Тайник Лешего
Очутившись внутри заросшего паутиной помещения, слабо освещаемого через два узких пыльных окошка под потолком, Герман взялся огибать ряды старых разбитых лодок и катамаранов, чья оранжевая краска выцвела и теперь топорщилась. Повсюду здесь валялись вёсла и разнообразные запчасти: рули, педали, лопасти.
Проведя по борту одного плавательного корыта, молодой человек с отвращением посмотрел на палец, покрывшийся сухой серой пылью, и обтер его о штаны.
В дальнем углу помещения Герман различил двухместную байдарку, прислонённую к стене. Подойдя ближе, парень понял, что у неё отсечена носовая часть. При дальнейшем изучении он обнаружил на корпусе судна длинные параллельные отметины, напоминающие следы когтей, и…запёкшиеся брызги крови.
Нахмурив брови, Герман устремил взор под ноги и обмер. Внизу, прямо перед ним, покоилось тело дохлой собаки. У трупа, сгорбившись, сидело колючее белое существо полуметрового роста с лысым розовым хвостом, лежащим закрученным кольцом на полу. Оно обгладывало лапу лохматой дворняги и жадно глотало куски её плоти.
Диковинный зверь рассекретил парня и, повернув свою окровавленную уродливую морду с длинными усами на него, обвёл Германа недружелюбным взглядом.
Не намереваясь делиться с пришедшим едой, он залез на тушу мёртвого пса, оголил острые зубы и, оттопырив розовые жабры, зашипел в попытке отпугнуть человека от добычи.
Парень открыл рот, чтобы закричать, но из его горла вырвался лишь сиплый хрип.
Германа затошнило, отчего он весь побледнел. Протискиваясь к выходу, парень с грохотом перевернул катамаран и запнулся о какую-то металлическую ржавую деталь.
Выскочив наружу, молодой человек убедился, что его не преследует та страшная тварь, и принялся жадно глотать воздух, от коего начала кружиться голова.
На онемевших ногах Герман доковылял до пирса, выступающего в озеро.
Причал, как и сарай, переживал не лучшие времена и предстал обветшалым и серым. Сваи из лиственницы малость завалились, из-за чего всё сооружение накренилось вправо. К одной его боковине была пришвартована деревянная лодка, безмятежно колышущаяся на гребешках волн и бьющаяся о сухой скелет конструкции.
Тяжело дыша, растерянный Герман ступил на скрипучую поверхность и двинулся вперёд. Доски прогибались и трещали. Создавалось впечатление, будто они вот-вот не выдержат и отправят его купаться.
Герман достиг края пирса, остановился и опустился на колено, уставившись в багровую, почти коричневую, толщу воды. Почерпнув ладонью мутную жидкость, он умыл ею лицо и похлопал себя по щеке, приводя в чувства.
“В постройке жуткое создание, пожирает несчастную дворнягу” – бешено билось в черепной коробке. – “Нужно срочно сообщить Маю! Любимый решит, что делать”.
Парень выпрямился и хотел броситься к Игнатову, однако задержался. Его внимание привлекло что-то вдалеке, появившееся в тёмной воде у высокой крутой скалы слева.
Герман прищурился, и буквально прирос к причалу.
Из воды возникла мощная склизкая спина, откуда торчали массивные шипы с толстыми прожилками, похожие на ороговевшие костные пластины, какие носили динозавры. Семь наростов с тупыми закруглёнными концами располагались в шахматном порядке, плавно уменьшаясь в размерах по мере приближения к копчику. Самый крупный имел повреждение – кривой скол на верхушке с отходящей от него паутинкой мелких трещинок.
Рассекая багровую гладь своими выпуклостями, гадина с невероятной скоростью ринулась к причалу, где в диком ужасе застыл парень, чьё лицо значительно осунулось.
“Беги! Ну же, беги! Дурак, чего ты ждёшь?” – мысленно отчитывал себя Герман, но не мог пошевелиться, приковав глаза к надвигающемуся на него монстру.
