Опасная работа

Всего за пару недель наш подъезд превратился в настоящее гетто. Три поколения моих соседей жили в бараках, и, дорвавшись до благ цивилизации, дружно вели себя, как пещерные троглодиты в музее изящных искусств. Иногда мне в голову даже грешным делом закрадывалась мысль, что мэрии следовало раскошелиться на проведение обучающего тренинга для новоселов. По крайней мере, некоторым особо одаренным товарищам ничуть не помешало бы пройти курсы повышения квалификации в сфере обращения с домофоном, а заодно раз и навсегда уяснить себе, что в отличие от выгребной ямы, центральная канализации абсолютно не предназначена для сброса твердых бытовых отходов. Кстати, с мусоропроводом у моих соседей тоже как-то не сложилось взаимопонимания – уже на третий день с момента заселения шахта намертво засорилась, а закрепленная за домом жилконтора не торопилась с ее прочисткой, так что впору было запасаться ядохимикатами для протравки тараканов, и упаси господи, крыс. Отдельного внимания, несомненно, заслуживал лифт, проработавший ровно пять суток, а на шестые подвергшийся разграблению и благополучно лишившийся каких-то дорогостоящих запчастей, собирать деньги на замену которых, естественно, никто не спешил. Мне со своим третьим этажом, в сущности, было не жарко, ни холодно, а вот живущие под крышей старики оказались запертыми в квартирах, будучи физически не в силах совершать длительные восхождения по довольно крутой лестнице. Чтобы слегка облегчить утомительный подъем, пенсионеры поставили на каждой площадке по табуретке, однако, мебель тут же облюбовали любители покурить в подъезде, периодически воюющие за право культурно посидеть на стульчике с окрестными наркоманами. Одним словом, вчерашние жители бараков, явно чувствовали себя, как дома, а оставшееся практически прежним окружение не самым лучшим образом влияло на их культурный уровень.

Я отнюдь не просто так предлагала Индреку закупаться продуктами в супермаркете: может быть, видеонаблюдение в местном магазине действительно отсутствовало, но ассортимент товаров здесь в большинстве своем был ориентирован на специфический контингент покупателей. Через три дома находилась еще одна торговая точка классом повыше, но тащиться туда по колено в грязи мне совсем не улыбалось. Впрочем, Индрек не растерялся даже среди изобилия дешевого спиртного и прочих «предметов первой необходимости», и покинул магазин с полным пакетом разнообразной снеди наперевес.

– У кого еще есть ключи? – поинтересовался Индрек на лестничной клетке, не спуская с меня пристального взгляда.

–У мамы, но она живет в другом городе, – ответила я и раздраженно попросила, – прекрати на меня так смотреть, я в замок не могу попасть.

–Как смотреть? – явно не понял сути моих претензий Индрек, – стоит мне отвернуться, и ты выкинешь какую-нибудь глупость, поэтому я слежу за каждым твоим движением. Что тут странного?

–Глаза у тебя… странные, это еще мягко сказано, – я дважды провернула ключ в скважине и неуверенно застыла на пороге, -я могу зайти в свою собственную квартиру?

–Ключи! – протянул руку Индрек, подбросил на ладони звенящую связку и бесшумно закрыл за нами входную дверь, а затем надежно запер ее изнутри, отрезав мне единственный путь к спасению.

–Линзы подстраиваются под освещение, меняют интенсивность цвета, вот и все странности, – Индрек поставил на пол пакет с провизией, снял рюкзак, и окинул коридор задумчивым взглядом, – куда можно повесить куртку?

– Положи пока на стул, – жестом указала я, – если бы меня сегодня взяли на работу, я бы с первой зарплаты обставила прихожую, но благодаря тебе, мне, похоже, еще долго придется верхнюю одежду в стопку складывать. С твоего позволения, я разуюсь. Надеюсь, на это не требуется письменного разрешения с твоей стороны?

Колючий, пронизывающий, словно порыв северного ветра, взгляд Индрека вновь скользнул по голым стенам коридора и на долю секунды остановился на моей напряженной фигуре.

–Делай, что хочешь. Главное, не забывай, что я все время начеку, – не сулящим ничего хорошего тоном произнес Индрек, – даже если тебе вдруг покажется, что я отвлекся или уснул, вспомни этот разговор и выброси из головы саму мысль о нападении на меня. Даже если тебе чудом удастся застичь меня врасплох, я убью тебя чисто на инстинктах, а мне бы не хотелось этого делать.

