Мрак. Мир, построенный на лжи
– Да.
Артур Павлович улыбнулся.
– Да нет, я так просто. В профилактических целях. А когда Марк планировал рассказать про ваше открытие?
– Он не обсуждает с нами такие вопросы.
– В чёрном теле держит?
– А?
Артур Павлович поморщился. Как можно общаться с молодёжью, если все культурные коды ими не воспринимаются? Это поколение думает, что фразу «читать между строк» надо понимать буквально. Надо смотреть между строк, и если там есть заблудшие буквы, то читать их. А, поскольку между строк букв нет, то фразу «читать между строк» молодёжь понимает как «не надо читать». Раньше деды не понимали внуков. А теперь старшие братья не понимают младших.
– Ладно, иди в отдел.
Злата встала, направилась к выходу и вдруг обернулась так резко, что юбка поднялась, задорно оголив стройные ножки, и медленно опустилась: «Что-то передать Марку?»
– Нет, не надо. Я через десять минут зайду к вам, поздравлю.
Злата согласно кивнула. Артур Павлович улыбнулся. Если ему в отделе Марка нужен свой человек, то Злата –наиболее подходящий кандидат.
Злата вышла. Артур Павлович подошёл к двери, приоткрыл её. В приёмной была одна Ирина.
– Зайди.
Ирина взяла ежедневник, ручку и вошла в кабинет начальника.
– Ты знакома со Златой?
– Так она же подчинённая Марка, а все его люди как сектанты. «Привет – привет». Больше от них ничего не услышишь.
– Надоела эта секта. Дальше терпеть такое нельзя. Получается, они там что-то делают, на встрече говорят ничего не значащие слова: мол, занимаемся, экспериментируем. А потом хоп – и целая трагедия.
– Трагедия?
– Ну, пока не трагедия. Попробуй сблизиться со Златой. Узнай её лучше, может, через общие интересы. Может, ребёнка надо в садик устроить? У неё сыну три года. Подумай.
Ирина сделала запись в ежедневнике.
– Всё?
Артур Павлович забыл кивнуть, но Ирина поняла без слов. Он считал, что когда ты выстраиваешь отношения заранее, то всегда кажется, что занимаешься пустяками. А когда тебе нужны отношения, то выясняется, что построить их мгновенно нельзя, а времени выстраивать уже нет. Текущая ситуация виделась так. Во-первых, в отделе Марка совершён прорыв и создана формула, способная принести славу и деньги и Артуру Павловичу, и Марку, и всем сотрудникам Лаборатории. Если жидкое мыло прошло проверку у техничек и те подрались за право обладать этим мылом, то без дополнительных данных понятно: это успех, и на памяти Артура – самый крупный успех в Корпорации. То есть масштаб праздника – всеобщий. Это очень хорошая премия. Это продвижение по служебной лестнице и много чего дополнительными бонусами. Вопрос только в том, почему Марк скрывал открытие. Может, не скрывал? Может, сегодня собирался доложить?
Факты, уличающие Марка в нарушениях, отсутствуют. Может быть, он не против поделиться славой и премией? Это будет замечательно.
Артур Павлович вспомнил тягостное ощущение последних дней. Это из-за плохих предчувствий он стал думать, что Марк затеял что-то плохое или из-за того, что Марк затеял плохое, он чувствует тревогу? Артур Павлович сел за стол. Нужна программа действий.