Чудовище мгновенно преодолело колоссальное расстояние и уже оказалось у причала, как вдруг в паре метров от него, когда Герман думал, что столкновение неизбежно, исчезло в глубине озера, скрыв свои наросты под мутной толщей. На месте нырка образовалась внушительная воронка. От неё разошлись большие волны, нарушив покой пришвартованной лодки. Судно закачалось на гребнях, глухо тыкаясь острым носом в деревянную сваю.
“Слава Богу!” – расслабился парень и протяжно выдохнул, улыбнувшись собственной трусости.
Молодой человек направился к берегу, однако тут же ощутил всем телом, как нечто с разрушительной силой врубилось в дряхлый пирс, покосившийся от удара.
Герман пошатнулся, не удержал равновесия и, размахивая руками, шмякнулся навзничь. Не успел он подняться, как случился новый удар, после которого несколько свай с одной стороны переломились пополам. Причал, и без того с трудом стоящий на своих ненадёжных опорах, одним боком погрузился под воду. Кончики ботинок парня облизали волны. Бедолага стал сползать с наклонившегося сооружения, цепляясь пальцами за намокшие скользкие доски.
Из озера вновь нарисовались жуткие шипы. Существо отплыло, чтобы развернуться и пойти на жертву в лобовую.
Герман, как ни старался, скатился-таки в воду и теперь, барахтаясь, предпринимал тщетные потуги вскарабкаться на полузатопленный край пирс. Судорожно обернувшись, молодой человек увидел, как разрезающие гладь ороговевшие пластины летят на него. Он затрясся и заскулил, словно беспомощный пёс, вгрызаясь накрашенными ногтями в доски.
За спиной послышался шум волны, и парень почувствовал, как тело слегка мотнуло. Когда он в очередной раз повернул голову, кто-то гигантский схватил его и, окончательно снеся угол причала, рывком утянул в бездонную пучину. Последним, что наблюдал Герман, был водоворот, в коем кружили раскрошенные доски и щепки, оставляющие за собой следы из пузырьков.
23
Миновав узкий коридор, выложенный светло-жёлтым жёстким линолеумом, Крюков свернул направо и очутился у лестницы, рядом с коей находилось три деревянных стула. Поздоровавшись с коллегой, спускающимся со второго этажа и внимательно слушающим женщину с побоями на лице, Олег зашёл за угол и, сплюнув слюну в коричневый горшок, где рос фикус с блестящими тёмно-зелёными листьями, достал ключ. Только он вставил его в замочную скважину двери серебристого цвета с табличкой “Следователь Трофимов А.В.”, как услышал за спиной недовольный голос лейтенанта Сергеева:
– Эй ты, залётная пташка, чего там забыла?
– Я выполняю поручение дежурного, – объяснил участковый, повернувшись к Павлу. – Мне сказали занести Алексею Викторовичу конверт.
– Нет никого в теремочке! А посторонним не положено туда входить без ведома капитана! – напомнил лейтенант.
– Уверен, если он узнает, то не будет против, – решил Олег.
– Зато я против, Крюков! – прошипел Сергеев. – Кто ты вообще такой, чтобы позволять себе спокойно брать ключи и шерстить чужие кабинеты? В ОВД установлены строгие порядки, и они касаются всех!
– Мы с Трофимовым здорово ладим! Я не вижу причин для беспокойства…
– С каких пор у капитана на побегушках второсортные отбросы, вроде тебя, мм? – спросил Павел, сузив глаза. – Тащишься от подлизывания чужих задниц, угадал?
– У Вас длинный язык, лейтенант. Настоятельно рекомендую держать его за зубами…
– Осторожней, умник! На рога ещё напорешься! – пригрозил Сергеев и, показав участковому кулак, добавил. – Смотри у меня! Если чего натворишь, прижучу!
