Социальная мысль, её идеи права

Расходные узоры самомнения

Ты теперь всё клонишь – лица,

Дав – сознанию умышленный расчёт,

Сердцу глаз и принцу смысла —

Отобрать – фортуны добрые умы,

Их рассказ над опытом – тюрьмы —

Различает темноту, чтоб слиться,

В прошлой самости узора – потому,

Пишет экзистенцией один, не в лицах —

Жадностью оторванный – расходный идеал,

Он умом готов в природу – скалиться,

Отнимая ветер сквозь – оскал.

Шёпот смысла в тоннах – не ему —

Понимает свод пути – в войну,

Отличаемой зеркальной пустоты,

Небывалой личности у мнения – свободы,

Но забыл и этот призрак – моды,

Что ходить узором – пройденного я,

В городских пейзажах – смерти лиц,

Не твоя условная печаль – искусства,

Смотрит в том и ежели – молчит —

Пустозвонно в мире чалых – свету,

Отражённых волей смерти – грёз,

Мании аналога, им слиться —

Ты хотел, на сотнях слов – позора.

Не утратил землю формы – лжи,

Но и та надежда смыта – грязью,

На проталине у собственной – души,

Нет ей права отражать – последний,

Век узора самомнений – пользы.

Что идёт и верхом нежилой – борьбы —

Умирает в той войне – цинизма,

Зная этот миф о праве – лишнего —

Умирать под тонной мнений – лжи.

Секундант прочитавшего чуда

Оторванный – миром пустого взросления,

Немыслим – искусству авралом потери —

Несёт идеальный пример, на неделе —

Свои постоянные вечности – сны.

Они – убирают пустое течение,

Порока в простившем культуру – наследии,

Изнеженной маски на том – горделивом,

Предательском имени формы – забот.

Ушли, как оставили смертью – позора —

Свои несмышлёные тяги – к науке —

Пути секунданта, под сложностью скуки —

Внутри, одолевшего мира – чудес.

На сладком одре измождения – трона,

Он прыгал, что тенью немой – передачи,

По тонкому качеству – новой удачи,

Где смыслом не найденной – воли души —

Оплакивал трон секунданта – природы,

Оторванной миром детали – в причине,

Не быть бы ему – утолённым наукой,

Но завтра формальностью – прятать войну.

Что цифры сложили под лёгким – узором,

Не найденной вечности – мира тупого,

Ты волю прочёл и осталось – немного,

Оставить на цифрах взросления – нам.

Пути идеального света – культуры,

По тем необычным игры – лабиринтам,

Пускает у вдоха – часы диктатуры —

Сплошное довольство укора – из тех.

Секундами сплоченных сказкой – уюта,

Программы задетого сном – эпиграммы,

На жизнь отражает скупое – довольство,

Чтоб выдержать этот – покой от чудес.

Где – ты же, на трон понимаемой – рамки —

Спускаешь иллюзии милой – работы,

Оставь эти вехи, за кромкой которых —

Не пройден твой сон – философии моды.

Не вынес судьбы и забился под цифру —

Спокойный порок очумелого – смысла,

Не ждать ли ему – испытание в муках,

Откуда на трон – не взобраться, увы?

Собственник из нежилой провинции

Хрусталь поднимает слёзы – одному,

Противному чувству – из дали никчёмной,

Оценки фатального мира, к нему,

Уже пережитому праву – достатка,

Чтоб стиль философии – выдержал тьму,

Любуясь культурой понятия – масс.

Ты держишь орла без: чудес и прикрас,

Внутри отражая сомнение – яд,

Об этом устройстве – ему говорят —

Сплошные угодные ветви – противной,

Пути ожидания формы – наивной,

Бороться, что снова поймать – на виду —

Духовное племя разбитой – души,

Истории нищего смысла – раздора,

На крайней поруке из чалого – вздора,

Попутной любви на: делах и руках.

Ты собственной масти – удобный гарант,

Спросило ли время о пойманном – счастье,

Одно – интенсивное поле причины —

Считать нежилым – свой упадок внутри.

