Плерома

Он захихикал.

– А от тебя, сколько ни раскуривай, слова доброго в свой адрес не услышишь. Вот уж на кого действительно добро зря переводится.

Даос издал презрительное: «Пс-с».

– Если так сильно надо, – предложил Юрий Алексеевич, – можно заехать и взять. Я тут одну точку знаю, ganja высший класс. Кстати, по пути. Можем заскочить прямо сейчас.

– Нет, – отрезал Даос, – заскакивать никуда не будем. Нету, так нету. Да мне, по большому счету, не очень и хочется.

– А чего тогда разводишь?

– Да не развожу я, – отмахнулся Даос, – вспомнилось просто…

– Э-эх, послал Господь напарничка.

Юрий Алексеевич сладко потянулся, откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.

– Сейчас бы вздремнуть пару часиков, – пробормотал он. – Всю ночь с Максом по городу бегали. Под утро только прилег, тут ты со своим дипломатом.

– Не со своим, – напомнил Даос, – а с Гындиным. Я, что ли, виноват, что Питона ухлопали? И вообще, не нравится работа, можешь валить обратно в редакцию. Там тебе, кстати, самое место.

Притормозив возле старого парка, Даос свернул на обочину и припарковался у здания инфекционной больницы.

– Пошли, – он пихнул Плотника в бок, – надо еще разыскать этот чертов «Клуб». Я понятия не имею, где он тут у них находится.

Они пересекли больничный дворик и проникли в парк через пролом в чугунной решетке. Поначалу Юрий Алексеевич слегка нервничал, а Даос, напротив, оставался спокойным и невозмутимым. Он ишачил на Гынду четвертый год, а за такое время можно привыкнуть к чему угодно. Да и сама встреча не казалась чем-то особенным. Подумаешь, пацаны. Проблема заключалась не в том, чтобы их развести, а в том, как доходчивее объяснить им, в какое дерьмо они вляпались. Однако очень скоро их роли поменялись.

– А, черт! – Юрий Алексеевич зацепился за край решетки, послышался треск разрываемой материи. – Кажется, брюки порвал.

– Смотри, куда прешь, – угрюмо отозвался Даос.

– Через ворота надо было идти, а не красться задворками.

– Вот и шел бы, раз такой умный.

– Умный, – нервно хихикнул Плотник, – но не настолько же.

Они прошли метров сто по узкой тропинке, вышли на боковую аллею. Осмотрелись, но не заметили ничего подозрительного. На одной из скамеек сидел молодой человек с газетой, остальные скамейки были свободны.

– Так, – соображал Даос, – по-моему, нам туда.

– По-моему, тоже, – ввернул Плотник, бывший в этих местах впервые.

Когда проходили мимо парня с газетой, Даоса кольнуло недоброе предчувствие. Что-то едва уловимое, не имеющее под собой никакого объективного основания. Однако, привыкнув доверять интуиции, он насторожился. То, что внешне выглядело вполне благополучным, на деле могло обернуться совсем иным. В самом конце аллеи он обернулся и успел заметить направленный в их сторону пристальный взгляд.

– Что случилось? – удивился Юрий Алексеевич.

– Ничего, – ответил Даос, – так, просто… Ты давай не расслабляйся.

– Понял. Буду эрегированным.

– Вот-вот. Таким и будь.

Они исследовали западную часть парка, но так и не нашли ничего, что хотя бы отдаленно смахивало на Тюкины описания «Клуба». Развалины игрового комплекса, старая кособокая сторожка, офис какой-то туристической фирмочки. Все это было совсем не то.

– А ты уверен, что понял его правильно? – раздраженно спросил Юрий Алексеевич.

– Который час? – Вопросом на вопрос ответил Даос.

– Половина десятого.

– Плохо. Я хотел появиться там раньше их.

– Давай перекурим, все равно опоздали.

