Пробуждение троянского мустанга. Хроники параллельной реальности. Белая версия

Юрий Владимирович Андропов

Калугин отворил дверь, вошел в просторную приемную. Дневной солнечный свет заставил его прищурить глаза. После мрачного коридора сразу стало как-то спокойнее. За окном высилась гранитная махина памятника Железному Феликсу. Слава тебе господи, он смотрел не в окно приемной председателя, а куда-то в сторону новенькой гостиницы «Россия», что построили несколько лет назад рядом с Кремлем. В приемной сидели три секретаря и двое посетителей. Один из секретарей с погонами полковника, возможно – ординарец председателя, встал из-за стола, изобразил добрую улыбку и вежливо сказал:

– Здравствуйте, товарищ майор! Присядьте, пожалуйста, я доложу о вас Юрию Владимировичу. – Он указал на черный кожаный диван с прямой спинкой, на котором сидел человек в гражданской одежде. Он с интересом рассматривал Калугина, как видно, удивившись реакции секретаря председателя Комитета. Тем временем полковник сел на место, поднял одну трубку телефонного коммутатора и нажал первую клавишу сверху.

– Товарищ председатель, к вам майор Калугин, – и тут же: – Есть, товарищ председатель! Два чая и бутерброды!

Он положил трубку, вновь встал со стула и обратился к Олегу:

– Товарищ майор! Юрий Владимирович вас ждет, проходите, пожалуйста!

После этих слов оба посетителя посмотрели на часы и одновременно вздохнули. Было ясно: ждать им придется долго. Калугин открыл дверь кабинета председателя, оказался в предбаннике, открыл вторую дверь и вошел внутрь. За его спиной обе двери бесшумно захлопнулись.

Андропов сидел за большим столом, с классической настольной лампой под зеленым стеклянным абажуром, что-то дочитывал. Сравнительно небольшой кабинет с темными дубовыми панелями по стенам выглядел аскетически скромно. Несколько шкафов с книгами, карта СССР на одной стене, карта мира на другой. Рельефный глобус полутораметрового диаметра с цепочками гор, впадинами морей и океанов, подводными горными хребтами. Длинный стол, два десятка стульев, в углу журнальный столик с парой кожаных кресел. В другом углу – огромные напольные часы темно-вишневого дерева с мудреным циферблатом. Часы громко тикали и, казалось, вот-вот разразятся громким боем.

– Ну, здравствуй, Олег Данилович! – произнес наконец Юрий Владимирович, снимая очки с оправой без нижнего ободка, которые он так любил.

– Здравия желаю, товарищ председатель Комитета государственной безопасности! – четко проговорил Калугин, но руку к голове, как и положено военным, прикладывать не стал. Вытянул их по швам. Без фуражки прикладывать руку к голове – не по уставу, в отличие от американцев. У них к пустой голове руки прикладывают все кому ни лень – от отставного корабельного кока до президента.

Председатель сидел за письменным столом в белой сорочке и сером джемпере без рукавов. Его тонкие, обычно плотно сжатые губы расслабились. Он улыбнулся, встал, вышел из-за стола и обнял подошедшего к нему Калугина.

– Рад, что все обошлось, – проговорил он и похлопал майора по плечу, – думал, сорвешь весь план, сорвешь по дури! – Андропов держал Калугина за плечи и внимательно, по-отечески смотрел на Олега. – Ну не будем об этом! Докладывай в деталях. – Он указал рукой на журнальный столик. С одного из многочисленных телефонов председателя раздался тихий звонок и голос ординарца, которого Андропов назвал Николаем, доложил:

– Чай готов, разрешите войти?

– Давай неси, – ответил, не глядя на коммутатор, Андропов.

Они подошли к столику, сели. Председатель откинулся на мягкую спинку кресла, Калугин соблюдал субординацию и устроился прямо, поджав ноги под сиденье. В кабинет вошел ординарец.