Злата вернулась в отдел и увидела, что Марк и Никита сидят в дальнем углу основного помещения, возле шкафа-вытяжки, и что-то обсуждают. Коллеги обернулись на звук двери и махнули ей: «Иди к нам». Отношения в маленьком коллективе отдела были дружескими. Жаль, что после работы было не принято встречаться и общаться на отвлечённые от работы темы. Злата хотела проводить больше времени с Марком. На работе они общались как друзья, как коллеги. Видя, как Марк и Никита увлечены работой, Злата сама втянулась и начала получать удовольствие от бесконечный тестов и экспериментов. Время от времени она вносила предложения и к ней прислушивались. Тогда Злата ликовала! Она не была уверена, но кажется здесь, в этом отделе, Марк и Никита стали первыми, кто прислушивался к её идеям. Кроме матери, но это – другое. Было так круто! Злата благодарила вселенную за работу, ставшую любимой. Ну и, сказать по правде, Марк нравился Злате. Только сколько бы она ни старалась, она не могла вызвать знаков внимания со стороны Марка. А Никита, хоть и ровесник Златы, казался ей невыносимо молодым.
– Привет, зачем вызывал? – спросил Марк.
– Разве скажет? Прямо не говорит. Но так можно понять, что доложили ему про формулу А41.
– Кто? – строго спросил Марк, посмотрел на Злату, потом на Никиту.
Никита пожал плечами. Злата отрицательно качнула головой. Марк осмотрелся по сторонам, словно искал камеры наблюдения.
– Что конкретно он знает? – снова вопрос Марка к Злате.
– Ничего конкретного он не говорил. Говорит поздравить, мол, можно, а вы скрываете.
– Так и сказал – скрываете? – перебил Марк.
– Ну Марк, что там, в его кабинете, можно запомнить? Я так волновалась! Иду, как по палубе кораблика: качает из стороны в сторону, того и гляди в обморок грохнусь.
Марк кивнул: «Понятно». Марк сидел на стуле, облокотившись на колени, свесив голову и смотрел в пол. Длинные, прямые, черные волосы закрывали его лицо. Марк думал, и сотрудники не решались прервать его мысли. Для Никиты и Златы Марк стал человеком, открывшим счастье химичить. Марк научил понимать логику химических элементов. Он наделял химические элементы человеческими качествами. Он с ними беседовал и даже спорил. Устойчивые химические элементы Марк называл семьями. Похоже, в голове Марка была ещё одна вселенная, населённая элементами периодической системы Менделеева. Марк чётко понимал, как устроена эта вселенная и по каким правилам она живёт. С реальным миром у Марка были сложности. Он не умел интриговать, сплетничать, создавать союзы и нарушать договорённости. Всё, что он хотел – преуспеть в профессии. Создать сотни полезных для человечества химических соединений. Пусть наслаждаются. И однажды–Марк в это верил, но, чтобы не сглазить, мало кому говорил про свою веру –однажды он создаст средство от псориаза. Это ничего, что отца уже давно нет в живых.
Примерно через неделю после того, как Злата появилась в отделе, Никита вроде как в шутку поделился со Златой мечтой, и мечта Никиты стала обшей. Никита, вроде как шутя, сказал, что однажды Марк получит Нобелевскую премию и он, Никита, хочет быть в этот день рядом. Даже если его имени никто не узнает, он хочет быть причастен к событию. Злата тогда спросила, точно ли Марк заслужит Нобелевку. Никита сказал, что правильно вопрос должен звучать так: «Сколько раз Марк станет лауреатом Нобелевской премии?» В ту же секунду Злата решила, что, когда Марк будет получать свою первую премию, она должна быть рядом. Например, законной женой. Если нет, то можно и коллегой, протирающей пробирки. Любому лауреату Нобелевской премии нужен человек, протирающий пробирки. Без этого нельзя.
Марк же был поглощён мыслями о том, как результаты тестов стали известны начальству до того, как их озвучил он сам. К своему отделу Марк относился как самодостаточной герметичной системе, где он является фильтром, допускающим попадание в систему нужного и выходу из системы полезного. В планах Марка была презентация новой формулы. Но Марк, во-первых, хотел сам контролировать процесс: он хотел сам решать, когда продукт готов к презентации; во-вторых, на текущей неделе он хотел закончить тестирование, чтобы быть полностью уверенным. Марк не считал себя перфекционистом, пусть окружающие настаивают сколько угодно. Больше всего Марка огорчала потеря контроля. Он что-то упустил. В ребятах своих он был уверен, они ничего не могли рассказать. Но как Артур Павлович узнал про новую формулу?