Плотник, не дожидаясь ответа, уселся на ближайшую лавочку. Закурил. Даос присел рядом, продолжая коситься по сторонам.

– Расслабься, – Юрий Алексеевич хлопнул его по плечу, – все будет пучком. В конце концов, даже если мы и обломаемся с этим несчастным дипломатом, нам-то какое дело? Лично мне на него глубоко наплевать. Гынде надо, пускай у него голова и болит. Давай поговорим о чем-нибудь, отвлечемся.

– О чем с тобой говорить?.. – вздохнул Даос.

– Как – о чем? – удивился Юрий Алексеевич. – О жизни, конечно.

– Слишком пространная тема.

– Вот и прекрасно! – обрадовался Плотник. – Мне все интересно, от инфузории или эволюции до полной бытовухи. Во всем есть своя прелесть.

Даос промолчал.

Краем глаза он заметил в дальнем конце парка того самого парня с газетой. Видение было мимолетным, вполне возможно, что ему только показалось, но он хорошо знал, насколько значительной бывает роль случайностей в нашей жизни, чтобы отмахиваться от них, как от надоедливых насекомых. Тем более сейчас, когда каждая мелочь может иметь далеко идущие последствия. Даос, продолжая слушать болтовню Плотника, внимательно наблюдал за тем, что происходило вокруг.

– Я тут на днях у тебя в тачке одну книжечку видел, – сияя, как начищенное серебряное блюдо, сообщил Юрий Алексеевич, – ты что же это, на самом деле интересуешься подобной литературой?

– Какую еще книжечку?

– Мм… «Омикрон», кажется. Ну, или что-то в этом роде. Что-то такое, метафизически-трансцендентальное.

– Во-первых, не трансцендентальное, а трансцендентное. В данном контексте этот термин более уместен. А во-вторых… с каких это пор ты начал рыться в чужих вещах?

– Не рылся я, – обиделся Плотник, – она у тебя на заднем сиденье валялась. Если для тебя это так важно, нечего разбрасывать где попало.

Он усмехнулся.

– И вообще, какой-нибудь дешевый детективчик, знаешь ли, был бы гораздо уместнее.

– Ты хоть заглядывал в нее? – рассеянно спросил Даос.

На соседнюю скамейку присел поддатый мужичок. Долго рылся по карманам, наконец достал пачку «Примы» и задымил. С минуту Даос внимательно наблюдал за ним, потом отвел взгляд. «Нет, – решил он, – обычный мужик, ничего особенного».

– Так, – пожал плечами Юрий Алексеевич, – полистал маненько. Картинки интересные, а об остальном сказать что-либо вразумительное довольно трудно.

– А?.. – встрепенулся Даос. – Ты о чем?

Юрий Алексеевич нахмурился.

– Что происходит? – спросил он серьезным тоном. – Может, объяснишь мне, наконец?

– Ничего… Вернее, не знаю. Ощущение какое-то нехорошее. Что-то не так, а что именно, не пойму.

Даос вздохнул.

Плотник был для него больше, чем просто напарник. Можно сказать, друг. Но даже ему Даос не мог раскрыть всего того, что творилось у него в душе. Слишком далеким стал для него мир обычных людей, слишком ограниченным и закрытым, замкнутым на самом себе. Ну как, к примеру, выразить чувство опасности, которое он сейчас испытывал? Как объяснить, что это больше, чем просто предчувствие, что это нечто, ощущаемое физически, как свет, тепло или холод?

– Да что не так-то?! – продолжал допытываться Плотник. – Ничего не понимаю…

Он поплевал на окурок и раздраженно швырнул его в урну.

– Что-то идет не так, как надо, – упрямо повторил Даос. – Я чувствую!

– Чувствуешь? И что ты чувствуешь?

– Пошли! – Даос решительно поднялся. – Я знаю, где находится «Клуб».