– Поставьте сюда, – жестом указал Андропов, и тот аккуратно «приземлил» с подноса на инкрустированную поверхность столика два стакана с чаем в серебряных подстаканниках, сахарницу со щипчиками, тарелку с сушками. На второй тарелке лежала стопка бутербродов из белого хлеба с любительской колбасой. Такая «Любительская», светло-розовая с ярко-белыми кусочками жира, продавалась только в Елисеевском на улице Горького. Калугин всегда покупал ее, когда приезжал сюда в командировку.

Андропов о чем-то задумался. Вытянув нижнюю губу, он не мигая смотрел в пространство перед собой, будто забыв про Олега. Последние две недели после ЧП в семье Горбачевых, когда Калугин Олег находится между жизнью и смертью, он почти не спал, стал раздражительным. Слишком большая ставка на этого парня была сделана им почти пятнадцать лет назад.

В конце пятидесятых, сразу после работы послом СССР в Венгрии, Юрий Андропов был направлен в аппарат ЦК КПСС на должность заведующего отделом. Курировал международные дела, и в первую очередь Китай. Но по личному указанию Хрущева главной его задачей стала проработка курса на сближение с Западом – слишком велик был страх перед ядерной войной, о которой не говорил в то время только ленивый. Но как готовить это сближение? Проще сказать, чем сделать. Маячила игра вдолгую – лет десять, а может, и все сто. Ясен был лишь механизм: заставить руководителей стран – не Хрущева и Трумэна, а тех, кто придет после них, начать друг к другу хотя бы принюхиваться. Для начала. Дипломатия – само собой, но в первую очередь предстояла игра на «невидимом фронте».

Андропов мало понимал в разведке и начал с очевидного. Попросил своего старого знакомого, первого председателя только что организованного Комитете госбезопасности генерала Ивана Серова, присмотреть ему перспективного парня. Так, чтобы никто об этом не знал. Никто! Этакого Джеймса Бонда, из романов англичанина Флеминга. Его книжки стали издавать в Британии в середине пятидесятых, но наши партийные деятели могли читать их в переводе. Книжонки делали мизерными тиражами специально для членов ЦК. Ну, чтобы знать повадки врага в лицо.

Генерал Серов справился с просьбой быстро. Выбор пал на слушателя Высшей разведшколы номер 101 при Совмине. Его звали Олег Данилович Калугин, двадцати четырех лет. Умный, без дурных привычек, с безупречным здоровьем и биографией, сын сотрудника Ленинградского НКВД.

Андропов, не откладывая, прочитал личное дело слушателя разведшколы, посмотрел фотографию. Ничего азиатского, европейские черты лица, строгий взгляд, выдающие сильный характер тонкие губы. Закрыв папку с личным делом, он по «вертушке» поблагодарил генерала Серова.

Разведшкола базировалась в подмосковной Балашихе, и курсанта Калугина немедленно вызвали на Старую площадь, прямиком к завотделом ЦК партии Андропову. По тем временам – начальнику огромной, почти нечеловеческой величины. В его кабинете у них был долгий разговор. Калугин оказался политически подкован, знал имена лидеров мировых держав, разбирался в международном коммунистическом движении. По Китаю был слабоват, но Китай пока не беспокоил и самого Юрия Владимировича. Беспокоили Соединенные Штаты.

Что-то подсказывало Андропову, возможно особое чутье, что курсант человек надежный. И он без долгого, многодневного прощупывания предложил Калугину особую работу на всю жизнь. Обозначил и конечную цель – помочь советскому руководству создать условия сближения с США перед угрозой начала термоядерной войны. Олегу предстояло немедленно отправиться на стажировку в США, в Колумбийский университет Нью-Йорка под прикрытием студента факультета журналистики. Если будет попытка его вербовки – поломаться только для вида. И пойти на контакт.