Дверь в отдел без стука открылась, вошёл Артур Павлович. Никита и Злата встали, как школьники, приветствующие учителя. Марк поднял голову и привычным движением откинул волосы назад.
– А что же у нас не праздничное настроение? – немного переигрывая с интонацией сказал Артур Павлович.
Злата с надеждой посмотрела на Марка: может, не всё так плохо? Может, правда надо радоваться и отмечать успех? Это будет замечательно.
Марк встал, направился к руководителю лаборатории, протянул руку.
– Здравствуйте, Артур Павлович. Рано праздновать. Ещё не все тесты проведены. Ещё много работы.
– Марк, знаешь, чем ты отличаешься от Била Гейтса в худшую сторону?
Видя доброжелательное настроение Артура Павловича, Никита и Злата заулыбались и вышли из-за спины Марка.
– Не пишу операционных систем? – предположил Марк.
– Нет же! Билл Гейтс взял почти готовую операционную систему, Windows 98 называлась, и презентовал её публике. Говорит: «Скоро начнём продавать». Но во время презентации операционка у него повисла. Прямо перед публикой! Представляешь? В зале шум, свист, смех. Все поняли, что он показывает им полуфабрикат. Понимаешь?
Марк кивнул.
– И что сделал Гейтс на следующий день? – спросил Артур Павлович, ожидая ответа.
– Уволил разработчиков? – предположил Марк.
– Вот! Именно! Именно этим ты и отличаешься от Гейтса. На следующий день он стал продавать полуфабрикат за настоящие деньги.
– Зачем? – искренне удивился выходке Била Гейтса Марк.
– Как зачем, Марк? Начали поступать деньги. На эти деньги программисты Microsoft доработали Windows 98, и он стал тем, кем стал, а мы с вами вчетвером сидим на стене второго еврейского кладбища и отгораживаемся от солнца ладонями.
Никита и Злата непонимающе переглянулись. Какое еврейское кладбище? Почему второе? О чём он вообще?
– Артур Павлович, я так не умею. Я должен быть уверен в продукте. Так нельзя. Это химия, а не «крестики-нолики».
– Единички и нолики, раз уж на то пошло. Совершенства нет! Оно недостижимо и часто не требуется нашим потребителям. Давай, хвались! Покажи результаты тестов.
Марк жестом пригласил руководителя пройти к противоположной стене отдела, к шкафу, где хранились образцы. Всё складывалось замечательно для Артура Павловича. Марк аккуратно заполнял журнал. Все тесты и все изменения формулы жидкого мыла были зафиксированы. Любой химик сможет по этим записям повторить мыло. Даже высшего образования не потребуется.
– Как по-твоему, что именно этот вариант мыла сделало популярным у техничек?
– У техничек? – Марк понял источник утечки информации. Вот кто слабое звено! – Мы проверяли гипотезу о влиянии одного гормонального препарата… Пока это гипотеза, но думаю, это влияние гормонов. И, как вы понимаете, нужны дополнительные тесты.
– Препарат из нашего хранилища? Противопоказания и побочные изучены и описаны?
– Да.
– Вот и хорошо, – Артур Павлович с облегчением вздохнул. Если они, нарушив инструкции, начали работать с препаратами извне, то этот вариант мыла нельзя показывать акционерам. – Какие у тебя планы?
– Закончить тесты и докладывать, – спокойно сказал Марк.
– Кому? – уточнил Артур Павлович.
– Как кому? Вам.
Марк пожал плечами. «Ну, уже прогресс», – подумал Артур Павлович.
