– И последнее объявление, – продолжает она. – Если до меня дойдет хотя бы слух о том, что кого-то изводят, я вмешаюсь, и виновник сильно пожалеет. Поэтому давайте будем вести себя, как положено взрослым людям, и относиться друг к другу уважительно, договорились?
Роуз оглядывает присутствующих, никого не упуская из виду. От нее будто искры летят. Ее способность контролировать аудиторию впечатляет и пугает: я впервые в жизни ни на что не отвлекаюсь.
– Хорошо. На этом все, можете расходиться, – произносит Роуз в гробовой тишине.
Напряжение спадает, комнату наполняет оживленная болтовня. Все начинают знакомиться и обнюхиваться. Люси просит прощения и выскакивает в туалет. Я уже собираюсь заговорить с красоткой, у которой на голове ирокез, когда худая темная рука берет под локоть мою белую.
– Разве она не шикарна? – спрашивает невысокий симпатичный парень так, словно мы не секунду назад встретились, а знакомы сто лет. На нем темно-серый шерстяной свитер и облегающие вельветовые брюки. Щетина на лице и волосы тщательно ухожены. Во всем чувствуется безупречный стиль.
– Кто? – спрашиваю я, оглядывая комнату. Его непринужденная манера общения подкупает, поэтому я решаю подыграть.
– Роуз, наша староста. – Он говорит так, будто объясняет очевидное. – Я слышал, она учится на художника по костюмам. Второкурсница, а за ней уже гоняются серьезные голливудские продюсеры!
– Ты-то откуда знаешь? Мы здесь всего несколько часов.
Он останавливается и бросает на меня лукавый взгляд.
– Знать такие вещи – моя работа.
Мы идем по коридору дальше, лавируя в людском потоке, но замедляем шаг у одной из комнат с открытой дверью.
– Видишь вон ту лапочку? – Он показывает на первокурсниц внутри.
– Которую? Они обе лапочки.
Я наблюдаю, как в комнате две девушки перебирают и расставляют целую гору книг. От моего внимания не ускользает и большой чудесный эркер, из которого открывается вид на Бостон-Коммон, а не на кирпичную стену и переулок[21].
– Брюнетка слева – Обри, учится на режиссера-постановщика. Но я говорил о рыжеволосой справа. Это Саша, своего рода знаменитость в соцсетях: больше полумиллиона подписчиков. Советую немедленно с ней подружиться. – Он круто разворачивает меня и кивает высоченному белому парню, сидящему за столом в комнате напротив. – Вон тот долговязый, по которому стилист плачет, – Марсель. У него отец – крутой голливудский продюсер, и поэтому Марсель считает себя лучше других. Держу пари, он попросит каждую симпатичную девчонку на этаже сняться в каком-нибудь своем «студенческом кинопроекте». Считай, что я тебя предупредил.
Мысленно делаю пометку избегать этой комнаты, а мой загадочный спутник тем временем указывает уже в другую сторону.
– Здесь живут Мэгги и Меган. Обе изучают музыкально-театральное искусство, так что если услышишь пение в два часа ночи – наверняка это одна из них. За травкой обращайся к Фокси из вон той комнаты. А через коридор от нее – Элисса, Элли и Ребекка, у них найдешь логин для любой стриминговой платформы. И еще: по слухам, завтра прибывает группа второкурсников из футбольной команды. Информация неподтвержденная, но держим кулачки.
Понятия не имею, кто этот парень, однако сплетни он собирает виртуозно.
– Ты как раздел с интересными фактами на IMDB, – говорю я.
– Мика Далглиш, будущий журналист. – Он отпускает мой локоть и протягивает мне руку.
Я крепко жму ее.
– Эллиот Макхью, неопределившаяся.
Чуть отклонившись назад, он придирчиво оглядывает меня с головы до ног.
– Серьезно? Я был абсолютно уверен, что ты на актерском.
– Вот еще! Я намерена зарабатывать, – парирую я, и Мика смеется.
– Ну, с дипломом неопределившейся мигом разбогатеешь.
Я тоже окидываю его оценивающим взглядом.
– А ты мне нравишься.
– Взаимно, – отвечает он и снова берет меня под руку. Мы шагаем дальше и наконец подходим к двери моей комнаты.
– Здесь живу я. А ты случайно не знаешь, кто напротив, в триста десятой?
– Как ни странно, нет. Давай выясним? – говорит Мика.
На его стук дверь моих соседей распахивается, и мы оказываемся лицом к лицу с двумя ходячими баллончиками дезодоранта Axe.