Следователь грозно заглянул Крюкову в глаза и, стиснув зубы, побрёл дальше. Олег, нахально оскалившись ему вдогонку, отворил дверь и юркнул в кабинет.
– Анонимно, значит? – ухмыльнулся участковый и, повертев бумажный пакетик в руках, аккуратно вскрыл его канцелярским ножом, позаимствованным со стола Трофимова.
Внутри обнаружилось цветное фото и четвертинка листочка со следующим текстом:
“Недавно мы прогуливались с семьёй в Центральном парке, и жена попросила щёлкнуть её с дочерью у фонтанов. Пару дней назад мы распечатали снимки в фотосалоне и заметили кое-что интересное. Если не ошибаюсь, в кадр попал разыскиваемый Вами преступник, беседующий с каким-то парнем на лавочке, что в правом углу изображения. Надеюсь, это поможет следствию…”.
Крюков насторожился и, переведя взгляд на фотографию, похолодел. Там отчётливо различался его сводный брат, Максим Гринюк, и, собственно, сам Олег. В парк они наведались буквально за сутки до отбытия первого в Малые Дуки́, дабы обсудить планы на ближайшее будущее.
– Вот же грёбаный добродетель! – рассвирепел участковый и, нервно скомкав злополучный снимок на пару с запиской, зажал его во вспотевшей ладони. – Подобный компромат не должен оказаться у Трофимова…
Младший лейтенант протёр пересохшие губы и попытался осмыслить весьма скверную ситуацию, в которую он вляпался.
Дверь со щелчком открылась. Крюков вздрогнул и, пометавшись по кабинету, швырнул помятый комок в мусорное ведро. Когда он вытянулся по струнке, порог помещения переступил Алексей Викторович.
24
После нудной возни с автомобилем Май отметил, что его нежные руки совсем не предназначены для мужской работы. Толку от копошений парня у колеса не было абсолютно никакого. Поэтому он закрыл “Ниву” и потопал к озеру, где его, по идее, ждал Герман.
Пиная шишки, в изобилии лежащие на земле, Игнатов помял вспотевшие чешущиеся яйца, обогнул крайнюю к пляжу сосну и шагнул на гальку, загребая в свои “дырявые” сандали мелкие камешки.
На пляже его возлюбленного не обнаружилось, зато отыскались вещи, оставленные на берегу: полотенце, пакеты, мангал…
– Герман! – проорал парень. Ответом ему послужила мёртвая тишина. – Герман! Чёрт бы тебя побрал, обаятельный ты засранец! Хочешь напугать меня, да? Лучше чмокни в задницу, не выгорит! Дуй ко мне!
Но бой-френд не отзывался.
Май, нацепив на лицо широченную улыбку, зашагал к старому деревянному сараю.
– Эй, я знаю, что ты там, шалун!
Дверь в помещение оказалась открыта. Игнатов заглянул внутрь, выискивая своего партнёра. Он мог спрятаться где-нибудь среди многочисленных лодок и катамаранов.
– Герман, я не собираюсь соваться в этот жуткий склеп. Он же держится на соплях да на честном слове, не дай Бог обвалится! Хватит паясничать, не смешно уже! Если ты резко выпрыгнешь передо мной, я выебу тебя в анус как грязную сучку! Так что завязывай!
Молчание. Довольная ухмылка постепенно сползла с физиономии Мая. На сей раз ему сделалось не по себе.
– Что ещё за шуточки? – проворчал Игнатов и обратил взор на пирс, опёршись ладонью о косяк дверного проёма.
Парень заметил, что конструкция сильно повреждена. Часть её вообще отсутствовала, и у разлома плавали куски досок, бывших продолжением деревянной дорожки. Там же на небольших пенистых барашках волн колыхался спасательный круг. Лодку, привязанную к одной из свай, слегка подтопило.