Когда утром следующего дня Марк вошёл в отдел, там уже находилась Ирина, секретарь руководителя Лаборатории, и о чём-то мило беседовала со Златой. В ответ на удивленно поднятые брови Марка Ирина сказала, что ждёт его и что Артур Павлович просит сразу же пройти к нему.
Ирина встала, показав этим, что она ждёт и что они пойдут к шефу вместе. Марк положил свой рюкзак рядом с рабочим столом, кивком поздоровался со Златой, за руку с Никитой. Встал рядом с Ириной. Заложил руки за спину.
– Ну, сопровождай.
– Оч смешно, – закатив глазки сказала Ирина и вышла из кабинета.
Марк последовал за ней.
– Какие планы? – спросила Ирина.
– На выходные? – уточнил Марк и слегка удивился: их отношения с Ириной не предполагали такие вопросы.
– Нет, вообще? Тебе нравится место работы? Всё устраивает? Задачи, Масштаб?
– Есть предложения? Ты тайный агент конкурентов? – парировал Марк.
Они вошли в приёмную. Ирина сразу открыла дверь в кабинет шефа, пропустила Марка и, находясь у него за спиной, глядя в глаза Артура Павловича, отрицательно покачала головой. Шеф понимающе кивнул.
Работа секретаря – стать руками, плечами, глазами, ушами шефа. Нужно знать его мысли. Нельзя угадывать! Нужно знать наверняка. Чтобы знать наверняка, нужно жить его служебной жизнью. А если начальник поручает что-то вне работы, то нужно жить жизнью начальника. Идеальный секретарь сначала становится тенью начальника, а потом… Потом как повезёт. Но секретари редко сами становятся начальниками: им всё же нужен кто-то, вокруг кого они могут создать атмосферу, кому они могут добавить рук, глаз и ушей. Ирина уже много лет назад поняла задачу секретаря – стать продолжением шефа – и приняла эту роль. Она могла принимать решения за Артура. Её решения всегда будут такими, какие примет сам Артур Павлович. Как странно: даже если секретарь может легко заменить шефа, он – шеф – все равно ему нужен. Без шефа секретарь нежизнеспособен. «Мистика какая-то», – подумала Ирина. В ситуации с Марком и его жидким мылом Ирина не понимала возникшего драматизма. Отдел создал хороший продукт с замечательными перспективами на рынке. В конце концов, Лаборатория существует именно для этого – чтобы её отделы время от времени создавали то, что можно продать с прибылью. В чём сложность? А судя по поведению Артура Павловича, сложность была нешуточной. «Скоро и это прояснится», – решила Ирина и закрыла дверь.
Артур Павлович встал из-за стола и перешёл в уголок, где стояли кожаный диван, два глубоких кресла и чайный столик. Артур Павлович сел в любимое кресло, взял со столика бутылку воды, открыл её и налил в свой стакан. Посмотрел на Марка: «Будешь?»
– Спасибо, – отказался Марк.
– Марк, я посмотрел результаты. Помощники всю ночь тестировали новую формулу. Знаешь, ты – гений. Мы заработаем с тобой кучу денег. Тебя ведь интересуют деньги?
– Интересуют, – ответил Марк нерешительно.
– Понимаешь, порядок презентации новых разработок сложный. Если мы пойдём обычным путём, то новая формула дойдёт до акционеров в следующем году. Знаешь сам: проблема крупных компаний – их неповоротливость. Зато, когда они повернутся, тогда их не остановить.
– Что это значит? – Марк не понимал, куда клонит руководитель.
– Смотри: сначала ты должен подать заявку на меня. Я проверяю результаты тестов и, если считаю, что продукт достоин внимания акционеров, направляю им. Они вставят в график, и через несколько месяцев они рассмотрят предложение. Оно им понравится, тут вопросов нет, но мыло будет запушено через год. Мы с тобой год потеряем.
– Но есть варианты, как я понимаю.
