Измена. Горячий лед

– Машенька, дочка, ты поаккуратнее со своими вещами. Вдруг мальчик бы туда залез? – Свекровь протягивает мне бумажный пакет, и я машинально заглядываю внутрь. Какие-то кружевные трусы, презерватив и тюбик помады без крышечки. Во рту вдруг появляется неприятный кислый привкус.

***

– Уверена, что твой муж действительно был на прошлой неделе в Уфе, а не кувыркался в постели с любовницей? – Вика не привыкла щадить чьи-то чувства. Даже мои.

– Знаешь Маринку? Не суть, короче, она стажируется в гостинице и, кажется, видела, как твой Андрей обжимался с какой-то девчонкой.

– В Уфе?

– У нас, в Москве, дорогая, – подруга делает драматичную паузу, – даже фото есть.

Нажав на «отбой», пытаюсь вернуться мыслями к работе. Да какая ещё гостиница в Москве?! Я сама собрала Андрею чемодан и отвезла его на Павелецкий вокзал.

«А он точно сел на «Аэроэкспресс» до Домодедова?» – звучит в моей голове Викин голос.

Через пару минут я вижу от неё «пересланное сообщение»: мужчина целует женщину у двери гостиничного номера, но фото снято с такого расстояния и ракурса, что лиц разглядеть невозможно. Тоже мне, улика!

И вообще, у нас с мужем всё отлично! Недавно я ездила в однодневную командировку, а он неожиданно встретил меня на вокзале с букетом фрезий. Отменил ради этого давно запланированную встречу с друзьями в спортбаре! Сказал, что соскучился. Вот такой романтик.

Это еще и при том, что мы с Андреем руководим совместным бизнесом и почти всегда друг у друга на виду. Попробуй заведи любовницу в такой обстановке!

Вечером, по дороге домой, я вспоминаю нежные фрезии, протягиваю руку и глажу пальцы Андрея на его подлокотнике.

– Машунь, будь другом, сгоняй завтра на химчистку салона, а то мне некогда. – Муж хочет подороже продать свой двухлетний Эскалейд и взять новый джип.

– Конечно, зайчик. А мы ведь ни разу не опробовали машину в деле. Ну, этом самом, – с намёком двигаю бровями.

– Слышала поверье, что в авто нельзя заниматься такими вещами, обидится? – хмыкает муж, не отрывая взгляда от дороги.

Вздыхаю. Кровать, видимо, тоже может обидеться. До дома едем молча.

– И мне жаль, что не встретились сегодня, но ведь скоро мы с тобой будем вместе на острове! – Андрей щёлкает замком и выходит из ванны, держа телефон в руках. Увидев меня, возмущённо закатывает глаза.

– Ох уж эти поздние рабочие звонки! – жалуется он. Улёгшись в кровать, бросает трубку на тумбочку, щёлкает пультом и шарит по спортивным каналам.

Я поправляю корзину с бельём на боку и не понимаю, чем меня зацепила услышанная фраза. Наконец, вспомнив, куда шла, прохожу в гардеробную и принимаюсь раскладывать выстиранную и выглаженную одежду по полкам.

Завтра муж улетает на Бали, где он главный спикер по криптовалютам на междунароной конференции. Я знаю, что у него блестящая речь, – не зря ведь мы её столько правили и переписывали.

Утром провожу его в порт, потом отвезу машину на химчистку, дальше – в офис, а послезавтра возвращаются в Москву свёкры с нашим сыном.

Парень в автосервисе демонстрирует проделанные работы.

– Кстати, вот и вещички ваши нашли, – подмигнув, протягивает мне вместе с ключами от машины бумажный пакет.

– Спасибо, передам мужу, – закидываю свёрток на пассажирское сиденье.

Перед сном рассматриваю фото Андрея с конференции на его страничке. Он стоит на сцене и вдохновенно о чём-то рассказывает, бурно жестикулируя. На большом экране – слайд с инфографикой, который делала я. Горжусь тем, какая мы с ним отличная команда! Все эти четырнадцать лет.

