив майора. Яков и другой пехотинец – Тофик Бабаев, очутились на полках, стоящих над ними.

Чуть позже вошли ещё два лейтенанта. Они сопровождали бойцов, что ехали в обычных «теплушках». Опоздавшим гостям достались места в третьем ярусе, под металлической крышей.

Все предыдущие дни стояла большая жара, и температура там оказалась очень высокой. Забравшись на верхотуру, ребята поспешили утешить себя: «Ничего! До Сталинграда всего четыреста с небольшим километров. Доедем за восемь, самое многое, за десять часов.

Бакинцы согласились с соседями, однако, они все сильно ошиблись. Вагоны продвигались вперёд удивительно медленно. Они качались справа налево, как корабли в бурном море, катились со скоростью старого автомобиля и делали не более двадцати километров в час.

Встречная полоса оказалась загружена до крайних предела. В сторону Астрахани, один за другим, шли составы, битком набитые ранеными и беженцами из Сталинграда. В нескончаемых эшелонах виднелось много платформ, нагруженных огромными ящиками. В них, как знал по опыту Яков, находилось оборудование тех многих заводов, что вывозили из прифронтовой полосы.

Между тем солнце стремительно поднималось к зениту. Температура резко повысилась, и в купе стало нечем дышать. Майор приказал: – Всем сесть на нижние полки и открыть настежь окно.

Спрыгнув на пол, Яков рванулся на помощь Хорену. Действуя в четыре руки, они с огромным трудом, опустили рассохшуюся от времени раму. Парень высунул голову в открытый проём. Он повернул голову к северу и разглядел, что насыпь плавно уходит в правую сторону.

Благодаря длинной дуге парень рассмотрел вдалеке несколько других поездов. Все они продвигались в одном направлении. Причём с небольшим интервалом. Сзади была та же картина.

–– Да у них разрыв всего ничего, – удивился зенитчик. – Случись что сейчас, с идущим перед нами составом, эшелон не сможет затормозить и случиться крушение.

Затем, Яков увидел путейца, стоявшего возле путей с флажками в руках. Парень прошёл взглядом по насыпи и разглядел цепочку людей, уходящую за горизонт. Они располагались на расстоянии километра один от другого и все смотрели по ходу движения.

В памяти всплыло словосочетание из курсантских времён – «живая блокировка». То есть, если кто-то заметит неладное, то он поднимет красный флажок. Это увидит стоящий за спиною сигнальщик и заработает так называемый «оптический телеграф». Команда «стоп» дойдёт до всех машинистов других поездов, и они начнут тормозить.

Двигаясь черепашьим шажком, состав дошёл до маленькой станции. Там Яков увидел последствия вчерашнего налёта фашистов. От попадания бомб несколько зданий превратились в груды битого камня и щебня. Вдоль всех путей лежали остовы разбитых вагонов, искорёженных пушек и сгоревших в пламени танков, которые не добрались до фронта.

Чуть дальше валялся локомотив, разорванный взрывом на части. Тендер с углем был отброшен в правую сторону, паровой котёл вывернут целиком наизнанку, а колёса задраны к небу, словно лапы древнего мёртвого монстра.

Чем ближе поезд подходил к Сталинграду, тем медленнее он продвигался вперёд. Каждый раз приходилось стоять по много часов. По купе разносились достоверные слухи, что какой-то вагон снова сошёл с разбитых путей.

Спустя какое-то время появлялись измученные работой путейцы и служащие железнодорожных войск РККА. И те, и другие жили поблизости с насыпью. Их небольшие землянки стояли в гуще кустарника, растущего вдоль железной дороги.

Рядом виднелись кучи старых изношенных рельсов и шпал, что здесь валялись ещё с довоенных ремонтов. В малозаметных оврагах прятались автомобили, краны и тракторы. От нападения с воздуха, их укрывали маскировочной сеткой.

Ремонтники приближались к месту аварии, цепляли к теплушке или платформе металлический трос, закреплённый на тягаче, и пытались стащить их под откос. В случае необходимости, они звали на помощь солдат, что ехали в том эшелоне. Затем подвозили необходимые материалы и брались за починку.

Иногда разрушения дороги оказывались настолько серьёзными, что работа тянулась много часов. После чего, соединяли разорванный поезд, и возобновляли неспешное продвижение вперёд. К огромному сожалению Якова, даже такая езда продолжалась не долго. Происходила очередная авария, и всё повторялось сначала.

К полудню нового дня издалека вдруг донёсся басовитый гул самолётов. Лейтенанты метнулись к окну и увидели двенадцать бомбардировщиков с крестами на крыльях. Они походными «тройками» летели с проклятого запада.

Яков всмотрелся в обводы воздушных военных машин. К железной дороге стремительно мчались четыре звена вражеских «He 111». От собратьев в Люфтваффе они отличались размахом внушительных крыльев и тем, что сверху отсутствовал стеклянный колпак, как у «Ju 88».

