Маленькие женщины. Хорошие жены

– Пойдём, покажемся, – сказала мисс Белль, направляясь в комнату, где их ждали остальные девушки.

Когда Мэг с развевающимися кудряшками и бьющимся сердцем шла следом, шурша длинными юбками и позвякивая серьгами, ей казалось, что веселье наконец-то началось, ибо зеркало ясно показало ей, что она «юная красавица». Её подруги с энтузиазмом повторили этот приятный комплимент, и несколько минут она стояла, как галка из басни [29], в восторге от своих взятых взаймы перьев, в то время как остальные болтали, как стая сорок.

– Пока я буду переодеваться, научи её, Нэн, как обращаться с юбкой и французскими каблуками, а то она может споткнуться. Клара, возьми свою серебряную бабочку и заколи вон тот длинный локон слева. И пусть никто из вас не притрагивается к этому прелестному творению моих рук, – сказала Белль и поспешила удалиться, явно довольная своим успехом.

– Ты совсем непохожа на себя, но очень мила. Мне с тобой не сравниться, ведь у Белль прекрасный вкус, а ты, уверяю тебя, просто настоящая француженка. Пусть цветы свободно свисают, не будь с ними так осторожна и смотри не споткнись, – ответила Салли, стараясь не замечать того, что Мэг куда красивей, чем она.

Хорошенько запомнив предостережения Салли, Маргарет благополучно спустилась по лестнице и вплыла в гостиную, где собрались Моффаты и несколько ранних гостей. Она очень скоро обнаружила, что в изысканной одежде есть некое очарование, привлекающее определенный тип людей и способное обеспечить их уважение. Несколько юных леди, прежде не обращавшие на неё внимания, вдруг стали с ней очень ласковы. Несколько юных джентльменов, которые только смотрели на неё на предыдущей вечеринке, теперь не только смотрели, но и просили, чтобы их ей представили, и говорили ей всякие приятные глупости, а несколько пожилых дам, сидевших на диванах и критиковавших остальных, с интересом спрашивали, кто она. Она услышала, как миссис Моффат ответила одной из них:

– Дейзи Марч… отец – полковник… одна из наших первых семей, но, знаете ли, превратности судьбы; близкие друзья Лоуренсов; милое создание, уверяю вас; мой Нед просто без ума от неё.

– Боже мой! – воскликнула старая леди, надевая очки, чтобы получше рассмотреть Мэг, которая старалась сделать вид, что не слышит, и была весьма шокирована выдумками миссис Моффат. «Это странное чувство» не проходило, но она представляла себе, как играет новую роль прекрасной дамы, и поэтому чувствовала себя довольно сносно, хотя от тесного платья у неё болели бока, шлейф всё время путался под ногами, и она постоянно боялась, что уронит серьги и те потеряются или сломаются. Обмахиваясь веером и смеясь над невнятными шутками молодого джентльмена, пытавшегося выглядеть остроумным, она вдруг смолкла и смутилась, увидев Лори. Он смотрел на неё с нескрываемым удивлением и, как ей казалось, неодобрением – хоть он и улыбнулся, поклонившись ей, что-то в его честных глазах заставило её покраснеть и пожалеть, что она всё-таки не надела своё старое платье. Она смутилась еще сильнее, увидев, как Белль толкнула Энни локтем, и обе перевели взгляд с неё на Лори, который, как она с радостью отметила, выглядел совсем по-мальчишески застенчивым.

«Глупые создания, зачем они внушили мне эти мысли. Я не буду обращать на них внимания и не позволю им как-то повлиять на меня», – подумала Мэг и, шелестя платьем, прошла через комнату, чтобы пожать руку другу.

– Я так рада, что ты пришёл, я боялась, что ты не появишься, – сказала она с самым взрослым выражением лица.

– Джо хотела, чтобы я пришёл сюда и рассказал ей потом, как ты выглядела, – ответил Лори, не поднимая на неё глаз, хотя и слегка улыбнулся её покровительственному тону.

