Книга Раубриттер III. Fidem - читать онлайн бесплатно, автор Константин Сергеевич Соловьёв. Cтраница 7
bannerbanner
Вы не авторизовались
Войти
Зарегистрироваться
Раубриттер III. Fidem
Раубриттер III. Fidem
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Оценить:

Рейтинг: 0

Добавить отзывДобавить цитату

Раубриттер III. Fidem

– Тела могли спрятать, – заметил Шварцрабэ, с аппетитом откусывая от краюхи хлеба. – Сарацины большие мастера на всякие хитрости.

– Перекопали всю землю окрест – ни одного тела. И в рабство их тоже не угоняли, это было нам известно. Пропали монахи. Все. Начисто. Неделю мы не знали, что и думать. Наконец папский легат, собрав нас, объявил, что свершилось чудо. Господь в своей милости взял всех кармелитов на небо при жизни, укрыв их от ярости сарацин. На радостях было решено устроить праздник. Разожгли костры, вытащили последние сухари, да не в воду же их макать… Вспомнив про винный погреб, споро вытащили пару бочек самого благородного вина, протянули кружки… Не знали мы, что Господь в своей непостижимой мудрости явил нам совсем другое чудо. Обратил обратно вино в кровь.

Гримберт ощутил колючую наледь где-то внизу живота.

– Это…

– Это были они, – спокойно кивнул Томаш. – Все двести душ. Сарацины раздавили их в прессах для вина и разлили по бочкам. Как вам такое чудо, благородные сиры?..

Шварцрабэ, утратив аппетит, мял в руках хлеб.

– Да уж… – пробормотал он. – Знаете вы толк в…

Меньше всего в этот момент Гримберт ожидал услышать смех. Но это, несомненно, был смех. Сфокусировав сенсоры, Гримберт обнаружил, что издает его Франц Бюхер. Толстяк пытался побороть его, обхватив себя за грудь, но смех все равно выбирался из него с треском, как воздух из дырявого бурдюка. Его толстая шея тряслась, на глазах выступили слезы. Он смеялся, всхлипывая и суча ногами под столом, смеялся так, будто услышал самую забавную историю в своей не очень-то длинной жизни.

– Франц! – Шварцрабэ укоризненно взглянул на владельца «Стальной Горы». – Похвально, что вы демонстрируете столь нужное для рыцаря пренебрежение к лишениям, но не опрометчиво ли это?.. В конце концов…

– Ох… Ох!..

– Господи, да что это с вами, Франц?

Франц, пошатываясь, поднялся из-за стола, сотрясаемый смехом. Он стонал и вздрагивал, словно пытаясь закупорить этот смех внутри, но тот неудержимо рвался наружу, клокоча в глотке. Взгляд у Франца сделался лихорадочно блестящим, прыгающим. Он метался из стороны в сторону, отражаясь от стен, не в силах на чем-нибудь остановится, точно бесконечно рикошетирующий осколок снаряда. С ним что-то было не так. Гримберт понял это с опозданием, наблюдая за тем, как Шварцрабэ обеспокоенно тянется рукой к плечу толстяка.

– Назад! – рявкнул он. – Не прикасайтесь к нему!

– Что? – Шварцрабэ был озадачен и не понимал, что происходит.

– Прочь!

Не прекращая смеяться, Франц сплел пальцы на животе. Гримберт успел заметить, как те стремительно выгибаются под неестественным углом, прежде чем раздался хруст, похожий на хруст сухого хвороста. Кто-то из монахов издал изумленный возглас:

– Господи! Он только что сломал себе…

Франц всхлипывал, вздрагивая всем телом. В его туше будто поселилась какая-то сила, сжимавшая его требуху подобно огромной змее, отчего объемный живот трепетал. Смех уже не казался смехом – сейчас это был хриплый утробный рык, рвущийся сквозь стиснутые зубы. Но страшнее всего были его глаза. Гримберт успел заглянуть в них, пока Франц пятился от стола, болтая в воздухе сломанными пальцами, похожими на гроздь причудливых бледных фруктов. Глаза эти принадлежали не человеку. Неестественно широко распахнувшиеся, они утратили все свойственные человеку эмоции, превратившись в две ледяные полыньи, внутри которых горел едкий огонь.

