Девятый круг удачи

– В вашем деле слишком много странностей и совпадений, поэтому решено продлить ваше пребывание в следственном изоляторе.

– Какие именно совпадения и странности? – нарушил обет молчания, данный самому себе, Артур.

– Вы покинули место преступления и сокрыли убийство, это само по себе преступление, – принялся перечислять Черновол. – Убийца попал точно в сердце вашей жены, которая даже не успела закрыть глаз, она умерла до того, как упала на пол, то есть еще стоя. Но разве не странно, что тот же убийца, с такого же близкого расстояния не попал в вас? А стрелял два раза, два! Затем вы уходите из дома, а он, как будто знал, что вы уйдете, беспрепятственно вошел в ваш дом, не запертый – на минуточку! Подбросил пистолет, глушитель обронил в саду – ах, какой рассеянный, и спокойно ушел. Разве не странно?

– Ваши домыслы, – вяло отреагировал Артур, прекрасно понимая, что следак шьет ему сговор с убийцей.

– Улики, – поправил его Черновол. – Косвенные, правда, но будем работать. Скажите, вы знали, что отца Клары около двух лет назад застрелили? А точнее – год и девять с половиной месяцев назад?

Поскольку следователь выжидающе замер, а просидеть в состоянии мумии он явно способен до вечера, уж лучше освободиться от него пораньше, пришлось Артуру снова ответить, но односложно:

– Допустим.

– А вы… – И палец Черновола проткнул воздух, указывая на Артура, рожа его при этом светилась, как у сатаны от костров в аду. – Вы полностью сменили имя полтора года назад, или!.. Или через три с небольшим месяца после убийства отца будущей жены. Интересно, почему вы отказались от настоящего имени, фамилии, отчества, которые получены вами от рождения? (Артур молчал.) Вместе с новым именем в одночасье вы стали сказочно богаты… Это как так получилось?

От разоблачительных слов сердце Артура ухнуло в пятки, хотя чему тут удивляться? Эти люди знают все, возможно, знают и то, чего он сам о себе не знал, только подозревал, а знать и подозревать – не одно и то же. Если б на месте Черновола сидел человек благожелательный, способный если не сочувствовать, то хотя бы вникнуть в суть и помочь разобраться, он признался бы…

Что тогда же, полтора года назад…

…решил не встречаться с сомнительными людьми. Ему чудилось, они задумали грязненькую интригу, только совсем неясно, на какие дивиденды рассчитывали, что с него взять? При этом его просто притягивало окно автомойки с видом на площадку и автокольцо, притягивали часы. Нет, будто каждая секунда была наполнена ожиданием в самом воздухе, а воздух, в свою очередь, заразил ожиданием Диму. И дождался. В древних легендах фантомы появлялись на вороных лошадях, в наше время лошадей заменили черные автомобили премиум-класса. В общем, ровно в шесть Гектор остановился у автомойки, за тонированными стеклами трудно было рассмотреть салон, но Дима увидел: пассажиров нет, он вышел и сел в «мерседес».

Да! Поехал с Гектором, поехал! Любопытство остаток рабочего дня напрочь растерзало душу, и Дима сказал себе: была не была! Все, что предложила Фрида сделать ему для собственной безопасности, выполнил – коллега из автомойки сфоткал мерс, позже услышал по телефону адрес, куда подъехал Дима. А привез его Гектор в район избранных, куда не ступала нога простых смертных, если только они не обслуживающий персонал.

Дима смотрел в лобовое стекло на крепостную стену из матового кирпича, на железную дверь в нише и гадал: что может находиться за кирпичной кладкой метра два высотой? Только бункер и пулеметы по углам – крепость же. А оказался мини-парк с газонами, клумбами, дорожками, ведущими к современному домику, не перегруженному архитектурными излишествами. На площадке перед входом стояла Фрида, кутаясь в ажурную коралловую шаль, кисти которой доставали ей до щиколоток, она улыбнулась, от дамы полусвета и следа не осталось, теперь Артур слышал только приветливую интонацию:

– Ты смелый, молодец. Идем, покажу тебе дом.

Необычное поведение и само предложение, словно Дима желанный и долгожданный гость, которому стремятся угодить! Но всему должно быть в скором времени разъяснение, осталось, как он полагал, ждать совсем недолго, а до этого осмотреть то, что его не интересовало – апартаменты.

