Агент сигма-класса. Больше, чем телохранительница

Глава 1. Новое тело

Я вышла из сантехнического блока как раз тогда, когда в салоне раздался мягкий синтезированный женский голос:

– Пожалуйста, пристегните ремни безопасности.

Бросила беглый взгляд в иллюминатор, выполненный в форме огромной соты. Лайнер подлетал к системе, где располагался Зоннен – лучший курорт Федерации Объединённых Миров, – до планеты ещё минимум три или четыре часа лёту, и только после этого будет выполнен вход в атмосферу. Странно…

Над сантехническим блоком мигнула табличка «Пожалуйста, пристегните ремни безопасности». Вздохнула, но прошла на своё место и послушно закрепила ремень. Клипсы одна за другой вошли с тихим щелчком. Зачем пристёгиваться в глубоком космосе? Рядом нет ни звёзд-магнетронов, ни нестабильных кротовых нор, ни чёрных дыр, ни астероидных поясов, даже турбулентности и той нет. В космосе же. А маршрут Танорг-Зоннен – стандартный, здесь постоянно рейсовые лайнеры летают… Ерунда какая-то.

Вновь посмотрела через толстый стеклопластик на белую звезду и пока ещё крошечный шарик насыщенного цвета морской волны с белыми разводами. Будто кто-то набрал густой краски на кисточку и медленно-медленно опускает её в стакан с подкрашенной бирюзовой водой. Ох, неужели мне уже совсем скоро доведётся искупаться в огромном и чистейшем океане? Поваляться на мягчайшем розовом песке с манговым шейком? Попробовать универсальную межгалактическую кухню? Говорят, на Зоннен даже завозят устриц с Миттарии…

Не успела я додумать мысль до конца, как из соседнего отсека раздался пугающе громкий треск, затем шум. Мои пальцы, всё ещё лежащие на пряжке ремня безопасности, случайно соскользнули и сами собой вдавили соседнюю кнопку, отвечающую за кислородный шлем.

***

Кромешная темнота, кто-то настойчиво тормошит меня за плечо.

– Подпишете?

– Что?

Что они от меня хотят? Почему не дают поспать?

– Приложите ладонь к планшету, скорее! Иначе мы не можем провести операцию! Вы умираете…

Умираю? Странно, а я ничего не чувствую, просто безумно хочу спать…

– …Подписывайте, скорее!

Вредный голос не даёт мне выспаться. Не разлепляя век, я касаюсь чего-то плоского и холодного и со спокойной совестью разрешаю себе провалиться в сон.

***

Что-то противно пикало над ухом, веки казались тяжёлыми, словно свинец. Во рту было сухо, как на гоночной трассе М-14. Я разлепила глаза с мыслью, что надо бы найти воду. И увидела руки. Странные, очень худые предплечья, маленькие запястья, тонкие узловатые пальцы, обкусанные ногти с заусенцами вокруг кутикулы. А ещё четыре одинаковых тёмных родинки ближе к сгибу локтя, образующие идеально ровный параллелограмм. Это были совершенно точно не мои руки. В ту секунду, как пришло осознание, писк стал тревожнее и громче.

– Скорее, введите снотворное! Она просыпается, ещё слишком рано!

Через секунду полупрозрачный белёсый газ заволок чужие руки, и я почувствовала, что вновь засыпаю.

Когда я проснулась в следующий раз, пить хотелось всё так же сильно, но над ухом уже ничего не пищало, лишь тихо шуршало. Я распахнула ресницы и вновь уставилась на странные миниатюрные руки. Взгляд выхватил бинты, скользнул по стандартной капсуле регенерации, поднялся выше и наткнулся на мужчину с голубоватым оттенком кожи в медицинском костюме.

– Доброе утро. – Мне тепло улыбнулись, когда зрение сфокусировалось. – Вы помните, как вас зовут? Ваш возраст, расу?

– Да-а-а, – протянула неуверенно. Собственный голос прозвучал слабо. – Дженнифер Рэтклифф, человек, урождённая гражданка Танорга, тридцать три года…

– Не волнуйтесь, дышите спокойнее. – Док посмотрел на электронное табло с многочисленными показателями, к которому подводились провода и трубки из моей капсулы. – Скажите, что последнее вы помните?

Я с трудом напрягла память и почувствовала почти физическую боль. В голове мелькали отрывки событий, яркие вспышки света и кромешная тьма.