– Что же ты ей скажешь? – спросила Мэг, сгорая от любопытства узнать его мнение о ней, но впервые почувствовав себя с ним неловко.

– Я скажу, что не узнал тебя, потому что ты выглядишь такой взрослой и непохожей на себя, что я тебя очень боюсь, – сказал он, теребя пуговицу на своей перчатке.

– Как это нелепо с твоей стороны! Девушки нарядили меня забавы ради, и мне это даже нравится. Разве Джо не оторопела бы от удивления, если бы увидела меня сейчас? – спросила Мэг, пытаясь заставить его сказать, считает ли он, что она стала выглядеть лучше или нет.

– Думаю, да, – серьёзно ответил Лори.

– Я тебе совсем не нравлюсь? – спросила Мэг.

– Нет, не нравишься, – последовал прямолинейный ответ.

– Почему? – встревоженно спросила она.

Он взглянул на её завитую голову, обнажённые плечи и замысловато украшенное платье с выражением, которое смутило её больше, чем его ответ, в котором не было ни капли обычной для него вежливости.

– Я не люблю пижонство.

Это было уже чересчур для парня моложе её, и Мэг ушла, рассерженно бросив:

– Ты самый грубый мальчишка, которого я когда-либо знала.

Чувствуя себя очень раздражённой, она подошла и тихо встала у окна, чтобы охладить свои щёки, потому что тесное платье придало им неприятно яркий румянец. Мимо проходил майор Линкольн, и через минуту она услышала, как он говорит своей матери:

– Они дурачат эту маленькую девочку. Я хотел, чтобы вы на неё посмотрели, но они её совсем испортили. Сегодня она выглядит совсем как кукла.

– О боже! – вздохнула Мэг. – Жаль, что я не повела себя благоразумно, надев свои собственные вещи, тогда бы я не вызывала отвращения у других людей и не чувствовала себя так неловко и мне не было теперь стыдно за себя.

Она прислонилась лбом к прохладному стеклу и стояла, наполовину скрытая занавесками, не обращая внимания на то, что начался её любимый вальс, но тут кто-то коснулся её руки, и, обернувшись, она увидела Лори, который со словами раскаяния чрезвычайно вежливо поклонился ей и предложил свою руку.

– Пожалуйста, прости мне мою грубость и потанцуй со мной.

– Боюсь, тебе это не доставит удовольствия, – сказала Мэг, стараясь выглядеть оскорблённой, но у неё ничего не вышло.

– Отнюдь нет, я умираю от желания потанцевать. Идём, я буду вести себя прилично. Мне не нравится твоё платье, но, по-моему, сама ты просто великолепна. – И он всплеснул руками, как будто слова не могли выразить его восхищения.

Мэг улыбнулась, смягчилась и прошептала, пока они стояли в ожидании момента, чтобы вступить:

– Смотри, не споткнись о мою юбку. Это просто какое-то наказание, я была такой дурой, что надела её.

– Заколи её себе вокруг шеи, тогда она тебе больше пригодится, – сказал Лори, глядя на маленькие голубые сапожки, которые он явно оценил по достоинству. Они танцевали быстро и грациозно, потому что до этого много практиковались дома, двигались слаженно, и приятно было смотреть на то, как весело кружится эта жизнерадостная молодая пара, чья дружба лишь стала крепче после их небольшой размолвки.

– Лори, я хочу, чтобы ты сделал мне одно одолжение, – сказала Мэг своему кавалеру, обмахивающему её веером, когда у неё перехватило дыхание, что произошло очень скоро, хотя она и не созналась почему.

– Конечно! – с готовностью воскликнул Лори.

– Пожалуйста, не говори никому дома о моём сегодняшнем платье. Они не поймут этой шутки, и это расстроит маму.

– Тогда зачем ты так нарядилась? – Глаза Лори были так ясны, что Мэг поспешно добавила:

– Я сама им всё расскажу и «исповедуюсь» маме в том, какой глупой я была. Но я предпочла бы сделать это сама. Так что не рассказывай, ладно?