Где-то я читала, что в браке блистает один из супругов, а другой остаётся в его тени. Андрей любит внимание, купается в восхищении людей. Мне же, наоборот, не по себе среди толпы незнакомцев. Поэтому за представительскую часть работы в фирме отвечает он, а я погружена в техническую и финансовую области.

Утром я снова в порту, жду, пока выйдут пассажиры рейса из Карловых Вар.

Борис-младший идёт рядом с бабушкой, за ними Борис-старший катит чемоданы. Половину лета они провели в Чехии у лечебных источников. После инфаркта позапрошлой зимой мы боялись пускать свёкра на самолёт, но кардиолог всё же дал добро.

Наклонившись, целую сына в щеку. Он вдруг обнимает меня в ответ, и я замираю. Боря не очень тактильный мальчик и такое проявление любви для меня просто бесценно.

Садясь в наш джип, свёкор перекидывает пакет из химчистки на заднее сиденье и пристёгивается с еле слышным кряхтением.

– Всё хорошо, папа?

– Отлично, Маша! – бодро отвечает он. – Тяжеловато залезать в этот грузовик, понимаешь.

Всю дорогу до своего дома родители Андрея делятся впечатлениями об отдыхе, с особой гордостью рассказывая, как внук подружился с другими детьми.

Войдя в квартиру, Боря бежит к себе в комнату, не вымыв руки, а когда я подрываюсь за ним, меня останавливает свекровь, протягивая злополучный пакет из машины.

Глава 2

«А я предупреждала насчёт Андрея!»

«Ты же обработала руки после того, как трогала ЭТО?»

Девочки присылают сообщения в наш чатик одновременно. Конечно, обработала. Вымыла дважды, сфотографировав содержимое пакета, разложенное на кафельном полу в ванной у свекрови. У меня так тряслись руки, что я еле запихала всё назад.

Я сижу в Эскалейде мужа и время от времени с опаской погладываю на бумажный свёрток, как будто оттуда вот-вот вылезет скорпион.

Значит, «машина может обидеться», Андрей?

«Я ведь не накручиваю себя, правда?» – вижу, что подруги сразу начинают печатать.

«Это доказательство измены в двести процентов! Плюс ещё фото из гостиницы!» – Вика.

«Я бы переспросила у него на всякий случай, но даже представить не могу, зачем Андрею специально запихивать чужие труселя под сиденье. Прости, Маш, это залёт. А что за фото?» – Света.

На экране снова появляется снимок от Викиной знакомой. Разглядываю внимательнее, пытаясь уловить детали, незамеченные в первый раз. Рубашка такого бутылочного оттенка есть в гардеробе у Андрея, я сама заказывала её на Фарфетче.

«Тебе нужны более весомые доказательства, – пишет Света. – если планируешь что-то предпринимать».

«Какие именно?»

«Подумай сама, кто у нас гений-технарь, в конце-концов? Записи с видеокамер? Отчёты из банка? Геолокация?»

«Девочки, как-то неприятно об этом думать. Гадко следить за мужем, я ведь всегда ему доверяла».

«Владелица трусов размера XXL смеётся над тобой, дорогая»!

И вовсе они не такие огромные. Обычный размер, может, чуть больше, чем у меня.

Закрываю наш чат и еду на работу.

Вот только мысли всё время возвращаются к противной находке. Допустим, улику Андрею подкинули, но зачем? Не улети он на Бали, то автомобиль на химчистку повёз бы сам, и я этот пакет никогда бы не увидела. А может, машину брал кто-то другой? Друзья, например. Впрочем, попытка оправдания не очень успешная. Андрей – жуткий собственник и редко с кем-то делится любимыми игрушками. Даже со мной – только по большой необходимости.

Открываю его страничку и разглядываю фото из Уфы, опубликованное в тот же день, когда был сделан снимок в гостинице.