В земле, что нашла одичание – миру,

Простила, но формой любви – философии —

Ты строишь провинции – нового света,

А правом искусства стяжаешь – войну.

Остались на ней, неоцененной – масти —

Твои идеалы пути – изумлённых,

Им также опишет сюжет – «на бывалых»,

Не найденных правом достатка – «плохих»,

Любуясь на них – ты очерчен моралью,

И нет идеального мира – раздолья,

Когда негодует провинции – горе,

О собственной жизни – внутри нежилого.

Поколению чувств

Несметный порох тает – на виду,

Одна иду и поворачиваю – взгляды,

Им говоришь: «Сегодня не приду..» —

И думаешь о сердце, как в награду —

Сложил своё имущее – под сталь,

Увековеченное пользой на сомнениях,

Ты нежилое слово – на вуали,

Её – причины думать вдалеке.

Устав, высматривая пошлостью – огни,

Идущей робостью – увиливают правом —

Несметные обоймы, как и мы —

Над прошлым чувством, повернувшим взглядом,

По вечной прозе – линии листа,

Моей причины, в чувствах – открывая —

Ту невидаль, от сердца на кону,

Отродья боли из причины – жить.

Не уходя – поторопись ночами,

Из чувственной тоски своей печали,

Сомнению не дай вонзить – клинок,

В потере разума над одинокой – стаей —

Вороньих глаз и смерти – нам в лицо,

Пока ты ожидаешь ей – детали.

Обдумай прошлым – мысленное я,

Не сожалея принимай – свою награду,

Что в мыслях обратила – рукава,

Перед созданием фортуны – у начала,

Сплелись искомое и точное – тогда,

По счастью философского устоя,

Им верить не спешила мода – вспять

И, говоря, лишь отражала смерти – полдень.

Уча истории причины – помолчать,

В тебе, известной праздником – когда – то,

Над прошлым обещанием – сказать,

Что ты её нелепая – пощада,

Всё целишь лаской пороха – внутри

И, цельность – обещает нам прощаться,

Ты не вернёшься в думах – позади

И временем на том обрывке – счастья.

Странное поле старения

Задумал идеальный, оцепив уют —

Страданий чести в почерке – старик,

Прохожий век уводит – на родник

И говорит, что юностью исчез он,

Но падая – споткнулся на виду,

От обездоленного посоха – страдания,

Что счастьем обнажила меч – молчания —

Твоя природа воли – за уют.

Сбегаются к тебе уплатой – прежних —

Трагедии и параллели жалкой – тени,

Не видим их – оценщик из потери —

Он страху – нежилое на цепи,

За странной маской окружили – мы —

Уют – из постороннего сомнения,

Дожить бы до итога – их игры,

Не понимая старости черты,

Её фигуры длящейся из – тени.

Простил прохожим веком – господам —

Причину катастрофы до последнего —

Источника культуры в смерти – глаз,

Не забывают их – причиной уводя —

Туда, где нет ещё – души рождения,

Под старостью испепелил их – фарс,

Он труден в чести – признака ума,

Достигнут обездоленным, за нас

И движет сном – лишённых параллели,

Таких же стариков – на волю права.

Она в господстве пропадает – завтра,

Ликуя честью большего – звена,

Что мы теперь – всегда одна война,

Просили странных рук пути – обратно,

Исчезли, зная в лирике – на толке,

Что обездвижен иллюзорный – только,

Он в памяти хранит – испуг мечты.

Страдает жизнью старого – мотива —

Твоя любовь и мне она – обычно,

На небе преподносит – счастье мило,

Ты форма философской неги – прошлого,

Уходишь, из обычных дней – печали,

Источника культуры, где встречали —

Погоду символизма мёртвой – тени,

Не выпавшие неги нам – за временем.

Философский забытый договор

Печаль – снимает маски и вину,

Надолго ждёт у сочности – умом —

Проклятье времени – увиливая в том,

Надсмотрщиком искусственной души,

Но дела нет – у потерявшей лжи —

Её восторга плыть – к себе водой,

Пролитой честью забытья – внутри,

Шагая исподволь курьёзам – за бедой.