Спустившись по главной аллее, они вышли к большой деревянной беседке, откуда открывался вид на Глаховский пруд, сверкавший в лучах утреннего солнца. Легкий ветерок поднимал на воде рябь. Повсюду чернели рыбацкие лодки. Небольшой прогулочный катер отходил от пристани, оставляя после себя длинный растекающийся след. Немного постояв, они свернули вправо.

Даос шел вперед уверенно, озадаченный Юрий Алексеевич семенил следом. Несколько раз он пытался завести разговор, но Даос упорно не желал вступать в диалог. Обогнули чашу пересохшего фонтана, нырнули в кусты. Долго пробирались через густые заросли, наконец оказались в придорожной канаве. Даос, приложив палец к губам, осторожно высунулся и посмотрел в сторону большого пятиэтажного здания, стоявшего на противоположной стороне улицы.

– Уф, совсем взмок, – шепотом пожаловался Юрий Алексеевич, оттягивая ворот рубахи. – И так жарища, а после этого марш-броска вообще…

Он слегка отдышался, перекатился поближе к Даосу и тоже высунул голову из канавы. У подъезда пятиэтажки стояло несколько иномарок. Людей видно не было, но откуда-то из-под земли грохотала музыка. По всей видимости, «Клуб», о котором шла речь, располагался в полуподвале. Все окна здания с первого по пятый этаж выглядели пустыми и мертвыми. Если бы не музыка и припаркованные у входа машины, можно было бы подумать, что дом абсолютно необитаем.

– Это что, и есть «Клуб»? – спросил Плотник.

Даос молча кивнул.

– Какого ж тогда черта мы перлись через весь парк?

Даос пожал плечами, не произнеся ни слова.

Хлопнула дверь, из здания вывалились несколько парней в спортивных костюмах. Постояли, о чем-то негромко переговариваясь, затем подошли к одной из машин. Постояли еще немного. Закурили. Наконец залезли в тачку и, задним ходом вырулив на дорогу, уехали.

– Ну что, – поинтересовался Юрий Алексеевич, – так и будем лежать?

– Смотри туда. – Даос указал на белый фургон без окон, стоявший на обочине, метрах в пятидесяти от «Клуба».

– И что?

– Теперь туда, – ткнул пальцем в направлении стоянки.

В одном из автомобилей Плотник заметил человека. Тот сидел неподвижно, откинувшись на спинку сиденья и слегка приспустившись вниз, так, что при беглом взгляде его силуэт полностью сливался с внутренностью салона.

– Хм… – Юрий Алексеевич почесал подбородок. – Что будем делать?

«Дошло, наконец», – подумал Даос. Что делать, он еще и сам не решил. По здравому разумению, самым правильным сейчас было бы взять ноги в руки и незаметно слинять отсюда тем же путем, каким они пришли. Черт с ним, с дипломатом. Здесь Плотник прав, Гынде надо, пускай у него голова и болит. Другой вопрос – пацаны. Если их сейчас так оставить, то не сегодня-завтра всем им посвинчивают головы. Это уж как пить дать. Ерунда, конечно. Кто они ему, чтобы так из-за них запариваться? Никто!.. А все-таки жалко…

– Надо идти, – сказал он не совсем уверенно.

– Думаешь?

Плотник сосредоточенно посапывал, закусив нижнюю губу.

– Надо, – повторил Даос. – Бог даст, пронесет. Главное, не расхолаживаться.

– А если не пронесет?

– Ну, а если не пронесет, значит, такая уж наша судьба.

Он улыбнулся:

– Не дрейфь. Ты ведь у Гынды в Центре зарегистрирован? Вот и прекрасно. «Кронос – ваш шанс победить время!» Лет через тысячу встретимся, тогда и поговорим обо всем.

– Меня твои подъёбушки уже конкретно достали! – злобно зашипел Юрий Алексеевич. – Можно подумать, ты сам не зарегистрирован.

– Да не кипятись ты так. И я, разумеется, зарегистрирован… был.