Внутри дома роскошь и красота, кстати, эти два понятия не всегда в равновесии между собой, зачастую роскошь иллюстрирует убогость и безвкусицу хозяина, но не здесь. Зеркальные полы на всех трех уровнях, панорамные окна, диваны и кресла, люстры, даже вазоны – все выполнено в современной манере и едином стиле хай-тек, пространство не загромождено, в комнатах много воздуха.

Вернулись в бежевую гостиную, где торчал в кресле перед огромным теликом Юрий Васильевич, потягивающий бренди и абсолютно безучастный, он головы не повернул, когда Дима приземлился в соседнее кресло. С одной стороны гостеприимная Фрида, с другой – надутый бирюк, которому явно не нравилось все, что происходило в доме, точнее, не нравился Дима. Тем временем Фрида перетянула внимание гостя на себя, кинув на столик ключи от машины со словами:

– Это от твоей машины, на ней ты приехал сюда.

– Не остроумно, – сказал Дима, разумеется, не взяв ключи.

Он заранее решил ничему не удивляться, потому и бровью не повел, пусть не думают, что поймали простака-дурака, однако стало вдвойне любопытней – что они затеяли? Фрида не удивилась отсутствию бурной радости, она продолжила перечислять:

– И этот дом твой от ворот до последней ложки. Счет в банке твой, еще фирма… Правда, годовой оборот небольшой – всего сто миллионов, но у тебя специальность как раз в жилу, если имеешь мозги – прорвешься, не имеешь – промотаешь и вернешься в сарай. Тебе выпал редчайший шанс изменить свою жизнь в один миг, а не плестись к уровню годами и… никогда не подняться выше стула, на котором сидишь.

Охренеть! Чушь какая-то… Дима сострил:

– Мне надо расписаться кровью?

Наконец! Наконец Юрий Васильевич соизволил показать свой лик в очках и посмотреть на гостя, хотя раньше, в период слежки, его очень интересовал Дима, он от окна в мерсе не отлипал. За роговыми очками увеличенные в три раза глаза уставились на гостя с нескрываемым любопытством и даже с удивлением, но Юрий Васильевич ничего не сказал, переговоры вела Фрида. В паузе налив темно-бордового вина в бокалы, один она протянула Диме:

– Понимаю, тебе трудно поверить, что все это… – Фрида обвела бокалом пространство, – можно получить просто так. Но кто сказал, что за бесценный дар тебе ничем не придется пожертвовать? Это было бы несправедливо, верно?

– Так все-таки жертвы нужны? – рассмеялся Дима.

Она привычно осушила бокальчик, потом, приоткрыв рот, вытерла уголки губ большим и безымянным пальцем – жест показался ему простецким, нехарактерным для высшего сословия. Впрочем, нынешнее сословие вылезло из подворотен и не всегда благородными методами добывало бешеное бабло, а Фрида, может быть, вышла выгодно замуж. Собственно, эти рассуждения не имели значения, тем более она снова заговорила, после бокальчика вина более уверенно и раскованно:

– Напрасно, напрасно иронизируешь. Мы серьезно, но если ты не захочешь… значит, богатство не твоя судьба.

– А с какого перепугу вы делаете мне такой подарок?

– Юрий Васильевич проиграл мне пари.

– Да, я проиграл, – недовольно буркнул Юрий Васильевич. – Никогда не спорь, парень, особенно с бабами. Они понимают только язык ультиматумов.

Фриде стало весело, она рассмеялась, потом продолжила:

– На кон поставил он этот дом, счет в банке, «мерседес» – новый, кстати… и бизнес. С моей стороны… э… теперь это не важно. Скажу лишь, на кон мы поставили равноценные состояния, но проиграл он! А не я! Надеюсь, теперь понятно, почему Юрий Васильевич такой… ха! Такой грустный.

Видимо, Фрида была счастлива, что осталась со своим добром, поэтому хихикала, смеялась без остановки. Но были и паузы в веселье – когда она тянулась к бутылке. Налила себе, так как Дима ни глотка не сделал – ему нужна была ясная голова, и, коснувшись его бокала своим, выпила половину, после азартно протарахтела:

– Мы договорились, что получателем выигрыша будет первый встречный, при всем при том нам не хотелось отдавать такой куш пропойце или наркоману. Мы желали видеть в получателе молодого, здорового, образованного, обязательно бедного и не отягощенного губительными привычками человека, но которому не повезло в жизни. Это шанс, а не швыряние денег под ноги ничтожеству. Также условились: если проигрываю я – отдаю все молодой женщине, если Юрий Васильевич – молодому мужчине. Пари состоялось, и мы поехали к недорогому спортклубу, ведь там занимаются те, кто следит за собой, остановились напротив, стали ждать. Вышел ты. Дальше наша задача состояла – соблюсти все условия, поэтому мы какое-то время присматривались к тебе, выясняли, кто ты и откуда.