– Франц!

– У него припадок. Уложите его на пол и разожмите зубы!..

– Воды!

– Его пальцы! Его…

Они не видели того, что видели настроенные на полумрак сенсоры «Серого Судьи». Того, как всхлипывающий в пароксизме страшного веселья Франц Бюхер вдруг широко улыбнулся и между зубов по пухлому подбородку потекла кровь.

Он откусил себе язык, подумал Гримберт с непонятным ему самому спокойствием. Парень только что откусил себе язык.

Сразу несколько людей в темных монашеских рясах попытались схватить Франца за руки. Они не видели лихорадочного блеска его глаз, они не видели стекающей по подбородку крови.

– Назад! – рыкнул Гримберт во всю силу стальных легких. – Назад, дураки!

Но было уже слишком поздно.

* * *

Ближайшему монаху, взявшему было его за плечо, Франц вырвал зубами горло. Это вышло так быстро, что несчастный сам не успел осознать произошедшего – попятился назад, недоуменно подставляя ладони под багровый водопад и не замечая обнаженных изломанных труб пищевода и трахеи, торчащих из-за кадыка.

Кто-то испуганно завопил и попытался отскочить в сторону, но его ослабленный проказой череп тихо хрустнул, когда кулак Франца с исполинской силой вмял височную кость глубоко в мозг.

Франц бросился на монахов молча, без молитвы и боевого клича, единственным издаваемым им звуком был спазматический хрип легких – отзвук чудовищного смеха, что разрывал его грудь минуту назад. Но он не смеялся. Он убивал.

Наиболее отчаянные братья-рыцари попытались схватить его, но это было не проще, чем удержать в руках крутящийся мельничный жернов. Франц легко расшвырял их, отбросив в стороны точно тряпичных кукол. Только внутри у них была не вата, что подтвердила алая капель, мгновенно залившая разгромленные столы и каменные плиты.

Кто-то взвыл, прижимая руки к разорванному боку, кто-то беспомощно мычал, катаясь по полу с поломанными ребрами. Франц не дрался. В его хаотичных нечеловеческих движениях, от которых трещали его напряженные сверх предела человеческие кости, не было ни тонко рассчитанной силы бойца, ни природной грации хищника. Он походил на обезумевшую куклу на руке уличного шарманщика – тряпичную куклу, которая бьется в агонии, терзая в клочья всякого, кто имел несчастье оказаться к ней слишком близко.

Какой-то новициат, лицо которого еще не успела украсить печать лепры, попытался прикрыть живот руками, но сломанные пальцы Франца, заключавшие в себе какую-то чудовищную нечеловеческую силу, вонзились ему в живот, разорвав диафрагму и вытащив наружу сизые оболочки кишечника. Другой хотел было отскочить в сторону, но тут же оказался распластан на полу и наполовину освежеван.

Франц уже не казался неповоротливым и толстым. Он двигался со скоростью, которой невозможно было ожидать от человека его комплекции, и, несмотря на то что его движения казались случайными, никуда не направленными, очень быстро сделалось видно, что он двигается вполне осознанно, настигая лазаритов и обрушивая на них все новые и новые остервенелые удары.

Несмотря на преимущество электронных сенсоров доспеха, Гримберт почти мгновенно потерял возможность ориентироваться в происходящем, слишком много вокруг него оказалось двигающихся фигур. Кто-то в последней отчаянной попытке пытался пробиться к безумствующему рыцарю, кто-то, напротив, тщился отползти от него прочь, зажимая кровоточащие раны и придерживая переломанные конечности. У всех физических величин в одно мгновение исчезли пространственные координаты, отчего в создавшемся хаосе невозможно было определить их действительное местоположение. Кажется, где-то под опрокинутым столом стонал Шварцрабэ.