– Да-арова, – выдают они хором.
Парни будто вышли из рекламы загородных клубов и стильных мокасин. Дверной проем рядом с ними выглядит карликовым. Конечно, я пересекалась с такими типами в старшей школе, а моя сестра Иззи даже встречалась с одним. Но я и представить не могла, что увижу их здесь, да еще и буду жить по соседству.
Видите ли, Эмерсон из тех учебных заведений, где группки пижонистых, претенциозных студентов собираются перед общежитиями, чтобы беспрерывно курить Lucky Strike и сравнивать ленты – именно ленты, а не фильмы – Дэвида Линча. Эмерсон привлекает творческих отщепенцев, а не этих мускулистых существ. Я всегда считала, что они живут исключительно стаями или табунами в общежитиях студенческих братств и появляются лишь на вечеринках или спортивных сборищах. И вот – подумать только! – у меня в соседях настоящие белые бро: живые, говорящие, фанатеющие от футбола, в рубашках с поднятым воротничком и шортах карго.
Мы с Микой уставились на них, проглотив языки от изумления. Мика толкает меня локтем, и я первой подаю голос.
– Привет!
– Да-арова, – опять раздается в унисон.
Мика протягивает руку, но вместо рукопожатия получает хлопок по ладони.
– Я Мика. Мои местоимения – «он» или «они», как вам удобнее. А это Эллиот, ваша соседка из комнаты напротив. – Затем, обращаясь ко мне: – Извини, не спросил о твоих местоимениях.
– Не переживай, все верно: «она»/«ее».
– Будем знакомы, Элли, – говорит один из здоровяков, коверкая мое имя. – Я Брэд.
– Я тоже Брэд, – представляется другой. – Только моя фамилия Мартин, а его – Уинтроп.
– Погодите-ка, вас обоих зовут Брэд?
Они кивают, улыбаются и отбивают пятерню, как будто одинаковое имя – предел мечтаний. Я с энтузиазмом поднимаю два больших пальца.
– Вот везуха, ребят. Супер.
Едва сдерживая смех, Мика подталкивает меня в бок, и мы потихоньку сдаем назад.
– Что ж, приятно было познакомиться, джентльмены, – говорит Мика.
– Увидимся, – отвечает один из них – не помню который. Они закрывают дверь и возвращаются к своим делам: удалению волос или поеданию брогурта, или чем еще они там занимались.
– Непременно добавлю их в свой отчет, – усмехается Мика, вытаскивает телефон и начинает строчить заметки.
– Какой отчет?
– Планирую еженедельно выпускать краткий обзор происходящего на этаже. Будь добра, держи меня в курсе событий на случай, если я что-нибудь упущу.
– Получается, твой трехэтажный отчет – аналог TMZ?[22]
– Не смей сравнивать меня с TMZ! Хотя название мне нравится – «Трехэтажный отчет»… Украду его. – Он набирает заголовок в телефоне. – Чем-то похожим я занимался в старших классах, поэтому и выбрал такую специальность. Надеюсь добиться в ней большего успеха, чем в вещательной журналистике.
Кто-то похлопывает меня по плечу, и я отпрыгиваю в сторону, чтобы не загораживать проход. Обернувшись, вижу Роуз. В ее взгляде читается «можно тебя на пару слов?». Я бросаюсь за спасением к Мике, но тот быстрым шагом удаляется прочь, закинув руку на плечо какой-то другой девушки. Приходится вновь переключиться на нашу старосту.
– Лампочки придется снять, – резко говорит Роуз.
– Какие лампочки? – невинно спрашиваю я.
– Десять тысяч гирлянд, которые вы развесили по всей комнате.
– Откуда ты вообще узнала?
Она заглядывает в комнату мне через плечо. Ну, конечно! Все это время я торчала перед собственной открытой дверью! Проклятье… Может, если я буду поласковее и слегка похлопаю ресницами, она станет сговорчивее? Пожалуй, стоит попробовать.
– Это обязательно? Моя соседка Люси от них просто без ума. Она крайне нуждается в уютной обстановке.
– Увы, – невозмутимо отвечает Роуз. – Это пожароопасно.
– А если мы снимем те, что на потолке?
– Снимайте все.
– А как насчет потолочных и тех над окном?
– Нет.
Зараза. С этой женщиной невозможно вести переговоры.
– Хорошо. Можно оставить хотя бы одну гирлянду над кроватью Люси? Ну, пожалуйста! Она так обрадуется.