– Получается, выиграл я? – заметил Дима. – Так, что ли?

– Случай выиграл, Дмитрий, случай. Но если хочешь, считай, что выиграл ты. Победитель – ты! Тебе открыты все двери, любые цели у твоих ног!

Она разжигала в нем тщеславие и сама балдела от своих слов, не забывая подлить вина себе и сделать хотя бы глоток.

– Фрида, не много ли ты пьешь? – забрюзжал Юрий Васильевич.

Не обратила на него внимания она, ей интересно было – что происходит с молодым человеком. Ее глаза алчно горели, будто это она получила сокровище, на щеках пылал нервный румянец (возможно, от вина), к губам снова прилипла полуулыбка. Фрида ждала восторга, который обязан накрыть Диму, а парень, глупенький, до сих пор не верил в свою удачу:

– И что я вот так могу остаться здесь, и все?

– Не совсем, – остудила его Фрида. – Выигрыш когда случается? Если человек покупает билет, правильно? Этот человек сделал затраты, небольшие, но сделал! Жил некоторое время мечтаниями – это тоже затраты внутренних ресурсов, поэтому и тебе придется внести свою долю в данный проект.

– Ну-ну? И что мне надо внести?

– Вот договор, мы все его подпишем и… владей. – Дима потянулся к листам, которые откуда-то выудила Фрида, она отвела руку. – Подожди! Сначала выслушай условия устно, вдруг они не устроят тебя.

– Слушаю, – откинулся на спинку кресла Дима…

И вдруг сделал открытие: он разволновался. Нет, правда, тут у любого крышу снесет! Да и Фрида настолько взбудоражилась от явной победы, что не усидела на месте, подлетела и заходила вокруг кресел, в ажиотаже жестикулируя бумагами и продолжая:

– Наше главное условие: ты обязан отказаться от прошлой жизни, привязанностей, друзей, подруг, любимых и тех, кого ненавидишь… От всех! А знаешь, странность? Поделюсь с тобой личными наблюдениями: людей почему-то притягивает ненависть. Да-да-да! Вроде бы вот человек, который не любит тебя, ты тоже отвечаешь ему взаимностью, но продолжаешь искать с ним встреч, как и он, дружишь и… ненавидишь. Паранойя какая-то, правда?

– Ты увлеклась, – бросил из кресла Юрий Васильевич.

– Прости, – улыбнулась ему она, наклонившись вперед из-за кресла, в котором тот сидел, и снова повернулась к гостю. – Итак, ты должен вычеркнуть свое прошлое полностью. Как тебе, Дмитрий, наше первое условие?

– Сурово, – коротко ответил он. При этом, ни черта не понимая, только чувствуя, что дело нешуточное, Дима все же осведомился: – А почему нельзя старых друзей и подруг сохранить?

Неожиданно Фрида довольно грубо перебила его, тон ее стал почему-то злым, видимо, алкоголь действует на эту женщину деструктивно:

– Потому что мы не благотворительный фонд! – Кинув договор на стол, она снова заходила, хмурясь и нервически потирая пальцы. – Как бы дороги ни были те, кто окружал тебя, придется от них отказаться! Да, таковы наши условия! Юрий Васильевич понес большие потери, ты получил его собственность, вполне логично, что и от тебя требуется пожертвование! Но несравнимо меньшее – уйти в новую жизнь без старых хвостов и без себя. Это сделать несложно!

Несравнимо меньшее? Подпившая дамочка загнула, ибо условия выдвинуты зверские, а его мнение таково: делаешь добровольно широкий жест – не проси за него платы. Дима решил отбросить попутные мысли, чтобы сосредоточиться на основных пунктах и уточнять неясности, хотя зачем ему это? Он же им не верил, все, что происходило, походило на какой-то бред больных людей, не отдающих отчета в своих поступках. А вдруг в дурдоме день открытых дверей и перед ним разыгрывают богачей два полудурка?

– Что значит – без себя? – осведомился Дима.

– Ты возьмешь новое имя, фамилию, отчество – это второе условие. Да, мы требуем отказаться и от себя! Таков твой взнос в выигрыш. Еще раз повторяю: в прежние сараи – ни ногой, прежние связи – долой!