Тут Андрей сидит за столом переговоров, собранный и деловой. Перед ним раскрытая папка с документами. Обычный конференц-зал с большим столом, чёрные офисные кресла с высокими спинками. Ничего не указывает на то, что фото было сделано в Уфе, в Москве, или где-нибудь в Калуге.

Плюнув на работу, вылетаю из кабинета. Не могу ни о чём думать, мне надо найти ту самую рубашку и если он не отправил её в стирку, то должен сохраниться запах чужих духов!

Прилетев домой, несколько раз нажимаю на свой этаж в лифте и переминаюсь с ноги на ногу, наблюдая, как сменяются на табло цифры. Влетаю в гардеробную. Рубашка висит на месте, но уже выстиранная и выглаженная…

Я мечусь по спальне, заламывая руки. Пока в голову не приходит ещё одна, куда более безумная, чем запах на рубашке, идея.

Выскочив из подъезда, несусь в каморку видеонаблюдения в паркинге.

– Ребятки, помогите, потеряла бриллиантовые серёжки, надо посмотреть запись из лифта, я в них вернулась или нет?! – на ходу придумываю легенду. Операторы делают сочувственный вид, качают головами и уточняют дату.

Мысленно представляю календарь и вытаскиваю оттуда день, когда ездила в командировку в Тулу две недели назад.

– Двадцать шестое июня!

Парни стучат по клавиатуре, щёлкают мышками и включают ускоренное проигрывание. На экранах проносятся сотни лиц, пока я не прошу остановиться и повторить последние пятнадцать секунд. Медленно.

Примерно в два часа дня в лифт входят, держась за руки, Андрей и женщина, которую я очень хорошо знаю. Быстрая перемотка до семи вечера: вот они снова в лифте и целуются весь спуск до паркинга.

– Спасибо, мальчики, – пересохшим ртом произношу я.

– С концами потеряли, значит, Марья Николаевна? – вполне искренне сочувствуют мне операторы.

Я едва нахожу силы кивнуть и с трудом доползаю до квартиры.

Семь лет назад, нанимая няню, я не ожидала, что однажды она займёт моё место в постели.

Тру лоб. Как же так, мы ведь всей семьёй были так привязаны к Жене! Сколько раз я в шутку называла её «второй мамой» своего сына?!

С самого рождения Боря очень плохо спал, плохо ел, много кричал. Я помню из его раннего детства только это, остальное, слава богу, психика скрыла из воспоминаний. Ещё помню, что однажды вечером, совершенно измученная недосыпом и тревогой, я подошла к Андрею, вручила ему сына и отправилась, как мне казалось, в душ. Муж выловил меня у открытого окна на подоконнике, готовую шагнуть на улицу с десятого этажа.

Вот так у нас и появилась Женя.

Она оставалась с Борей, пока я ходила к психиатру. Замешивала ему смесь, когда мне выписали антидепрессанты и запретили кормить грудью. Играла с ним, пока я проваливалась в тяжёлые сны без сновидений.

Но по гроб жизни я ей обязана не только за это.

Именно она обратила внимание на странности в поведении Бори-младшего и настояла на обследовании. А все вокруг твердили: «обычный ребёнок, просто немного замкнутый», «мальчики развиваются медленнее», «ну и что, что не смотрит в глаза, значит, не хочет». Благодаря ей мы бросились на поиски лучших неврологов и психологов, которые в полтора года поставили сыну диагноз – расстройство аутистического спектра. «Очень вовремя, – хвалили нас специалисты, – чем раньше начнёте реабилитацию, тем больше вероятность вытянуть мальчика до нормотипичности».

И вытянули ведь! Не сразу и не вдруг, но он стал почти таким же, как другие дети. Иной вопрос – ценой каких усилий, каких денег и каких нервов.

Почему, Женя? Как ты могла?

И Андрей?

В тот вечер, когда я так радовалась нежным фрезиям, ты приехал прямиком от неё.