Каждый «хейнкель» нёс в два раза меньше фугасов, чем «юнкерс», но легче от этого не было. Ведь они нападали среди белого дня. Им никто не мешал точно прицелиться.

К своему удивлению, Яков не видел зениток ни на одном из тех эшелонов, что шли впереди и позади. Отсутствовали даже пулемёты с вертикальным прицелом, не говоря о 20-миллиметровых автоматических пушках.

Ястребки Красной армии почему-то не мелькали вверху и не стреляли в неповоротливые машины врага. Куда подевались все «красные соколы», парень догадаться не мог.

Кто-то из машинистов заметил самолёты фашистов и схватил рукоять мощной сирены. Над степью послышались протяжные гудки паровоза. Через пару секунд, его поддержали другие локомотивы. Следом послышался скрежет тормозов и громкое лязганье стальных буферов. Составы резко задёргались и замедлили ход.

Фашистские лётчики видели цепочку больших эшелонов, что направлялись на север. Эскадра тотчас перестроилась: вытянулась в две длинные линии, и каждая из них устремилась в противоположную сторону.

Одна повернула налево и ринулась к Астрахани. Другая команда помчалась направо, прямиком к Сталинграду. Через пару минут они оказались над железной дорогой.

Пилоты поймали составы в перекрестья прицелов, вдавили гашетки, и тысячи пуль обрушились сверху на беззащитные сверху вагоны. Свинцовый градины прошивали насквозь тонкие крыши теплушек, стучали по открытым платформам с оружием и техникой, и убивали или калечил сотни людей.

Следом сыпались бомбы. Не переставая, гремел оглушительный грохот. Мощные взрывы дробили стёкла в мелкую крошку и разносили в щепки вагоны. Осколки корёжили грузовые площадки, орудия, автомобили и танки, которые стояли на них. То, что могло загореться, тотчас занималось буйным огнём. Воздух заполнило тучами пыли и дымом.

Уцелевшие в этом аду, люди прыгали в окна, двери и пробоины в стенах. Они кувырком пролетали невысокие насыпи, поднимались на ноги и мчались прочь от состава.

На многих красноармейцах горела одежда. Они валились на землю, катались по ней и пытались тушить жгучее пламя. Слышались крики раненых и умиравших бойцов, изувеченных пулями и кусками металла. Всюду валялись куски мёртвых тел, разорванных взрывами.

По команде Степана Сергеевича, Яков и лейтенанты бросили вещи, выскочили в открытое настежь окно и ловко приземлились на ноги. Они отбежали метров на тридцать от поезда и нырнули в воронку, что здесь осталась от прошлых налётов.

Тут их догнал седовласый майор, который выпрыгнул из вагона последним. Он упал рядом с ребятами и невольно поморщился от боли в боку. Видно, ранение, что он лечил в госпитале, дало знать о себе.

Едва офицеры укрылись низинке, как цепочка из шести самолётов пролетела над их составом, и сотни пуль прошили крышу вагона. На счастье военных, у «хейнкелей» кончились бомбы.

Фашисты расстреляли патроны, издеваясь над красноармейцами, покачали на прощание крыльями и повернули к западу. На ходу они перестроились в походный порядок и двумя «тройками» исчезли из виду.

Как только бомбардировщики скрылись, Яков поднялся на ноги и посмотрел в сторону Астрахани. Судя по внешнему виду, их длинный поезд пострадал очень мало, а вот следующему эшелону досталось достаточно сильно.

Пассажиры вернулись к составу и прошли к своим прежним местам. Всюду слышались громкие стоны. Уцелевшие красноармейцы выносили раненных из повреждённых вагонов, устраивали их вдоль полотна и оказывали первую помощь.

Санинструкторы бегали между бойцами, истекавшими кровью, и старались как можно скорее, перевязать страшные раны. После чего, пришла очередь заняться убитыми. Их просто клали на землю и, чем придётся, закрывали застывшие лица. В ход шли пилотки, шинели и обрывки материи.

Со стороны Сталинграда появились путейцы. Несколько крупных бригад приехали на автомашинах. Они высадились возле разрушенного участка дороги и принялись за работу. Им было нужно позаботиться о пострадавших от налёта фашистов, расчистить насыпь от разбитых платформ с воинской техникой и сгоревших теплушек, отремонтировать путь и, как можно скорее, открыть продвижение к фронту.

Лишь после этого дело дойдёт до погребенья погибших. Но и тогда мёртвым окажут минимальные почести. Соберут документы и отправят их в Астрахань первым же поездом.

Старый бульдозер выроет небольшую могилу, где-то поблизости. В неё уложат покойников и засыплют тонким слоем земли. Потом, поставят на холмике старую шпалу с вырезанной на ней пятиконечной звездой. Вот и весь ритуал.