Неожиданно Фрида уселась на подлокотник его кресла, наклонила голову к своему плечу, заглянув в лицо Димы и, что стало тоже неожиданностью для него, заговорила тоном, полным сочувствия, искренне:

– Не думай, что быть богатым – просто, ты даже не представляешь, как изменят твою жизнь деньги… Дело не в уровне обрушившегося достатка, даже не в том, что внутри тебя наступят изменения, а они наступят, да-да! Дело в том, что тобой деньги станут управлять. Справиться с такой нагрузкой будет очень сложно, не исключено, что деньги раздавят тебя… но это тоже твоя плата за чудо. Если выстоишь в схватке с ними – честь и хвала тебе, это удается единицам.

– Прислугу мы заберем, – напомнил ей Юрий Васильевич.

– Да, – кивнула она, выпрямившись и снова взяв жесткий тон. – И это не обсуждается. Мы учли, что тебе предстоит многому научиться, поэтому с тобой останется Гектор. Он поможет адаптироваться, нанять прислугу, научит водить автомобиль и проконсультирует в случае надобности по другим вопросам. Но недолго! Гектор тоже наш и вернется к нам. Мы не хотим терять своих людей, сейчас найти преданных и честных практически невозможно, позже ты сам в этом убедишься.

– С мамой я тоже должен расстаться?

– Мм? – развернулась Фрида к Юрию Васильевичу, попав в тупик. – С мамой ему тоже расстаться?

– С мамой? – озадачился тот, видимо, данный пункт не обсуждался. – Мама пусть живет в Сургуте, достаточно с ней созваниваться.

– Это жестоко, – вздохнула добрая Фрида. – Но хотя бы навещать он может ее? Это все-таки мама…

– Насколько я в курсе, Дмитрий не стремился навещать ее. Сколько лет он не был в Сургуте? Три, четыре года?

– Но туда очень далеко ехать, кучу денег нужно на один билет, – встала на защиту парня Фрида. – Где ему было взять столько?

– Ладно, – быстро сдался Юрий Васильевич. – Пусть не ездит столько же лет, сколько не был в Сургуте – четыре года. Это будет наказанием ему за пренебрежительное отношение к родной матери. Я так хочу.

– Ты очень благородный, – растаяла Фрида, затем протянула Дмитрию договор, который тот взял. – Ну, вот и все. Как видишь, с твоей стороны жертвы мизерные… А почему ты читаешь договор с конца?

Действительно, Дима начал читать с последней страницы, взглянув на женщину, он усмехнулся:

– Да как-то случайно на вечеринке познакомился с юристом, он научил. Говорил, что, читая договор с первой страницы, глаза быстро замыливаются, мозг к концу не в состоянии усваивать хитрые юридические обороты, а самое важное пишется в конце и часто – мелким шрифтом.

– О! Юрий Васильевич, нам повезло, не дурак попался, – обрадовалась она. – Да ради бога, можешь взять договор домой, изучить его вдоль и поперек. Учти, заверять будем у нотариуса, чтоб все по закону было. Мы даем три дня на размышление, не больше.

– А если откажусь?

– Каков бы ни был выбор – он твой, – ничуть не расстроилась она.

– Другого Диму найдем, – небрежно бросил Юрий Васильевич.

Действительно, другого найдут и, безусловно, сговорчивей.

– Ты свободен, – сказала Фрида. – Тебя отвезет Гектор.

Она вышла его проводить, вид у нее стал скучающий, но Дима, прежде чем сесть в машину, задал мучивший его вопрос:

– Юрию Васильевичу не жало отдавать все это?

– Жалко, ну и что? – пожала она плечами со смешком. – Дело чести, дружок, дело чести. Это щекочущее ощущение – честь, оно бодрит, держит в тонусе, но, как ни странно, подводит. В переводе с русского на русский это рамки, ограничения… ну, когда не можешь поступить иначе, чем предписано кодексом чести. Очень сложная штука. И тяжелая. Я пробовала… но у меня столько слабостей… Да не переживай ты, глупый, Юрий Васильевич миллиардер, так что тебе достанется малая часть… Но я довольна, что проучила его.

– Проучила? – поднял он брови. – Как?

– Не твое дело. Садись и помни: три дня!

В ту ночь он уснул поздно… нет, уже было рано. Уснул, перебирая в памяти странный вечер, изобиловавший соблазнами – аж дух захватывало и щекотало в горле. Искушение было слишком велико, а на плече мирно посапывала Людаша, ее Дима любил искренне и нежно, она и перевесила. Тогда и уснул со спокойной душой – когда принял окончательное решение отказаться от заманухи, которая может стать дороже миллионов.

