Опасная работа

Мои родители начинали с нуля, они уже проходили и через хроническое безденежье, и через крушение надежд – пережитые трудности закалили их сердца и научили стоическому отношению к превратностям судьбы. К сожалению, я не могла сказать того же самого и о себе: с детства окруженная любовью и заботой, я выросла и повзрослела в непоколебимой уверенности, что моя дальнейшая жизнь сложится исключительно удачно, нужно лишь хорошо учиться, добросовестно трудиться и никогда не терять присутствия духа. Данная схема поведения, с малых лет прививаемая мне родителями, практически не давала сбоев: я получила диплом, осела в семейном бизнесе и, по большому счету, была довольна своим нынешним статусом. К тридцати годам у меня уже имелся не слишком удачный опыт гражданского брака, из которого я вынесла один непреложный вывод: если мужчина не делает тебе предложение, значит, он просто не хочет вступать в брак, или, как вариант, не видит в роли будущей жены именно эту женщину, и глупо оправдывать его нерешительность, отказываясь признавать очевидный факт. Человеку может быть с тобой комфортно, но когда он намеренно оставляет для себя лазейку, стоит сразу задуматься, а нужна ли ему вообще семья? Честно говоря, вернувшись после трех лет «свободного плавания» в отчий дом, я внезапно поняла, что навряд ли в скором времени снова захочу с кем-то съезжаться: уж очень болезненным вышло расставание с человеком, которому я беззаветно доверяла, которого я преданно любила, и который, как выяснилось, изначально видел во мне лишь промежуточный вариант. С того момента у меня неоднократно случались романы, но я сознательно избегала серьезных отношений. Вероломно нанесенная мне рана была еще свежа, и я не чувствовала в себе готовности опять броситься в омут. А потом вдруг грянул кризис, и меня всецело поглотили вопросы насущного характера. Впрочем, когда на меня со всех сторон посыпались отказы в трудоустройстве, я мрачно шутила, что теперь мне больше не нужно опасаться провинциальных ловеласов, воспринимающих меня в качестве бесплатного приложения к машине, квартире, и родительской компании, а самой пора открыть сезон охоты на олигархов и поскорей выйти замуж, пока безжалостные годы не лишили меня «товарного вида». Но так как претендентов на мои руку и сердце не наблюдалось даже в отдаленной перспективе, единственным шансом поправить свое бедственное положение оставались активные поиски работы, а сегодняшний крах в офисе «Весты» недвусмысленно свидетельствовал, что и в этом направлении меня по-прежнему сопровождают сплошные неудачи, и пресловутая белая полоса оказалась всего лишь оптическим обманом.

Я вышла из подземки на «Севериновской» и едва не взвыла в голос: за время поездки в метро солнечное утро успело смениться холодным дождливым днем в комплекте со всей сопутствующей осенней атрибутикой: над столицей медленно плыли тяжелые, набухшие тучи, а под ноги прохожим грузно плюхались первые капли. Я возлагала на это собеседование столько надежд, что вчера весь вечер напролет перебирала свой гардероб, чтобы создать поистине безукоризненный образ. Выглянув перед выходом в окно, я увидела безоблачное небо и ослепительно яркое солнце, после чего решительно отказалась от дополнительной нагрузки в виде зонта. Я впорхнула в приемную в изящных замшевых полусапожках и элегантном кремовом пальто, и светлые цвета в одежде являлись на тот момент зеркальным отражением моего лучезарного настроения. Идеально уложенные волосы струились по плечам крупными локонами, а неброский естественный макияж прекрасно гармонировал с их шоколадным отливом. И вот, пожалуйста, прошло меньше двух часов, но от эффектной, уверенной в себе девушки осталась нервная особа, вынужденная гробить под дождем свою единственную приличную обувь и в бессильной ярости грозить пальцем вслед уносящемуся прочь автомобилю, с головой обрызгавшему ее кашемировое пальто дорожной грязью. Мокрые волосы липли ко лбу и щекам, а у меня даже не завалялось в сумке какой-нибудь заколки. Ледяной дождь усиливался с каждой секундой, но даже если бы прямо надо мной сейчас образовалась смертоносная воронка разрушительного смерча, я все равно продолжила бы свой путь.