Глава 3

– Не делай глупости, не приезжай за этим изменщиком в аэропорт! – голос Вики из динамиков раздаётся на всю машину, и сидящий в соседнем авто водитель с любопытством поворачивается ко мне. Я закрываю окно.

– Просто хочу проверить свою догадку, – рассказываю об услышанной перед отъездом Андрея фразе.

– Если он ещё и в командировки на острова с собой её берёт, то за это его кастрировать мало!

Оставив машину на парковке, прохожу в здание аэропорта. Рейс с Бали вот-вот должен приземлиться и если я встану у выхода из зала прилёта, то точно не пропущу мужа.

Так и есть. Андрей идёт со своим маленьким чемоданом по проходу. Один. Я уже начинаю ругать себя за излишнюю суету, но тут его догоняет Женя, не глядя запихивая паспорт в сумку.

Они так заняты друг другом, что даже не замечают стоящую у стены меня.

Когда муж входит в квартиру, я как раз вытаскиваю к двери чемодан с его вещами.

– О, Машунь, привет! Ты чего не на работе? Куда собралась?

– Я была в аэропорту, Андрей. Когда вы вышли из зала прилёта. Вот твои вещи, пожалуйста, уходи.

Андрей непонимающе смотрит на огромный чемодан.

– Да что случилось? Что за муха тебя укусила? Зачем тебе надо было ездить в аэропорт? Ты видела Женю? Ну да, она тоже, как выяснилось, была на Бали, но мы встретились только в самолёте, когда летели домой.

Он спокойно отодвигает с дороги чемодан, садится на мягкий пуф и принимается разуваться.

– Где Борис? Ты забрала его от родителей? Я соскучился по сыну.

Мне противно от этой лжи. А ещё противнее, что он говорит совершенно убедительно. Если бы я не видела всего своими глазами, то подумала бы, что схожу с ума!

– Я всё про вас с ней знаю. Не понимаю только, почему она? – Я пытаюсь сформулировать мысль и начинаю ходить по холлу. – Ты же знаешь, как я её люблю… Любила… Она ведь мне как родной человек!

Андрей спокойно встаёт и проходит мыть руки.

– Я не понимаю, что ты себе там напридумывала! – перекрикивает он шум воды, – это твоя вечная паранойя! Может, снова к психиатру?

Это просто удар под дых.

Я достаю телефон и листаю галерею.

– Вот, смотри, что нашли в твоём джипе! Ольга Дмитриевна подумала, что это моё!

Андрей разглядывает фото и пожимает плечами.

– Мама права. Это твои вещи, Маша. Я видел это бельё на тебе много раз. Не сходи с ума.

У меня глаза на лоб лезут от этой наглости. Много раз я видела, как Андрей вёл жёсткие переговоры, но он никогда не применял ко мне своих игр с разумом. Или применял?

– Андрей! Я вижу, что ты делаешь! Я не чокнутая! У меня есть и другие доказательства! Зачем ты так со мной поступаешь? Почему?

Муж проходит в спальню и начинает раздеваться. Расстегнув часы, кладёт их в выдвижной ящик с отсеками для аксессуаров. Туда же отправляется свёрнутый ремень. Он снимает с себя футболку, слаксы и носки и швыряет под ноги – именно так, как я ненавижу. Глянув мне в глаза, перешагивает через кучу и, порывшись в шкафу, надевает забытые мной домашние треники.

– Ты специально выводишь меня из себя, – я сдерживаю вырывающуюся из меня ярость. – Хочешь показать, что я истеричная дура, так?

– Там нечему выходить, Машунь, – Андрей проходит на кухню и наливает себе в стакан ледяной воды. – Ты давно уже отмороженная пустышка. Одна оболочка. В тебе нет ничего живого. Ты просто ходячая функция.

Выпив воду одним махом, он ставит стакан в раковину и обводит меня рукой.