Роуз пристально смотрит на меня, открывает рот, снова закрывает.
– Нет, – говорит она наконец. Ее терпение явно на исходе. – Как тебя зовут?
– Макхью. Эллиот Макхью.
Еще один убийственный взгляд.
– Строишь из себя Бонда, Джеймса Бонда?
Я выдерживаю паузу.
– Ага.
– Раз уж ты здесь, Макхью, Эллиот Макхью… Ты единственная на этаже до сих пор не определилась со специальностью, и я хочу обсудить выбранные тобой курсы.
– Это обязательно? – Я пытаюсь умаслить ее своим тоном, однако уловка не прокатывает.
– Да, – твердо отвечает Роуз. – Конечно, ты могла бы поговорить с научным руководителем, но по опыту прошлого года скажу, что он тот еще балабол. Я тебя надолго не задержу, дай только взглянуть на твой список.
Прошу прощения, здесь требуются кое-какие поясненияЯ знала, что статус неопределившейся сделает меня белой вороной, но не видела в этом большой беды. И вот, не успела я пробыть в колледже и трех часов, как уже третий заговаривает со мной на эту тему. Дело в том, что большинство первокурсников, приезжающих в Эмерсон, четко знают, какую специальность хотят получить, какие курсы выбрать, какую карьеру построить в Большом Мире после колледжа. У них есть мечты, цели и другие синонимы амбиций. Короче говоря, они знают, кем хотят быть, когда вырастут. Я не из их числа. Меня можно записать в категорию типичных середнячков. В старшей школе я училась нормально, но не более того. Звезд с неба не хватала, получала в основном четверки, порой пятерки, а иногда и тройки. Хотя не была всеобщей любимицей, к маргиналам тоже не относилась. Занималась в драмкружке и хоре и тусовалась с людьми из драмкружка и хора.
Возможно, вы спросите: «Если ты не решила, чем хочешь заниматься, почему тогда поступила в дорогой частный вуз, а не в крупный государственный?» Если так, поздравляю! У вас с моей мамой есть что-то общее! Поэтому приведу вам те же аргументы:
Я люблю поп-культуру. Точка.
Да шучу я! Вот мой ответ: я люблю поп-культуру, книги, фильмы, телевидение и так далее. И хочу заниматься чем-то подобным. Увы, этим все ограничивается. У меня был выбор: громадина вроде Университета штата Огайо, где я бы в конечном счете затерялась, или же небольшой частный вуз, где полно творческих чудиков с такими связями в Голливуде, что сообщество выпускников в прямом смысле называют мафией. Когда я получила письмо о приеме в Эмерсон, то обрадовалась возможности стать одной из этих чудиков.
Теперь что касается занятий… Не волнуйся, дорогой читатель. Возможно, я и не в состоянии спланировать свою жизнь на четыре года вперед, как Люси и Мика, зато на четыре месяца – легко. И вот что я решила. Для получения диплома в Эмерсоне необходимо набрать определенную сумму баллов по своей специальности плюс баллы по общей программе. И раз уж на данный момент моя специальность сводится к ¯\_(ツ)_/¯, «План Эллиот Макхью по достижению академической успеваемости на первом курсе» состоит в следующем: отказаться от занятий по конкретной специальности и заменить их ударной дозой общеобразовательных курсов.
В теории – просто. Однако мне все равно предстояло выбрать несколько курсов, а их перечень в Эмерсоне такой длинный, что больше напоминает меню в Cheesecake Factory. Ты точно хочешь именно эту пиццу? Уверена? Кто-нибудь вообще читал описания всех девяти глэмбургеров на двенадцатой странице? Но знаете что? Я смогла. Я внимательнейшим образом изучила все варианты и заявляю без ложной скромности: в этом семестре у меня крышесносные занятия. Итак, любезный читатель, пожалуйста, удели минутку внимания самым странным курсам, какие только можно выбрать для «получения образования».
ИДЕАЛЬНОЕ РАСПИСАНИЕ
ЭЛЛИОТ МАКХЬЮ
НА ОСЕННИЙ СЕМЕСТР
Философия (205): «Квир-сны»
Междисциплинарный курс (146): «Создание монстров»
Естественные науки (114): «Растения и люди»
История (115): «Культура бурлеска»
Шикарная подборка, правда? Я очень горжусь своим выбором – к слову, довольно консервативным, ведь я могла (и хотела) записаться на «Литературу экстремальных ситуаций» или «Деконструкцию «Легенды о Корре». Меня можно только похвалить за то, что я проявила здравомыслие и не записалась на совсем уж бредовые курсы.