Он выдержал паузу.

– Ну что, идем?

– Идем, – вздохнул Плотник. – Семи смертям не бывать, а одной… Может, и вправду, пронесет…

Они выбрались из канавы, отряхнулись и не спеша направились к зловещей пятиэтажке. Юрий Алексеевич изо всех сил пытался казаться беззаботным, но чем сильнее он пыжился, тем отчетливее проступала на его лице звериная сосредоточенность.

– Ты это, – пошутил Даос, – смотри не пукни от напряжения.

Юрий Алексеевич вежливо улыбнулся.

Поравнявшись с машиной, в которой сидел мужик, Даос с удивлением отметил, что тот как две капли воды похож на того, который шлялся с газетой по парку. Сходство было невероятным. Причем сходство это заключалось не столько в чертах лица, сколько в его выражении. Создавалось впечатление, будто они носили одну и ту же маску. Мужчина проводил их пристальным взглядом.

Возле железной двери, ведущей в «Клуб», они ненадолго задержались. На двери висел бумажный плакат с изображением скелетика ископаемой птицы.

– Двадцатого мая, суббота, девятнадцать ноль-ноль. Ю-dance club, – прочитал Даос, – памяти Легендарной Птицы Археоптерикс посвящается[13] выставка концептуальной графики – Archaeopteryx lithograph. В экспозиции:

• монументальный эстамп;

• минималистическая монотипия;

• «Сады Адама»;

• Лифты.

– Лифты… – эхом отозвался Плотник, пялившийся на тот же плакат. – Какие еще лифты?

– Грузовые, наверное, – усмехнулся Даос, – не пассажирские же.

Он нажал кнопку звонка.

Долгое время ничего не происходило. Минуты через три лязгнул отодвигаемый засов, дверь приоткрылась, и на пороге возник бритый парень в темном балахоне с капюшоном.

– Чё надо? – вызывающе спросил он.

Без лишних разговоров Даос затолкнул его внутрь и вошел сам. Плотник, прошмыгнув следом, проворно закрыл дверь на щеколду.

– Где Тюка? – поинтересовался Даос, ухватив растерявшегося парня за грудки.

Парень неопределенно мотнул головой. Даос, отпихнув его в сторону, устремился вперед по темному коридору.

– Как дела у Надюхи? – спросил Плотник, пытаясь переорать грохот музыки.

– А тебе-то что? – нахмурился Даос.

Они стояли в дверях огромного танцевального зала. Юрий Алексеевич подпирал правый косяк, Даос – левый. Темноту задымленного помещения разрезали вспышки лазера. Все здесь находилось в движении. В такт музыке двигалась толпа, в такт толпе двигались клубы дыма, висевшего сверху, подобно смогу над большим промышленным городом. Метались разноцветные зайчики, пронзая дымную завесу и отскакивая от стен.

– Когда сто человек стоят рядом, – процитировал Даос, – каждый теряет свой рассудок и получает какой-то другой.

– Не стоят, – поправил его Плотник, – а прыгают и повизгивают.

– Но рассудка-то все равно нет.

– А зачем он здесь нужен? Это же коллективная медитация. PRODIGY – музыка неживой природы! Бежит электричество по проводам, течет газ по трубам, горит огонь, давая тепло… Это движение без мысли, чувства и остановки.

«Насчет коллективной медитации мысль интересная, – отметил про себя Даос. – Что-то здесь действительно есть. Что-то от первобытных языческих оргий. Хочешь не хочешь, а так и тянет поучаствовать в этом "празднике тела"… Не правы идеологи. Исторически человеческий язык возник вовсе не как средство общения между людьми, вызванное необходимостью совместной трудовой деятельности. Исторически он должен возникать из таких вот диких плясок, как нечто сакральное, имеющее ценность только до тех пор, пока длится этот ритуальный танец. На предметы и действия повседневного быта он распространяется гораздо позже… Смысл рождается именно в безумии, мысль и слово есть порождение отсутствия того и другого…»

Он усмехнулся, сам поражаясь тому, какая чушь лезет в голову.