– М-м-м… Я летела на рейсовом лайнере на Зоннен. Нас попросили пристегнуться… а потом… потом… не помню.

По лицу дока пробежала тень волнения, между иссиня-чёрных бровей залегла вертикальная морщинка.

– Дженнифер, это точно последнее, что вы помните?

Я подумала несколько секунд. Вроде бы меня просили что-то сделать… куда-то прикоснуться… или это было сном?

– Вроде да.

– Что ж, – мужчина тяжело вздохнул, – так бывает, что какие-то вещи мозг не фиксирует, тем более в такой стрессовой ситуации, как ваша. Думаю, болевой шок тоже сыграл не последнюю роль. Мы, конечно, старались погасить связь нервных окончаний… похоже, перестарались. Что ж, я напомню. Рейсовый лайнер, на котором вы путешествовали, потерпел крушение. Наш корабль выловил ваше тело из космоса, и буквально за несколько секунд до смерти вы успели подписать договор отпечатком… эм-м-м… ладони.

– Договор? За несколько секунд до смерти? Что?!

Я попыталась приподняться на локтях, но, к сожалению, колоссальная слабость не дала мне этого сделать.

– Дженнифер, прошу, не волнуйтесь. Вам это сейчас совсем нельзя.

Мужчина нажал несколько кнопок на дисплее регенерационной капсулы, одна из трубочек окрасилась в нежно-персиковый цвет, и я почувствовала, как тело против воли расслабляется, а дыхание замедляется. Мысли в голове всё ещё путались и перемещались с натужным скрипом, как плохо смазанный механизм, но желание во всём разобраться пока пересиливало общее состояние.

– Я… умерла? – Облизала губы. Странный вопрос, но почему-то сейчас он мне показался логичным.

– Нет, что вы! Мы вас спасли! – Мужчина вновь улыбнулся, но улыбка затронула лишь нижнюю часть его лица. С того момента, как я сказала, что ничего не помню, в его глазах плескалась неподдельная жалость. – Я не знаю, как вам об этом сказать, я всего лишь хирург, а не психолог… Договор… Я оставлю его здесь, на столике. Как только вам станет легче, вы сможете прочитать все условия.

Он положил электронную бумагу рядом со мной, но я его остановила:

– Док, хотя бы коротко объясните мне, что произошло? – Собственный голос прозвучал умоляюще.

Миттар, а собеседник точно принадлежал этой расе – теперь, когда рассмотрела перепонки на его руках и крошечные чешуйки на висках, я в этом не сомневалась, – закусил нижнюю губу.

– Дженнифер, – тяжело вздохнул он, – вам очень повезло, что вас успели спасти. Вы единственная выжившая. Взрыв произошёл так быстро, что кислородный шлем успели активировать только вы. Это единственное, что вам требуется знать сейчас.

Я сглотнула, чувствуя, как липкий ком подступил к горлу. Единственная выжившая. Как бы док ни уверял меня в том, что мне повезло, я ни на грамм не почувствовала искренности в его словах.

– А руки? Я почему-то их не узнаю… Мне их оторвало, да? Это протезы?

Док вновь тяжело выдохнул и покачал головой:

– Практически. Я не хотел бы сейчас вдаваться в медицинские подробности, но да, руки… теперь не ваши.

– А что ещё не моё?

– М-м-м… Давайте я погружу вас в сон? Слишком много новостей…

– Док!

Несмотря на бесконечную слабость, я ухватилась за край одежды голубокожего мужчины. Он посмотрел на меня и еле заметно вздрогнул. Отвёл глаза:

– Практически всё тело не ваше. К сожалению, спасательная капсула, которая сработала одновременно с кислородным шлемом, не рассчитана на такие удары… Дженнифер… – Док сделал паузу на тяжелый вздох: – От вас мало что осталось. Мозг, сердце, правая почка, лёгкие, селезёнка. Был фрагмент печени, но его заменили фильтратом – служит дольше, а кровь очищает ничуть не хуже. Собственно, всё остальное – донорское тело, экспериментальная модель, которая удивительным образом подошла и по группе крови, и по резус-фактору, и по стволовым клеткам, и по массе других жизненно важных показателей. Мы выращивали тело в качестве носителя для мозга андроида, но работа не была завершена.

– Чьё у меня тело?

Вопрос дался мне с огромным усилием.