Нам смотрит философский – господин —

Один – вокруг и мыслью на плече,

Укажет сердце в длительной – свече,

Ей, всхожим тоном – диалекты – раны —

Испили час негодных – за умом,

Простили сумму договора – лишним,

За этой тьмой – негоже к одному —

Искать судьбу итога – ей к отличному —

Искусству памяти – за договор идей.

Пусть ты несчастен в проводах – беды,

Так искупай иллюзии – в воде,

Своей системы мира – перед счастьем,

В печали частью большего – к тебе —

Утроит день за отблеском – причины,

Что было там забыто и почило,

По роли философских стен – уже.

Снимали маску нежели – в начале —

Одни и те же мысли, им теперь —

Ты ожидаешь почерк – от отчаяния,

Поговорить, но не с кем – в глубине,

Уходишь, под трясиной обещания,

Сомнению – о пройденном в огне

И, нет теперь и боли – на прощание,

Увёл, шагая исподволь – к беде —

Твой философский господин – одну нечаянно,

Систему смысла собственной – души,

Её – природы дум не опечалила,

Встревожив рябь на мысленной – воде,

В иллюзиях спускает окончание —

Надсмотрщик – из тени бытия,

Нигде – он искупает в праве знания,

Никто им – не обижен за слова

И, унимают твой восторг – отчаяния —

Твои же мысли идеала – права,

Что был ты, болью на печали – знания,

Из этой цели – потчевать беде —

Её преграды – на одной воде,

Испитой формой философской – чести,

Она не ожидает счастье – знанием,

Пока твой договор – стоит на месте.

Отличение укора темноты

Знает он один – укромно,

Жаль, не верит сердцу, словно —

Пали дни над частью – суши,

Ветер их пронёс – над нами,

Жадный час извил – в нём души,

Опадали мы – ночами,

Здесь, всё думая о слове,

В темноте, которой нет —

Плыли – в тени отражения,

Плоской ясности движения,

Помня солнце их – грядущей —

Линии – на обелиске лжи.

Архэ важен склад – напротив,

Взгляд отводит ночью – против,

Сложных черт из – тени нашей,

На фигурах видя – ад,

Отличил из тех – укором —

Зная, собственное взора,

Что ты есть один – на сердце,

Жалких лет из тени – прошлого.

Думает, о том, что правил —

Жаль, не знает формы – смысла —

Чаша зла – укора нами,

Ей и слёзы слышат – тихо,

Отпадал природы камень,

Отличил здесь смерти – душу,

Темноты, в которой нужен —

Воздух твой у света – лиц,

Ты немел от слова – жизни,

Зная тон, с которым слиться —

Смог упадок чести – ровный,

Музыкальной формы новой.

Знал и душу и том – отправил —

На мечту – из праха правила,

Темноты – внутри обиды,

Думая, что все мы – квиты,

Поздний шаг удвоил – маски

И, на том избит – твой памятник,

Каждой утренней подсказки,

Здесь лежать, что думать нами,

Мы одни ходили – затемно,

Будним снам кормили – прахом сил —

Те печали, что оправдывать —

Не могли и больше нету – сил —

Жить, до боли странной – памятью,

Оправдавшей честь – на отмели,

Смерти воли – в благе падая,

От того в гробах нас – радуя —

Ты один и век – запомнил бы —

Всю печаль от часа – быть другим,

Сном лежать, что думы нежные —

Обагрять раскатом – слова тьмы.

Не прошёл иллюзий век, увы,

Спали сны укора – на тебе

И, один стоишь ты – на воде,

Что и смысл картины света – лет,

Нет цены, что отличить – его —

Страх и силу по пути – умов,

Прошлой сказкой – ворошить того,

Кто исчез в укоре – личных лет.

Текущий день, откуда не приду

Один одинокий потомок – идей,

Ходил из обыденной доли – теперь,

Он – автор и прозы любви бытия,

Гнездится его волевая – фортуна —

Нам, в пригоршне толики – часом ума,

Она отживает и сердцу – вина,

Где нет идеала – то вымыслу такт —

Один выбирает из слова – дурак.