Между тем, чтобы добраться до нужного перекрестка от ближайшей станции метро, требовалось преодолеть довольно внушительное расстояние, а учитывая, что проклятый дождь вкупе с умопомрачительно высокими шпильками крайне отрицательно сказывались на скорости моего перемещения, Индреку без труда удалось меня опередить. Как же я боялась, что он не придет, и перенесенные мною моральные и физические страдания окажутся напрасной жертвой! В предвкушении неминуемой расправы над тем, кого я решительно определила в виновники всех своих бед, мои губы непроизвольно тронула злорадная ухмылка, и я вдруг резко перестала замечать окончательно испортившуюся погоду, грязные потеки на пальто, насквозь промокшие ботильоны и превратившиеся в неопрятные патлы локоны –мой взгляд был сконцентрирован на укрывшейся под козырьком продуктового магазина фигуре. Клянусь, еще ни на одно свидание я не торопилась также, как на эту встречу!

За прошедший год Индрек ничуть не изменился. Возможно, мне показалось, но, по-моему, прежней у него осталась даже одежда. Куртка, джинсы, низко надвинутая на лоб вязаная шапочка и привычный рюкзак на спине. Так выглядели в это время года две трети столичных жителей за исключением представителей неформальных молодежных течений, но только от Индрека незримо веяло опасностью, и стоило мне в упор столкнуться с его бесцветными глазами, как в душу сразу начали закрадываться сомнения по поводу целесообразности вступления в открытую конфронтацию с этим страшным человеком.

–Видел стройку? – язвительно осведомилась я, прячась от дождя под спасительный козырек и стараясь при этом сохранить максимально возможную дистанцию между собой и Индреком.

–Да, – как-то уж чересчур спокойно для обладателя воспаленного рассудка кивнул Индрек и неожиданно добавил, – нам нужно действовать очень быстро, иначе я не успею выполнить свою работу.

– Ах, работу! – похоже, Индрек и сам не понял, почему я с пол-оборота завелась при одном лишь упоминании слова «работа», но судя по красноречивому удивлению, отчетливо промелькнувшему в его взгляде, он вовсе не ставил себе цели наступать мне на больную мозоль и уж тем более не собирался размахивать передо мной красной тряпкой. Но мне было достаточно малейшего повода, чтобы справиться с неизбежно охватывающим меня в присутствии Индрека ступором и вслух озвучить ту проникновенную тираду, которую я самозабвенно сочиняла сначала, сидя в вагоне электрички, а потом, додумывала, перепрыгивая через лужи на десятисантиметровых каблуках.

–А моя работа тебя не волнует? – риторически вопросила я у недоумевающе вскинувшего белесые брови Индрека, – да, конечно, тебе плевать, что из-за тебя я не прошла собеседование в компании своей мечты! Тебе, наверное, даже на ум не приходило, что я уже целый год подряд не могу никуда устроиться! Разве я не объяснила тебе нормальным языком, что барак снесли? Разве я не сказала, что у меня деловая встреча? Зачем было мне названивать и нести чушь? Как можно быть таким эгоистом и думать только о себе любимом, будто все остальные люди для тебя пустое место? Неужели я бы не сообщила тебе, если бы ты в прошлый раз действительно что-нибудь забыл в моей квартире? Давай, еще включи позднее зажигание и обвини меня в том, что я нашла твою… «вещь», нагло присвоила ее и теперь ищу повод, чтобы не возвращать законному владельцу. Если у тебя поехала крыша, прими лекарство, в конце концов!