Андропову, как всегда, повезло и на этот раз. В Нью-Йорке, сразу после начала стажировки, на контакт с Олегом вышел вербовщик ЦРУ и предложил нехитрую комбинацию: Калугин «вербует» бывшего русского, «обладателя» ракетных секретов. Получает от него настоящую информацию о ракетном топливе, передает ее в Москву. После возвращения домой становится в Москве агентом ЦРУ.

Калугин, ясное дело, долго и убедительно открещивался от измены родине, но через неделю позволил напоить себя в компании «студентов» и затащить в постель с проституткой. Там его, советского студента, и сфотографировали. Случилась классическая «медовая ловушка», крупнейшими специалистами в которой были как раз в КГБ. Олег с удовольствием закрепил на практике все ее фазы, поскольку изучал тонкости «медовой ловушки» лишь теоретически, в разведшколе. Предъява не заставила себя ждать.

На следующий день, в перерыве между лекциями, человек в темно-сером плаще и черной фетровой шляпе предъявил Калугину фотографии его морального падения. На размышление дал три дня. Олег, как и положено припертому к стенке советскому человеку, все эти дни по-черному пил, не брился и не менял белье. Когда к нему пришли за ответом, вонь, пустые бутылки на полу, небритое и мятое лицо стали лучшим доказательством его личной трагедии и осознания невозможности отказаться.

Так началась игра вдолгую подающего большие надежды заведующего отделом ЦК КПСС Андропова. Затем было возвращение «студента» домой, долгий разговор с Юрием Владимировичем и новая командировка в США. На этот раз в качестве корреспондента «Московского радио» в Нью-Йорке. Затем новое возвращение в Москву и новая командировка уже в качестве пресс-секретаря посольства СССР в США, затем стремительная карьера уже в центральном аппарате КГБ СССР. Все это время он исправно писал донесения в ЦРУ. Причем шифровки шли лично директору ЦРУ, поскольку Калугин занимал важнейшие посты в иерархии КГБ – вплоть до начальника Управления внешней разведки. Андропов передавал через Калугина действительно важные сведения. Вплоть до имен нескольких резидентов советской разведки в Европе и США. Но конечная цель оправдывала эти жертвы. Калугин стал для американцев особо секретным кротом в КГБ. Проходил под конспиративным именем Sturgeon – «Осетр». О нем знал только директор ЦРУ. Причем уходящий директор ЦРУ передавал этот контакт новому только наедине, чтобы об «Осетре» больше не знал никто, кроме самого высокого руководителя разведки. Все, кто был причастен к его «вербовке» в Нью-Йорке, были ликвидированы. Таким образом, об «Осетре» знали только Юрий Андропов и директор ЦРУ.

На этом первая фаза задумки Андропова – самая простая – была завершена. Почтовый голубь, а точнее, секретный канал связи с директором ЦРУ был налажен. Наступила фаза поиска будущего советского лидера, который не станет пугать американцев. Еще лучше – усыпит их бдительность либо своим миролюбием, либо простодушием, либо просто глупостью. Выбор Андропова пал на бывшего комбайнера Михаила Горбачева. Оба его деда были репрессированы. Полгода в детстве прожил под немецкой оккупацией.

Из личного дела на комсомольца Горбачева Юрий Андропов узнал, что тот закончил юрфак МГУ, был в меру туповат и упрям, сам пролез в руководство ставропольского комсомола, и уже там был замечен кадровиками КГБ. К 1970 году уже Андропов, став председателем Комитета госбезопасности, сделал его первым секретарем Ставропольского крайкома КПСС. А Олег Калугин был направлен под его начало в качестве официального прикомандированного от «органов», что являлось обязательной практикой. Напутствуя Олега, Юрию Андропову даже не понадобилось вилять и наводить тень на плетень. Калугин был посвящен в самое главное: Горбачев взят в разработку на должность генсека ЦК КПСС, то есть будущего властителя Советского Союза. Андропов надеялся увидеть этот момент и был уверен, что Олег Калугин продолжит его дело, если с ним что-то случится.

Перед отъездом в Ставрополь вместе с председателем КГБ они составили текст шифровки председателю ЦРУ Ричарду Хелмсу. В ней «Осетр» доложил, что получил новое назначение от Юрия Андропова. Что отбывает в Ставрополь куратором КГБ первого секретаря Ставропольского крайкома КПСС, возможного сменщика Брежнева на посту генсека – Михаила Горбачева. В ответной шифровке оказалось минимум текста: «Осетру. Успешного выполнения. Сообщите, что нужно для работы? Сумма? Оборудование? Отец». Отцом в их радиообмене подписывался директор ЦРУ.

Председатель Юрий Андропов отогнал наконец эти воспоминания от себя. Поднял голову и внимательно посмотрел в лицо Олега. Что-то в нем изменилось. Взгляд! Калугин не мигая глядел на него и как будто покачивался из стороны в сторону.

– Хоть понимаешь, чем ты, а вернее, я рисковал, когда ты бросился спасать мальчишку и эту, как ее, дочь Горбачева…

– Ирину, – напомнил Олег, в его зрачках мелькнула желтая искра. А может, председателю это показалось?

– Вообще говоря, не думаю, что главное в той истории – эмоции. До сих пор ты был вполне разумный офицер. Дочь Горбачева, погибни она от укуса змеи или по любой другой причине, не повод прерывать операцию ценой твоей жизни. Надеюсь, ты помнишь, что ни твоя, ни моя жизнь уже нам не принадлежат? Отдай ты Богу душу, и дело последних пятнадцати лет, которому мы фактически поклялись отдать жизни, закончилось бы на взлете. Заменить тебя я уже не смогу. – Андропов оторвал спину от кресла, взял бутерброд с колбасой и принялся жевать. Другой рукой взял щипчиками кусок колотого сахара и бросил в стакан. Чай уже подостыл, но не это было сейчас важно. Председатель явно ждал, что ответит Калугин на его недвусмысленный упрек.

– В том-то и дело, Юрий Владимирович, что эмоций там было ноль! – Олег соединил первый и указательный палец в гьян-мудру, похожую на ноль, и поднял ладонь на уровень глаз. Андропов не перебивал, спокойно жевал бутерброд, не притрагиваясь к стакану с чаем. – Все дело в мальчишке. Разин Андрей Александрович, сирота и детдомовец 1963 года рождения, как банный лист прилип к жопам всех Горбачевых. Сначала к матери Михаила Сергеевича – Марии Пантелеймоновне. Затем ко всем остальным. Живет у ее соседки. Она уже не первый год берет его из детдома на лето.

– Веская причина, кто ж детдомовца пожалеет, кроме нас, чекистов? Вы, часом, не родственник Дзержинского? Он тоже любил беспризорников. – Андропов покончил с бутербродом, взял подстаканник с чаем и принялся громко, со звоном ложкой о стекло, размешивать сахар. Очень злился.

– Юрий Владимирович, все не так просто! Когда я привез Горбачевых к матери, этот беспризорник, как вы его назвали, сразу показался мне подозрительным.

– Слава богу! Вы же крупный профессионал, Олег! Сумеете отличить босяка от вражеского агента, – продолжал издеваться над Калугиным председатель. Он никак не мог остановиться. Но Калугин продолжал вести себя спокойно, и Андропов понял: лучше не перебивать и дождаться конца доклада. К тому же ему показалось, что зрачки майора начали темнеть. На мгновение ему стало не по себе. Но Калугин вновь заговорил, и наваждение улетучилось.