Увы, моя нынешняя собеседница, похоже, не разделяет этого мнения. Она взяла у меня телефон и теперь просматривает мой список.
– Во-первых, каждый первокурсник должен пройти в осеннем семестре «Основы речевой коммуникации», поэтому один из этих сразу отпадает, – говорит она, уставившись в экран.
– Гадство.
Роуз снова смахивает пальцем.
– «Культура бурлеска»?
– Соответствует обязательному минимуму по истории.
– А тот, что с растениями?
– Наука, само собой. Насчет «Создания монстров» я не совсем уверена. Надеюсь, туда входит лепка из пластилина.
Роуз вздыхает и переступает с ноги на ногу. Она возвращает телефон, и между нами повисает долгое молчание, означающее одно из двух: либо Роуз согласна с моим планом, либо я сейчас получу непрошеный совет от едва знакомого человека.
– Эллиот… – говорит Роуз.
– Что, Роуз? – спрашиваю я медоточивым, невинным голосом, только чтобы позлить ее.
– Тебе лучше пересмотреть список курсов. – Она одаривает меня снисходительным взглядом.
– Почему? Я много думала над этой учебной программой. Выбирала предметы очень тщательно и взвешенно.
– Ты взяла простейшие курсы, за которые легко получить высший балл, вот и все.
– Не-а, неправда[23]. Описание «Растений и людей» впечатляет своей научностью[24].
Роуз качает головой.
– Эллиот…
– Роуз…
– Можно дать тебе совет? – Ну-у, понеслось… Не понимаю, почему люди спрашивают разрешения дать совет, если все равно его дадут. – Относись к этим вещам серьезно.
Я выпрямляюсь и задействую интонацию и жесты, которые обычно помогают мне выкрутиться во время неприятных разговоров с мамой.
– А может, я выбрала чуть более легкие курсы, потому что еще эмоционально не готова справиться с серьезной учебной нагрузкой? Может, мне тяжело дался переход к студенческой жизни, и чтобы мой средний балл не пострадал, я планирую в течение семестра привыкнуть к новой обстановке и настроиться на реальную учебу, которая ждет впереди?
– По-моему, это полная чушь, – тут же заявляет Роуз. Я откидываю голову назад и стону. Она тем временем продолжает: – Слушай, Эллиот, тебе все равно придется сменить один из этих курсов на занятия по развитию речи для первокурсников. И настоятельно рекомендую заодно отказаться еще от какого-нибудь, – повторяет Роуз.
– Ладно. Уговорила. Я подумаю.
* * *– Ну и? Ты согласна поменять один из своих общих курсов на обязательный? – спрашивает Люси во время нашего первого совместного ужина.
В Эмерсоне действует кампусная карта. Ее нужно отметить при входе в столовую, но как только зашел, все – ешь сколько влезет, пока тебя не выгонят в девять часов вечера[25]. Столовая работает по принципу шведского стола с несколькими раздачами, которые меняются в течение дня. Неизменны только буфет с сухими завтраками и раздача с вафлями.
Мы сидим в кабинке в дальнем углу, откуда открывается вид на Тремонт и Бойлстон-стрит. Люси взяла салат «Цезарь» с обжаренным тофу и маленькую порцию томатного супа. Передо мной большая миска хлопьев Cinnamon Toast Crunch[26].
– Знаешь, – говорю я, уминая хлопья, – если подумать… При теперешнем подходе у меня будет шанс попробовать все, что предлагает это прекрасное заведение. В первый год я испытаю себя на разных факультетах, познакомлюсь с преподавателями и лучше пойму учебную программу. Прощупаю почву, так сказать. Изучу свои возможности и уже осознанно решу, какую специальность выбрать.
– То есть – «нет»?
– Именно. Хотя вместо «Культуры бурлеска» я взяла «Любовь и эротику в культуре Запада». Слышала, там будут показывать много фильмов.
Люси поднимает взгляд от салата, и я одариваю ее широкой глупой улыбкой. Однако она не ведется на уловку. Взгляд ее серьезен: так люди, у которых все под контролем, смотрят на тех, у кого в жизни полный бардак. Я должна что-то сказать, как-нибудь успокоить ее, причем быстро, иначе мы окажемся по разные стороны баррикад.