–Ты слышала, чтобы я предъявлял тебе обвинения в краже? – за все время моего проникновенного монолога на невозмутимом лице Индрека не дрогнул ни один мускул, но его глаза ощутимо потемнели и выглядели уже не совсем бесцветными, а скорее все-таки серыми, – я ничего не забывал, я специально оставлял там свою вещь на протяжение всех трех лет, пока я снимал у тебя квартиру. Эта вещь была надежно спрятана, и поэтому ты ее не обнаружила.

–Замурована в стену и прикрыта обоями? – ехидно предположила я, – да ты настоящий гений конспирации – устроить тайник на съемной квартире еще ведь додуматься надо. Слушай, это вообще-то твои проблемы, но ты же отлично знал, что жилье аварийное и рано или поздно его должны были снести?

–Ты сейчас понятия не имеешь, о чем говоришь! – отрывисто бросил в ответ Индрек, вынужденный повысить голос, чтобы перекричать звук гулко бьющихся о жестяной козырек капель, -место для ячейки было выбрано мной с учетом всех ключевых факторов, а что касается сноса, мне доподлинно известно, что год назад в генплане столицы не было об этом ни единого слова.

–Да, для меня звонок из префектуры тоже стал большим сюрпризом, -неохотно призналась я, – но даже все эти форс-мажоры не давали тебе никакого права портить мне интервью! Я почти что получила эту должность, и всё коту под хвост… Не знаю, зачем я вообще сюда пришла… Думала, хоть немного полегчает, если я на тебя наору…

–Ну и как, отпустило тебя? – с оскорбительным равнодушием поинтересовался Индрек, поправляя на спине рюкзак, но меня покоробил даже не его дежурный тон, а в большей степени тот факт, что мой ответ в данном случае не имел никакого значения. Индрек уже давно извлек из нашего короткого разговора всю необходимую информацию и сделал на ее основе собственные выводы.

–Раз ты нигде не работаешь, значит, располагаешь достаточным количеством свободного времени, – заключил Индрек, – поможешь вернуть мою вещь, и я заплачу тебе как за три месяца аренды квартиры. Соглашайся, потому что я в любом случае заставлю тебя со мной сотрудничать, но я всё же сторонник цивилизованного подхода и не хотел бы применять грубую силу по отношению к женщине.

ГЛАВА VI

Недвусмысленная угроза Индрека походила на обоюдно выгодное деловое предложение приблизительно в той же степени, что и внезапно обрушившийся на столицу ливень на минорный осенний дождик, однако, мой собеседник, по всем признакам, на полном серьезе старался придерживаться в разговоре с дамой правил хорошего тона, в его персональной трактовке ограничивающихся предоставлением крайне неоднозначной альтернативы. Пока я мучительно пыталась выработать наиболее приемлемую в данных обстоятельствах линию поведения и с запоздалым сожалением корила себя за опрометчивое решение отправиться на встречу с бывшим постояльцем, Индрек молча сверлил меня немигающим взглядом и терпеливо ждал ответа. Хотя этот исключительно странный человек и раньше не внушал мне особой симпатии, именно сейчас он раздражал меня буквально до нервного тика: тогда, как внутри у меня яростно бушевал настоящий вулкан, по раскаленным склонам которого стремительно изливалась кипящая лава, Индрек казался высеченным из камня истуканом, чуждым всяческого проявления эмоций. Его бесстрастный вид открытым текстом говорил, что невзирая на возникновение внештатной ситуации, Индрек твердо намерен вернуть контроль над обстоятельствами, не слишком заботясь при этом о гуманности применяемых методов.