– А где наши гаврики? – проорал Плотник. – Ты что, всерьез надеешься отыскать их в этом дурдоме?

– Их здесь нету, – ответил Даос, прищуривая левый глаз.

– То есть как это нету?!.

– А так вот и нету. У них же дипломат, полудурок.

– Ну?.

– Баранки гну! Ты бы поперся с дипломатом на дискотеку?

– Ничего не понимаю…

– По комнатам надо поискать, дурень, – терпеливо пояснил Даос.

– Ну, так чего ж мы тогда здесь стоим?!

– Я не знаю, это ты встал.

Юрий Алексеевич сплюнул в пол, смачно при этом выругавшись.

Покинув дискотеку, они направились дальше по коридору. То ли под действием темноты, то ли по какой другой причине на Даоса нахлынул поток бессвязных образов. Вспомнилась Надя, ее очаровательная улыбка и грустные черные глаза. Когда они разговаривали в последний раз, ему показалось, что она о чем-то догадывается. Да и как, в самом деле, можно было верить той ерунде, которую он плел, рассказывая ей о себе. Все в Глахове знают, кто такой Гында, и то, что он работает на Гынду, говорит о многом. «Бросить бы все это к чертовой матери», – подумал он, отлично понимая, что бросить это не так-то просто. Слишком привык он к такому образу жизни, слишком далеко зашел.

В мини-баре, куда они завернули, Тюки тоже не оказалось. За одним из столиков сидела шумная компания подростков, за другим – два мордоворота бандитской наружности. Опрокинув у стойки по рюмке ледяной «Столичной», Даос с Плотником двинулись дальше.

– Что ж темно-то так, – сокрушался Юрий Алексеевич. – Как у негра в заднице, честное слово.

– У тебя ствол с собой? – шепотом спросил Даос.

Где-то позади, в самом начале коридора, он уловил подозрительный шум. За грохотом музыки разобрать что-либо было довольно сложно. Может, это кипишует тот чудик, который открывал дверь, а может… Нет, вроде бы все спокойно.

– Конечно с собой, – раздраженно ответил Плотник. – Ты меня что, совсем за идиота держишь?

– Нет, – прошипел Даос, – не совсем.

– Ну, так перестань задавать идиотские вопросы.

– Хорошо. Больше не буду.

Метров через десять коридор неожиданно закончился тупиком. Они, потоптавшись на месте, совсем уж было решили вернуться (неисследованной оставалась еще южная часть помещения), когда Плотник заметил пробивающуюся снизу полоску света.

– Смотри! – Он вцепился Даосу в руку. – Ты видишь, да?..

– Вижу. – Даос напрягся. – Не слепой.

В полу находился люк. Они откинули крышку и осторожно спустились. Здесь оказался еще один коридор, гораздо уже первого, освещенный вмонтированными в стену лампочками под стеклянными колпаками. Юрий Алексеевич удивленно присвистнул:

– Ё-моё, да это прямо лабиринт какой-то.

От центрального хода в обе стороны вело множество боковых ответвлений. Грубые каменные стены, сводчатые потолки и бетонный пол вызывали подавленность и дискомфорт. Трудно было поверить, что под обычным городским зданием может располагаться нечто подобное.

– Здесь бы уместнее смотрелись факелы, а не лампы, – в полной растерянности пробормотал Плотник. – Что будем делать?

– Не знаю, – чистосердечно признался Даос. – Приходить в замешательство, что еще остается делать…

Однако прийти в замешательство им не дали. Откуда-то сбоку вынырнул парнишка в синей джинсовке и, деловито подойдя к Даосу, пожал ему руку.

– Что-то вы, Сергей Николаевич, запоздали, – произнес он. – Мы уже подумали, что вы совсем не появитесь.