– Вариант такой. Ты соглашаешься, что автором разработки являюсь я. Ты соавтор и ближайший помощник…
Марк сделал движение, словно собрался встать и уйти.
– Подожди, дослушай. Я понимаю, что ты чувствуешь и что хочешь сказать. Как, по-твоему, делается карьера в Корпорации? Думаешь, руководители пропускает наверх своих лучших и умных подчинённых? Зачем мне пускать тебя к акционерам? Чтобы потерять своё место? Дай мне десять минут, и я расскажу тебе, как устроена жизнь. Потом, если захочешь, можешь рассказать, как устроена химия.
Марк опустил голову и сжал кулаки.
– Сказать, как видят нашу Лабораторию акционеры?
– Скажите.
– Когда они о ней думают или говорят, то перед глазами у них три отчёта и моё лицо. Они знают, сколько проектов ведёт лаборатория, сколько на это расходуется средств, они знают, сколько наших продуктов продаётся и какую прибыль мы генерируем. Они знают фонд оплаты труда. Это всё. Про тебя, даже если ты гений, никто не знает. Твоего имени нигде нет. Руководитель отдела 303. Это строка в ведомости на зарплату.
– Понятно.
– Вот и хорошо. Понимаешь, рано или поздно такой разговор приходится проводить с каждым начальником отдела. Как только вы начинаете думать, что представляете какую-то ценность. Но нет. Ценность тут представляю только я. И не потому, что я химик. А потому, что я могу организовать процесс, когда химики могут выполнять план по разработкам. Думаешь, корпорации нужно твоё мыло? Знаешь, что будет, если формула исчезнет?
– Что? – голос Марка дрогнул. Его охватывал гнев.
– Ничего. Ровным счётом ничего. Если нам повезёт, то через 50 лет другой химик создаст нечто подобное. Но в общей картине это мало что будет значить. Корпорация сначала заработает чуть меньше, потом чуть больше. Понимаешь? Это для тебя важно, для меня. Для Корпорации – тьфу, и забыли. Точнее никогда не знали.
Артур Павлович откинулся в кресле, сделал глоток воды, посмотрел на стакан.
– Я предлагаю тебе лифт. Акционеры уже прилетели. Завтра-послезавтра я буду выступать с презентацией. Могу спешно вставить наше мыло в презентацию этого года и получить одобрение.
– Уже наше?
– Как ты не поймёшь: оно с самого начала не было твоим. Всё, что ты сделал в этих стенах, принадлежит Корпорации. Попробуй продать формулу – и тебя засудят так, что потеряешь и свободу, и профессию, и всё, что у тебя есть. А когда освободишься, то адвокаты Корпорации будет ходить вместе с тобой по собеседованиям и всем твоим возможным работодателям оставлять копию уголовного дела. Тебе это надо? Корпорация купила и меня, и тебя. Но мы можем вместе стать богатыми. Премия пополам. Я – автор, ты – соавтор. Можешь поверить: ты не первый, кто на такое согласится, и не последний.
– Мне надо подумать.
Вообще-то Артур Павлович ничем не рисковал. Марк аккуратно записывал все тесты в журнал, всё эксперименты протоколировались. Повторить по его записям сможет кто угодно. Сказать по правде, Марк не нравился Артуру Павловичу. Неуправляемый, не признаёт авторитета руководителя, создал в своём отделе секту. Да, гений, вопросов нет. Но ждать его следующего гениального открытия и терпеть дрянной характер следующие четыре года? Зачем? Может быть, даже лучше, если Марк не пойдёт на сделку.
– Нет, из кабинета ты можешь вернуться в отдел, если согласишься. Если нет, то служба безопасности выведет тебя за ворота и больше ты не войдёшь в это здание, – спокойно и уверенно сказал Артур Павлович.
Марк не поверил своим ушам и удивлённо посмотрел на руководителя.
– На каком основании вы меня уволите?
– Выгляни в приёмную.
Марк нерешительно встал, обернулся на Артура Павловича.
– А что там? – Марк кивнул на закрытую дверь.
– Посмотри.
Марк подошёл к двери. Взялся за ручку. Посмотрел на руководителя Лаборатории и открыл дверь. В приёмной, возле стола секретаря, стоял начальник службы безопасности местного филиала Корпорации. Начальник службы охраны. Три сотрудника службы охраны. Все весело и непринуждённо общались с Ириной. Судя по всему, только что был рассказан очередной анекдот или история из жизни.
Все присутствующие повернули головы к открывшейся двери. Марк не видел в сотрудниках службы безопасности агрессии или неприязни. Их позвали выполнить работу, и они её выполнят. Ничего личного. Марк закрыл дверь и вернулся в кабинет.
– Формулировка будет: «Систематическое нарушение режима безопасности работы». Начальник охраны предложил. Скажу по секрету – с больш-и-и-и-м энтузиазмом.
– Я не могу принять Ваши условия. Я автор формулы. Мы с ребятами полгода жили в лаборатории. Это всё мелочи? Не отдам Вам нашу формулу. Не могу предать себя и не хочу предавать ребят.
– Подожди ты, какое предательство? Не горячись. В конце концов, ты – грек, а не кавказец. Нет никакого предательства. И ребята тебя поймут. И премию они получат, и будут ценить тебя пуще прежнего.
– Нет, я не пойду на сделку.
– Ну решил и решил. Мне просто интересно: почему? Я предлагаю тебе разделить награду. Все начинающие учёные делят свои открытия с учителями. Так заведено. Потом, через десять лет или чуть меньше, станешь начальником этой лаборатории и станешь поступать также. А если выяснится, что играешь по своим правилам, что не способен к компромиссу, то начальником Лаборатории не станешь никогда. И твоя гениальность тебе не поможет. Играй по правилам – это всё, что я тебе предлагаю. И если ты раньше не знал, что надо делиться успехом со старшими, так я теперь тебе всё простым языком объяснил. Не понять нельзя. И только потому, что ценю, искренне ценю твой талант. Решай, мне другими делами надо заниматься.
– Мне нужно подумать, – сказал Марк. Он сжимал челюсти так, что желваки буграми ходили на его бледных скулах.
– Хорошо. Сиди здесь и думай. Минут десять у тебя есть. Из этого кабинета ты выйдешь или соавтором, или безработным.
– Можно в отдел пройти?
– Нет. Отдел уже закрыт и опечатан.
– Где сотрудники? – встревожился Марк.
– Они в отделе персонала ждут твоего решения. Если ты согласишься, то отдел будет открыт, и вы продолжите работу как ни в чём не бывало. Если не согласишься, то они тоже будет уволены. Сегодня.
– Их за что?
– Им не повезло оказаться рядом.
– То есть они в курсе, что меня тут… прогибают. И если я вернусь, то значит прогнулся, – сказал Марк.
– Я даже не понимаю, о чём ты. Это просто работа и соблюдение правил. Ты мне про какие-то амбиции, гордыню, обиды. Я, думаешь, не прогибался? Слава Богу, эта должность досталась не через постель, и уже хорошо. А что приходится выбирать сторону того, кто сейчас сильнее – это нормально. Не согласен?
– Это не по мне.
– Ну как знаешь. Принял решение? – было похоже, что Артур Павлович испытал облегчение.
Марк встал, собрался с мыслями.
– У меня в отделе рюкзак остался.
– Тебе вернут его. Проверят, чтобы ты не вынес ничего, что принадлежит Корпорации. Прощай.
