На изломе

– Тебя никто не заметил? – спросил я. – На улице стояла подозрительная машина.

– Я зашел с заднего двора через пролом в заборе. Потом надо подчинить. Там сидел «кукушонок» (так в армии мы называли вражеских наблюдателей). Пришлось нейтрализовать.

На мое вежливое предложение попить чай, он отказался, сославшись на недостаточность времени, и попросил дать возможность побеседовать наедине с Дарьей. Мы поднялись на верх и я представил ей своего друга, заверив, что ему можно доверять. Они беседовали очень долго.

Когда он спустился, то сообщил, что, судя по всему, дело скверное: вероятнее всего Даша попала на вечеринку одной из серьезных банд, о деятельности которой он может только предполагать.

Кирилл сказал, что надо все обдумать и предложил все-таки попить чаю.

Когда чайник уже закипел и я хлопотал около стола, в дверь с силой постучали. Было понятно, что гость или гости не собираются церемониться. Я хотел открыть дверь, но Сергеев жестом показал, что он сделает это сам и чтобы я отошел вглубь гостиной. В дверь снова с силой постучали и мы услышали с той стороны голос:

– Открывай, шакал, – хуже будет!

Дальше все события происходили не просто быстро, а молниеносно.

Когда Сергеев открыл дверь, то за порогом я увидел свирепое лицо Сурена, который было начал:

– Старик, я же… – но, увидев перед собой другого человека он осекся и лицо стало расплываться в улыбке.

В этот момент Сергеев нанес короткий, еле заметный, удар в шею Сурену и тут же раздался гулкий раскатистый выстрел. Только в этот момент я заметил в руке Сергеева пистолет.

Тем временем Сурен стал медленно оседать на пол и генерал подхватил его. Теперь я увидел, что во дворе стоит высокий светловолосый мужчина, державшего в одной руке АКС2, а на его лбу различалась рана, из которой тонкой струйкой потекла кровь. Этот человек покачнулся, сделал шаг и упал плашмя на лицом вниз.

Кирилл втащил Сурена, который был без сознания, в дом, застегнул на его запястьях наручники и усадил на стул.

– Закройся и дай мне скотч, – скомандовал мне Сергеев.

Дверь я закрыл мгновенно. А вот скотч пришлось поискать. Им Сергеев примотал тело Сурена к спинке стула, а ноги – к ножкам. Затем он достал из кармана маленькую рацию, включил ее и произнес:

– Я – Гурон. Во дворе двухсотый. Уберите и наведите порядок.

– Принято, – ответили в эфире, – убрать двухсотого и навести порядок.

Через секунду я увидел в окне тени и насторожился.

– Это свои, – успокоил Кирилл.

Еще несколько секунд и на улице движения прекратились.

После короткого доклада по рации, что его приказ выполнен, генерал снова нажал кнопку и произнес:

– Наши предположения верны. Начинаем операцию. Пока – план «А». —и тут же, увидев, что сверху спускается перепуганная шумом девушка, – Даша, вам надо вернуться к себе. Пока не надо, чтобы эти люди вас видели.

Она, видимо успокоившись, покорно вернулась в свою комнату.

Сергеев подошел к столу, взял графин с водой и плеснул в лицо Сурену. Тот, мотнув головой, поднял ее и медленно открыл глаза. Увидев перед собой генерала, его лицо снова расплылось в улыбке:

– Ааааа, «Гурон»… Не надеялся уже увидеться. Думал, ты сгинул в песках Аравии.

– Так вы знакомы? – удивился я.

Сурен медленно повернул голову в мою сторону и, рассмотрев кто это сказал, смакуя слова, произнес:

– Мир тесен.

Сергеев поставил стул напротив Сурена и произнес:

– Никакой он не Сурен. Познакомьтесь – Саид Аммаль, эмиссар сирийских боевиков в Европе. Отпрыск семьи влиятельных сирийских сановников, которые рассорились с нынешним президентом и перешли на сторону Исламского государства [организация запрещена в России]. За ним охотятся спецслужбы практических всех европейских стран и Штатов3. А он преспокойно отсиживается в холодной и снежной Москве. И, мне даже кажется – не отсиживается, а активно продолжает работать на своих хозяев. Мы немного с ним потолкуем, вспомним прошлое, – и Кирилл снова добродушно улыбнулся.

Дальше Сергеев и Аммаль некоторое время общались на неведомом мне языке, если я не ошибаюсь – на арабском, пока в кармане пиджака снова не затрещала рация. Сергеев нажал на кнопку связи:

– У нас все готово, – раздалось в эфире.