– Привет, Ныш. – Даос улыбнулся в ответ. – Как тут не опоздать, если вы так запрятались. Тюка где?

– Там, – парень махнул рукой, – все там. И Тюка, и Лёха с Бартом. Пойдемте, я вас провожу.

Выключив в коридоре свет, он зажег фонарик.

– Это еще зачем? – удивился Даос.

– Положено так. Свет я только для вас врубал, чтобы вам легче было отыскать вход.

– Что за перец? – зашипел Плотник, наклоняясь Даосу к уху.

– Тюкин приятель, – ответил тот. – Они вместе занимаются задвижками. Кстати, нормальный парень.

– А-а… Понятно.

Вся процессия медленно двинулась по коридору.

– Что это за бомбоубежище? – поинтересовался Даос.

– Это не бомбо-, это наше убежище, – пояснил Ныш. – Наверху располагается «Клуб», а внизу – мы. Сюда, как говорится, вход только для посвященных.

– Понятно. Значит, мы тоже попадаем под эту категорию?

– В каком-то смысле – да.

Ныш резко свернул в сторону.

«Будь я проклят, если все это не сон, – в растерянности подумал Даос, – в жизни ничего подобного не видел! Да тут заблудиться, как два пальца обоссать. Будешь потом шарахаться, пока тебя какой-нибудь Минотавр не сожрет. Впрочем, эти засранцы должны чувствовать себя здесь, как рыба в воде. Для них это родная стихия…» (Он не знал наверняка, но догадывался, откуда берутся задвижки, которые он у них покупает.)

– И давно вы забрались в это подземелье? – спросил он.

– Давно, – ответил Ныш. – Намного раньше, чем наверху появился этот дурацкий «Клуб».

– И что же, не было никаких проблем?

– Как не было, конечно были. Еще какие! Поначалу эти уроды нас отсюда вообще выставили. Правда, потом сами же и прибежали звать обратно.

Он рассмеялся.

– Подвалов-то этих никто, кроме нас, толком не знает. А тут такого понаворочено… В общем, договорились по-мирному. Они нас не трогают, а мы им, в случае чего, оказываем посильную помощь.

– В случае чего, это как? – влез с вопросом Юрий Алексеевич.

– Ну-у… мало ли, – уклончиво ответил Ныш. – Здание-то дореволюционное. Да тут, ко всему прочему, находится общегородской канализационный коллектор. Он уже лет шестьдесят как заброшен, однако время от времени что-то в него передавливает, и тогда такое зловоние поднимается, что хоть стой, хоть падай. Ни один слесарь, ни один сантехник не может понять, что почем. Ходят, плечами пожимают, а вглубь заходить боятся. Вот тогда к нам за помощью и бегут.

Ныш снова заржал.

– А иначе никак. Отсюда из-за этого и «Комитет по недрам» съехал. – Он ткнул пальцем вверх. – Тут раньше «Комитет по недрам» располагался. Все пять этажей занимал, зараза.

– Слушай, – Плотник поморщился, словно что-то припоминая, – а это не вас я сегодня ночью видел?

– В смысле?!. – Ныш резко остановился, фонарик в его руке потух.

– Вы еще из подвала возле стадиона вылезали. Что-то такое тяжелое пёрли.

– Нет, – включив фонарь, Ныш двинулся дальше, – не нас. Я ничего тяжелее стакана не поднимаю. Что я, ишак, что ли?

Они долго блуждали по темным, пропахшим плесенью коридорам. Казалось, Ныш специально запутывает следы. «В самом деле, – отметил про себя Даос, – без него нам теперь отсюда в жизни не выбраться. Знает, сучонок такой, что делает. Странно только, что ему не приходит в голову одна простая вещь. Вот возьму я его за шиворот, приставлю к башке пистолет, и выведет он меня, вместе с дипломатом, туда, куда мне потребуется. Выведет как миленький».