– Ладно, хорошо, – говорю я и отставляю хлопья. Пусть она знает: мне не до шуток. Люси кладет руки на стол и слушает. – Я хочу найти занятие в сфере развлечений, хотя еще не знаю, какое именно. На первый взгляд эти курсы достаточно интересные, чтобы надолго удержать мое внимание, что не так-то просто. Глядишь, еще и научусь чему-нибудь… Мне бы твою уверенность в выборе профессии! Как я могу решить, чем хочу заниматься в будущем, если я из дома-то уехала в первый раз? Такое вообще возможно?
Люси все так же пристально смотрит на меня, но затем в уголках ее глаз появляются морщинки, а губы складываются в самую теплую улыбку из тех, что мне доводилось видеть.
– Тогда все в порядке! Похоже, ты действительно много размышляла об этом и знаешь, что делать.
Стоп. Неужели сработало? Я даже не особо задумывалась над своими словами, просто пыталась сочинить нечто похожее на правду. Чего я там наговорила? Погодите-ка, перечитаю последний абзац…
…
Ага, ладно. Согласна со всем вышесказанным. Уф!
– А сама-то? Не думала о том, как совместить учебу и личную жизнь? – спрашиваю я.
– Личная жизнь для меня теперь – непозволительная роскошь. Я первая из нашей семьи могу получить степень бакалавра. Чтобы приехать сюда, пришлось набрать кредитов больше, чем на тридцать шесть тысяч долларов.
– Ну, все не так уж плохо, – говорю я.
– Это только на первый год.
– Очуметь! – Я хлопаю ладонью по столу. – Так много! Вот уж не думала…
– Знаю. Эмерсон дал мне небольшую стипендию, плюс я получила пару грантов, и родня собрала все, что можно… Но этого хватило только на проживание и питание. Я уже подала заявление на неполный рабочий день в Фонд Эмерсона.
– Зачем брать на себя такую кучу долгов? Думаешь, Эмерсон того стоит?
– Вероятно, нет. И мне придется выплачивать студенческие кредиты до конца жизни.
Слава Богу, Люси смеется, а то я чувствую себя ужасно неловко, даже подмышки вспотели. По правде говоря, мне крупно повезло, что не пришлось влезать в долги ради колледжа. И разговоры о деньгах рождают у меня чувство вины за свое богатство. Однако Люси не унывает, так что и я не буду. Она тянется за своим стаканом с водой, но он пуст, поэтому я пододвигаю к ней свой.
– Ладно, черт с ними, с кредитами, – продолжает она. – Я всегда мечтала приехать сюда. Программа по маркетингу здесь высший класс, и у них отличное соотношение числа преподавателей и студентов.
– Плюс зарубежная программа где-то под Амстердамом, в настоящем замке, – добавляю я.
– Скажи, круто?
– И Эмерсон реально прогрессивный и толерантный.
– Да! И здесь нет математики, – говорит она.
– И студентам не запрещают спать с преподавателями. – Последнее заставляет Люси поперхнуться водой. Я тянусь к ней через стол. – Все нормально? Что-нибудь принести? Может, вафлю? Да, определенно, тебе нужна вафля.
Спустя ровно три минуты и пятьдесят семь секунд я возвращаюсь в нашу кабинку со свежеиспеченной вафлей. Моя соседка уже перестала кашлять, и мы принимаемся щипать вафлю.
Люси бросает на меня любопытный взгляд.
– Так, что насчет…
– Чего?
– Эмерсон действительно позволяет студентам и преподавателям… встречаться?
– Ах, это… Я пошутила. Наверняка такое не поощряется. Но ничего, я все равно придумаю, как заполучить препода в свой постельный список. – Люси опять едва не захлебывается. Я накрываю ее руку своей. – Прости. Для тебя это слишком? Может, мне попридержать язык, пока ты в опасной близости от еды и напитков? – Я отодвигаю воду и вафлю подальше от нее – на всякий случай.
– Я в норме, – смеется Люси и прочищает горло. – Боюсь спрашивать, кто еще у тебя в списке?
– Да обычный набор: пожарный, третьесортная знаменитость, писатель… Соседка по комнате. – Я подмигиваю Люси, и она бросает в меня последний кусочек вафли, который я ловлю ртом. – Шутка! Вообще-то, это даже и не список. Так, клочок бумаги с одной фразой: «НАЙДИ С КЕМ». Видишь ли, весь последний год я официально представляю семейство брендов «Шашни напоказ» и веду разгульный образ жизни.
– Почему? Что случилось в прошлом году? – спрашивает она.