– Я смотрю на тебя и вижу только калькулятор на ножках. Ты робот-пылесос, а не человек. Когда ты в последний раз вела себя, как настоящая баба? Вот смотри, я специально оскорбляю тебя, и что? Другая бы уже давно разревелась, но не ты.

– Андрей, я… – Хватаю себя за горло и пытаюсь сглотнуть появившийся ком. Я часто моргаю, чувствуя, как подкатывают слёзы, но… Глаза остаются сухими.

– Видишь, о чём я? – спокойно продолжает муж. – Мне нужна настоящая женщина. Такая, с которой тепло, с которой я буду чувствовать, что я её зажигаю, поняла? Твоя полная противоположность!

– Я… Мне… – вспоминаю про собранный чемодан. – Андрей, уходи, пожалуйста. Я не могу больше тебя видеть.

Он досадливо морщится и достаёт банку с молотым кофе из холодильника.

– Я никуда не уйду. Не хочешь жить со мной – можешь выметаться сама.

Стою на месте, наблюдая, как Андрей спокойно включает кофемашину. Заполняет отсек ароматной смесью арабики с робустой, потом заливает фильтрованную воду, подставляет чашку и нажимает на кнопку.

– Говорю же, робот. Сбой программы, Машунь?

Я снова моргаю, ожидая, когда хлынут слёзы, но их всё так же нет. В ушах гудит. Или это рокот кофемашины? Зажимаю уши и выхожу из кухни.

– Миш, мы с Борей сегодня к тебе переедем, – сидя на полу гардеробной, я разглядываю сваленную Андреем кучу одежды.

– Не вопрос, Машка, это и твоя квартира! А что случилось-то? С мужем поссорилась, что ли? – Голос брата периодически срывается. В трубке слышно завывание ветра и потрескивание.

– Ухожу от него, Миша.

– Что он натворил? Скажи Андрею, что я приеду и наваляю по первое число! Может, друзей попросить? Они от меня вломят, как следует!

– Ничего не надо, я сама разберусь. Просто поживу пока у тебя. И машину возьму, хорошо?

– Да конечно! Бери что хочешь! Ты чего, плачешь, что ли?

– Если бы, Миш! – снова прислушиваюсь к своим ощущениям. Морщу лицо, но слёз так и нет.

Глава 4

Втаскиваю чемоданы на третий этаж. Дом семидесятых годов постройки, лифта нет.

Вхожу и замираю, как всегда, на несколько секунд, чтобы принюхаться к присущему этой квартире запаху. Пахнет старым деревом, пылью и бабушкиными духами. Я не знаю, как назывался этот аромат. И бабушку тоже никогда не знала.

Решаю, что займу её комнату, а Борю размещу в спальне деда. Надеюсь, что после развода и раздела имущества я получу половину своей доли в нашей с Андреем квартире и смогу приобрести нам с сыном подходящее жильё. А пока мы здесь, Миша, мой старший брат, может ночевать в кабинете на диване, всё равно он бывает в Москве лишь наездами.

Что бы он не говорил о моём праве на эту квартиру, именно Миша её законный владелец. Любимый и единственный внук академика Морозова, выпускник Горного университета, геофизик и геологоразведчик, последний бородатый романтик, живущий в палатке по семь месяцев в году.

Когда мы с Мишей впервые встретились после десяти лет разлуки, он уже был владельцем собственного жилья. Широким жестом брат пригласил меня, первокурсницу мехмата, пожить здесь на время учёбы. После душной атмосферы маминой двушки обитание в четырёхкомнатных хоромах с высоченными потолками под боком у панкующего брата-анархиста казалась мне олицетворением свободы. Я так боялась, что вот-вот Миша прозреет, поймёт какая я на самом деле, и выгонит назад к маме! Весь первый месяц тут всё свободное время я пыталась доказывать свою полезность – отдраила старый фаянсовый унитаз, чугунную ванну, вычистила пригоревшие сковородки и отбитые чашки, перестирала вытертые парчовые чехлы для мебели и посеревший от времени тюль, едва не свалившись с пирамиды из стульев при этом. Я стирала в старом бабушкином «полуавтомате» и Мишины вещи тоже, пока он однажды не обнаружил это и не возмутился.