– Ну вот, – произнес наконец Ныш, – кажись, пришли.

Он, остановившись перед ржавой железной дверью, несколько раз в нее стукнул. Спустя пару минут раздался ответный стук, и дверь заскрипела, отходя в сторону. Вся компания ввалилась внутрь.

Комната, в которой они оказались, была совсем маленькой. Метра три на четыре, не больше. В центре стояли стол, покрытый цветастой клеенкой, набор разнокалиберных стульев и длинная лавка. Вдоль стен располагалось что-то вроде стеллажей, заставленных разным хламом. В дальнем углу – две канистры и огромная деревянная бочка. Освещением служило несколько керосиновых ламп, развешанных под потолком.

При их появлении сидевшие за столом парни привстали, однако по знаку Тюки, открывшего дверь, тут же уселись на место. Всех присутствующих Даос хорошо знал. Тюка и Ныш поставляли ему задвижки с вентилями (которые он, с неплохой для себя выгодой, перепродавал ЖЭКам и различным ремонтно-строительным организациям). Парни за столом были студентами. Один, Барт, компьютерщиком, а второй, кажется, Лёха, религиоведом. Пару раз он встречался с ними, когда забирал у Тюки очередную партию «железа», и еще раньше – в Реабилитационном Центре у Гынды. Словом, все здесь были свои.

– Здорово, диггеры, – поприветствовав Тюку, Даос подошел к столу и по очереди пожал руки парням.

Было заметно, что все они ужасно нервничают. Тюка изо всех сил старался казаться спокойным, но и ему было явно не по себе.

– Чего это вы под землю-то забрались? – Даос пересек комнату и уселся на один из свободных стульев. – Другого места для встречи найти не могли?

Плотник остался стоять у дверей.

– Ну, вы же сами сказали, Сергей Николаевич, что мы диггеры, – заговорил Тюка, – а где еще находиться диггерам, как не под землей?

По всей видимости, Тюка был здесь за лидера. Вернее, корчил из себя лидера, что выходило у него довольно-таки плохо.

– Но мы-то не диггеры, – произнес Даос.

– Так ведь не мы в вас нуждаемся, – Тюка издал нервный смешок, – а вы в нас.

– Хм… Это еще как сказать. Жизнь, она ведь такая забавная штука…

Он запустил руку во внутренний карман пиджака. При этом жесте парни ужасно побледнели, а Тюка даже попятился.

– Спокойно, спокойно, – Даос достал мятный леденец и ловко зашвырнул его себе в рот, – все нормально. Где дипломат?

– А где… деньги? – заикаясь, спросил Тюка. – Вы, я вижу, налегке.

– Деньги? – ухмыльнулся Даос. – А зачем они вам, деньги?

– Как зачем? – растерялся Тюка. – Мы же… договорились.

– Так оно, конечно. Только ведь на том свете деньги ни к чему.

Он громко хрустнул леденцом.

– Я… я вас не понимаю. – Губы у Тюки задрожали. – Мы же договорились. Вы же сами сказали…

На глаза ему навернулись слезы.

«Э-эх, – мысленно вздохнул Даос, – ну что ты с ними будешь делать. Это же дети. Их бы выпороть хорошенько да поставить в угол на горох. Насмотрелись детективов, понавоображали себе бог весть что… Крутые парни, мать твою так!»

– Вот что, – сказал он, нахмурившись, – хватит хлюпать, давайте поговорим спокойно, без истерик. Вляпались вы серьезно и как будете выкручиваться, это еще большой вопрос.

– Да уж! – замогильным голосом пророкотал Плотник.

– В общем, давайте начистоту. Каким образом дипломат оказался у вас? Искренне надеюсь, что к убийству Питона вы не имеете ни малейшего отношения. Потому что если я ошибаюсь, то ни я, ни Плотник, – он кивнул в сторону двери, – помочь вам уже ничем не сможем.