Утром они завтракали весело, шумно, с шутками и смехом, Дима не ушел от себя, он, приняв решение, вернулся к себе. И это классно! Он ощущал невероятное облегчение, сравнимое разве что с подвигом, и, что совсем необъяснимо, чувствовал себя счастливым. Потом оба помчались на свои работы, как всегда – времени не хватало, потому бегом.

В сарае, как назвала автомойку Фрида, Дима переоделся, открыл сумку, чтобы кинуть туда ручные часы и портмоне, а там… договор в прозрачной папке. Клиентов не было, поэтому он взял договор и сел читать ради прикола. Ну и пункты… Смешно, ей-богу.

– Больные! – хохотнул Дима и кинул договор назад в сумку, так как сразу два автомобиля подъехали к автомойке.

Однако день не шел своим чередом, взгляд Димы то и дело попадал на сумку, случайно или закономерно, но договор стал приманкой. Он как будто зомбировал молодого человека прямо из сумки: возьми меня и перечитай, что с того, если ты еще разок пробежишься глазами по скупым строчкам, что плохого получишь? Времени не было. Оно появилось только в троллейбусе, на задней площадке, Дима прочел договор, ставший реальной отравой. Его в пот бросило, стало подташнивать, стоило запустить в душу сомнение: а вдруг все серьезно? Ведь похоже – серьезно! Если б он был нужен кому-то на запчасти, его увезли бы без шума еще вчера! И давило на мозг: дом, бизнес, счет в банке, роскошная машина – все твое… твое…

– Глупости, – уговаривал себя он, снова засовывая договор в сумку.

Когда Дима вышел на проспект и заметил урну, появилось жгучее желание выкинуть бумаги вместе с папкой, нет, для верности порвать и выкинуть, чтобы заглушить искушение. А внутренний голос нашептывал: выкинуть всегда успеешь, пройдет три дня и выбросишь уже за ненадобностью, только не пожалей потом, не пожалей, глупенький… Разумеется, дома Дима опять впал в задумчивость, на обеспокоенный вопрос Людочки – что с ним, солгал:

– Работу предложили, но есть нюансы, которые мне не по нраву. Не обращай внимания, ладно? Я буду думать.

Солгал! Солгал ей, самой замечательной девушке в мире, и стало противно от себя самого. Следующий день прошел в еще больших метаниях, пока Дима не вспомнил, что есть приятель Савелий Ярцев, он подкован юридически, как маститая лошадь качественными подковами. После работы поехал к нему, Савелий согласился уделить Диме время, но сбивчивый рассказ прервал:

– Можешь последовательно изложить? Пока я ничего не понимаю.

– Конечно! – воскликнул Дима, доставая смартфон. – Я тайком записал наши переговоры… два раза записал… Знаю, это неправильно, нехорошо, надо предупреждать, но я боялся за свою жизнь. Послушаешь? Это долго…

– Разумеется, я прослушаю. С подобными вывертами мне не приходилось сталкиваться, любопытно, что стоит за этим предложением.

Дима включил запись, а также громкую связь и положил смартфон на стол. Савелий слушал, развалившись в удобном кресле, слушал внимательно – особенно диалоги в доме, потом, не поделившись своими впечатлениями, затребовал договор. Читал внимательно, а Дима терпеливо ждал, глядя с надеждой на приятеля, в глубине души он хотел услышать подтверждение: разводилово, пошли этих благодетелей подальше! Да, мечтал окончательно успокоиться, не мучиться сомнениями, а если это не банальный развод лоха, то существует другая причина, но Савелий неожиданно выдал:

– Черт, вот бы мне так подфартило! Ты счастливчик, завидую.

– Савелий, ты что! – обалдел Дима. – Тебе не кажется, тут какой-то подвох, хитрый замысел?

– Допустим, – пожал тот плечами. – А что ты, собственно, теряешь?

– Да все!

– Что – все? Извини, но что у тебя есть?

– Людашу, свое имя, друзей… тебя, например!

– Это причина? – усмехнулся Савелий. – Ты дурак?

– Я не дурак, но боюсь, весь этот цирк временный. Зачем-то я им нужен, как только выполню свою миссию, меня вернут на прежний уровень. Но я уже буду жить без Людаши, без друзей и без своего имени… без себя.