– Я выгрузил вещи Михаила Сергеевича, как и положено, дождался вечера. Охраняемые лица ушли в дом. Рванул в Ставрополь, в Управление, и полез в архив. Искал, есть ли что-то на этого сопляка Разина. – Андропов поставил подстаканник с остатками чая на стол, вновь откинулся на спинку кресла, сложил руки на животе и уже серьезно слушал Калугина – тот явно чего-то нарыл. – Оказалось, что на него, вернее его родственников, органами НКВД давно заведено дело, еще в 1945 году. Детдомовец Разин оказался сыном некоей Валентины Барсуковой, дочери Екатерины Барсуковой, осужденной за связь и даже женитьбу с немецким офицером в годы оккупации. Екатерина Барсукова скончалась в лагерях. Валентина погибла с мужем в автокатастрофе, их сын Андрей остался сиротой.

– Так в чем же главное? – не выдержал Андропов.

– Главное в том, что немец, муж Екатерины Барсуковой, оказался ближайшим родственником молодого американского миллионера Дональда Трампа. По немецкому аусвайсу фамилия Екатерины была зарегистрирована немецкой комендатурой в оккупированном немцами Симферополе как Барсукова-Трумп по мужу. Деды этого немца и американского бизнесмена Трампа, рожденные еще в XIX веке в Германии, были родными братьями. Это их фамилия – Трумп. Один остался в Берлине, второй эмигрировал в США, где эта немецкая фамилия произносится как Трамп. Я навел справки и оказалось, что американец Трамп направо и налево раздает интервью и всякий раз хвастается, что обязательно станет президентом США. То есть хитрожопый замухрышка Андрюша Разин – дальний, но прямой родственник американца Дональда Трампа. И его фамилия на законных основаниях может значиться как Разин-Трумп. Или Трамп. Как вам больше нравится.

– Что известно о Трампе американском? – спросил Андропов.

– Выпускник Военной академии в Нью-Йорке, сегодня один из самых успешных американских бизнесменов. Извините за инициативу, но у меня проскочила мысль – узнай об этом директор ЦРУ, он непременно стал бы подталкивать Трампа в Белый дом.

– Зачем?

– Чтобы иметь на него тяжелый компромат – мол, в СССР у Трампа есть близкий родственник, сотрудник КГБ.

Андропов недоуменно вскинул брови.

– Если играть вдолгую, то Андрея Разина-Трумпа по достижении 18 лет можно сделать сотрудником КГБ и придать ускорение для получения воинских знаний – чем выше, тем лучше.

Андропов молчал. Замолчал и Калугин. Председатель удивился той легкости и простоте, с которой на его глазах вырастал второй этаж давно задуманной конструкции – руководителям спецслужб Советского Союза и Соединенных Штатов завести ручных президентов и генсеков. В конце концов, влияние было бы абсолютно перекрестное – здесь не обманешь. Под угрозой раскрытия деталей игры спецслужб, их руководители будут держать общий план под самым строгим секретом.

– То есть ты предлагаешь сообщить Хелмсу, что в Советском Союзе живет ближайший родственник Дональда Трампа и ты готов гарантировать его карьеру в КГБ, чтобы Трамп был у Хелмса и у всех следующих директоров ЦРУ на крючке, если в ЦРУ примут решение толкать его в Белый дом?

– Так точно, – ответил Калугин.

– И в том случае, если операция по продвижению Трампа в Белый дом найдет в ЦРУ понимание, то мы, то есть ты, будешь готов информировать их о Горбачеве, если Андропов, то есть я, продвину его в генеральные секретари ЦК КПСС?

– Это ваше решение.

– Да, Олег Данилович! Не зря ты на гадюк бросился. Кто б мог подумать – найти на помойке родственника будущего американского президента.

– В доме Михаила Сергеевича Горбачева, – поправил Калугин, но осекся.

– Не заигрывайся, – жестко поправил его Андропов, сверкнув глазами.

– Прошу прощения, эмоции.

– Спрячь подальше, – уже спокойнее сказал Андропов и взял второй бутерброд. – Значит так, – проговорил он, жуя, – бери бумагу и пиши шифровку Хелмсу. Другого такого стечения обстоятельств точно не будет. Пусть ответит, там посмотрим. И чем быстрее, тем лучше. Откажется – придумаем «План Б» по спасению мира, как говорят в книжках Флеминга. Ты все сказал? – спросил он Калугина уже миролюбиво и заметил, что тот слегка смутился, нахмурил брови.