– Ты моя сестра, а не служанка какая-то. Я и сам свои носкаинчики постирать могу. Или Лелька вон. – Его тогдашнюю девушку звали Оля и она часто оставалась ночевать.

Привычно протираю пол влажной тряпкой. Прохожусь полиролью по всем поверхностям, где собралась пыль. Я бываю тут раз в две недели: поливаю одинокий Мишин фикус и проверяю, не потекли ли где трубы.

Рассохшийся паркет жалобно скрипит под ногами, когда я вношу свои вещи в бабушкину комнату. Старый шифоньер вишнёвого дерева взвизгивает петлями, словно недовольный тем, что я вдруг снова вздумала поселиться здесь. Раньше на плечиках висели бабушкины платья и строгие костюмы из тонкой шерсти. Я хотела оставить себе её театральное пальто из мягкого драпа цвета пепельной розы, но бабушка была выше и шире меня, так что пальто повисло на мне, как на нелепом манекене. Её сумочки и украшения сразу после похорон выгребла папина жена, так что я могла только по фото восхищаться вышитыми ридикюлями, гобеленовыми клатчами и брошками в виде цветов.

Бабушка была знаменитой модницей! Дед всегда баловал её, привозил красивые вещи из заграничных поездок, заказывал в комиссионках, а потом, после падения железного занавеса, они уже вместе путешествовали по Европе и тратили суточные в бутиках.

Потом я перебираюсь в спальню деда.

– Ты подумала, как Боря отреагирует на ещё одну смену обстановки?! – спрашивал меня Андрей, пока я складывала вещи сына, пытаясь понять, без чего он не сможет обойтись на непривычном для него месте.

Обязательно нужно взять одеяло с рисунками из «Звёздных войн». Его подушку-обнимашку. Ночник в виде Звезды смерти. Пижаму с малышом Йодой. Тапочки, тяжеленную энциклопедию по вселенной Лукаса, коллекцию игрушек со смешными большими головами, которую нужно разложить на прикроватной тумбочке в строгом порядке.

Я застилаю дедушкину кровать мягкой простыней с космическими мотивами, расправляя её так, чтобы не осталось ни одной морщинки. Слегка пшикаю в воздух лавандовым спреем, в надежде, что Боря почует знакомый аромат и будет испытывать меньше стресса.

Включаю холодильник и выбираюсь в ближайший магазин за обязательным набором продуктов. Я знаю его наизусть. Четверная упаковка клубничного йогурта. Пятипроцентный творог. Нежирная сметана. Бородинский хлеб. Сосиски «молочные». Куриная грудка. Твёрдый сыр. Яблоки. Огурцы. Стебли сельдерея.

Это все продукты, которые ест мой сын. Изо дня в день. Вот уже шесть лет из своих восьми.

Взяв ключи, спускаюсь. Сюда ещё не добралась реновация и в дальнем углу заросшего дубами, берёзами и елями двора стоят гаражи с навесными замками. Мишин – крайний справа, когда-то зелёный, а теперь, скорее, ржаво-бурый. Отперев дверь, я завожу с пульта его машину. Её я тоже приезжаю проверять два раза в месяц летом и раз в неделю – зимой.

– Давай, скажи родителям, что ты от меня ушла. И не забудь объяснить, почему! – Подначивал Андрей, когда я упаковывала в несессер свою косметику и духи. – Отец же как раз недавно пришёл в себя от инфаркта! И маму тоже обрадуй! Ей ведь не помешает новая тревога после ухода за папой.

Еду на Ходынку, прикидывая, как помягче сообщить свёкрам о том, что мы с Борей переедем к моему брату. И они точно спросят о причине! Известие о связи Андрея с Женей разобьёт их сердца.