–Ну, так что, мы договорились? –откровенно утомился от затянувшегося ожидания моего ответа Индрек, – забыл, как тебя зовут…Помню только, что имя какое-то ненормальное…Октябрина или Ноябрина…

–Сам ты ненормальный, – обиженно буркнула я, глубоко раздосадованная тем фактом, что бесцеремонно испортивший мне судьбоносное интервью человек даже не помнит моего имени. Видимо и в списке контактов я у него записана как «квартира в бараке» или что-нибудь наподобие того, – вообще-то я Августа, к твоему сведению…

– Августа так Августа, -с философским безразличием покачал головой Индрек, -слушай, у меня сроки поджимают, поэтому думай быстрее, нужны тебе деньги или нет. Нет времени стоять тут до скончания веков и вести с тобой пустопорожние разговоры. Я не сторонник жестокого обращения с женщинами, но так как я уже получил аванс за свою работу, у меня не остается другого выбора.

–Ты можешь объяснить, чего конкретно ты от меня хочешь? – инстинктивно попятилась я, ощущая острую нехватку кислорода и жадно хватая ртом воздух: теперь глаза Индрека казались не темно-серыми, а практически черными, и от этих жутких метаморфоз мне с каждой секундой становилось все больше не по себе.

–Могу, но только не здесь, – Индрек выразительно обвел взглядом сгрудившихся под козырьком прохожих, застигнутых посреди улицы дождем и пережидающих осадки в первом попавшемся укрытии, – надо отсюда уходить. Прежде всего, мне нужно снять жилье. Требования следующие: достаточно далеко от центра, в идеале спальный район, отсутствие любопытных соседей, этаж не выше третьего, обязательно изолированный вход в квартиру, никаких тамбуров и смежных балконов. Шаговая доступность продуктового магазина приветствуется. Заселиться я планирую прямо сейчас, внести оплату готов немедленно. Варианты?

– Вот так сразу? Я тебе что, передвижное бюро недвижимости? – передернула плечами я, – у меня есть адреса нескольких риэлтерских агентств…

– Посредники мне не нужны,– на полуслове перебил меня Индрек, – дальше?

–Можно позвонить по объявлениям в газете, можно просмотреть интернет-сайты…, -начала было перечислять я, но Индрек быстро дал мне понять, что я мыслю не в том направлении.

–Долго и ненадежно, – безапелляционно отрезал он, – мало того, что я не располагаю свободным временем, еще и довольно велик риск нарваться на неадекватных хозяев, заявляющихся без предупреждения, чтобы проверить, не курю ли в помещении. Подруги, коллеги, бойфренды – подумай хорошо, возможно, кто-нибудь из них как раз ищет квартиранта без домашних животных и вредных привычек?

–Вынуждена тебя разочаровать, но увы, ничего подходящего я тебе предложить не могу, – уверенно сообщила я, благоразумно скрыв, что ни одной из вышеперечисленных категорий лиц в моем окружении на данный момент не наблюдается. Близких подруг у меня в общем-то, никогда и не было, обзавестись наконец-то коллегами мне сегодня опять не удалось, а о бойфрендах и сказать нечего – вернее, слезы мешают говорить…

–Жаль, – искренне вздохнул Индрек, – тогда поехали к тебе.

–С ума сошел? – от такой вопиющей наглости я едва не лишилась дара речи, но волевым усилием нашла в себе мужества дать окончательно распоясавшему Индреку возмущенный отпор, – у меня, если что, не постоялый двор!

–Поехали, я сказал, – похоже, Индреку порядком надоело разводить демагогию, и он без предупреждения перешел к активным действиям. Не меняя выражения лица, Индрек резко схватил меня за руку и силой выволок прямо под дождь. В это же мгновение мне в бок уперлось нечто холодное и острое, после чего желание сопротивляться у меня заметно поубавилось. Зато неуемное самобичевание приняло такую отчаянную форму, что я даже испытала некоторое удивление в связи с масштабами собственной глупости. Осознать, какой непроходимой идиоткой я на самом деле являюсь, оказалось еще больней, чем не пройти собеседование в офисе «Весты, – скажу честно, до сего момента и не подозревала, насколько громадным потенциалом наделила меня расщедрившаяся природа. Такой круглой дуры еще надо было поискать, но Индреку с его потрясающим везением удалось успешно обойтись без дополнительных поисков – жертвенная овечка самостоятельно пришла на заклание.