– Шестилетней девочки. Человека. Но, уверяю, Дженнифер, вам очень-очень повезло – все органы новенькие, только из пробирки…

В груди что-то болезненно сжалось, дисплей на капсуле предательски запищал. Док ойкнул и быстро набрал команду. Из стенок повалил уже знакомый белый туман, и я снова провалилась в сон.

***

Следующий раз я проснулась от громкого недовольного женского голоса.

– Всё, хватит! Она и так проспала почти три недели! Всё что надо – уже срослось, больше держать её в этом состоянии нельзя, выводите…

Слова донеслись до меня сквозь ватный туман, затем послышались шаги, чьё-то бормотание, тихий писк аппаратуры…

К тому моменту, когда я всё-таки разлепила ресницы, напротив моей капсулы сидела очень красивая женщина с золотистой кожей, аккуратными чертами лица и невероятным насыщенно-малиновым цветом волос. Строгое платье до колен облегало её потрясающую фигуру и выгодно подчёркивало верхние девяносто. Хотя какие там «девяносто»? Уверена, там все сто, если не сто десять. В первую секунду я даже обрадовалась, что наконец-то передо мной представительница моей расы, но львиный хвост с такой же малиновой кисточкой на конце быстро вернул меня с небес на землю. Эльтонийка.

– Доброе утро, Дженнифер Рэтклифф, – широко оскалилась женщина, и я подспудно почувствовала, что с этой дамой у меня доверительных отношений не сложится.

– Здравствуйте, – хмуро отозвалась я.

– Меня зовут Элизабет, можно просто Лиззи, – ответила посетительница, проигнорировав мой тон. – Меня обязали ввести тебя в курс дела. Договор ты уже читала?

– Нет.

– Тогда ознакомься, как будет время, а я пока кратко изложу сложившуюся ситуацию. Итак, наша организация называет себя Особым Отделом Космического Флота Федерации Объединённых Миров. Мы спасли тебя. К сожалению, просто привести тебя в чувство, положив в стандартную регенерационную капсулу, при твоём плачевном состоянии было невозможно. Мы подарили тебе искусственно выращенное тело и ввели сыворотку, состав которой держится в секрете. Она помогла твоему организму совместить старые органы с новыми и временно отключить нервные рецепторы, чтобы не перегрузить мозг…

– Секретную сыворотку? – перебила я.

Всё сказанное прозвучало как какая-то фантастика. Или бред больного сиумалишкой. Особый Отдел Космического Флота… Конечно, Космический Флот – серьёзная структура, защищающая все планеты, входящие в состав Федерации, в том числе и Танорг. Несмотря на то что филиала Космофлота на моей родной планете не было, о нём не слышал разве что глухой и слепой. Но Особый Отдел… Что это вообще такое? Никогда даже такого словосочетания не слышала. А фраза дока о том, что искусственно выращенное тело для биоандроида подошло настоящему человеку?! Разве так бывает? Все же знают, что киборгов просто обшивают живой кожей, и всё. Я сама имею высшее техническое образование, родом с самой технологичной планеты Федерации и много лет помогала отцу в его лавке вычислительной техники, уж я-то знаю!

Эльтонийка поморщилась:

– Наноботы. Они фактически сшили все твои органы, встроились в костный мозг. Теперь являются неотъемлемой частью организма.

– М-м-м… – умно промычала. – О таких технологиях я даже не слышала.

– Так говорю же, разработка секретная. – Элизабет пожала плечами. – Военные придумали, а на них работают лучшие из лучших, потому и могут позволить себе и космос осваивать, и наукой заниматься, и чай с плюшками попивать между делом…

– С плюшками? – Незнакомое слово царапнуло слух.

– Это еда такая мучная. Не содержит никаких полезных веществ, но крайне вкусная. А, неважно… – Красотка махнула рукой. – В общем, так. На текущий момент в твоё тело вбуханы огромные, просто колоссальные деньги! И ты теперь вся с потрохами принадлежишь нам. То есть Особому Отделу. До конца жизни.

Я, не веря, распахнула глаза и посмотрела на свои крошечные руки и ноги. И вот это стоит «огромных, просто колоссальных денег»?

– Да-да, не смотри, что сейчас тебе шесть лет. Это бывает, но с возрастом проходит. – Элизабет рассмеялась своей шутке, но мне почему-то было не смешно. – Вот это всё, – она провела ладонью в воздухе сверху вниз, обозначая меня от макушки до пяток, – стоит больше, чем рейсовый лайнер, на котором ты летела. Тебе таких денег в жизни не заработать. Ах да, я же забыла! Вы на своём Танорге так помешаны на общем равенстве, что живёте на подачки государства. Ты вообще знаешь, что такое деньги или работа?