– Юрий Владимирович, – начал Олег, глубоко вздохнув, – если расскажу вам еще одну историю, сочтете меня идиотом.

– Все мы идиоты. Нормальные люди дома сидят, на работу ходят, пиво по пятницам пьют и шашлыки на дачах жарят. Мы другие. Рассказывай, – коротко приказал он.

– Между укусами змей и доставкой нас в больничку, мы все трое – Андрей Ирина и я будто бы улетели куда-то в черноту. Мы видели друг друга в лодке с черным паромщиком, плыли в царство мертвых. Мне продолжать? – спросил он Андропова.

– Продолжайте, – последовал ответ.

– Потом из черной воды выросла гора, и на ней появились китайские иероглифы. Мы превратились в огромных змей, наши хвосты сплелись в единую косичку.

– Вы увидели иероглифы? – приподнял брови Андропов.

– Да, было три «включения». Первым читал Андрей – мол, грядет пришествие меченого и волосатого.

Юрий Андропов разом насторожился.

– Меченым у нас в кадрах называют Мишу Горбачева – ты видел его пятно на лбу?

– Пятно есть, но его почти не видно за волосами. Заметно, лишь когда он купается и мокрые волосы слизываются назад. А кто волосатый? – с любопытством спросил Олег.

– Да кто угодно. Мы все волосатые. Что при социализме, что при капитализме. Да хотя бы и Трамп! Надеюсь, он волосатый, а не лысый. Что еще?

– Ирина-змея прочитала что-то в том духе, что грядет желтое и смоет белое, черное и красное. – Андропов нахмурил брови, выставил вперед нижнюю челюсть.

– Ты чего-то читал? – Да.

– Говори, не тяни резину!

– Что-то по-китайски. «Ибу-ибуди, хайдау муди!»

– Перевод знаю. Китайца долдонят это как заведенные – мол, шаг за шагом к победе.

Андропов заметно помрачнел и задумался. Взял сушку, сломал ее, сжал в кулаке, вторую, третью, четвертую…

– Ты в другой раз свои видения мне обязательно рассказывай, – проговорил он наконец. – Это похоже на пророчество, хотя в эту чертовщину я не верю. Пророчество связано с китайцами. По первому впечатлению кто-то подсказывает нам, что они всех скоро уделают. Пока мы думаем, что китайцы продолжают ловить воробьев и летучих мышей для пропитания, там что-то происходит. Да и американцы зачастили в Пекин. Недавно у Дэн Сяопина был известный американский футуролог Тоффлер с женой. Книги пишет о будущем мире. Может, он крошку Сяо на что-то надоумил. Надо Тоффлера в Москву пригласить. Не забыть, – сказал он уже как будто самому себе.

– Но об этом потом! – подытожил Андропов. – Не зря я эту свистопляску затеял. И тебе придется тянуть лямку до конца. Иначе пи…дец настанет всем, – неожиданно закончил председатель. Пиши шифровку Хелмсу.

«Осетр – Отцу. В Ставропольском крае, РСФСР, обнаружен ближайший родственник американца Дональда Трампа – Андрей Разин, 9 лет. Его дед и дед Дональда Трампа родные братья, рождены в Германии. Готов обеспечить Андрею Разину карьеру в структурах КГБ СССР, чтобы в будущем вы имели рычаги воздействия на г-на Трампа, если он станет президентом США. Об этом он неоднократно говорит в своих интервью. Готов передавать информацию о Михаиле Горбачеве, которого председатель КГБ СССР Юрий Андропов планирует сделать Генеральным секретарем ЦК КПСС.

Ответ прошу не задерживать».

«Отец – Осетру. План принят в работу».