–С кем ты живешь? – со стороны всё выглядело так, будто мой спутник нежно обнимал меня за талию, и случайным прохожим было совершенно невдомек, что Индрек тесно прижимается ко мне далеко не от большой любви, – только не ври, ладно? Я задал вопрос для того, чтобы по дороге ты придумала убедительную легенду для своих родственников, если тебе, конечно, дороги их жизнь и здоровье. Я бы предпочел избежать зачистки.

–Я живу одна,– еле слышным шепотом поведала я, стараясь по возможности не дышать – судорожные попытки сделать глубокий вдох неизменно приводили к тому, что острие невидимого оружия неприятно упиралось мне между ребрами.

–Одной проблемой меньше, – Индрек остановился у пешеходного перехода и своим фирменным бесцветным голосом уточнил, -куда едем?

–Микрорайон «Юность», – неутихающий дождь заливал мне лицо, а его ледяные струи проникали под одежду, но я боялась даже пошевелиться, не говоря о том, чтобы зябко поежиться и уж тем более отряхнуться. Зато Индрек накинул на голову капюшон и разом избавил себя от большей части вызванных погодными капризами неудобств.

–Меня устраивает, – задумчиво произнес Индрек и после кратких размышлений уточнил, – лучше на автобусе, да? Метро туда, по-моему, еще не дотянули…

–Может, на такси? – хлюпающая в многострадальных ботильонах вода придала мне недостающей смелости, но Индрек остался глух к моей умоляющей просьбе.

–Нет, поедем на автобусе. В толпе почти нет шансов, что нас кто-нибудь запомнит, а таксист может впоследствии меня опознать, – снизошел для пояснения своего отказа он, – спокойно, не трясись ты так. Если не будешь дергаться, я не причиню тебе вреда. Верну свою вещь, выполню задание, и навсегда исчезну. В твоих же интересах со мной не ссориться. Не заставляй меня делать тебе больно!

–И как долго мне предстоит наслаждаться твоим обществом? – осторожно поинтересовалась я, принудительно отгоняя от себя мысли о содержании пресловутого задания, а также целенаправленно заставляя себя не думать о том, что сразу же после успешного осуществления своих планов, Индрек без доли сомнения нарушит данное мне обещание и хладнокровно произведет уже упоминавшуюся всуе «зачистку».

–Ориентировочно дня три, – обнадежил меня Индрек, но тут же многозначительно добавил, – это стандартный срок, но я не исключаю вероятности, что он может сдвинуться. Я бы с удовольствием предложил тебе пожить это время у подруги, но ты ведь побежишь в полицию, и вдовершение ко всему мне придется решать еще и этот вопрос, а у меня и так хватает дел. Кстати, сколько у тебя комнат?

–Одна, – в сердцах бросила я, и через тонкий кашемир уже не золотисто-кремового, а грязно-бежевого пальто сразу ощутила усилившееся давление холодного металла.

–Надеюсь, не студия? – прищурился Индрек, и я вдруг обнаружила, что его глаза опять поменяли оттенок. Скорей всего, причина крылась в уровне освещения: как только сгустившиеся над столицей тучи слегка разогнал налетевший порыв ветра, и в небе образовался небольшой просвет, глаза у Индрека заметно поголубели, как если бы их цвет автоматически регулировался встроенным датчиком.

–Да какая студия? Бюджетное жилье во всей своей красе, – грустно хмыкнула я.

–А этаж? – продолжал допытываться Индрек с такой въедливой дотошностью, будто собирался эту самую квартиру покупать.

–Третий, – если бы не угроза получить смертельное ранение неизвестным колюще-режущим орудием, я бы ни за что не стала распинаться на эту тему не только перед изначально не внушающим доверия Индреком, но и перед кем-либо другим, однако, здравый смысл подсказывал мне, что юлить сейчас не стоит.