– Даю слово, что не буду, только что мне ответить, если меня спросят?

– Просто скажи им, что я неплохо выглядела и хорошо проводила время.

– Первое я скажу искренне, от всего сердца, но как насчёт второго? Ты не выглядишь так, будто хорошо проводишь время, не правда ли? – И Лори посмотрел на неё с таким выражением лица, что она ответила шёпотом:

– Нет, только не сейчас. Не думай, что я отвратительна. Я всего лишь хотела немного развлечься, но, как оказалось, такие развлечения того не стоят, и я уже устала от них.

– А вот и Нед Моффат. Что ему надо? – спросил Лори, нахмурив свои чёрные брови, как будто не считал молодого хозяина приятным дополнением бала.

– Он записался на три танца, и я думаю, он хочет их получить. Как скучно! – сказала Мэг, напустив на себя томный вид, что очень позабавило Лори.

Он не разговаривал с ней до самого ужина, пока не увидел, как она пьёт шампанское с Недом и его другом Фишером, которые вели себя «как пара дураков», как сказал себе Лори, чувствуя братское право присматривать за сёстрами Марч и заступаться за них всякий раз, когда им требовался защитник.

– Завтра у тебя будет раскалываться голова, если выпьешь лишнего. Я бы не стал этого делать, Мэг, твоей маме это не понравится, ты же знаешь, – прошептал он, наклоняясь над её стулом, когда Нед отвернулся, чтобы снова наполнить её бокал, а Фишер наклонился, чтобы поднять её упавший веер.

– Сегодня я не Мэг, а «кукла», которая совершает всякие безумства. Завтра я отброшу своё «пижонство» и снова буду отчаянно хорошей, – ответила она с жеманным смешком.

– Жаль, что завтра ещё не наступило, – пробормотал Лори, уходя, недовольный тем, как она переменилась.

Мэг танцевала и флиртовала, болтала и хихикала, как и другие девушки. После ужина она попыталась говорить по-немецки с немыслимыми ошибками, чуть не опрокинула своего кавалера длинной юбкой и так резвилась, что это шокировало Лори, который смотрел на неё и подумывал прочесть ей нотацию. Но у него не было возможности ей что-либо сказать, потому что весь вечер Мэг держалась подальше от него, пока он не подошёл пожелать ей спокойной ночи.

– Помни о своём обещании! – сказала она, с трудом пытаясь улыбаться, потому что у неё уже начинала болеть голова.

– Буду нем, как могила, – уходя, ответил Лори с мелодраматическим жестом.

Эта небольшая пантомима возбудила любопытство Энни, но Мэг слишком устала для сплетен и отправилась спать, чувствуя себя так, словно побывала на маскараде и не получила ожидаемого удовольствия. Весь следующий день она плохо себя чувствовала и в субботу вернулась домой, совершенно измученная двумя неделями веселья и поняв, что «жизнь в окружении роскоши» слишком затянулась.

– Мне кажется, действительно приятно побыть в тишине, а не вести себя всё время чинно, как на людях. Дома хорошо, хоть здесь и нет такой роскоши, – сказала Мэг, оглядываясь вокруг с умиротворенным выражением лица, сидя воскресным вечером с матерью и Джо.

– Я рада это слышать, дорогая, потому что я боялась, что дом покажется тебе скучным и бедным после тех изысканных покоев, – ответила мать, бросив на неё в тот день не один тревожный взгляд, ибо материнские глаза быстро замечают любые изменения в лицах детей.

Мэг весело рассказывала о своих приключениях, снова и снова повторяя, как чудесно она провела время, но что-то всё ещё тяготило её, и когда младшие девочки ушли спать, она сидела с обеспокоенным видом, задумчиво глядя на огонь и почти ничего не говоря. Когда часы пробили девять и Джо собралась идти спать, Мэг вдруг встала со стула и, сев на табурет Бет, положила локти на колени матери и храбро сказала:

– Мамочка, я хочу «исповедоваться».

