Лев посмотрел на меня, словно раздумывая – не позвать ли с собой? Но в конце концов решил действовать самостоятельно.
– Пойду в медотсек пока, – ответил я.
Помещение для неотложной медицинской помощи тут было оборудовано серьёзно. Имелся даже портативный томограф. И хранилище с лекарствами впечатляло. Жаль только, я не был провизором, а большинство препаратов не было мне знакомо. Наверняка среди колб, блистеров и пластиковых капсул были и снотворные, в том числе очень сильные, предназначенные для наркоза. Вот только я не мог определить их. И уж тем более не мог рассчитать нужную дозировку. Никаких пояснений или инструкций в шкафах, к сожалению, не оказалось. Возможно, они все были представлены в электронном виде, в запароленных планшетах.
И всё-таки я для порядка осмотрел все запасы в поисках известных мне препаратов. Но тщетно.
– Обнаружили что-нибудь полезное?
Я отчётливо слышал шаги Льва и по ним опознал его. Поэтому даже не стал оглядываться и поднимать голову.
– Нет, к сожалению. В смысле, препараты нужные тут наверняка есть. Но я не разбираюсь в формулах и западных патентованных названиях. А вы?
– Кое-что ещё помню, из эпохи до Украины, – ответил Лев, после чего подошёл ко мне и тоже начал осматривать холодильники и шкафы с препаратами.
Однако учёному тоже не удалось однозначно идентифицировать известные ему снотворные.
– Что ж… – Он пожал плечами. – Рисковать в любом случае неразумно, – сказал он, поднимаясь.
Я с недоумением заметил, как он зачем-то неловко спрятал в карман одноразовый инъектор. Но переспрашивать не стал. Вдруг там только одна доза известного ему препарата? Конечно, он поступил не очень с моральной точки зрения, но воевать с учёным за снотворное я тоже был не готов.
– Смотрите, тут холодильник для тела, – сказал Лев, стоя у выхода из медотсека. Он указывал рукой на одну из дверец в стене. – Давайте перенесём убитого. Не полноценные похороны, конечно. Но лучше, чем просто бросать его там, где застала смерть.
Я не мог сказать, чем именно походный морг лучше. Но, пожалуй, учёный был всё-таки прав.
Я молча кивнул.
Снайпер ожидаемо был тяжёлым. Трупное окоченение ещё не успело завершиться, наверное потому, что температура была слишком низкой, поэтому тащить его по лестнице было особенно неудобно. Но мы справились.
– Спасибо, – кивнул учёный, когда мы закрыли дверцу морга.
– За что? – удивился я.
– За отношение к погибшим. Что помогли.
Я удивлённо пожал плечами и направился к выходу с базы.
За полчаса до обеда Лев пришёл ко мне на мостик. Я ковырялся в навигационном планшете, пытаясь подключить его к стационарной навигационной системе, чтобы проанализировать наши зафиксированные передвижения. Это можно было бы сделать и на стационарном терминале – но там нельзя делать отметки вручную. Неудобно.
– Сергей, – позвал Лев. Без отчества, что для него было необычной фамильярностью.
– Да? – ответил я, поднимая голову.
Меня сразу насторожило выражение глаз учёного. Подчёркнуто-спокойное. Уже не земное.
– Извините, не могу уйти просто так. – Он виновато улыбнулся. – Понимаете… тут такое дело… скорее всего, ваш случайный знакомый, этот снайпер, был не так уж и не прав. И он убил Михалыча и пытался убить вас вовсе не потому, что оборонялся. Точнее, не эта причина была главной.
– О чём вы? – настороженно спросил я.
– Думаю, у него была серьёзная причина, – продолжил учёный. – Объяснить это невозможно. Вы должны мне просто поверить. Я не могу вынудить вас на это решение, но, поверьте, будет лучше, если вы сделаете это. До того, как проснётесь среди ночи.
Я не ответил; сидел неподвижно, пытаясь угадать намерения Льва.
– У меня осталась пара минут. – Он снова виновато улыбнулся. – К сожалению, такого простого выхода вам не представится. Но вы ведь военный. И знаете, что делать с оружием. Это у меня не хватило бы духа.
Я вскочил с места, чтобы бежать в медотсек за универсальным антидотом. Но Лев остановил меня:
– Не беспокойтесь, – сказал он, – антидот тут не поможет. Лучше помогите мне добраться ближе к складу. Чтобы тело долго тащить не пришлось.
С этими словами Лев вышел в коридор, соединяющий отсеки, и спокойным шагом направился дальше. Я как во сне следовал за ним, отчаянно пытаясь придумать какое-то решение. Сказать правильные слова.
Но не успел. Лев упал на палубу в паре метров от грузового отсека.
Глава 8
– Что, если он был прав? – спросил Иван.
Мы завтракали. После того, что случилось со Львом накануне, мы совершили ещё одну попытку прорыва. Но в этот раз путешествие закончилось досрочно – из-за грандиозной бури, которая к утру завалила караван почти по крышу.
– Ты о чём? – ответил я, вытирая губы салфеткой.
– Его решение. Он ведь наверняка знал больше. Только решил нам не рассказывать.
– Вот это-то и странно, – вздохнул я. – Может, потому что знал, что эти аргументы будут выглядеть бредово и неубедительно?
– Но они убедили его самого!
– Знаешь, – я посмотрел лейтенанту в глаза, – я видел, как люди стреляются, оказавшись в окружении, в заблокированной позиции. Причём зная, что ситуация не безнадёжна. Они просто не выдерживают напряжения, которое может длиться неделями.
– Но тут ведь всего пара дней…
– А там – не учёные были, а кадровые военные, которых специально готовили к таким ситуациям.
Иван кивнул и сделал глоток чая. Я совсем не был уверен в том, что убедил его. Но разговоры про самоубийство были сейчас просто недопустимы.
После заполнения журнала экспедиции мы отправились наружу, откапывать комплекс. Благо буря закончилась и ярко светило солнце.
Работали молча. Даже с каким-то остервенением. И я был этому рад: возможность физически вымотаться должна была гарантировать долгий и спокойный сон. Ведь снотворного осталась одна таблетка.
– Как вы думаете, сколько должно быть башен? – спросил Ваня, когда мы вернулись на борт.
– Понятия не имею, – искренне ответил я, стягивая отработавшее по полной мембранное термобельё.
– А я вот думал об этом. Но со стороны я не уверен, что правильно посчитал основания.
– Площадь развалин растёт, – заметил я.
– Да, – охотно кивнул лейтенант, – но расстояние между башнями сохраняется. Значит, есть какая-то схема.