–Замечательно, – не скажу наверняка, возможно, я ошиблась, но, по-моему, на губах у Индрека мелькнула слабая тень улыбки. Зрелище это было столь же достойно экспонирования в музее, как и плачущий большевик, но уже в следующую секунду лицо моего спутника снова превратилось в непроницаемую маску, – не разочаруй меня и скажи еще, что твоя квартира удовлетворяет и остальным моим требованиям.

– Тамбура нет, а в подъезде живут те же самые алкаши с барака, из-за которых лестничные клетки с первого дня напоминают свинарник, мусоропровод забился и воняет тухлятиной, домофонный кабель выдран с мясом, а наркоманы со всего района ходят к нам колоться, – на одном дыхании выпалила я, – короче, мечта, не квартира.

–Действительно, мечта, – согласился Индрек, и если бы я не сомневалась в наличии у него чувства юмора как такового, непременно решила бы, что сия реплика таит в себе неприкрытую издевку. Но, похоже, Индрек был полностью серьезен, как, впрочем, и всегда. К примеру, холодное оружие он с собой явно не для прикола носил, – а как у тебя с едой?

– Никак, я гостей сегодня не ждала, – красноречиво скривилась я, но Индрек мастерски сделал вид, что не заметил сквозящего в моем голосе сарказма:

–Тогда зайдем по пути в магазин. Есть там у тебя магазины поблизости?

–Прямо во дворе, через два подъезда, – подтвердила я, – между прочим, мы как раз идем мимо супермаркета, выбор тут намного больше и…

–Камеры видеонаблюдения на каждом шагу, – развил мою мысль Индрек, – нет, не нужно, и потом, я не настолько привередлив. Ну всё, садимся в автобус, и вперед. Учти, никакой самодеятельности, иначе, когда кто-нибудь из пассажиров заподозрит неладное, ты уже как с полчаса будешь мертва. Я рассеку тебе лучевую артерию, после чего в течение тридцати секунд ты потеряешь сознание, а еще через две минуты наступит смерть, но окружающие еще долго будут уверены, что тебя просто укачало.

ГЛАВА VII

Живописное изложение вероятных последствий моих необдуманных поступков, для пущей убедительности подкрепленное физическим воздействием заострённого металла на опасно близкую к печени область, с легкостью обеспечило Индреку спокойную поездку без эксцессов. За те сорок минут, в течение которых наш автобус колесил по столичным улицам, Индрек не произнес ни слова: цепким взглядом он мгновенно отыскал в салоне свободные двойные места и всем корпусом прижал меня к покрытому мутными дождевыми разводами стеклу, тем самым напрочь заблокировав мне пространство для маневров. Его рука по-прежнему крепко обвивала мою талию, но если для не посвященных в подробности наших сложных взаимоотношений пассажиров мы производили впечатление влюбленной пары, даже в общественном транспорте не выпускающей друг-друга из объятий, то мое трепещущее сердце в ужасе прекращало биться от каждого прикосновения напряженных пальцев моего спутника. Я боялась даже вообразить, что произойдет, когда мы доберемся домой, и я окажусь в безраздельной власти Индрека: в публичных местах у меня хотя бы имелась чисто теоретическая возможность позвать на помощь или привлечь внимание к своему бедственному положению, но стоит мне остаться наедине с этим психопатом, и, что называется, пиши пропало. Как там обычно происходит в криминальных триллерах? Доверчивая героиня пускает на порог подозрительного незнакомца, а вскоре в ванной находят ее расчлененный труп.

–Что случилось? – насторожился Индрек, почувствовавший, как я внезапно содрогнулась, будто все мои мышцы одновременно сократились от резкого импульса.

–Ноги промочила, знобит, – торопливо солгала я и лишь затем вдруг осознала, что сказала истинную правду. Замшевые полусапожки безобразно раскисли, колготки давно можно было выжимать, а неприспособленная к прогулкам по лужам подошва недвусмысленно готовилась отклеиться от верхней части.