– Конечно знаю! – искренне возмутилась я, чувствуя, как к щекам приливает краска.

Да, подавляющая часть населения моей родной планеты предпочитает праздный образ жизни, так как роботы заменили их везде. Танорг – единственная планета во всей Федерации, где работа не необходимость, а прихоть нескольких процентов населения. Лично я работала в лавке отца потому, что мне всегда нравилось ковыряться в технике и программном обеспечении, что-то настраивать, собирать, разбирать. Ну а клиентами отца были порой и миттары, и цварги, и эльтонийки, так что кредиты тоже водились. Какие-то…

– Вот и отлично, что знаешь. – Элизабет кивнула. – Раз с этим ясно, тебе осталось решить, какое место займёшь в Особом Отделе и кем станешь. Благодаря тому, что твой мозг пересадили в тело шестилетней девочки, у тебя теперь появилась уйма времени в запасе, чтобы многому научиться, я уже не говорю о том, что наноботы существенно продлят твою жизнь. Напомни, сколько обычно живут таноржцы?

– Лет сто тридцать или сто пятьдесят, если здоровое питание, свежий воздух и никаких синтетических органов. С последними, конечно, дольше.

– Во-о-от, а ты минимум лет двести протянешь.

Двести лет, а то и больше… Если в меня вбухали, как говорит Элизабет, огромные деньги, то, скорее всего, Особый Отдел постарается сделать так, чтобы я жила как можно дольше.

Я всё ещё чувствовала себя странно. Очевидно, мне продолжали давать успокоительное, потому что собственная реакция на невероятные новости казалась мне притупленной. Ещё совсем недавно я летела на лайнере и представляла себя валяющейся на песчаном берегу бирюзового океана, а теперь что? А теперь мне рассказывают, что я потеряла почти всё тело, но взамен мне выдали искусственно выращенное детское и внедрили какую-то секретную разработку.

– …сейчас самое время определиться, каким агентом ты хочешь стать. Я сама являюсь агентом пси-класса, – до меня донеслись слова малинововолосой красотки.

– Стой-стой-стой, погоди! А как же мои родители? Сестра? Им сообщили, что я выжила? Я могу, прежде чем заняться делами по договору, увидеться с ними?

Воспоминания о семье нахлынули внезапно. Отец с мамой настояли на том, чтобы я отправилась отдыхать на неделю раньше, ведь в Зоннене в это время как раз начинается брачный сезон аметистовых китов и радужное сияние кораллов. Они хотели, чтобы я как следует отдохнула и получила удовольствие и массу впечатлений от путешествия. Что ж, впечатлений у меня уже действительно так много, что переваливает за все допустимые нормы и границы, а об удовольствии пока говорить не приходится. Повезло, что я не чувствовала боли… или совершенно о ней не помню.

После озвученного вопроса Элизабет посмотрела на меня так, будто я сморозила полнейшую глупость. Сердце сжалось и, клянусь, пропустило удар. В этом немом взгляде, полном удивления, снисхождения, толики насмешки и даже жалости, я прочла ответ: нет, нельзя.

– Малыш, – впервые за всё время эльтонийка попыталась разговаривать со мной мягко, а не тем нарочито беззаботным тоном, каким начала вести беседу, – ты никогда больше не сможешь увидеть свою семью. Понимаю, у вас родственные связи значат гораздо больше, чем у моей расы, и я даже не представляю, как тебе сейчас тяжело и больно, но Дженнифер Рэтклифф погибла. Её больше не существует. Теперь существует лишь маленькая шестилетняя девочка, чьи жизнь и тело полностью принадлежат Особому Отделу Космического Флота…

Ты никогда больше не сможешь увидеть свою семью.

Это прозвучало даже страшнее, чем то, что у меня теперь чужое тело. От откровенности Элизабет в горле запершило, а перед глазами помутнело.