Текущему свету остался – путём,

Измеренным правом, на нём и ему —

Ты автор и враг – удовольствия жить,

Бежать, чтобы думать – одним,

Любить, чтобы спать – рядом,

На верности эхо – другого ума,

Потомка поэта и, в том глубина —

Его – пародийная кладезь небес,

Могил из случайностей – роли других.

В немых остановках пускали – они —

Текущие ливни из масок – разгула —

В другом одичании мира – творить,

Чтоб думали благом – ему открывая —

Могильное солнце из нежности – сил,

Один он летает – откуда печать —

Скабрёзная дура и в том – толчея —

Абсурдного тока – над тенью другого,

Его не добытой – судьбы золота.

Нет спеси любить и старению – блага —

Ты день не текущий и думать – теперь,

Не надо от чувства – забытого взгляда,

Пути преисподней от вещи – на снах,

Их стало, так много – обдумали стало быть —

Другие иллюзии права – врага,

Что день от причины уходит – за правило,

В нём день не текущего смысла – одним —

Один, и стоишь ты – залив пьедесталы —

Рукой аллегорий из жёлтого ада,

Пускай не умеют идти – по раскату —

Откуда немыслим и день – без тебя,

Остыл и управил любви – долгожданной —

Руины манеры – ей волей забрав —

Твою умилительно добрую – силу,

Один ты не стал – на текущих умах —

Кричать, как и эго – сплотив бытие.

Ушло, по отчаянию время – на маске,

Исчез, как и день, утоляя приметы —

Текущего шага нам думать – ему,

Взобравшись на горы – пути идеалов,

Откуда не видно и часа – вины,

А день, словно сказка – кончается страшно

И, нет постамента – увидеть беду,

Сплотило и полное время – мораль,

Один и одна безысходно снимали —

Часовню из тесного круга – былин,

Дороги вопроса на берег – отчаяния,

Где выпали слёзы из слепка – руин

И, ворон клевал безысходности – манну,

Любви одиночества в небе – других —

Пути преисподнего часа – до счастья.

Так был ты не против – увидеть свою —

Любви безысходность и чашу – пространства,

Но тело своё на текущем ходу —

Ты видишь иллюзией, словно приду,

Обнять, над причиной – особенной роли,

Где время пародии – тешит вину,

Опорного света из наледи – каждого —

Текущего часа – дожить по уму,

Доигранной формы до сердца – руин,

Желая оттуда прийти – безысходно —

Ты видишь искусственный берег – один

И, смотришь ему – на нетленное счастье.

Зов прощальной меры смысла – умирать..

Не твоим – ты стал, в минуты —

Робостью, что ходят – за —

Измышлением, быть мудрым,

И тащить – свой мул – едва,

На равнинах – обнадёжил —

Странный вепрь – судьбы такой,

Дух, твоих исконных мук,

За – пародией гнедой.

Снедь, что наледь – бьётся чище,

На роду, всё станет – нам —

Упреждать и ждать – отличия,

За прощальной мерой – глав,

Сил произведения – отнятых,

Над пустынной – синевой,

Что задетых, то и ладных —

В жар – истории скупой,

Ты прощальный смертью – ратник,

Стал и меру в том – нашёл,

Искушая, весь на плахах —

Рим утопии, что счёл —

Вечность ту – отравой грамоты,

И скабрезной нишей – стран,

В праве – пролагать им время,

На твоих манерах – понимать.

Быть ли ужасу – всё тайным,

Думать и от смысла – ждать —

Время, истощённой памяти,

На развалинах и паперти —

Унимать – свою беду,

Лишь, по часовой отваге,

За твоим и смертью – малым —

Утопическим ключом —

Нас оставили, что сватать —

Не хотят и местью – завтра —

Поднимают тлен – земной —

Те скупые смерти – доли,

За расправой, голодом и кровью,

Чтобы лучший праздник – лишь —

Ты, в гнедом исчадии – видел.

Рима, что остаток им – провидец,

Утопал и в счастье – завтра,

Всё оправдывая – раны,

Нам, за искушением были —

Говорил и смертью видел,

Сколько глаз – прощальных в веке,

Насмотрелись – над собой.

Жив и твой – порочный в страхе —

Роли быть, что ад на – плахе,

Светом прямо, над собой,

Пролетая и стремясь —

Личность в воздухе – расправить,

И гнедой, на том – оставить,

Идентичностью, что равной —

Силой мести – жить и ставить,

Лучший мир, на свете – том,

И на этом смертном – теле,

Просыпаясь, чтоб хотели —

Жить, под мерой смерти – лично,

Страх и поводырь – отличия,

На стремительной оправе —

Жалости – к своим мечтам —

Обособленным, как страхом —

Ты прочтёшь их – светлый прахом —

Меч и возраст склона – миру,

Оставлять, свой прах, в могилах,

Зов прощальный, в них – минуя,

Что и в смерти – повинуясь —

Жалостью, к последней чаше —

Унимать, свой тлен и трепет,

Зова, перед ролью – нашей.

Вывоз мечты за собой

Край терпел свою удачу,

Вымостил следы – назад,

Где, за долгом – мысли плачут,

Проведя тот круг – фортун,

Мести, за мечтой в придачу —

Отпуская сладкий – сон.

Видишь ты и сразу – время,

Той идиллии – внутри,

Развивает склон и память,

Почерк смысла – нам за имя,

Прошлым, вывезенным снова,

Об устройстве зла – знакомого,

Что печатью стала – долга,

Ждать и говорить – уму,

Распростившись, что к чему —

За мечтой – уснули вместе,

Вынос памяти и – слова,

Зла телесной формы – чести

И труда из благ – за дорогое.

Отпускай и форму света

Идеалом ты находишь —

Фото имени над – старостью,

Об итогах прошлых – всходишь,

Тленом фигуральной – лжи,

Запредельной нормой – носишь,

Имя, без того, что ждали —

Обличители и центры – впереди,

Форму света – составляя,

На глазах строптивой – стали —

Те позорные их – лица,

Красным тленом зова – паперти,

Большим показав – слог горя,

Частый холод вновь – уносит,

Производный вид над – нами,

Отпуская тленный – холод,

Без земли и степи – крайней,

Ценности у мук – напрасно,

Что одни устали – памятью,

Вспоминать тот ужас – счастья.

Более, чем цели взглядов,

Издавая шум им, в радости,

Ты восходишь как и – старость,

На одной ноге, за папертью,

Бога, что унёс – однажды —

Свой нетленный смерти – ужас,

За могильной ношей – нужных —

Слов – у декаданса счастья,

Всё живёт их – память в лицах,

К нам идёт – разлитой рамкой,

На одних ногах, рознится —

Отпуская форму – странного —

Диалекта в смерти – по ветру,

Их оставил злой – поборник —

В век морали, что не помнит —

От своей фортуны – разницы,

Ждёт за именем – напрасно —

Выход счастья в мире – каждого,

Отпуская слов – на паперть,

Вновь проходит – смертью на ногах.

Собственный Неба источник

Словно имя, исподлобья – черт души,

Ходишь словно, опуская чашу лжи,

Серый воздух разогнулся – на ногах,

Звонкой формы, между близостью любви,

Небо всходит, отражая – ценность дней,

Не сегодня, проходить – мечте твоей,

Между формой и обыденностью – лет,

Смертью помня – обезглавленный портрет,

На фортуне одичания – Небес,

Долгом мира и причудами – над ролью —

Постоянно бередишь её – любовью,

Жалкой роли и очерченной – у рта,

Собственной причины жизни – сна,

Говорить, или оставить – сердца враг,

Поведения фортуны, на ногах,

Жизнью боли и обыденной – тоски,

Над причиной обличения – других.