– Машенька! – Когда Ольга Дмитриевна открывает дверь, я понимаю, что чудесный запах домашнего пирога исходит именно отсюда. – Вчера в магазин спускалась за хлебом, а там женщина с рук дачную вишню продавала! Я сразу о тебе подумала! А почему Андрюша сам за Борей не приехал? Он прилетел со своей конференции?

Глава 5

Сын воспринял временный переезд в новую квартиру на удивление спокойно. Может быть потому, что мы уже бывали с ним здесь вдвоём, плюс, приходили к брату, когда он приезжал в перерывах между экспедициями.

Сидим на кухне. Её да ванную с туалетом Миша переоборудовал лет пять назад, устав от попыток воткнуть современную технику в планировку пятидесятилетнего дома.

Боря ест отварную куриную грудку с нарезанным дольками огурцом и большой ломоть хлеба. На мою попытку подложить ложечку картофельного пюре он привычно отрезает «нет».

Хорошо. Я просто попыталась. Пью чай с вишнёвым пирогом, к которому сын тоже абсолютно равнодушен. Свекровь упаковала мне его с собой, сетуя на сына.

– Машенька, ну а вдруг это всё временно? Побесится, да бросит её?! Ну ты посмотри, какова змея! Пригрели мы её на груди! – Волнуется Ольга Дмитриевна. Не в силах удержать в покое руки, она то принимается складывать по-разному кухонное полотенце, то двигает чашку на столе.

Я воспользовалась тем, что свёкор в зале, смотрит с внуком в миллионный раз «Легенду номер семнадцать» и, вцепившись в её пальцы, требую сохранять всё в тайне от Бориса-старшего.

– Ольга Дмитриевна, пожалуйста, вы лучше меня понимаете, как это для него опасно!

Мама Андрея похлопывает меня по ладони, потом смахивает слезу и качает головой.

– Господи, в кого он такой вырос? Мы же с Борей душа в душу почти сорок лет! Это она, это Евгения! Змея подколодная! Ты уверена, дочка? Уверена в своём решении? Нет, не будем Боре ничего говорить. Скажу, что мальчику оттуда ближе в школу, хорошо? А там, глядишь, и Андрей одумается, вот увидишь, ещё прибежит к тебе!

Вишнёвый пирог – это моё лекарство. Кисло-сладкая начинка смешивается на языке с тающим воздушным тестом и взрывается во рту сладко-горькими воспоминаниями.

Пятнадцатилетняя я сижу в той же самой кухне у Ольги Дмитриевны и стесняюсь своих нескладных рук и ног, которые невозможно никуда деть. Мне подают треугольник пирога на тарелке. Я отделяю кусочек вилкой, кладу в рот и замираю. Потом, напугав саму себя, вдруг начинаю рыдать, а Ольга Дмитриевна прижимает мою голову к своей груди, гладит по волосам и приговаривает: «Ну что ты, что ты, что ты!»

А сейчас глаза все так же сухи.

– Что будешь делать? – спрашиваю у сына, когда он, доев ужин, вытирает рот салфеткой.

– Хоккей смотреть.

– Так сейчас же не сезон?

– Повтор включу.

С момента постановки диагноза Боря прожил несколько стадий, развиваясь скачкообразно: от кабачка, неспособного сделать указательный жест и поддерживать контакт глаза в глаза до трёхлетки – всё ещё в подгузниках, зато резво декламирующей алфавит на русском и английском, и до восьмилетки – самостоятельно освоившей шахматы, музыкальную грамоту и двоичный код.

Можно было бы принять сына за гения, но потом мы поняли, что ему не даются обычные для нас вещи: использовать воображение, например. Когда в первом классе учительница попросила рассказать о домашнем животном, – или придумать его, если нет; сын сложил руки и отказался выполнять задание. Игры со сверстниками ему тоже почти не даются – нужно предполагать то, чего нет, а это он совершенно не умеет. Я не знаю, как он будет писать сочинения и эссе. Может быть, освоит чат GPT, на это вся надежда.