В развернувшемся побоище единственным, кто сохранил хоть какое-то хладнокровие, оказался Красавчик Томаш. С трудом взобравшись на стол, изувеченный горбун выхватил из-под робы небольшой серебряный лайтер и принялся вколачивать в бурлящее человеческое месиво ослепительные лучи, отчего по трапезной, мешаясь с щекочущим запахом крови, поплыла вонь обожженного мяса.

Рыцари ордена Святого Лазаря были обучены битве, но источенная болезнью плоть, столкнувшись с нечеловеческой яростью безумца, не была надежным подспорьем. Лишенная защиты броневой стали, она ничего не могла противопоставить хаотичным ударам Франца, полосующим ее вдоль и поперек. Пытаясь повалить его, монахи лишь мешали друг другу, те же из них, кто соприкоснулся с его убийственной яростью, спешили, завывая, убраться подальше, отчего столпотворение делалось еще большим.

В этом столпотворении Францу не требовалось выбирать цели, он рвал в клочья всех, имевших несчастье оказаться рядом, и делал это с пугающей нечеловеческой эффективностью. Гримберт на миг встретился с ним взглядом и вздрогнул. С залитого кровью лица, которое уже не выглядело мальчишеским, на него взирали мертвые, сделавшиеся стеклянными глаза безумца. На глазах у Гримберта луч лайтера срезал ему ухо вместе с половиной подбородка, но Франц даже не вздрогнул. Он продолжал свою страшную жатву.

Перед Гримбертом вдруг возникло искаженное лицо Томаша.

– Да стреляйте же, болван! Стреляйте, чтоб вас!

Стрелять… «Серый Судья» медленно соображал, но приказ изготовиться к бою относился к категории приоритетных. С коротким комариным писком полумрак монастырского рефектория утратил лишние тона, сделавшись почти черно-белым и безжалостно острым – автоматика нарочно привела контрастность к максимуму, чтоб облегчить поиск цели и наведение орудий.

Орудия ему не понадобятся, это он понял еще до того, как прицельный маркер попытался заключить в объятия мечущуюся фигуру Франца. Вздумай он стрелять из пушек в этой давке, не уцелеть и оставшимся братьям – боекомплект был заполнен осколочно-фугасными снарядами. Единственная надежда – на пулеметы.

«Серый Судья» создавался для боя с себе подобными громадами, закованными в броневую сталь рыцарями, его приводы наводки не были рассчитаны на поражение столь малых и быстро перемещающихся целей. Выпущенная им с близкого расстояния свинцовая плеть пронеслась мимо неистовствующего окровавленного существа, бывшего когда-то Францем Бюхером, вдавила в стену какого-то монаха и превратила его в дергающиеся клочья мешковины, окутанные каменной пылью.

Дьявол. Гримберт скорректировал огонь, но вторая очередь легла ненамного ближе, перемолов опрокинутый стол и пару укрывавшихся за ним фигур. Безжалостная четкость визора теперь лишь раздражала – Гримберт отчетливо видел, как пули кромсают гниющие тела под монашескими рясами, вышибая из них осколки деформированных костей вперемешку с дымящимся мясом.

Но в третий раз он все-таки попал.

Франц завертелся вокруг своей оси – кинетической энергии нескольких пуль, угодивших ему в торс, хватило даже для того, чтоб противостоять его дьявольской силе. Человеческая плоть не может воспротивиться законам физики, разве что поддержанная чудом. Но чудо, вселившееся во Франца, уже утратило свою силу – чудовищное, убийственное, звериное чудо, – оставив его корчиться на полу. Не человек, а человекоподобный огрызок, покрытый алой бахромой сорванной кожи, весь изломанный, истекающий кровью и желчью, извивающийся подобно змее с перебитой спиной…

– Пошлите за приором! – хрипло рявкнул Томаш. – Немедля! И несите веревки. Он лишь ранен, мы должны…