Май серьёзно встревожился. С бешено колотящимся в груди сердцем он осторожно добрался до неровно обрубленного края причала и изучил нанесённый ему урон. Складывалось впечатление, что кто-то взял и снёс приличный кусок сооружения. Из заострённых концов покорёженных брусков торчали пучки заноз, а мутную багровую воду заполонили опилки, щепки и фрагменты досок. Они тянулись длинной полосой, уходя дальше в озеро.
Игнатов, вытерев потный лоб, посмотрел на подаренные ему Германом наручные часы “Rolex” из нержавеющей стали с автоматическим подзаводом, где на серебряном циферблате имелся индикатор с числом нынешнего месяца: “9”. Стрелки показывали время 12:43. Миновало уже более получаса, как его парень смотался на пляж и бесследно исчез.
Май отвлёкся от часов и боковым зрением различил некий предмет, качающийся на волнах и подплывающий к пирсу. Он в ужасе вздрогнул, поняв, что в багровой мути находится отделённая от тела голова его обожаемого Германа. На неестественно бледном лице, перекошенном от страха, застыл предсмертный крик, а в широко открытый рот хлестала вода. Пустые, “стеклянные” глаза таращились прямо на Игнатова.
– Господи Иисусе! Герман!!! – забился в истерике Май и, упав на колени, принялся дёргать себя за волосы. – Какой садист сотворил с тобой такое? – и парень горько заплакал, шмыгая носом.
Голова его покойного возлюбленного достигла причала и забилась о борт лодки.
Сквозь звон в ушах, до Игнатова долетел горловой рык.
Трепеща, молодой человек встал, медленно повернулся и тут же скосил ноги иксом. Из его рта вырвалось невнятное беспомощное кряхтение, когда он увидел нечто огромное, стоящее на берегу у самого пирса.
Существо, пожирающее жертву хищным взглядом своих янтарных глаз, оскалилось, свирепо фыркнуло и скачками помчалось к Игнатову.
Часы зафиксировали последнюю комбинацию цифр: 12:45. Май громко завопил, расшугав всех птиц в округе, которые сразу же покинули места на ветках и взметнулись над острыми макушками сосен и елей.
Ещё долго визг парня стелился над водой и эхом разносился по лесу.
25
Алексей Трофимов вошёл в двухэтажное здание ОВД “Союзного” и проследовал к дежурной части мимо КПЗ, именуемого в народе “обезьянником”, где, вцепившись в прутья, стоял неопрятный мужчина и во весь голос негодующе заявлял о своих правах.
Приблизившись к огромному прозрачному окну дежурки, капитан постучал по нему костяшками пальцев и, когда сидящая за ним девушка-милиционер, за спиной у которой на всю стену раскинулась карта района, подняла глаза, добродушно ей подмигнул:
– Привет, Юль!
– Бонжур, Лёш! – просияла дама в форме, положив шариковую ручку на стол, заваленный документами. – Захотел получить посылку во внеурочное время?
– Именно. Она у тебя?
– Крюков унёс её в твой кабинет буквально пять минут назад, – известила Филатова.
– Ты дала ему ключ? – уточнил Трофимов.
– Угу. Я просто физически не успеваю разгребаться с бумажками, звонками и прочей ерундой. Вот и припахала Олега. Он ужасно доставучий!
– Совсем много работы?
– Хватает, – и словно в подтверждение её слов забренчал телефон. – Давай как-нибудь потом поболтаем? – предложила Юлия и, получив от коллеги кивок, сняла трубку аппарата.
Алексей направился к своему кабинету, по пути встретив мрачного Сергеева, не заметившего напарника и проскочившего мимо. Старший офицер остановил лейтенанта и, вскинув бровь, удивлённо полюбопытствовал:
– Пашка, ты чего тут забыл? У нас же сегодня выходной…
– Товарищ капитан, как хорошо, что Вы здесь! – обрадовался молодой следователь. – Меня Столяров подменить на пару часов попросил и я, заступив, наткнулся на Крюкова! Этот тип выцыганил у Филатовой ключ от Вашего…
– Я в курсе, – оборвал его Трофимов. – Ничего страшного не случилось.
