Десять дней октября

– Дурак ваш дядя Гена, – ухмыльнулась Светка. – Он всё добренького из себя строит. Ага, жди, когда ей там аукнется. А сам с голым задом останешься. Я не помню, когда уже, встретила его как-то возле магазина на «площадке», разговорились, так он начал мне про любовь какую-то толковать. Какая к чертям собачьим любовь?! Где он нашёл её, любовь эту? Запомни, Артёмка – всем на всех наплевать, каждый только о себе думает да под себя гребёт. Любовь… Стою́ тогда, смотрю на него, а сама про себя думаю: дурак, не дурак? Вроде не маленький, а собирает ерунду какую-то.

Артём пожал плечами:

– Не знаю, может, в чём-то он и прав.

– Да брось ты! – Светка потянулась сигаретой к мужу. – Дай подкурить. – Затянувшись, снова повернулась к Артёму: – Дядя Гена тебе насоветует. Ты меня слушай, Артёмка, я плохого не подскажу. – И снова мужу: – Давай, открывай вторую, а то уснуть с тобой можно.

– Мне-то на работу завтра, – недовольно протянул Пётр. – Это вам никуда не надо.

– Какая работа?! Сам же говорил, соляры нету, будешь весь день дрыхнуть под своим грейдером. Наливай давай!

И опять потянулись полупьяные разговоры, советы чего да как делать, как делить жильё и прочее имущество. Когда вторая бутылка подходила к концу, резко зазвонил мобильник, лежавший тут же на подоконнике.

– Алло! – закричала в трубку Светка. – Танька, ты что ли? Да мы тут сидим, у нас гости. Брат Петькин двоюродный в гости приехал. Ну… Давайте! Давайте приходите. Вы вдвоём или ещё кто с вами? Ну давайте, ждём.

– Сейчас Тиуновы придут с самогонкой. – Она, пошатываясь, встала. – Петька, слазь ещё в погреб, достань капусты квашеной. Пельменей почти не осталось, закусывать нечем.

– Да вы сдурели что ли? – Пётр поднял голову. – Куда её глыкать-то столько?

– Иди давай без лишних разговоров! Не хочешь – не пей, а мы с Артёмкой ещё посидим, да и Тиуновы сейчас придут, я говорю. Правда, Артёмка? Ты их не знаешь? Это соседи наши, через огород живут.

– Да я как-то тоже особо напиваться не хотел сегодня, – поддержал Артём брата. Сильно пьяным он себя не ощущал, но и трезвым после двух бутылок на троих, естественно, не был. – Засветло хотел к дяде Гене вернуться, а уже темнеет.

– Да мы не много, так… Слушай, а чего?.. Оставайся у нас ночевать! У тебя горе вон какое, надо же поговорить по душам, обсудить всё. – Светка стояла, склонившись над Артёмом и положив тяжёлую руку ему на плечо.

– А то не обсудили ещё, – проворчал со своего места Пётр. Он от спиртного становился ещё более хмурым, только речь начинала чуть-чуть запинаться.

– Тебя забыли спросить! Дуй в погреб за капустой, тебе говорят!

Пётр тяжело вздохнул, но, поднявшись, всё же побрёл на улицу.

– Нет, Свет, я пообещал, он ждать будет, – ответил Артём на предложение невестки остаться ночевать у них.

– Ну как знаешь… Давай ещё хоть часик посиди, с Тиуновыми познакомишься, они нормальные. Тебе сейчас сколько годов? Тридцать-то есть? Им-то обоим по двадцать семь или восемь, не помню. Месяц назад у Ваньки на дне рождения гуляли. Ну и вот… – Она облизнула губы. – Посидим с часик, ещё не сильно темно будет, дойдёшь. Да и сейчас фонари тут у нас везде светят.

В кухне было уже так накурено, что резало глаза.

– Может, проветрим? – предложил Артём.

– Давай двери откроем. А Петька придёт, я ему скажу, пусть печку затопит, чтобы избу совсем не выстудить. Хотя рано ещё, конечно, но ладно.

Открыли двери, и в них сразу же из сеней шагнули молодая женщина и мужчина.

– О-о-о! Нас уже встречают, ха-ха-ха, – громко захохотала гостья, крупная рыжая деваха с конопатым лицом.

– Танюха, заходите! – закричала Светка. – Это мы проветрить решили маленько, а то накурили тут. Знакомьтесь, это Артёмка, брат Петькин, а это Танька да Иван.

Иван, невысокий губастый парень с довольно уже приличным для его возраста брюшком, достал из-за пазухи бутылку с жидкостью белёсо-мутного цвета.

– Куда тут крепкие напитки поставить можно? – радостно заулыбался он, зыркая по сторонам весёлыми нагловатыми глазами. Гости были тоже навеселе.

Вошёл Пётр с трехлитровой банкой квашеной капусты. В кухне сразу стало шумно, зазвучали громкие возгласы, смех. Кто-то о чём-то спрашивал, горластая Светка старалась всех перекричать, стали резать хлеб, брякали посудой. «Рюмок не хватает! – кричала рыжая Танька. – Рюмки ещё нужны!» – и лезла в шкаф, шаря по полкам руками. У Артёма разболелась голова, он встал со своего места, сунул ноги в первые попавшиеся галоши.

– Я пойду на улицу выйду, проветрюсь маленько.

– Ты ненадолго только. – Светка дёрнула его за руку. – Давай по-быстрому и обратно. – Она подумала, что он пошёл в туалет.

На улице быстро сгущались сумерки. Артём отошёл к калитке, где было потише, и не так были слышны пьяные голоса из дома. Он энергично растёр лицо ладонями и с облегчением вздохнул. Мимо, виляя по грязи из стороны в сторону и объезжая лужи, проехал мужик на старом «ИЖе» с коляской. «В городе таких уже и не встретишь, а тут по сей день ездят», – усмехнулся про себя Артём. Треск мотоцикла удалился, и вокруг снова стало по-деревенски тихо. Где-то в стороне перебрехивались собаки, на соседней улице в стайке натужно мычала корова, требуя к себе хозяйку.

– Артём, ну ты куда пропал? – из-за двери высунулась Светкина голова. – Мы тебя уже потеряли, заходи давай!

– Иду, – он повернулся, хотя желания возвращаться в тесную душную кухню не было никакого.

У него возникло желание тихонько обуть сапоги, накинуть куртку и улизнуть, как говорится, по-английски, но это вряд ли бы осталось незамеченным. Светка сразу как клещ вцепится и не отстанет, пока снова за стол не сядешь.

– Я тут уже рассказала Таньке с Иваном, что ты там со своей этой, как её… Элькой разводишься, так она тоже говорит, чтоб ты к нам сюда перебирался. Мы тебе тут быстро невесту найдём! Да ещё и с домом! – горланила на всю кухню Светка и хохотала при этом. – Танюха, я ему предлагала уже, так он говорит, я в этот хомут сейчас уже не полезу.

Танька тоже захохотала, затрясла своей рыжей шевелюрой, поддакивая пьяной соседке.

– Ванька, наливай свою самогоновку, а то от Петьки не дождёшься! – Светка махнула рукой.

– А это нас долго просить не надо! – широко и радостно улыбнулся сосед, берясь за бутылку.

Артём, севший на другой стул (на его месте сейчас сидел Пётр), взял в руки рюмку с мутной жидкостью.

– Ну, за всё хорошее! Чтоб у нас всё было, а нам за это ничего не было! – пузатый Иван, не переставая улыбаться, протянул свой стакан, чокаясь со всеми по очереди. – Петруха, сосед, давай!