Веревки не потребовались. Потому что Франц вдруг захохотал, обнажив рваную рану рта в обрамлении осколков зубов. Его слезящиеся глаза ничего не видели, но он хохотал, сотрясаясь и вздрагивая, точно хотел из последних сил вдоволь насмеяться перед тем последним пределом, который вдруг распахнулся перед ним. И Гримберт подумал, что эти глаза видят перед собой отнюдь не райские врата…

Существо, прежде бывшее Францем, подняло истерзанные руки и обхватило себя за шею, не переставая хохотать. Но ведь не хочет оно…

Рывок был такой чудовищной силы, что явственно затрещали позвонки, а челюсть отскочила в сторону, точно на шарнире. Еще рывок – и из ослепших глазниц хлынула черная кровь.

– Боже, он хочет…

Третий рывок оказался последним. С хрустом, похожим на хруст сминаемого яблока, существо выворотило собственную голову из плеч и мгновенно замерло, наконец перестав смеяться. Гримберт смотрел на него, забыв даже поставить еще дымящееся оружие на предохранители.

Картина была страшной. Весь рефекторий был завален телами, безжизненно распростертыми или вяло извивающимися. Отовсюду доносился стон, кое-кто из монашеской братии принялся переворачивать изрешеченные пулями столы, пытаясь восстановить хоть какой-то порядок, кто-то дрожащим голосом затянул молитву.

Первым, кого Гримберт смог узнать, был Шварцрабэ. Выбравшийся из-под обломков, впервые утративший свою смешливость, хозяин «Беспечного Беса» выглядел так, словно перенес самую страшную битву в своей жизни.

– Все кончено, – сказал ему Гримберт. Больше для того, чтоб заглушить заунывную молитву, читаемую уцелевшими братьями, чем для того, чтобы ободрить. – Он мертв.

Шварцрабэ взглянул на «Судью» с горькой усмешкой, от которой Гримберта передернуло.

– Кончено? Господь с вами, сир Гризео, как бы я хотел надеяться на то, что вы правы!

* * *

Приор Герард долго молчал. Стоящий в окружении изрешеченных пулями обломков, он сам выглядел изувеченной статуей, водруженной кем-то на опустевшем поле битвы. Лазариты уже успели вынести тела своих собратьев и теперь спешно присыпали опилками багровые лужи, извлекая из них остатки человеческой плоти, похожие на клочья беспорядочного разросшегося бледного мха, но работы им предстояло еще много.

Черт возьми, подумал Гримберт с мрачной усмешкой, даже если они будут работать до заката, рефекторий от этого не перестанет быть похожим на бойню. Защищенный фильтрами доспеха, он не ощущал запаха пролитого пива, крови и паленого мяса, но достаточно хорошо себе его представлял.

– Это мое последнее слово, сир Томаш. Ворота Грауштейна останутся закрыты вплоть до моих последующих распоряжений.

Любого другого тон его голоса заставил бы замолчать, но Красавчик Томаш был сделан из другого теста – куда более грубого и горького, чем то, которое шло на монастырские просфоры.

– Какого черта, приор? – пророкотал калека, сверкая единственным глазом. – Не много ли вы себе позволяете? Потрудитесь объяснить!

Шварцрабэ осторожно взял его за рукав. Все еще покрытый пылью и свежими ссадинами, он на удивление быстро вернул себе контроль над собственным телом, но не душевную безмятежность.

– Сир Томаш немного несдержан, но его недоумение находит отклик во всех нас, господин прелат. Мы чтим уставы вашего монастыря, равно как и ваше несомненное право управлять здесь по вашему рассуждению, однако смею напомнить, что перед вами стоят рыцари. А на рыцарей его величества, как вам известно, монастырская юрисдикция не распространяется. Мы не имеем отношения к ордену.

Стальные пластины, благодаря которым лицо приора Герарда оставалось единым целым, зловеще скрипнули.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Вы ознакомились с фрагментом книги.

Для бесплатного чтения открыта только часть текста.

Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:

Полная версия книги

Всего 10 форматов