– Не поймите меня неправильно, но…Олег не внушает мне доверия с самого знакомства! Он сравнительно недавно появился в “Союзном”, а уже позволяет себе вопиющие наглости! Их надо пресекать на корню! Иначе из него выйдет тот ещё работничек! Таких бы в шею гнать! Откуда Крюков вообще взялся? Явно не из академии МВД…
– Я тоже не из академии, – улыбнувшись, напомнил Алексей.
– Как ни крути, он мне не нравится! Поведение Крюкова заставляет сомневаться в его порядочности.
– Паша, не плети интриги на ровном месте! – цокнул капитан. – Олег – нормальный парень и старается показать себя с лучшей стороны.
– Вам видней! – вздохнув, развёл руками Сергеев и закончил разговор фразой. – Удачного дня!
– Взаимно, – ответил Трофимов и проводил расстроенного лейтенанта задумчивым взглядом, после чего продолжил идти к своему кабинету.
Добравшись до него, офицер повернул издавшую щелчок ручку и открыл дверь.
– Алексей Викторович?? Здравствуйте! – замер у стола ошарашенный Крюков.
– Салют, Олег! – отозвался следователь. – Жалобы на тебя поступают, что по кабинетам без спроса лазаешь…
– В смысле без спроса? Я Юле помогал! Она сама мне ключ вручила, я конверт к Вам и доставил, чтоб человек с поста не бегал, – изъяснился участковый.
– Похвально, конечно. Но повторять не стоит… – обозначил Трофимов.
– Вы за посылкой? – осведомился Крюков.
– Да, не терпится её изучить, – поведал капитан и, подобрав с поверхности стола распечатанный конвертик, вытряхнул его. – Хм, пусто…ты уже нос сунул?
Заметно напрягшийся Олег, сглотнув слюну, признался:
– Простите, не смог побороть жажду своего пытливого ума. Решил, что там нечто важное и интересное…
– И?
– Оказалась фигня. Какой-то балбес подшутил, затолкав в конверт открытку с приколом.
– Серьёзно? – поразился Алексей.
– Угу. Я её сразу выкинул, – отрапортовал едва сдерживающий дрожь в ногах участковый.
– Досадно, – нахмурившись, покачал головой офицер.
– У людей нынче совсем стыда нет, – возмутился Крюков.
– Горькая правда, – согласился Трофимов и добавил. – Что ж, тогда не буду терять времени, меня сын в машине ждёт…
И следователь, наказав Олегу вернуть ключ в дежурную часть, покинул ОВД.
На улице…
Капитан сел в “Девятку” и повернул ключ зажигания.
– Надеюсь, в поликлинике всё пройдёт плодотворней, – ухмыльнулся он, задним ходом выводя автомобиль из парковочного “кармана”.
– Тебе ничего не передали? – справился Вова и пристегнулся ремнём безопасности.
– Да, скатались впустую, – почесал затылок его отец и, вывернув “Ладу” на проезжую часть, оптимистично заключил. – Зато нам представилась возможность подольше пообщаться.
– Если у кабинета врача мы влипнем в очередь, нам не хватит тем для разговора, – хохотнул мальчик.
– Никогда не любил больницы, – скривился Алексей.
– Вот-вот…когда вырасту, в жизни не пойду туда работать! – поделился сын.
– Мне кажется, тебе стоит задуматься о карьере шеф-повара! Завтрак оказался безумно вкусным! Откуда такие навыки?
– Как-то само получается. Я обожаю готовить! Хотя мама бы точно не хотела, чтобы в будущем я связался с кухней…
– Почему?
– Потому что она восхищалась тобой, а ты – милиционер!
Сердце офицера вновь сжала тоска. Он непроизвольно покусал губы и отшутился:
– Смени я фуражку на поварской колпак, мама бы меня расцеловала.