– …Не плачь. – Эльтонийка положила ладонь поверх моей, и я мысленно в который раз отметила, насколько крохотные у меня теперь пальчики. – У тебя замечательное тело, усиленное наноботами. Оно ещё не развилось, можно заложить в программу любую внешность, какую только захочешь. Ты можешь стать безумно красивой женщиной. Любой размер груди, пропорции ног и туловища, тонкая талия, волосы до ягодиц…

Женщина продолжала перечислять и утешать меня, обрисовывая перспективы на будущее. Какая-то часть меня её слушала, а какая-то с горькими судорогами оплакивала Дженнифер Рэтклифф, любимых родителей, улыбчивую младшую сестру, лавку отца и уютную квартирку, несостоявшийся отпуск на планете, где круглогодично царит идеальная погода. А ведь я была счастлива в той, прошлой жизни. Мне ничего не требовалось – у меня было всё. Абсолютно. И моя внешность – стройная шатенка с карими глазами – меня полностью устраивала. Да, пускай не было таких крутых бёдер и выдающихся форм, как у этой эльтонийки, но мне всегда нравился кофейный цвет моих волос, и я гордилась тем, что к своим тридцати трём не сделала ни единой биологической модификации и даже линз не носила. Дженнифер Рэтклифф имела традиционную для таноржки внешность.

– Погодите, – внезапная мысль оборвала что-то внутри, – но если Дженнифер Рэтклифф умерла… то кто я теперь?

– А вот это мы как раз сейчас и решим. – Элизабет вновь вернулась к бодрому тону. – Оставить тебе старые имя и фамилию нельзя – сама понимаешь. Но Особый Отдел очень лояльно к тебе настроен, и мы понимаем, что полностью менять и то и другое будет для тебя проблематично. Опять же, даже если ты выучишься отзываться на какую-нибудь Луизу, это всё равно произойдет с небольшой задержкой. Возможно, всего лишь на терцию, но всё же. Так что фамилию было принято просто обрезать до пяти букв – «Клифф». Насколько я знаю, на твоей планете это тоже распространённая фамилия, ведь так?

Растерянно кивнула. Клифф – действительно очень популярная фамилия, не только на Танорге, но и во всей Федерации.

– Ну, а имя… – Эльтонийка задумалась на мгновение, постукивая пальцами по пухлым губам, накрашенным ярко-алой с блёстками помадой. – Дженнифер, Дженнифер… Дженна. Как тебе Дженна?..

Как собачья кличка или марка дешёвого химического джема.

– …Джен ещё можно, – тем временем продолжала собеседница. – Только звучит уж очень брутально, по-мужски. Ну или Ди-Джей, Джефри… Может, Джерри? Какое выберешь?

– Джерри сойдёт.

– Ну вот и отлично! – Красотка просияла. – Джерри Клифф, так и запишем в твои новые документы.

– У меня будут документы? – изумилась я.

– Конечно! – Эльтонийка опешила от вопроса и всплеснула руками. – Особый Отдел не рабовладельцы какие-то. Конечно у тебя будут документы! И образование тоже, только надо выбрать, на кого будешь учиться.

– Вообще-то я закончила Высший Таноржский Университет Научных Открытий по технической специальности…

– Это всё замечательно, – перебила Элизабет, – вот только этого мало. Ты, кажется, до сих пор не поняла, куда попала. Повторю ещё раз: Особый Отдел Космического Флота. Если в Академию Космического Флота попадают лучшие из лучших, то в нашем отделе место есть лишь гениям. Мы все – высококвалифицированные агенты.

В этот момент коммуникатор на изящном запястье эльтонийки тихонечко прогудел. Девушка нахмурила лоб.

– Шварх, – выругалась она, – начальство вызывает, а я так тебе всё и не успела рассказать. Ладно, зайду чуть позже. Ты пока приходи в себя, хорошенько поешь и изучи документы. Здесь всё очень сухо, лишь основная суть направлений специализаций агентов. – На столик поверх договора упала ещё одна папка. Уже перед самым выходом малинововолосая красотка бросила: – Когда вернусь, задашь вопросы. И не скучай, можешь кино посмотреть. Голопроектор встроен в потолок.

Как только Элизабет вышла из палаты, я почувствовала резко накатившую усталость.

Глава 2. Элизабет

Несмотря на то что всё тело ломило, я села и крайне медленно, превозмогая головокружение, встала. Регенерационная капсула показалась самой обычной – такие часто использовались на моей родине. Разве что снаружи к ней присоединялся дисплей с незнакомыми символами, да всевозможных датчиков было больше, а некоторые, судя по форме, рассчитаны не только на гуманоидов.