– Сейчас выезжаю. Зайдите в дом, упакуйте этого, – ответил генерал, встал и открыл дверь, куда тут же вошли 2 огромных верзилы, одетые в темную камуфлированную форму, с закрытыми масками лицами и, срезав армейским ножом скотч, вытащили Аммаля на улицу, где уже стало совсем темно.

– Я должен забрать твою гостью с собой. Мы начинаем спецоперацию. Возможно, понадобится ее помощь, – произнес Кирилл.

Я напомнил, что она больна и еще не отошла от стресса.

– Помню, знаю, – проговорил мой гость. – Но война не ждет…

В этот момент как-то стало не по себе. Мы ходим на работу, в театры, в магазины и на концерты, сидим в барах и ресторанах, а в это время вокруг нас идет незримая война добра и зла. И воины этих непримиримых армий находятся здесь и сейчас рядом с нами. И каждую секунду они рискуют жизнью каждый за свою правду. И остановиться, отдохнуть нельзя. Нельзя быть слабым, нельзя сказаться больным или немощным. Нельзя, потому что, война не ждет.

Я вызвался поехать с ними. Сергеев не возражал.

Буквально минут через 15-20 мы заехали в лес и водитель выключил фары. Несмотря на то, что уже было темно, машины ехала уверенно, осторожно объезжая ямки и ухабы, аккуратно переползая через кочки, лавируя между деревьями.

– Твой водитель видит в темноте? – пошутил я.

– Да, – коротко ответил Кирилл. А потом, видимо осознав нелепость ситуации, добавил: – Обрати внимание: он в очках. А они с элементами ночного видения…

В этот момент уже я понял нелепость своего вопроса и перестал удивляться.

Вскоре мы остановились недалеко от глухого забора, около которого стояли еле различимые фигуры людей.

Сергеев вышел и пошел в их сторону, я проследовал за ним.

– Только говори тихо, – предупредил он меня. – А лучше вообще не говори.

В этот момент из-за дерева вышла фигура:

– У нас все готово, товарищ генерал.

Потом последовал обмен вопросами и ответами, которые, видимо, устроили Сергеева и он скомандовал:

– Начинайте операцию.

Дальше все происходило как в немом кино. Тени, которые стояли друг за другом, стали просачиваться в открывшуюся калитку в заборе. Потом наступила томительная тишина и никаких движений. За эти несколько секунд глаза успели привыкнуть к темноте и я стал различать поверх забора вдалеке верхние этажи огромного особняка. Еще несколько мгновений и в окнах стали различаться короткие красноватые вспышки, в некоторых их них включался свет и тут же гас. Стали доноситься раскаты взрывов и звуки осыпающегося стекла. Все это продолжалось меньше минуты и затихло.

В руке Сергеева застрекотала рация. Он тут же включил связь:

– Командир, все чисто, – сообщил чей-то голос.

– Операция закончена. Все выходят, – скомандовал Сергеев.

– Кирилл, – робко произнес я. – А как твоим бойцам удалось незаметно проникнуть в дом? Он не охранялся?

– Ну, как же… Охранялся. И очень неплохо. – Генерал включил фонарик и посветил им рядом с тропинкой, где мы стояли. Буквально в метре от нас я увидел 5-6 трупов людей, одетых в черную одежду, и скрытыми масками лицами. Чуть поодаль луч фонаря вырвал из темноты лежащую на земле груду стрелкового, преимущественно автоматического, и холодного оружия.

Мне стало не по себе. И даже скорее не от вида трупов, коих в опаленную войной юность я насмотрелся предостаточно, а то, что все это время они находились рядом и я их не заметил.

– Еще несколько террористов остались в земляных укреплениях. Их уничтожили БОВом4, – добавил Сергеев.

– Тогда как удалось вырваться Дарье? – задумчиво произнес я.

– Вот это уже – везение. Сам не понимаю. – Произнес Кирилл. – Вероятнее всего сработал фактор неожиданности. Охрана имела четкие инструкции на счет вторжения на территорию извне. А когда увидели, что кто-то покидает дом, тем более полуобнаженная девушка, растерялись. Но зато точно указали направление движения, что, собственно, помогло преследователям быстро сузить район поиска и вычислить дом, где она может скрываться.

Потом, подумав секунду, Кирилл заметил:

– Ты правильно сделал, что обратился ко мне.

– Я это уже понял.

Я действительно уже понял, что был прав, когда решил потревожить своего командира и старого надежного друга.

В этот момент перед нами вновь возникла фигура человека. Я уже мог различить в темноте, что он был одет во все темное так, что еле различимы были только белки глаз. Поверх одежды он был облачен в бронежилет-разгрузку с немыслимым числом кармашков разных конфигураций и размеров. А одной руке человек держал «сферу» со стеклянным забралом, в другой – небольшого размера оружие, напоминающее не то очень маленький автомат, ни то большой пистолет с магазином для патронов. От бойца исходил запах гари и пороха.