– Да, знаешь, обычный занос после неудачного расставания. – Я нарочно тяну время, так как впервые говорю о своем романе с кем-то посторонним. Нужно ли углубиться в предысторию? Или начать сразу с главного? Я выбираю последнее. – Если коротко, то прямо перед зимними каникулами в прошлом году я узнала, что мой парень изменял мне с девчонкой из другой школы, потому что я – цитирую – «не удовлетворяла его потребности». Все мои друзья, как выяснилось, знали, но мне никто не сказал. Я решила составить свой список сразу после того.
– Ох, Эллиот… – Люси тянется через стол. Я уклоняюсь от ее прикосновения и только отмахиваюсь.
– Нет-нет, наоборот, благодаря этому я усвоила три важных урока: 1) надо тщательнее выбирать друзей, 2) серьезные отношения не для меня, 3) спать можно и без обязательств. – Я умолкаю и вспоминаю, как через четыре месяца после разрыва мой бывший привел на выпускной бал девушку, с которой мне изменил, и я наконец с ней встретилась. Мы столкнулись в туалете, я представилась, и мы сразу нашли общий язык. А на следующее утро она проснулась в моей постели, а не с ним. Хорошие были времена…
– Знаешь что? Мне не терпится по-настоящему пуститься во все тяжкие, особенно сейчас, когда я вдали от тех событий и связанных с ними людей. Как видишь, найти свое место в жизни – не единственная моя цель в колледже. В основном я жду не дождусь возможности заняться сексом. – Люси смеется, будто я пошутила, хотя я серьезно. – Люси, здесь нет родителей и правил, зато есть куча экзотических мест для тайных свиданий. А сколько наших ровесников живет в Литтл-билдинг? – Я широко раскидываю руки и обвожу ими вокруг, так что сидящие рядом первокурсники начинают таращиться на меня. – Это же бездонная бочка доступной плоти, и грех ею не воспользоваться. Как же мне думать об учебе, когда тут столько классных задниц – только руку протяни? Вот ты бы смогла?
Я рассчитывала рассмешить ее, но, похоже, только смутила. Она откидывается на спинку диванчика и нервически поджимает губы. Я протягиваю руку, чтобы успокоить ее.
– Конечно, если тебе это интересно. А если нет, так я легко придумаю приличествующий список платонических занятий, только дай мне минутку…
– Ничего не имею против секса, – говорит Люси и замолкает, пытаясь сформулировать следующую фразу. – Просто… ну… кажется, у меня в списке всего один человек. Извини, знаю, звучит не слишком круто.
– Шутишь? Теперь я по уши заинтригована. Кто? Кто? Кто? – не отстаю я.
Она тянется за салфеткой и начинает рвать ее на мелкие кусочки.
– Ну, в общем… просто «парень».
– Подожди-ка, отмотаем назад. У тебя никогда не было парня?.. Извини за прямоту. Вначале следовало сказать, что «все абсолютно нормально, это твой выбор, хештег #Феминизм, хештег #Не_ведись». Но ты меня просто ошарашила! За такой умной, доброй и классной девчонкой парни должны выстраиваться в очередь длиной в квартал.
– У меня были поклонники. – Это самые откровенные слова, какие я от нее слышала, однако в них нет и намека на хвастовство. – Правда, меня пытались свести только с армянскими мальчиками, поэтому выбор был невелик, да и вкус у моей родни не самый лучший.
– А как насчет школы? С тобой учились симпатичные парни?
Люси смеется.
– Я ходила в католическую школу для девочек! И много работала: по будням после занятий – в ресторане дяди Льва, по выходным – в маминой гостинице.
– Да уж. Неудивительно, что ты хочешь завести парня. Видать, тебе здорово припекло. – Я шучу, но щеки Люси вспыхивают, а на лице появляется безумно виноватое выражение. Выходит, я угадала. – Значит, тебе реально припекло! Ну, раз так… Давай найдем тебе перепихон!
Люси краснеет еще сильнее и закрывает лицо руками.
– Нет! Я говорила не про секс! Я только сказала, что хочу отношений!
– А парень должен быть армянином или можем расширить круг поисков? – спрашиваю я.
– Господи, нет, – отвечает она. – То есть, конечно, бабушка одобрила бы, выйди я замуж за армянина… Хотя многие из моих родственников нашли супругов вне общины, и никто не поднимал из-за этого шума.
– Давай не будем забегать вперед, – говорю я. – Нам не обязательно искать тебе мистера Навсегда. Достаточно будет мистера На-семестр. – Я достаю телефон и открываю календарь Эмерсона – вдруг на горизонте есть подходящие мероприятия для поисков достойного кавалера.