Сам медицинский отсек, в котором меня держали, произвёл хорошее впечатление: достаточно просторный, чистый, светлый. Признаюсь, в какой-то момент у меня возникла позорная мысль о галлюцинации. Но гладкие стены из пентасплава пластмассы, тёплый пол под ногами, тихий писк приборов – всё это не оставляло сомнений: я действительно жива, мне это не снится. Выпуклый куполовидный иллюминатор в дальней стене за капсулой демонстрировал открытый космос. Недолго думая я забралась в него с ногами и прильнула к прозрачному стеклопластику.

Космос меня интересовал мало. Конечно, было интересно посмотреть на скопления звёзд, но я не имела с собой ни астрономических карт, ни навигатора, ни робота-помощника, и поэтому красивая картинка по ту сторону иллюминатора для меня осталась лишь картинкой. А вот судно, на котором я оказалась, заинтересовало не на шутку.

Благодаря выпуклой форме иллюминатора я смогла рассмотреть гладкий чёрный бок корабля. Не было видно ни цветов бренда грузоперевозчика, как у гражданских рейсовых лайнеров, ни голубого с серебристыми полосами, как у Межгалактической Полиции, и даже ни тёмно-синего с золотой эмблемой, какие с гордостью наносит на свои борта Космический Флот. Глянцевый графитово-чёрный материал, практически сливающийся с самим космосом, еле заметная мерцающая защитная сеть, которую видно, только если прищуриться, необычная обтекаемая форма, нестандартные куполовидные иллюминаторы… Если я хоть что-то понимаю в технике, то такой корабль явно строился на заказ, и не один месяц. Особый Отдел, значит?..

Я вздохнула и обошла всю каюту. На этот раз задержалась ненадолго перед панелью управления, вмонтированной в широкий дисплей у входной двери. Вновь непонятные символы… Странно, я знаю и таноржский, и межгалактический, и даже для разнообразия выучила ещё пару языков, на которых говорят в Федерации, но все эти значки вижу впервые. Наугад ткнула в один из них, и на потолке зажегся экран головизора. Нехитрым перебором смогла потушить голопроектор, поменять интенсивность и цветовой баланс освещения, открыть и закрыть жалюзи иллюминатора.

После нажатия одной из сенсорных кнопок стена рядом пошла мелкой рябью и стала зеркальной. Моё удивление сменилось лёгкой оторопью, а затем и вовсе глубоким шоком, когда маленькая зеленоглазая девочка, похожая на брошенного неоперившегося растерянного птенчика, вся в бинтах и белой пижаме, подняла руку вместе со мной, а затем потрогала свою персиковую щёчку. Тёмные, с карамельно-рыжеватым отливом чуть спутавшиеся волосы, ровно подстриженная чёлка, бледное лицо со слегка испуганным выражением, маленький вздёрнутый носик, милые ямочки на пухлых щёчках…

В эту секунду в душе что-то с громким звоном упало и рассыпалось на множество осколков. Это была моя наивная надежда на то, что всё можно поправить. Да, я уже видела эти крошечные запястья и ступни, и док сообщил, что теперь у меня тело шестилетней девочки, но я до сих пор не могла в это поверить. Как такое возможно?!

На этом, по всей видимости, мои права доступа заканчивались, так как при нажатии соседних кнопок на дисплее появилась бегущая строка: «Извините, не могу выполнить команду». Надпись дублировалась сразу на нескольких языках.

С громким вздохом оставив в покое панель управления, я забралась с ногами обратно в медицинскую капсулу и, немного поколебавшись, взяла электронную бумагу с договором. Пальцы покалывало от волнения. Я малодушно откладывала этот момент, но дольше тянуть было нельзя. Решительно открыла и погрузилась в чтение.

«…Фильтр крови универсальный А-класса – 3 550 кредитов;

донорская плазма высокой степени очистки – 580 кредитов;

выращенный в лабораторных условиях кожный покров, идентичный натуральному, – 4 883 кредита;

искусственный желудок А-класса – 2 220 кредитов;

обезболивающее – 52 кредита…»

Чеки, чеки, чеки…

Чем больше я читала, тем больше волосков по всему телу становилось дыбом. Пятьдесят два кредита за обезболивающее! Да это же огромные деньги для лекарства! Раздери меня квазар, на Танорге дополнительная порция болеутоляющего для рожениц стоила полтора кредита! А тут пятьдесят два!