– Товарищ генерал, операция успешно завершена, у нас потерь нет. Разрешите преступить к опознанию. – И лишь теперь по тембру грудного голоса я понял, что этот человек – женщина.

Сергеев повернулся ко мне.

– Ну, теперь наверно неприятная для твоей знакомой часть операции. Ей придется пройти с бойцами спецподразделения в дом и опознать убитых.

Сергеев, хотя и говорил этот безальтернативно, но, казалось, хотел заручиться моим согласием и убедить в необходимости такого шага, вероятно понимая, что я чувствовал ответственность за Дарью.

Не дожидаясь ответа, генерал скомандовал женщине-бойцу:

– Выполняйте!

– Есть! – девушка по-армейски четко повернулась и, обойдя нас, направилась к машине, где находилась Дарья.

– У вас служат женщины? – с определенной долей иронии поинтересовался я.

– Да. – коротко ответил Кирилл и после некоторого замешательства добавил: – Кстати, не хуже мужчин. А иногда бывают просто незаменимы. Я не могу называть ее имени. Да и вообще не имею, наверно, права говорить о ней, но зная тебя… Возможно ты удивишься, то эта девушка – чеченка. Ее муж служил в милиции и был зверски замучен боевиками за то, что отказался помогать им, а затем – не дал совершить теракт. Потом они расправились с их детьми… Сегодня она – боец спецподразделения и борется с «темными силами» как умеет…

Потом мы молчали. Каждый думал о своем. Возможно, Кирилл вспоминал, как к нему пришла хрупкая черноглазая девушка с закрытым хиджабом лицом и заявила, что хочет отомстить боевикам за убитых мужа и детей, а он, не поверив ей и приняв за шахидку, сжимал за спиной рукоятку пистолета, чтобы на долю секунды оказаться быстрее того момента когда раздастся предательский выстрел или она замкнет на себе контакты СВУ5… Или быть может боевой генерал вспомнил, что прошли месяцы и эта хрупкая девушка в одной из азиатских стран после неудачной операции, сорванной предательством одного из «умеренных оппозиционеров», несколько километром тащила его тяжелораненого на себе по раскаленным южным солнцем пескам, пока не добралась до российского блокпоста…

Я же думал о том, что как все странным образом переплелось в этом мире. Одни женщины, наши милые и любимые женщины, встречают нас вкусным ужином дома, без умолку болтают о нарядах, сумочках и украшениях, радуют нас, раздражают, иногда даже мешают заниматься нашими, весьма серьезными мужскими делами, а другие – вот так с оружием в руках бескомпромиссно мстят за свою семью, своих любимых детей и остановить их священный гнев невозможно… А мужчины… Всегда ли мы остаемся мужчинами, достойными наших женщин – милых и нежных или воинственных и жестких? Не утратили ли мы способность быть защитниками, олицетворять собой мужское начало, быть надежной опорой нашим женщинам? Ведь сегодня некоторые уже не стыдятся жить за счет представительниц слабого пола, а иногда и просто сделать вид, что есть только они, их желания и их потребности, и ничего вокруг не существует: не существует любви, не существует семейных ценностей, не существует целого мира отношений Адама и Евы, чувств Ромео и Джульетты, Тристана и Изольды…

Мои рассуждения прервало появление в проеме калитки фигуры Дарьи и придерживающей ее под руку девушки-спецназовца. Когда они подошли к нам, даже в кромешной темноте было видно, что лицо девушки имело неестественно белый цвет. Сама она содрогалась всем телом. Я хотел что-то сказать, утешить ее, но Кирилл положил мне руку на плечо и тихо сказал:

– Не надо. Пусть сама успокоится. Зрелище не для слабонервных.

Девушки пошли к машине.

– Ну, что? Напоишь меня чаем? – интонация Кирилла стала бодрой. И, не дождавшись ответа, он включил рацию: – Заканчивайте. Я – на связи.

Мы сели в машину и вернулись на дачу.

Там Сергеев, дав еще несколько указаний своим подчиненным по телефону и отпустив водителя, снял пиджак, стянул галстук и, скинув ботинки, по-хозяйски развалился в кресле за столом, в котором обычно седел я. Адольф, развалившийся на диване, увидев такое хамство, посмотрел на меня так, что даже в собачьих глазах читалось удивление. Я подошел и погладил пса. Он успокоился и положил голову на передние лапы.

Дарья наотрез отказалась подняться в отведенную ей комнату и осталась сидеть в холле рядом с Адольфом на диване, поджав ноги и закутавшись в плед. Никогда в жизни я не слышал от нее рассказа об увиденном в том доме. Видимо, она вычеркнула из памяти этот эпизод своей жизни.

Примечания