– Думаешь, Свете бы понравилось, стань я, например, работником ресторана?
– Ну, коль у Вас всё серьёзно, она должна принять любой твой выбор.
– Очень серьёзно. Мы встречаемся с двадцать восьмого ноября прошлого года.
– Ты даже помнишь дату?
– Естественно! Каждый месяц данного числа я дарю ей цветочек с шоколадкой.
– Хах, то-то у меня с тумбочки пропадает наличка.
– Проказы домового, – предположил Вова. – У меня имеются свои сбережения.
– Я шучу, – сказал следователь. – И вообще, если понадобится копеечка, спрашивай.
– Дело не в деньгах. Я боюсь, что однажды Света ко мне охладеет… – и мальчик грустно потупился в резиновый коврик.
– Поэтому ты никого к ней не подпускаешь? Тобой движет ревность? – догадался капитан.
– Угу…
– Понимаю. Но открою тебе один секрет: сейчас ты рискуешь расстаться со Светой гораздо сильнее, потому что выставляемое напоказ привлекает к себе слишком много ненужного внимания. Чем громче ты кричишь о своём счастье, тем больше наживаешь себе завистников. Пусть вспыхнувшие между Вами чувства останутся сокровенной тайной, в которую не будут посвящены третьи лица.
– Наверное, в этом есть смысл…
– В школе необходимо поддерживать дипломатические отношения со всеми. Любовным же моментам отведи время после уроков. Главное, чтобы они не влияли на учёбу. Алёна Владимировна не особо довольна твоей успеваемостью…
– Мне несколько тяжело даются кое-какие предметы. Обычно, с домашкой мне помогала мама…
– Она была замечательным педагогом! Из меня выйдет никудышная замена…
– Просто, ты толком не пробовал, – пожал плечами ребёнок.
– Упрёк засчитан! – подметил Алексей, паркуя машину у здания поликлиники. – И поделом мне! Теперь я получил хороший стимул исправляться…
И отец с сыном, выбравшись из салона “Девятки”, зашагали ко входу лечебного заведения.
26
Савва с Федей выбрели из столовой после обеда и поплелись к корпусу в хвосте отряда. Солнце стояло высоко и достаточно сильно припекало, играя бликами на линзах очков Бабурина.
Дубовцев к кушаньям не притронулся. Вкусный исключительно названием гороховый суп был ненаваристым и пресным, а рыба с рисом, и без того ему тошные, оказались холодными и мерзкими на вид. Вожатые попытались принудить мальчика съесть приготовленные поварами блюда, однако Федя употребил лишь кусочек хлеба и тёплый компот из сухофруктов.
Пухляш же наоборот буквально проглотил поданную порцию, подчистил тарелки за дру́гом и попросил добавки, выбив себе ещё супчика.
В общем, брюхо толстячок наполнил под завязку и теперь неторопливо шагал вперевалочку, наслаждаясь жизнью.
Галдящая толпа ребят миновала старую неказистую беседку, поднялась по деревянной лестнице к пятому корпусу и нашпиговалась в него.
Сидящий наверху в мальчишеской спальне Данил сразу смекнул, что его отряд вернулся. Шум доносился даже до столь отдалённого от прихожей помещения.
Позже трое мальчишек вломились в комнату и устремились к своим кроватям. За ними появились и Дубовцев с Бабуриным. Второй проследовал к Осипову и спросил:
– Ну, как ты?
– Спасибо, Сав! Держусь, – поведал Данил и поинтересовался. – Хорошо пообедали?
– Просто превосходно! – расплывшись в улыбке, воскликнул очкарик и ласково погладил свой объёмный дряблый живот.
Федя скорчил лицо и добавил:
– Ага, замечательно! С такой кормёжкой скоро придётся лопать одуванчики…
В спальню заглянула Инна и громко объявила:
– Укладываемся на сон час! Чтобы через пять минут все лежали в своих постелях и не нарушали тишину!