Словно вспомнил Неба вольность – и затих,

Этот скорбный, говорящий имя – стих,

За характером и мыслью, как родник —

Обитает слово в форме – на одних,

Присказках и смыслах близкой – тьмы,

Нечем обличать её – сыны,

Человеческого взгляда и – войны,

Собственного веса воли – говорить,

Близостью и правом, миром толка,

Нежели забыли ролью – Бога,

Те оценки старости – взаймы,

На аду, что присказки – войны,

Отражая вес у собственного – рока,

Болью хоронившей страсть – порока,

Близости и счастья, как прогресс,

Человеческого взгляда сквозь – причину,

Видимого солнца в благе – личного,

Из источника причуды – над бедой,

Ты отлил свой праздник – неземной,

Стал, над каменной опорой – ниже веса,

Говорящих мыслей слова – в нас,

Социальной рамки слов – прогресса,

Забирая вольности как – сердце,

Мира грёз всклокоченной – души,

Что оставила те дни – благого рая,

Ожидая чёрный день, как пламя.

Покалеченной души испуг и – время,

Частью жизни долговременной – любви,

Нас оставит жизни слово – в ней,

Ценным изобилием и – долгом,

Стать над Небом утопичным – здесь,

Как оставленное счастье – за порогом,

Одичания и истины – прогресса —

Говорить, что оставлять – любви конец,

Не единожды – над собственным упрёком,

Личной формы – собственного Бога,

Что оставил юности – венец,

Ускорения и жалости, как право,

Той весны – оставленного завтра,

Безысходности причины долгой – тьмы,

Обязательства – над птицами упрёка,

Небо в них так говорит – опять,

И причина снов – снимает строки,

Жалкой пустозвонной формы – глаз,

Лишь они оставили – дух Бога —

Между Небом – безысходной формы,

И причины думать, там внутри —

Частью боли одичания – восторга,

Декаданса личности, так строго —

Миром управляя в жалость – Небу,

Окончания им смысла – долгой тьмы,

На одних ногах – из толка,

Одичания и века – до войны,

Волей философской дна – причины,

Не снеся их смысла и – отличия,

Счастье убеждая верить – притчами,

На безликой полноводной – тьме,

Ты оставишь юности – те лица,

Чтобы вновь их – убеждать ещё —

На ногах конца фортуны – слиться,

Словом жизни и достатка – мира,

Чёрной чередой пародий – смирных,

Обладания картиной смысла – века,

Сном хождения из мыслей – человека,

Без причины думать, словно жить,

Занимая вечности – восторг,

Ты уходишь правом нам – на притчу,

Жалкой жизни и немой – тоски,

Словом их оформленной – причины,

Видеть благо истины – как мирной —

Утопичности иллюзии внутри – ума,

Неба собственного умаления – однажды,

Разбивать основу чаши – мира,

И ложась по крикам личной – тьмы,

Различать прогресса схожий – век,

На одних ногах причины – роли,

Словно ходит миром – человек,

Жизнью обделённой сном – причины,

Философской истины над – нами,

Небом уготовленного фарса – жить,

И разбитой участи – другого,

Мира слова, на причале – скованно,

Ты стоишь и формы – собираешь,

Лишь одним источником – внутри,

Зная философский крик, над именем —

Времени, что мир – остановило,

До причины откровения – войны,

Ставшей юностью разбитого – испуга,

Личной жажды проходить – другим,

Неестественным, над правом лжи – пороком,

Обезличенного волей страха – жизни.

Лично обделяя слово – толка,

Видимого солнца цельной – тьмы,

Ты – источник власти, над порогом —

Истощения опоры вечной – лжи,

Всё идёшь и странствуешь – над Богом,

Сон роняя потугами – мира,

На основах крайнего – мотива,

Различать судьбы конец – вдали,

Человеческого счастья, словно мифа

Обывательской причины видеть – сны,

У своей опоры власти – тьмы,

Слов желания и долгожданной – формы,

Болью обнажая верность – толка,

На ногах войны упорно – долго,

И иллюзией до новой – череды,

Человеческого одичания, как воли,

Истины, над исторической картиной —

Понимания любви, как сна – утопии,

Возле права вольности – своей,

Брошенной причины жить – на ней,

Как творимый фарс любви – порока,