Марк хотел что-то сказать и понимал, что всё, что он может сказать, бессмысленно. К чему взывать – к совести? К справедливости? Артура Павловича на это место поставили не для того, чтобы справедливость восторжествовала. Сказать, сколько труда вложено? Зачем ему эта история. Что она изменит? Марк был уверен, что с кем – с кем, но с ним такого не случится. Он, вероятно, лучший химик в Лаборатории. Они улучшили несколько продуктов. Да, предыдущие формулы были слабее. Последняя попытка идеальна. Найден верный баланс: мыло легко очищает поверхности и не сушит кожу. Кто-то скажет – дело случая, но Марк шёл к этому результату полгода. И подарить всё этому упырю? Нет, Марк не сможет себя уважать, не отдаст своего авторства. Нечего тут больше делать. Не прощаясь, Марк подошёл к двери. Взялся за ручку, открыл дверь. Стоя на пороге, обернулся. Артур Павлович поднял голову.
– А знаете, я вот теперь понял, что сделаю. Я выведу вас на чистую воду. И все будут знать, что Вы сегодня украли. И Вы пожалеете. Обещаю, – сказал Марк, стараясь сохранить спокойный и уверенный тон.
– Не угрожайте, молодой человек, или придётся применить силу, – сказал руководитель Лаборатории и вернулся к работе с документами.
Марк вышел. Осмотрелся в приёмной. Ирина смотрела на Марка с каким-то слабо уловимым сожалением в глазах. Начальник службы безопасности сделал шаг к Марку.
– Пройдёмте с нами, Марк Романович.
– У меня в отделе рюкзак.
– Он уже на проходной, мы вернём Вам ваши вещи.
Приехав домой и немного успокоившись, Марк вполне осознал произошедшее. Планы рухнули в один момент. Всё. Свершившийся факт.
Марк возвращался к разговору с начальником и не видел возможности принять предложение. Если отдать своё одному, потом другому, что себе останется? И это для Марка было невыносимо. Да, формула жидкого мыла принадлежит Корпорации. С этим Марк согласен. Но он не может принять, что в строке «автор» будет стоять фамилия Артура. Он не жадный; здесь другое. Он не способен отдавать своё. Пусть заберут формулу, но пусть признают его авторство. И Марк решил, что докажет своё авторство и восстановит справедливость.
Марк зажёг газовую плиту, поставил на неё чайник, погрузился в свои мысли. Сидел, уставившись в одну точку. А кипящий чайник едва не подпрыгивал на плите. Наконец Марк встал, выключил чайник, выбрал самую большую кружку. Насыпал ложку заварки, но забыл налить кипяток. Так и сидел, держа в крупных ладонях большую пустую чашку.
Корпорация давала лучшие возможности для профессионального развития. Таких бюджетов на исследования, на обучение не бывает ни в одном университете страны. Марк, конечно, читал про Менделеева и про козни современников, но сейчас казалось, что Дмитрию Ивановичу было проще.
Марк убеждён в правильности своего решения. Он обязан отстаивать свою собственность. В данном случае собственность – авторство разработки. Ни при каких обстоятельствах нельзя соглашаться на кражу. А как следует понимать предложение Артура? Кража. И поощрять или соглашаться на кражу недопустимо.
– Это – моё, – тихо сказал Марк. Это означало: Марк не постоит за ценой и не отдаст принадлежащее ему. Такой он человек.
Марк не знал, что он чувствует по поводу увольнения. Ему всегда было тяжело осознать свои чувства. Временами, когда в его присутствии люди говорили, что их переполняет радость, или сжигает страсть, или что-то подобное, Марк думал, что это такая форма речи. Ну, так принято говорить, и люди говорят. Сам же Марк такого не чувствовал. Он всегда был спокоен, собран, уравновешен. Из всех чувств Марк верил в реальность чувства юмора. Он замечал забавное и весёлое и даже иногда шутил сам. Остальное – выдумки поэтов и романистов, которым иначе не о чем писать. Никита и Злата сказали, что огорчены из-за увольнения. Так и сказали: «Нам жаль». Что такое «жаль»? «Надо будет как-нибудь выяснить», – подумал Марк.