–Спасибо, что заранее предупредил, – мрачно усмехнулась я и со вздохом принялась расшнуровывать ботильоны. Параллельно я обдумывала, отправить ли их сразу на свалку или демонстративно выставить рядом с мусоропроводом с целью порадовать малоимущих соседей снизу, слетающихся на любой секонд-хенд, как коршуны на добычу. Я с наслаждением избавилась от промокшей обуви и начала расстегивать пуговицы на пальто: горькие эмоции, вызванные плачевным состоянием дорогой дизайнерской вещи и отсутствием денег на ее химчистку поглотили меня до такой степени, что когда я снова подняла глаза на Индрека, то непроизвольно вскрикнула от удивления.

Впервые за три года я увидела своего бывшего квартиранта без головного убора: бейсболка в теплое время года и вязаная шапочка – в холодное, однозначно, были призваны скрыть те самые особые приметы, которых, как я ошибочно полагала, у Индрека не имелось. Ан нет, имелись, да еще какие! Все это время я и не догадывалась, что Индрек успешно прятал от посторонних глаз длинные, ниже плеч, волосы, заплетенные в причудливые косы и невероятно хитрым образом стянутые на затылке. Вся эта удивительно сложная конструкция у него на голове выглядела настолько необычно, что я не сумела преодолеть соблазна бестактно вытаращиться на открывшееся передо мной зрелище.

– Чтобы ты не мучилась от любопытства, скажу сразу – это не дань моде, а ритуальная прическа, – вывел меня из оцепенения бесцветный голос, и к своему вящему стыду, я вдруг осознала, что до сего момента пялилась на Индрека с широко раскрытым от неподдельного изумления ртом, – наверняка, ты жаждешь знать, о каких ритуалах идет речь? Потерпи немного, думаю, скоро тебе представится возможность воочию увидеть нечто такое, о чем ты не забудешь до конца своей жизни. Но серьезные вопросы на голодный желудок не решаются. Рассказывай, где у тебя кухня.

ГЛАВА VIII

Исподтишка наблюдая за Индреком, методично отрезающим тонкие ломтики от буханки черного хлеба, я все отчетливее понимала, насколько серьезную беду я на себя навлекла по вине дурной головы, в полном соответствии с народной мудростью не дающей покоя ногам. Однако, заниматься ретроспективным анализом и самозабвенно рефлексировать по поводу допущенной мною фатальной ошибки, было уже поздновато: меня в одинаковой степени не вдохновляла как незавидная участь безымянного трупа, собранного по частям в мешок и выброшенного где-нибудь на обочине, так и не менее печальная доля заложницы одержимого бредовыми идеями маньяка, но всё же второй вариант выглядел гораздо предпочтительнее, так как он хотя бы внушал слабую надежду на благополучный исход. Одним словом, ссориться с Индреком мне сейчас было не просто невыгодно, но и смертельно опасно, поэтому я старательно делала вид, что готова оказать ему любую посильную помощь, укладывающуюся в рамки правового русла. Между тем, в глубине души я по-прежнему ждала подходящего момента, чтобы тайком позвонить в полицию или, на худой конец, намекнуть маме о наличии срочной необходимости обратиться в правоохранительные органы – поведение Индрека по отношению ко мне явно выходило за грани дозволенного, а его туманные упоминания о предстоящем мне знакомстве с некими «ритуалами» и вовсе порождали во мне целую бурю нехороших предчувствий.

Сам же Индрек в настоящее время с аппетитом поглощал собственноручно пожаренную яичницу с помидорами и ветчиной, и, по всем признакам, считал наглое вторжение на территорию моей частной собственности полностью оправданным. Во всяком случае, ел он спокойно и неторопливо, тщательно пережевывая каждый кусок и со звоном орудуя столовыми приборами, как если этот обед был для него всего лишь будничным приемом пищи. Впрочем, некоторые отголоски тревожной настороженности я всё-таки заметила: блеклые, невыразительные глаза Индрека периодически темнели на пару оттенков, и из светло- голубых превращались в грязно-серые, цвета затянутого мрачными тучами небосвода. Не знаю, что за разновидность контактных линз он использовал, но мне упорно казалось, что эти хамелеоновские метаморфозы помимо яркости освещения также зависели от текущего состояния эмоционального фона носителя, и, если судить по глазам Индрека, то этот фон отличался исключительно высоким уровнем нестабильности.

В «домашней обстановке» Индрек выглядел другим человеком, но я прекрасно сознавала, что все кардинальные расхождения с привычным обликом носят сугубо внешний характер. Внутреннее содержание со стопроцентной вероятностью не претерпело ни малейших изменений, а длинные волосы и обманчиво расслабленная поза навряд ли были способны ввести меня в заблуждение, особенно после того, как Индрек потянулся за ножом, чтобы отрезать еще хлеба, и я непроизвольно содрогнулась, вспомнив холодное острие, еще недавно вплотную упиравшееся мне в бок. На первый взгляд, мой незваный гость объективно не обладал выдающимися физическими данными: никаких бугрящихся под простой черной футболкой мышц, мощного богатырского торса и бычьей шеи, да и рост у него был весьма среднестатистический, если уж на то пошло. Но вот только каждое движение Индрека больше напоминало молниеносный бросок, а его жилистое, подтянутое тело идеально вписывалось в образ тренированного бойца, наделенного не только грубой животной силой, но и природной гибкостью вкупе с безукоризненной реакций, многократно отточенной до автоматизма. Казалось, Творец не просто пожалел на Индрека красок, а намеренно наделил его совершенно безликими чертами, чтобы те надолго не задерживались в памяти. Правда цель Создателя была мне до сих пор не ясна, однако, не зря же выражение о «неисповедимых господних путях» уже столько лет подряд не теряло актуальности.

Одноразовую пластиковую посуду, приобретенную в комплекте с продуктами, Индрек сложил в пакет, завязал полиэтиленовое вместилище мусора тугим узлом, и удобно откинулся на спинку стула. Стул протяжно заскрипел, будто на него умостился здоровенный бугай весом в полтора центнера – видимо, расшатался от старости, он ведь еще моим родителям верой и правдой столько лет служил, а с учетом моего удручающего финансового положения, будет теперь и дальше стоять у меня на кухне, пока не развалится на части. Индрек резко выпрямился, заставив многострадальный стул издать целую серию душераздирающих завываний, и неожиданно поинтересовался:

– Почему ты ничего не ела? Сейчас мы с тобой уйдем из дома, и вернемся обратно в лучшем случае поздно вечером. Предупреждаю сразу, твои жалобы на голод и холод, я даже выслушивать не буду. Я предоставил тебе достаточно времени, чтобы поесть и переодеться, но ты потратила его в холостую. Имей в виду, балласт мне не нужен. Если ты собираешься ковылять за мной на шпильках и капризным голоском требовать немедленно отвести тебя в ресторан, я буду вынужден задуматься, а настолько ли мне важно твое содействие.

–Мне кусок в горло не лезет, – призналась я, – не могу ничего проглотить.

–Бывает, – с внезапным пониманием кивнул Индрек, – тогда быстро собирай походный сухпаек. Оптимальный набор получается из шоколада и сухофруктов, занимает мало места и содержит необходимое число калорий. Есть у тебя?

–Вроде что-то было, – неопределенно повела плечами я, для пущей уверенности заглядывая в шкаф, – батончики, чуть-чуть изюма…

–Сойдет, – одобрил Индрек, – теперь одежда. Теплая, удобная, не стесняющая движений. Аналогично по обуви. Через десять минут мы выходим. Время пошло.

–Куда мы направляемся? – робко осведомилась я из другой комнаты. Возможность задавать вопросы и не смотреть при этом Индреку в глаза показалась мне до такой степени привлекательной, что я решила совместить лихорадочное переворачивание содержимого шифоньера с попыткой пролить свет на свое ближайшее будущее.

–Туда, где нас совсем не рады видеть, – уклончиво сообщил Индрек, – так что гостеприимной встречи не жди, не отходи от меня ни на шаг и не открывай рта без моей команды. Если все пройдет удачно, и я узнаю местонахождение своей вещи, мы с тобой расстанемся уже сегодня, поэтому в твоих же интересах быть паинькой.

–Ничего не понимаю, – резюмировала я, и, значительно рискуя окончательно настроить Индрека против себя, неразборчиво процедила сквозь зубы, – черт знает, что вообще такое!

Похоже, мне ощутимо повезло, и моя опрометчиво сорвавшаяся с губ реплика осталась незамеченной, потому что ответной реакции со стороны Индрека так и не последовало. Хотя, может быть, я рано радуюсь: выйду сейчас в коридор, а этот псих уж дожидается меня на пороге спальни с бензопилой в руках – еще ведь неизвестно, что он там в рюкзаке с собой всегда таскает. Вдруг, Индрек из той категории маньяков, которые предпочитают «работать» в максимально комфортных условиях, а не прятаться в темных подворотнях, жестоко конкурируя за укромное место с подгулявшими гражданами, испытывающими непреодолимую потребность справить малую нужду.

–Когда ты в последний раз была в бараке? – вполне миролюбиво осведомился Индрек, когда я с замиранием сердца предстала перед его бесцветными глазами.

–В день сноса,– наморщила лоб я, -уже третья неделя пошла…

–В принципе, не так уж и давно, – задумчиво прошептал себе под нос Индрек, – надеюсь, Эмбер сумеет взять след. Да, ты правильно подобрала одежду, не то что с утра. Как дела с обувью?

–Между прочим, с утра я ходила на интервью в солидную компанию, а не в гости в какому-то Эмберу, – раздраженно фыркнула я, – кроссовки подойдут?

–Эмбер- существо женского пола, – поведал Индрек, коротким жестом продемонстрировав положительное отношение к моему выбору, – по крайней мере, она сама это утверждает. Ты готова? Тогда выступаем.

Пока я выискивала в платяном шкафу самые потасканные джинсы и наиболее сильно скатавшийся свитер, Индрек успел натянуть на голову вязаную шапочку и в этот момент как раз пристраивал на спине рюкзак. Вид у него был решительный и непреклонный, словно он собирался на войну с очень опасным противником, и хотя худощавое лицо моего спутника хранило бесстрастное выражение отрешенного спокойствия, вокруг рта у Индрека резко залегли упрямые складки, а плотно сжатые губы превратились в тонкую линию. Желание обратиться в бегство девятым валом накрыло меня с головой, и не будь его реализация фактически не осуществима вследствие непрерывного нахождения под строгим контролем, я бы уже давно сверкала пятками в любом доступном направлении. Но тяжелый взгляд Индрека действовал на меня сродни парализующему газу – я застыла в неестественной позе и, как загипнотизированная, слушала перезвон ключей в связке.

–О! Ава! – бурно возликовал при виде меня дядя Женя, перекочевавший в новостройку из барака на Северинова и прихвативший с собой не только весьма немалое семейство, но и обширнейший набор вредных привычек. Еще проживая на прежнем месте, мой нынешний сосед по пьяной лавочке едва не спалил весь барак, мертвецки уснув с зажжённой сигаретой, а на следующее утро после новоселья чуть было не повторил смертельный номер уже в многоэтажке. Кроме того, бдительные пенсионеры подозревали дядю Женю в причастности к краже подвесного кабеля, в результате которой у нас в подъезде уже с полмесяца не работал лифт, но заведенное против соседа дело о хищении так и не получило развития в связи с отсутствием доказательств. А еще в квартире у дяди Жени за краткий отрезок времени, прошедший со дня заселения неоднократно забивалась канализация, и для того, чтобы ликвидировать затор, соседям по стояку приходилось скидываться на услуги сантехника, так как сам «виновник торжества» оплачивать прочистку категорически отказывался. В квартире дяди Жени вечно стоял шум, гам и тарарам, а четверо его малолетних отпрысков были начисто лишены воспитания, если, конечно, не считать за таковое ежедневные вопли тети Лены, примерно на треть состоящие из ненормативной лексики. Ко мне дядя Женя питал самые преданные чувства, выражающиеся в непрекращающихся попытках занять у меня денег. Правда, после переезда, подогревать соседскую любовь мне стало нечем, но дядя Женя оптимизма не терял, и стоило нам случайно пересечься на лестничной клетке, как он мгновенно устремлялся мне наперерез и настойчиво одолевал меня художественным повествованием о нелегкой жизни на детское пособие. Я прямым текстом объясняла соседу, что мне бы самой не помешали дополнительные финансовые вливания, но тот лишь осоловело таращился на меня мутными глазками с достойным уважения упорством продолжал гнуть свою линию. Отделаться от дяди Жени можно было либо заговорив с ним на его родном языке, известном под названием «русский матерный», либо сунув ему в заскорузлую ладонь завалявшейся в кармане мелочи. Принимая во внимание, что упражнения в сквернословии давались мне довольно трудно, а лишней мелочи у меня с недавних пор не водилось, встреча с соседом загнала меня в тупик, но, пока я соображала, как быть, из-за спины выступил Индрек.

О! И ты здесь! – ликование дяди Жени вменилось почти что щенячьим восторгом, – а я уж думал, всё, больше и не свидимся! Ну что, как обычно?

– Всё остается без изменений. Но раз площадь наблюдения увеличилась, такса тоже повышается. Держи пятьсот! – к моему вящему изумлению, Индрек без колебаний вручил дяде Жене мятую купюру, и, многозначительно прищурившись, пообещал, – если не подведешь, получишь еще столько же, когда я буду съезжать.

–Мышь не проскочит, ты ж меня знаешь, – клятвенно заверил Индрека сосед, неуловимым движением опытного фокусника определил пятисотку в карман замусоленных штанов и с резвостью молодого козла поскакал через две ступеньки, радостно блея от счастья.

–Одной проблемой меньше, – Индрек проводил дядю Женю пристальным взглядом и повернулся ко мне. Прозвучавшее из уст моего спутника мнение буквально сразило меня наповал невзирая на то, что я постепенно начала привыкать к особенностями его образа мышления:

–Повезло с соседями, – как в ни в чем не бывало выдал Индрек, и в ответ я лишь издала преисполненный величайшей тоски вздох. Пожалуй, мне нужно у него многому поучиться: в частности, умение видеть благосклонность Фортуны в наличии соседа-алкоголика, способного спалить весь дом из-за оставленной на плите сковородки, – это, без сомнения, полезный навык, позволяющий уберечь нервную систему от чрезвычайных потрясений.

ГЛАВА IX

Вдаваться в детали заключенной с дядей Женей договоренности Индрек предусмотрительно на стал, и как бы не мучило меня любопытство, я вынуждена была и дальше терзаться в догадках, неожиданно вылившихся в предательскую мысль о том, что мне эти деньги пригодились бы гораздо больше, чем соседу. Фантазия дяди Жени отличалась такой же запредельной нищетой, как и обстановка его новой квартиры, и я нисколько не сомневалась, что иного способа распорядиться полученным неизвестно за какие заслуги авансом помимо грандиозной попойки бывший обитатель барака даже теоретически не ведал. А вот мне придется снова обращаться за материальной помощью к родителям, до сего времени и не подозревавшим, что когда-то дали жизнь настолько непутевой дочери, не просто безнадежно провалившей собеседование, так еще и на ровном месте вляпавшейся в грозящую серьезными неприятностями историю. Меньше года назад я бы отродясь не поверила, намекни мне какой-нибудь анонимный доброжелатель, что уже совсем скоро у меня будут раздуваться от вожделения ноздри при виде несчастной пятисотки, а довольная физиономия дяди Жени вызовет у меня бесконтрольный приступ черной зависти. Стыд и позор, что тут скажешь!

Мама позвонила в тот момент, когда мы с Индреком вышли из подъезда, и вслед за вибрацией мобильника я с ужасом ощутила болезненный укол…нет, если бы только совести!

– Ответь! – потребовал Индрек, ненавязчиво усилив давление на острие и тем самым заставив меня нервно сглотнуть от неумолимо подступающего к горлу комка концентрированного ужаса, – мне не нужно, чтобы тебя начали разыскивать. Кто звонит?

–Мама, – одними губами прошептала я и в панике осознала, что от охватившего меня страха вот-вот впаду в оцепенение и не смогу вымолвить ни слова, – что ей сказать?

– Объясни, что у тебя всё в порядке, но ты сейчас занята, – невозмутимо посоветовал Индрек, – сошлись на меня, якобы ты помогаешь мне снять квартиру. Отвечай уже – чем дольше ты не берешь трубку, тем сложнее будет развеять возникшие у твоей матери подозрения.

– Хорошо, – судорожно кивнула я, и невидимое оружие в руке Индрека красноречиво напомнило о необходимости держать язык за зубами, если мне, конечно, хоть чуть-чуть дорога моя бестолковая жизнь, – да, мам, я слушаю!

– Ава, ну как? – с места в карьер ринулась мама, – рассказывай, тебя взяли?

–Нет, – односложно сообщила я со слабой надеждой, что мама проявит деликатность и воздержится от допроса с пристрастием, но рассчитывать на это было столь же наивно, как до седых волос верить в Дедушку Мороза.

–Знаешь, по-моему, тут что-то нечисто, -решительно заявила мама, – и к бабке-гадалке ходить не надо, чтобы это понять. Хочешь знать мое мнение, Ава?

–Вообще-то не особо, – хмыкнула я исключительно для проформы, так как остановить вошедшую в раж маму можно было немногим проще, чем стадо бешенных мустангов, во весь опор мчащихся по прерии. Мама обладала потрясающей способностью сметать на пути любые препятствия, и порой я изрядно сожалела, что практически не унаследовала ее пробивного характера: в противном случае, я бы давно взяла офис понравившегося работодателя штурмом и выгонять меня оттуда пришлось бы вместе с ротой спецназа.

–Все твои беды происходят оттого, что ты меня никогда не слушаешь, – назидательно заметила мама, – хватит заниматься ерундой, Ава! Тебе самой всё это не надоело? Все приличные должности продаются и покупаются за взятки, на которые у нас с отцом сейчас нет денег, а в организации среднего пошиба тебя не берут потому, что ты давно переросла их уровень, и если на фирму вдруг придет такой грамотный специалист, как ты, все эти доморощенные специалисты быстро повылетают со своих теплых мест. Сегодняшний отказ стал для меня последней каплей, Ава, ты как хочешь, но вечером я звоню Меркуловой, и прошу ее составить тебе протекцию в департаменте статистики. Лучше спокойно работать на госслужбе, чем впустую тратить время. Да, зарплаты там не ахти какие высокие, но по крайней мере, есть шанс сделать карьеру за счет собственных мозгов, а не через постель шефа. Да, Ава, я прекрасно помню, что тебе не интересна работа с цифрами, ну а куда деваться? Я, вон, тридцать лет дебет с кредитом свожу, и ничего, слава богу, жива- здорова. Любой труд может быть увлекательным, если вкладывать в него душу и не относиться к нему формально.

–Мам, давай обсудим это позже, – попросила я, натуральным образом леденея не то обращенного на меня взгляда Индрека, не то от холодного прикосновения заостренного металла.

– А что такое? Ты где? – запоздало спохватилась мама,– я звонила домой, но…

–Мам, ты помнишь Индрека? – я шумно перевела дыхание и коротко пояснила, – ну, того, которому мы сдавали квартиру в бараке?

–Что это он год спустя объявился? – вопросом на вопрос ответила мама и тут же добавила, – ну и что теперь? Была бы квартира – мы бы ему сдали, а так пусть ищет себе другое жилье, тебе то до него что за дело?

–Индреку срочно нужно где-то поселиться, а связываться с риэлторами он не хочет, так как опасается нарваться на мошенников, – начала было озвучивать заранее согласованную с непосредственным источником моих проблем версию, но порой обладающая поистине феноменальным чутьем мама внезапно перебила меня на полуслове.

– И что, он напрашивается пожить к тебе? – фактически попала она в самое яблочко, – гони его в шею, вот что я тебя скажу. Хотя я этого Индрека ни разу в глаза не видела, но понаслышана о нем достаточно. Мне жена Женьки-алкаша рассказывала: не успеет Индрек въехать, как Женька уже с утра поддатый ходит. Ленка говорит, я у него, значит, всю заначку отбираю, а этот ваш квартирант ему деньги на спирт дает, ну и сам, ясное дело, пьет, наверное, беспробудно. Не зря же Ленка говорила, снимет квартиру, и три дня потом на улицу носа не высовывает. Выходит, Женька ему за водкой бегает, иначе с какой бы радости ему денег давать. И главное, что странно, ни баб ведь не водит, ни собутыльников. Ава, даже не вздумай его на порог пускать: из таких вот тихих алкоголиков как раз самые страшные маньяки и получаются. Ленка хоть и дура дурой, но тут, я считаю, она права – нормальный мужик наклюкается в зюзю, ну и ведет себя потом, как скотина, а от этого не знаешь, чего и ждать, попробуй пойми, что у него там в голове творится. Шарики за ролики заедут, и начнет за всеми с ножом гоняться! Ава, ты меня точно поняла? Чтоб ноги его у тебя дома не было! Бараков в столице еще полным-полно осталось, найдет, если постарается! Это же надо, до чего обнаглел народ!