– Непрактичная обувь,– вместо того, чтобы глубоко проникнуться постигшей меня бедой, холодно заметил Индрек.

–Зато красивая, – парировала я, машинально опустила глаза и с трудом пересилила непреодолимое желание плотно зажмуриться, дабы не видеть грязных затоптанных калош, еще недавно гордо носивших звание модельных ботильонов, – была.

–Купишь новые, – оптимистично заверил меня Индрек, – я планирую неплохо заработать на этом заказе, и если ты поможешь мне вернуть мою вещь, я бонусом накину тебе несколько тысяч сверх арендной платы. Так сказать, компенсирую моральный ущерб. Но учти, при малейших сомнениях в твоей лояльности, деньги тебе уже не понадобятся. Разве что на организацию собственных похорон. Давай, на выход, и без фокусов.

Честно говоря, в своем нынешнем состоянии я была способна лишь на один единственный трюк – не навернуться с мокрых ступенек и не впечататься прямо в грязное месиво, по закону подлости образовавшееся в аккурат рядом с остановочным павильоном. Проявив неповторимые чудеса эквилибристики, я перепрыгнула через лужу и едва не потеряла от неожиданности равновесие, когда только что находившийся у меня за спиной Индрек вдруг обнаружился точно впереди.

– Осторожно! – предупредил он, в последний момент удержав меня от бесславного падения, – показывай, где магазин. Я с голоду умираю. Не стой столбом, у нас еще очень много дел на сегодня.

Лично для меня куда актуальнее выглядела проблема не умереть от страха, тогда как у Индрека всего лишь разыгрался аппетит, будто бы в его жизни регулярно возникали ситуации экстраординарного характера, и он давно не считал подобные случаи достойным основанием для пренебрежения базовыми потребностями организма. Судя по всему, у него в голове постепенно вырисовывалась четкая схема дальнейших действий, и самым неутешительным обстоятельством являлась отведенная мне в этом сомнительном предприятии роль, причем, я изрядно сомневалась в наличии у себя значительных шансов отсидеться в массовке.

Внушительный пустырь на западной окраине столицы начали застраивать без малого лет двадцать назад, и примерно столько же чиновники обещали обитателям Севериновских бараков снос аварийного жилья. В итоге история с расселением растянулась на два десятилетия, и к тому времени, когда у государства, наконец, дошли руки до завершения строительства социальных домов, в бараках по факту проживали только одинокие старики и разномастные маргиналы. Весь более или менее приличный народ правдами-неправдами постепенно разъехался: кто-то взял ипотеку на покупку благоустроенной квартиры, кто-то удачно вступил в брак, а кто-то предпочитал тратить немалые деньги и снимать тесную комнатушку в центре, чем ежедневно сражаться с бытовыми неурядицами, коих в бараках насчитывалось превеликое множество. Когда дело сдвинулось с мертвой точки, владельцы аварийной недвижимости резко активизировались, однако, перед распределением квартир в новостройке сотрудники администрации провели серьезную проверку и решительно отселяли львиную долю претендентов на бесплатное жилье, как преднамеренно ухудшивших условия проживания. Насколько я понимала, под данной формулировкой подразумевались главным образом аферы с пропиской-выпиской, и доморощенным махинаторам пришлось довольствоваться смехотворной денежной компенсацией, соответствующей кадастровой стоимости злополучных бараков. Поводов придраться ко мне у чиновников, к счастью, не нашлось, и моя кандидатура была единогласно одобрена на заседании жилищной комиссии. Вместе со мной обладателями новых квартир стали и несколько откровенно маргинальных семей, печально известных мне еще в бытность соседями по бараку. Волевым решением чиновников под нужды переселенцев выделили один подъезд, и по злой иронии судьбы меня вновь окружали знакомые все лица, гораздо больше подходящие под определение «рожи».