Мимо прошли два труженика стальных магистралей, говоривших о чём-то между собой. Яков прислушался, разобрал короткую фразу и понял, что на ремонт здесь уйдёт не менее суток.

«А завтра прилетят самолёты фашистов и опять всё разрушат», – со злостью подумал зенитчик.

Чумазые машинисты вернулись из балки, где прятались вместе с бойцами, что выскочили из поездов. Они отцепили изувеченные платформы с теплушками, поднялись в кабину и дали протяжный гудок.

Ему тут же ответили локомотивы, которые остановились, чтоб переждать бомбёжку врага. Люди вернулись к прежним местам. Послышался лязг буферов, и караван эшелонов медленно двинулся дальше.

Заметив, что состав тронулся, Яков рванулся к вагону, вскочил на подножку и поднялся в довольно разрушенный тамбур. С потолка коридора свисали куски фанерной обшивки, сорванной тяжёлыми пулями.

Парень вошёл в своё купе и глянул по сторонам. В глаза бросились стены и полки, прошитые кусками свинца. Зенитчик с ужасом понял, если бы он не прыгнул в окно, то наверняка бы погиб.

Вещмешки и шинели были прострелены во многих местах. Нужно было их срочно чинить. Сухие концентраты в бумажной обёртке, превратились в труху, перемешались с просыпанной солью и табаком, что вылетел из папирос. Есть это было уже невозможно и пришлось всё бросить в окно.

Ни шатко, ни валко поезд продвигался вперёд ещё два с лишним дня. Затем затормозил и остановился в местечке Богдо, расположенном в тридцати километрах от села Баскунчак.

Яков глянул наружу и увидел всё ту же картину. Все пути плотно забиты составами с красноармейцами и воинской техникой. Измученные ожиданием, солдаты слонялись между вагонами и совершенно не знали, чем себя можно занять. Одноэтажный вокзал пострадал от фашистов так же сильно, как и все прочие здания на этой железной дороге.

Чисто выбритый седовласый майор одёрнул ладно сидящую на нём военную форму и отправился к начальнику транспортного узла. Вернулся он через час и рассказал жуткие вещи.

Оказывается, что вся трасса до самого Сталинграда подвергается постоянным бомбардировкам врага. На все станции и переправы – Владимирскую Пристань, а так же – Паромную – иногда нападает более тридцати самолётов за раз. Пути впереди сильно разрушены. Движение остановилось, и если его восстановят, то не раньше, чем завтра.

– Массированные налёты, – офицер ткнул пальцем в окно, – ведутся с немецкой расчётливостью раз вдвое суток. С часу на час, путейцы ждут очередного налёта. К сожалению, у них нет зенитных орудий, а на ближайшем аэродроме уже нет истребителей. Так что, чем завершиться атака фашистов, понятно!

Скорее всего, все эшелоны, стоящие здесь, будут целиком уничтожены. Всё будет так, как это случилось на станции Сарепта, что расположена к юго-западу от Сталинграда.

Девятого августа на тех путях находилось более пяти сотен вагонов с боеприпасами, почти триста платформ с разными пушками и два состава с новейшими танками. Несколько эшелонов взорвались от прямого попадания бомб.

Затем в соседнем затоне взлетели на воздух две баржи, нагруженные снарядами крупных калибров. Вокзал и посёлок до основания разрушило, а взрыв оказался настолько силён, что люди слышали грохот за тридцать километров от Волги.

Взглянув на удручённые лица попутчиков, майор сразу понял, о чём они сейчас думают. Мол, столько времени потратили мы на учёбу. Так долго готовились к битве, и всё оказалось впустую. Вместо совершения подвигов на поле брани с врагом, придётся нам умереть на каком-то разъезде, расположенном в ста километрах от фронта. Офицер поспешил успокоить расстроенных молодых лейтенантов и продолжил рассказ:

– Когда я говорил с комендантом, случайно глянул в окно. В этот момент, к вокзалу подъехал достаточно странный лейтенант НКВД. Дело всё в том, что с ним оказались не солдаты в синих фуражках, как бывает обычно, а отделение армейской пехоты.

Я тогда сразу подумал: «Видимо, все «особисты» заняты ловлей шпионов и дезертиров. Поэтому, приходится красноармейцев брать для охраны. Как бы то ни было, но чекист имеет в своём распоряжении полуторку. Так что, нужно узнать, куда он направляется?»

Лейтенант вошёл в кабинет, тут же представился и строго спросил, где он может заправить машину? Начальник ему объяснил, как найти нужный склад и подписал разрешение на получение там ГСМ. Чекист взял бумагу, собрался уже уходить, и тут я поинтересовался, не мог бы он нас подбросить на север, то бишь, к Сталинграду?

Чекист посмотрел мои документы, убедился, что я не диверсант, засланный фрицами, и спросил, сколько нас человек. Услышав ответ, он немного подумал и, к моему удивлению, согласился устроить нас в кузове вместе с бойцами.