Эти слова дети встретили неодобрительным гудением и только пухляш довольно протянул:
– Поели, надо и вздремнуть! Моя любимая поговорка!
Он лёг на починенную лагерным слесарем койку, со скрежетом прогнувшуюся под его весом, укрылся узорчатым бардовым одеялом и завалился набок, опустив веки.
– Меня в сон совсем не клонит! – поделился Дубовцев с Осиповым.
– Меня и подавно, – вздохнул тот. – Я вообще не уверен, сомкну ли глаза грядущей ночью. Кажется, сей кошмар не оставит меня в покое.
– Хей, мы же рядом! – по-дружески пихнул товарища в плечо Федя. – С нами-то тебе не страшно?
– Не очень, – нерешительно ответил Данил.
– Ну вот, другое дело! – подбодрил его Дубовцев и обернулся на донёсшееся из противоположного конца помещения обращение:
– Эй, пацаны, давайте замутим бой подушками, а?
– Почему бы нет? – оживились мальчишки.
– Тогда чего медлим? – подогрел интерес заводила и вскочил на ноги.
Федя, вторя остальным, зарядился энергией и предложил Осипову:
– Думаю, нам стоит поучаствовать! Отвлечёшься от своих дурных мыслей.
– Ну, не знаю… – засомневался Данил.
– Ой, брось! – перекосил физиономию Дубовцев и крикнул. – Мы с Вами!
Федя взял подушку и, гыгыкнув, тихонько треснул ей Осипова:
– Задай мне перцу!
Данил загорелся азартом и, схватив своё мягкое оружие, ринулся вдогонку за убегающим другом.
В комнате разразилось массовое сражение подушками.
Дубовцев забрался на чью-то скрипучую койку и стал там прыгать. На него, размахивая белыми пузатыми мешками, с радостными воплями накинулись несколько ребят. Федя принялся яро отбиваться от них. Тотчас к нему на помощь подоспел Осипов. Он так вошёл во вкус, что его подушка в итоге порвалась о железную спинку кровати.
По душному спёртому воздуху разлетелась куча пуха, осевшего на постелях, тумбочках и полу. В перьях утонул и сам Данил. Сплюнув пушинки, попавшие в рот, мальчик подобрал новое оружие и продолжил баталию.
– У Вас же из ушей еда полезет! – выпалил припорошённый внутренностями подушки Бабурин и разгневанно заверещал. – Дайте отдохнуть!
К облегчению очкарика в спальню наведалась Инна.
– Разве я непонятно…? – тут вожатая поперхнулась, улицезрев устроенный погром. – Бог ты мой! Что Вы здесь натворили? Ну-ка, живо по постелям!
Расстроенные мальчишки покорно распределились по койкам.
– Больше ни звука! По пробуждении займётесь уборкой! – строго распорядилась брюнетка и скрылась за дверью.
Осипов, валяясь на кровати с побагровевшим лицом, румяными щеками и слипшимися потными паклями волос, сиял от счастья.
– Реально весело, Федь! Если честно, я даже не против как-нибудь повторить! – восхищённо вещал он, вперившись целым глазом в потолок.
– А я что говорил! – тяжело дыша, шептал запыхавшийся Дубовцев. – Суперски подурачились!
– Ваш беспредел мешал мне уснуть! – вклинился надувшийся Савва и укутался в одеяло.
– Не ной! – буркнул Дубовцев и, встав с постели, подошёл к окну.
Прежде он ещё ни разу не смотрел из него на улицу и не имел представления, какой отсюда открывается вид.
Высота казалась приличной. Подобное ощущение складывалось благодаря тому, что корпус располагался на холме. За потрескавшейся асфальтированной дорожкой вокруг здания, где они проводили зарядку, следовал обрыв. Там земляной пригорок уходил резко вниз. У его подножия громоздился забор, чьи прутья основательно вросли в усеянную травой почву.