– Я так и думала. В чём дело, дорогая?

– Мне уйти? – осторожно спросила Джо.

– Конечно, нет. Разве я не всё тебе всегда рассказываю? Мне было стыдно говорить об этом при младших сёстрах, но я хочу, чтобы вы знали обо всех тех ужасных вещах, которые я совершила у Моффатов.

– Мы готовы, – сказала миссис Марч, улыбаясь, но выглядя немного встревоженной.

– Я говорила вам, что они меня нарядили, но не сказала, что они меня ещё и напудрили, затянули в корсет, завили и сделали меня похожей на модницу. Лори посчитал, что я вела себя неподобающе. Я знаю, что так оно и было, хотя он этого не сказал, и один человек назвал меня «куклой». Я понимала, что это глупо, но они льстили мне и говорили, что я красавица и много всякой ерунды, поэтому я позволила им сделать из себя дурочку.

– И это всё? – спросила Джо, в то время как миссис Марч молча смотрела на потупившееся лицо своей симпатичной дочери и не находила в себе сил винить её за эти маленькие шалости.

– Нет, я пила шампанское, резвилась, пыталась флиртовать и вообще вела себя отвратительно, – сказала Мэг, терзаясь угрызениями совести.

– Мне кажется, это не всё. – И миссис Марч погладила её нежную щёку, вдруг покрасневшую, когда Мэг медленно ответила:

– Да. Это очень глупо, но я хочу об этом рассказать, потому что мне не нравится, что люди говорят и думают такие вещи о нас с Лори.

Потом она пересказала разные обрывки сплетен, которые слышала у Моффатов, и, пока она говорила, Джо заметила, как её мать плотно сжала губы, словно ей было неприятно, что такие мысли пришли в голову невинной Мэг.

– Ну, это самая большая чушь, которую я когда-либо слышала, – возмущенно воскликнула Джо. – Почему ты не выбежала и не сказала им об этом прямо на месте?

– Я не могла, мне было так неловко. Сначала я не могла этого не слушать, а потом я очень разозлилась и мне стало так стыдно, что я даже не подумала, что должна была уйти.

– Подожди, вот встречу Энни Моффат, и я покажу тебе, как решать такие нелепые вопросы. Что за чушь – строить «планы» и благоволить к Лори, только потому, что он богат и может жениться на нас в будущем! Разве он не рассмеётся, когда я расскажу ему, какие глупости говорят о нас, бедных девушках? – И Джо рассмеялась, словно, поразмыслив, решила, что это хорошая шутка.

– Если ты расскажешь Лори, я никогда тебе этого не прощу! Она ведь не должна этого делать, правда, мама?

– Нет, никогда не повторяй эти глупые сплетни и забудь об этом как можно скорее, – серьёзно сказала миссис Марч. – Я поступила очень неразумно, отпустив тебя к людям, которых я так плохо знаю, добрым, полагаю, но суетным, невоспитанным и полным этих пошлых предрассудков о молодёжи. Я сожалею больше, чем могу выразить, о том вреде, который мог причинить тебе этот визит, Мэг.

– Не нужно извиняться, я не стану страдать из-за этого. Я забуду всё плохое и буду помнить только хорошее, потому что мне многое понравилось, и я очень благодарна вам за то, что вы меня отпустили. Я не буду лить слёзы или досадовать, мама. Я знаю, что я глупая девчонка, и я останусь с тобой, пока не буду в состоянии позаботиться о себе. Но так приятно, когда тебя хвалят и восхищаются тобой, и я не могу не признать, что мне это нравится, – сказала Мэг, слегка стыдясь своего признания.

– Это совершенно естественно и вполне безобидно, если только желание нравиться не превращается в одержимость и не заставляет человека совершать глупые или неблагочестивые поступки. Научись воспринимать и ценить похвалу, которая стоит того, чтобы её получить, и вызывать восхищение прекрасных людей, будучи не только красивой, но и скромной, Мэг.

Маргарет немного посидела в раздумьях, а Джо стояла, заложив руки за спину, и выглядела одновременно заинтересованной и немного озадаченной, потому что ей было в новинку видеть, как Мэг краснеет и говорит о восхищении, поклонниках и тому подобном. И Джо чувствовала, что за эти две недели её сестра удивительно выросла и уходит от неё в тот мир, куда она не могла за ней последовать.

– Мама, так у вас есть планы, как выразилась миссис Моффат? – сконфуженно спросила Мэг.

– Да, моя дорогая, у меня их очень много, как и у всех матерей, но я подозреваю, что мои планы несколько отличаются от предположений миссис Моффат. Я расскажу тебе кое-что о них, ибо настало время, когда одно слово может настроить твой романтический ум и душу на очень серьёзный лад. Ты молода, Мэг, но не настолько, чтобы не понять меня, а материнские уста предназначены для того, чтобы говорить о таких вещах с такой девушкой, как ты. Джо, твоя очередь, возможно, тоже придёт со временем, так что послушай и ты о моих «планах» и помоги мне их осуществить, если они хороши.

Джо подошла и села на подлокотник кресла, выглядя так, будто она решила, что они собираются поучаствовать в каком-то очень торжественном событии. Держа каждую из них за руку и задумчиво глядя на два юных лица, миссис Марч сказала серьёзно, но оживлённо:

– Я хочу, чтобы мои дочери были красивыми, образованными и добрыми девушками. Чтобы ими восхищались, любили их и уважали. Чтобы они прожили счастливую юность, мудро вступили в хороший брак и вели полезную, приятную жизнь с небольшими заботами и печалями, которые Бог сочтёт нужным им послать. Быть любимой и избранной хорошим мужчиной – это самое лучшее и приятное, что может случиться с женщиной, и я искренне надеюсь, что мои девочки получат этот прекрасный опыт. Думать об этом вполне естественно, Мэг, надеяться и ждать этого – правильно, и нужно мудро готовиться к этому, чтобы, когда придёт счастливое время, ты почувствовала себя готовой к обязанностям жены и достойной радостей. Мои дорогие девочки, я честолюбива по отношению к вам, но не для того, чтобы вы безрассудно врывались в мир, выходили замуж за богатых людей только потому, что они богаты, или имели великолепные дома, которые не являются домами в истинном смысле слова, так как в них не хватает любви. Деньги – нужная и ценная вещь, а при разумном использовании – благородная, но я никогда не захочу, чтобы вы считали, что это главная или единственная награда, к которой нужно стремиться. Я предпочла бы видеть вас жёнами бедняков, если бы вы при этом были счастливы, любимы, довольны, а не королевами на тронах, лишёнными самоуважения и покоя.

– Бедные девушки не имеют никаких шансов, говорит Белль, если только они не постараются как-то выделиться, – вздохнула Мэг.

– Тогда мы останемся старыми девами, – решительно заявила Джо.

– Право, Джо, лучше быть счастливыми старыми девами, чем несчастными жёнами или незамужними девушками, которые носятся в поисках мужей, – решительно заявила миссис Марч. – Не беспокойся, Мэг, бедность редко пугает искреннего поклонника. Некоторые из лучших и самых уважаемых женщин из тех, которых я знаю, были бедными девушками, но настолько достойными любви, что было просто немыслимо, чтобы они остались старыми девами. Всё это дело времени. Сделайте счастливым этот дом, чтобы подготовиться к жизни в своих собственных домах, если вам их предоставят, и довольны родным домом, если другого дома у вас не будет. Запомните одну вещь, девочки. Ваша мама всегда готова быть для вас наперсницей, папа – вашим другом, и мы оба надеемся и верим, что наши дочери, замужние или одинокие, станут гордостью и утешением нашей жизни.

– Обязательно, мама, обязательно! – воскликнули обе от всего сердца, когда мисс Марч пожелала им спокойной ночи.