Я молча кивнула, но ещё больше меня удивило то, что за своим занятием я совершенно забыла о беспокойстве. Моя спина больше не горела, а в голове, несмотря на жуткий недосып, стало светло и радостно. С таким настроением я и покинула старика, стараясь весь день не поддаваться панике, тренировалась во дворе с эльфами, помогала Мудрейшему с разборкой книг в библиотеке, но когда на следующее утро пришла с папой для нового урока, то обнаружила на столе тот же цветок. Я в недоумении посмотрела на Кона, а он сказал что-то по-эльфийски, и папа объяснил:
– Ты должна научиться концентрироваться, а значит, и обращаться к магии внутри себя в любое время и в любом состоянии.
С тех пор каждое моё утро начиналось с созерцания цветка.
Я поняла, что должна освобождать голову от мыслей, а сердце – от беспокойства, это помогло мне справляться с заданием каждый раз, я изучила цветок во всех мельчайших подробностях, уловила момент, как его бутон начинал раздуваться и превращался в капельку крови. Мне бы хотелось рассмотреть процесс под микроскопом. Но такой возможности не было, так что пришлось обходиться своим зрением. Кон стал давать мне и другие задания, например удерживать на ладони пёрышко, не дуя на него, не подставляя ветру, не двигаясь, а ждать, когда оно слетит само. Иногда при абсолютном безветрии на улице я могла сидеть, держа пёрышко, с утра и до ужина. Рука затекала, я переставала чувствовать свою ладонь, и тогда пёрышко волшебным образом слетало с неё. Кон говорил, что это и есть магия, и я поняла это, только когда пёрышко даже при закрытых окнах, при полном отсутствии любых дуновений вспархивало с ладони и опускалось красивыми плавными движениями на стол. Мне даже не нужно было ждать несколько долгих часов, время на задание сокращалось с каждым днём, и вскоре не прошло и пятнадцати минут, как я избавилась от своего пушистенького мучителя.
А дней прошло уже четырнадцать.
Я обзавелась наконец-то календарём. Оказалось, что год у эльфов длится от четырёхсот пяти до пятисот пятнадцати дней, причём их количество каждый раз разное и без всякой системы. Зависит от Птухайла, где-то дней за двадцать пять до полного исчезновения, а день – это время от восхода до заката, Птухайл начинает умирать, сила его свечения падает, начинается зима, приходят грозы, холод, затем морозы, и в один момент светило пропадает совсем и восход не наступает. Тогда говорят, что Птухайл умер, и какое-то время, а никто точно не знает какое, потому что нет ни восходов, ни закатов, сплошная ночь, он не появляется. Тогда все закрываются в жилищах, потому что холод становится убийственным почти для всего живого, кроме за тысячелетия приспособившихся к этому деревьев-гигантов, даже океан сковывается льдом. И вот через какое-то время, предположительно около нашей недели, Птухайл воскресает, словно птица-феникс, озаряя мир небывалым светом, и воздух, и земля, и вода стремительно прогреваются. Этот момент называют Рождением Птухайла, и начинают отсчет нового календарного года.
На моем календаре было зачеркнуто шесть дней, когда пришла весточка от Дариена. Он написал, что несколько его кораблей подверглись нападениям фоморов, что уходит в море и пришлёт оттуда птицу, когда что-нибудь прояснится. Ещё он написал, что любит меня и ждёт встречи, а также чтобы я не беспокоилась, а слушала брата и отца и берегла себя. Больше вестей не было, и каждую ночь я на всякий случай молилась своему богу и великому Дагде, которому мне когда-то посоветовал молиться охранник в подземелье Чиинаны, и я сочла это нелишним, потому что Дагда, судя по легендам, и правда был великим, могущественным и добрым. Но, к сожалению, от кошмаров это не спасало, я часто просыпалась вся в поту, оттого что меня или Дариена пытались убить. Иногда это бы Эз, иногда Чиинана, а иногда король фоморов. Его я почему-то боялась больше всего. Наверное, потому, что часто путала его взгляд со взглядом Дариена, отчего становилось как-то не по себе. А утром, только лучи Птухайла чуть порозовят небо, я бежала на занятия к старому магу и освобождалась от страхов и волнений, чтобы нормально и плодотворно провести день, а ночью вновь вернуться к своим кошмарам. Уверена, лекарь или тот же Кон могли бы мне помочь избавиться от них, но я предпочитала терпеть, потому что знала – это не просто кошмары, это предупреждения и я буду дурой, если откажусь от них ради собственного спокойного сна.
Тем временем пришёл ответ из цитадели магии. Они готовы были принять меня на обучение без вступительных испытаний, но со сдачей годовых экзаменов, по результатам которых и будет принято решение о моей дальнейшей судьбе как воспитанницы цитадели.
Мы с папой выдохнули, а Аадрион сказал, что, похоже, сама судьба протягивает мне этот инструмент.
«Если арфу дала тебе судьба, глупо не поиграть на ней», – гласила эльфийская поговорка в дословном переводе на русский язык.
Я вышла из спальни, направляясь на очередное занятие, и заметила нездоровую шумиху внизу. Раздавались громкие шаги, голоса наперебой, я спустилась и увидела Аадриона, поднявшегося по лестнице откуда-то снизу.
– Доброе утро, что-то случилось?
Вид у него бы не вполне отдохнувший, как будто поспать ночью ему не особо-то удалось, он обнял меня одной рукой за плечо. И отвел в сторону.
– Мира, должен тебе сказать, – он помолчал, колеблясь, а меня уже бросило в жар. Он мог бы и не говорить, я уже и так начала догадываться, – корабль Дариена исчез, вернее, в назначенное время от него не поступило известий, а это повод, чтобы бить тревогу, поэтому я отправляю на поиски своего «Стража» – это военный корабль, обычно используемый для охраны границ, он быстрый и маневренный. Известно, что Дариен пошёл в сторону южных морей, а это, сама понимаешь, опасная близость к фоморам.
– Я пойду на этом твоём корабле, – сказала я твёрдо, борясь с нарастающим жжением в спине.
– Нет, сестричка, пойми, это лишнее. Тебя ждет цитадель магии. Земли Альвои под угрозой, а цитадель – самое надежное укрытие, не хуже башни Совета. Так что я полностью поддерживаю отца в его мнении, что ты должна отправиться учиться.
– Цитадель подождёт, – заявила я, – маг из меня никудышный, спроси у Кона, все, чему я научилась, – сущая чепуха, но я умею держать в руках меч, и потом, вспомни, я уже дралась с фоморами, и это из-за меня их король приказал отступать. Он смотрел на меня в этот момент, я знаю. Так что лучше отдай приказ, чтобы меня взяли на корабль. Я могу быть матросом, уборщицей, кем угодно.
Аадрион покачал головой, конечно, он мог бы запереть меня в замке или силой отправить в цитадель, но он прекрасно отдавал себе отчет в том, что я добьюсь своего. Он был в курсе, как я вплавь сбежала из Последней Земли, как проникла на «Летящий по волнам», и мог вообразить, что я вновь поступлю так же. Тем более что речь идёт о жизни Дариена. Да никакие цветы и пёрышки не смогут отвлечь меня от мыслей о нём, когда я знаю, что он в опасности, когда я вижу серый цвет лица своего брата. Послышались шаги, я обернулась и увидела папу. Несмотря на ранее время, он уже был при полном параде, даже с мечом в ножнах на поясе.
– Дочка, – поприветствовал он, прижимая меня к своей бронированной кожей груди.
– Твоя дочь хочет отправиться со «Стражем». Попробуй отговорить её, а меня ждёт Дриидиин.
С этими словами Аадрион поклонился и пошёл к выходу.
– Предупреди команду, что я иду с ними! – крикнула я вдогонку и посмотрела на папу. Он только развёл руками.
– Уверена? Честно говоря, я так и думал, понимаю тебя, хотя и не должен разделять твоего решения, – сказал папа тихо, убирая мне за ухо прядь волос. Придётся пообещать твоему брату, что я присмотрю за тобой.
– Ты идёшь с ними? – обрадовалась я.
– Конечно. Сколько можно сидеть в замке, я уже начал полнеть.
– Да прям, можно подумать, ты сидел? По словам Аадриона, ты постоянно на охоте.
– Да какая там охота, Мира? Столько раз уже безрезультатно прочёсываем одни и те же места. Если воины Тени ещё и остались, то затихарились, прячутся и строят новые планы.
Сейчас есть задачи поважнее. Фоморы представляют куда большую угрозу, нежели эти тупые порождения Тени.
За разговорами папа увлёк меня в помещение арсенала, где со знанием дела подобрал для меня кожаную броню. Защищающую грудь, спину, плечи, прикрывающую бёдра, еще наручи и перчатки, высокие сапоги, два кинжала, на которые я в недоумении смотрела, потому что понятия не имела, как ими пользоваться.
Отец с таким удовольствием и блеском в глазах рылся во всём этом барахле, что был похож на свежеиспеченного бойца юнармии. Между делом он не забыл и на себя повесить, как на новогоднюю ёлку, несколько мечей, ножей и даже лук. Я с завистью глянула на изящные стрелы с красными перьями, потому что этот вид оружия я хоть и любила в душе, но даже не начинала осваивать.
Сборы были недолгими, и ещё до обеда миниатюрный, на вид лёгкий, как рыбацкая лодочка, «Страж», гордо раздувающий два белых паруса с вышитыми на них переплетенными окружностями, подпрыгивая на озорных волнах, заскользил прочь из тихой бухты Земли Предков.
Кораблём управлял незнакомый мне молодой эльф, воинов было около тридцати, а возглавлял их чуть седой, зато серьезный и опытный Дриидиин.
Запретное море
К вечеру мы вышли за пограничную территорию Земли Предков. «Страж» не просто плыл по воде, он буквально летел над волнами, которые в открытом море завели нешуточные игры, то пытаясь нас подбросить повыше и встряхнуть, то атаковать сверху. Небо затянулось тучами, предзакатный Птухайл время от времени протискивал сквозь них золото-розовые лучи, а вскоре и совсем исчез.
– Мы пройдём через крадущие арки? – спросила я у папы.
– Думаю, да, как только покинем воды Последней Земли.
– Мы что, направляемся через них? А по-другому нельзя?
– По-другому дольше, мы потеряем время. Дариен, вероятнее всего, пошёл в южные моря, если собрался искать фоморов. Каждая потерянная минута может сыграть против нас и восставших, так что принято решение идти напрямик.
При упоминании Последней Земли у меня тревожно забилось сердце, неприятный вкус ощущался на языке, и спину привычно, хоть и не сильно, обожгло. Вспомнились глаза Чиинаны, а потом тот несчастный эльф, которого я ранила в ногу. Хотя почему несчастный? Я предлагала ему выход, вместе с помощью правителей и, может даже, магов цитадели можно было разрешить его проблему с контрактом с Чиинаной. Он отказался и к тому же обещал мне небо в алмазах. Так что никакой он не несчастный, он просто гад, подшутил надо мной, полез целоваться и не захотел отпустить на свободу. Вспомнилась и холодная вода, и дрожь, сопровождающая меня в моём побеге из подземелья, и амулет, а еще моя молитва Мананнану. Точно. Владыка моря.
Поднявшись из камбуза, где мы с папой пристроились в помощь коку, я подошла к борту корабля, крепко взявшись за него одной рукой и щурясь от летящих в лицо брызг, приложила другую руку к груди и обратилась к морскому божеству.
Я шептала и шептала, глядя на то, как бушевали вокруг волны, как тучи заволакивали небо плотнее и плотнее, как исчезал из виду горизонт, место которого занимала сплошная иссиня-чёрная дымка, и вот я заметила впереди какое-то мерцание, и вот на секунду перед глазами потемнело, точно выключили свет, и мы оказались в фиолетовом пространстве обычной ясной эльфийской ночи, голубые звёзды смотрели нас с чистого неба, а под нами ворчали небольшие волны, будто нехотя провожая откуда ни возьмись появившегося в их владениях «Стража». Мы прошли через крадущую арку, вот, оказывается, как это бывает.
– Получается, мы в южных морях?
Папа пожал плечами. Он всё это время стоял рядом со мной, я чувствовала его сильное плечо.
– Наверное, я никогда не бывал здесь. Вон там, смотри, вдалеке, – он показал рукой в сторону горизонта, и только теперь, присмотревшись, я заметила тёмные силуэты, – южные острова, их очень много, и они повсюду, у многих даже нет своего названия, некоторые объединены в группы, другие стоят особняками, имеют своё правление, флот и так далее. Мои познания невелики, тем более за столько лет я уже многое подзабыл, но сейчас нам вряд ли нужны острова. Фоморы приходят из морских глубин. Необычные существа. Некоторые из них похожи на людей и эльфов, но в то же время живут под водой. Удивительно.
– Да уж, – вздохнула я, – всматриваясь в фиолетовую даль, – было бы удивительно, если бы не было так страшно.
Волны тем временем усилились, острова скрылись из виду за пеленой тумана, и я не заметила, как спину начало печь, сначала слегка, будто я перележала на солнце, а потом жжение усилилось настолько, что мне пришлось скинуть броню, оставаясь в одной рубашке, и то и дело потряхивать её, прогоняя воздух между тканью и кожей. Ветер тоже набрал скорость, и спине стало легче, но я не понимала, что происходит, потому что мы мчались и мчались, но вокруг были только волны и туман.
Туман, ну конечно, именно он и не позволил увидеть это раньше, чем мы влетели на поле боя.
– Мирослава, – позвал папа, потянув меня за локоть, – тебе лучше укрыться в трюме, и надень броню, дочка.
– Хорошо, пап, – ответила я, не отводя взгляда от увиденного, – я надену, но в трюм не уйду.
Быстро нацепив броню, я бросилась к носу корабля, все воины высыпали на палубу, раздались громкие приказы Дриидиина и приказы капитана команде матросов. Лучники приложили стрелы.