– Господи, – возвел очи к потолку Савелий, – почему ты кидаешь подарки под ноги идиотов, ведь есть же я! Дима, ты совсем плохой. Короче так, даже если тебе предстоит полгода, год пожить в шкуре миллионера, не стоит упускать шанса. За это время много воды утечет, ты приспособишься и научишься обходиться без проспоренного подарка, но в этом случае, даже если у тебя заберут состояние, все равно попадешь в обойму. Кстати, о состоянии! Можно же тайком увести часть денег, считай это платой за возможные утраты, тогда и потеряв все, ты не останешься у разбитого корыта. А Людочка… Не спорю, она, конечно, классная девчонка, к сожалению, я слишком плохо ее знаю, чтобы оценить. Но и ты не можешь гарантировать, что вы будете жить долго и счастливо до гробовой доски. Не редок и такой вариант: жена рожает одного-двух, толстеет, нехватка денег превращает ее из очаровашки в исчадье ада, муж спивается… Знаешь, с даровыми бабками в твоей жизни появится легион Людаш, готовых по первому твоему зову лечь к тебе в кроватку, останется только выбирать. И потом, друг мой, женщины умеют прощать, если что.

– А с договором как? – указал глазами на бумаги Дима.

– Обыкновенный акт дарения на определенных условиях, я не нашел подвоха, тем более заверяться будет у нотариуса. Дима, любой гражданин нашей страны вправе подарить свое имущество хоть папуасу, хоть бомжу, хоть музею. Тут все законно. Со мной не рви связь, адвокат тебе в любом случае понадобится, меня ты знаешь, как с другими будет – вопрос. Да и наше знакомство мы не афишировали, запомни, я твоя защита, а для Гектора разыграешь спектакль: поиск лучшего адвоката, так типа найдешь меня.

– Я не подпишу… не смогу…

– Подпишешь, подпишешь, – был уверен Савелий. – Ты потому и пришел ко мне, что очень хочешь подписать.

Мечтательно вздохнув, он бросил на стол договор и еще раз вздохнул, наглядно демонстрируя древнейший порок – зависть. Вместе с броском договора последняя надежда Димы разбилась вдребезги, ему как воздух, хлеб, мясо и солнце необходимо было противоположное мнение, чтобы не возвращаться к данному вопросу. Не случилось, ушел от Ярцева Дима разбитым.

Дома не сводил глаз с Людочки, она, снова видя его в угнетенном состоянии, всячески старалась развлечь, и это не выглядело ни заигрыванием, ни плебейской услужливостью. Искренняя, нежная, любящая… И он любил ее – такие простые, набившие оскомину слова, а от них мир вокруг светится, словно северное сияние. Ночью, целуя свою Людочку, Дима с облегчением осознал: променять ее – ни за что, пусть хоть весь мир упадет ему под ноги.

Днем работалось легко, он пришел к выводу, что пора завязывать с автомойкой (сараем). Устроился временно, а пашет уже почти год – все, хватит, видимо, правильно говорят умные люди: нет ничего более постоянного, чем временный период. Само собой звонить «благодетелям» не собирался, Фрида сама позвонила к концу рабочего дня:

– Привет, что ты решил?

– Я согласен, да…

И задохнулся! – это он произнес или кто-то рядом стоит? А вблизи никого, значит, он. Как мог? Как посмел? Короткая фраза и – раскрыла, кто он есть. Неужели нежеланный ответ сидел в нем каждый час-минуту-секунду? Так легко, так быстро «да» сорвалось с языка, даже подумать не успел… или не захотел? Дима не сразу услышал, что говорила Фрида, до него дошло только, когда она спросила несколько раз:

– Алло! Дмитрий, ты слышишь меня? Алло-о…

– Слышу… – выдавил он. – Связь неважная… Теперь слышу.

– Мы с Гектором сейчас приедем и заберем тебя. Отвезем в твой дом, чтобы ты начал привыкать к нему уже сегодня, почувствовал вкус нового витка и богатства – это так приятно… Будь готов.

Он открыл было рот, собираясь сказать что-то важное, как-то объяснить свое решение даже не Фриде, а себе самому! Ему ведь тоже нужно многое понять – что же с ним произошло, почему так запросто отказался от всего, что было с ним до этой минуты? Но ничего не сказал, ничего.

Услышав гудки, Дима опустил руку с трубкой и, постояв пару минут, двинул в раздевалку. Да – это отказ от мойки и всего, что окружало его здесь, так зачем же задерживаться? Он уже переоделся, как вдруг вбежал Алешка: