Кромешник, или Ведьмак XXI века

Роксолана

Вот только убить и этого оборотня я почему-то не смог, так как он получив пулю, хоть и свалился на лесной мох, но тут же вскочил, и пусть и шатаясь, но все же вполне себе резво нырнул за ближайший толстый сосновый ствол.

– Да, что же это такое! – не хуже обычного лесного волка взвыл я.

Спора нет, конечно же, простая круглая пуля, это вам не турбинная, и даже не стреловидная, и даже не обычная колпачковая, как называют их опытные охотники.

Вот только на дистанции в полсотни шагов, разница между их убойной силой была не большой. И её вполне хватило бы, чтобы с лёгкостью завалить крупного кабана, или даже не очень крупного медведя, что уж тут говорить о волке.

Вот только оборотни, хоть внешне и походили на этих лесных хищников, по сути, ими совсем не являлись. А были самой настоящей стопроцентной нечистью, которую убить можно было только прямым попаданием в голову, чтобы бесповоротно разрушить мозг, как раз и отвечающий за их бешеную регенерацию.

А ещё эти существа, как я вычитал в своей книге знаний, принадлежали, как бы к двум мирам сразу. И миру Яви, в котором они ходили в человечьем обличье, и миру Нави, в котором они накидывали на себя свою волчью ипостась.

И вот, благодаря такому странному разделению личности, раны полученные оборотнями в одном из миров, в нём же и оставались. В том смысле, что получи любой оборотень десять пуль в своё человеческое тело, он тут же мог перекинуться в волка, и весело побежать гулять в ближайший лес.

Так как все его раны уже остались в мире Яви, а он сейчас принадлежал миру Нави, и уже не имел к ним никакого отношения. Работало это точно так же и в обратном направлении. Вот почему оборотню-волку нужно было стрелять точно в голову. Так как без головы между мирами, он уже точно не побегает.

А ещё, тела этих существ легко выдавливали из себя любые металлические пули, ну или там наконечники стрел, поэтому и стрелять по ним нужно было только серебром. Которое они почему-то исторгнуть из себя не могли, и поэтому зло называли его проклятым металлом.

В общем, за ближайший час, я расстрелял половину из своего боезапаса, серьёзно ранив с пяток оборотней, но так из них окончательно никого и не убив. И вот сейчас у меня с ними сложилась этакая патовая ситуация.

В том смысле, что они больше не выходили на открытое место, где я мог бы в них попасть, а я наоборот, не лез к ним в густые заросли, где они могли бы на меня наброситься.

Вот так я и шёл, от полянки к полянке, от прогалины к прогалине, по широкой дуге обходя большой кусок этого леса с таким расчётом, чтобы к вечеру обязательно выйти к своему джипу.

Чтобы уже завтра с утра, если местные оборотни не уяснят сегодняшний урок, вернуться сюда с ещё большим количеством патронов. На которые я решил, если это будет нужно, извести все запасы найденного мной серебра, но только, чтобы обязательно показать этим хвостатым, кто в этом доме хозяин, то есть в лесу.

Ибо, так как, пообщавшись на форуме нашего закрытого орденского сайта, да-да был у нас и такой, под названием «Кромка. Ру», я понял, что, как говорилось в одной уже очень старой и давно забытой рекламе, жажда ничто – имидж всё.

Ибо, нас Кромешников, как и других таких же похожих на нас охотников на нечисть или нежить было очень мало, и полностью охватить собой страну мы не могли, не говоря уже о целом континенте.

И только тот факт, что мы в лепёшку расшибемся, но всё равно достанем какого-либо очень злостного возмутителя спокойствия нашего мира. Удерживал тех же самых оборотней, а с ними вампиров, дампиров, ведьм, и других представителей мира ночи, от того, чтобы очень уж сильно высовываться из своих углов.

И кстати да, именно по той же самой причине, местные оборотни не могли от меня убежать в другой край этого леса, и уже там продолжить веселиться без такой помехи в моем лице.

Так как, им просто обязательно нужно было наказать зарвавшегося человечешку, так смело начавшего охотиться на них, на самых великих охотников этого мира, словно на какую-то презренную дичь.

Вот так я и шёл по старому сосновому бору, полностью окружённый волками-оборотнями, зло смотрящими на меня своими горящими в лесной полутьме голодным огнём глазами.

И даже не знаю, сколько бы такой наш странный военный паритет продолжался бы и дальше, если бы я, от внезапно нарисовавшейся передо мной сюрреалистичной картины, едва не споткнулся на ровном месте, и едва не выстрелил из обоих стволов разом.

Так как вы только представьте себе картину, вот идёте вы по лесу, внимательно смотрите по сторонам, и полдня видите перед собой только сосны да ёлки, и тут раз, из-за ближайшего к вам толстого соснового ствола выходит совершенно голая баба. Каково!

Итак, вот вам картина маслом. Я стою, посреди небольшой лесной поляны, опасливо косясь по сторонам, не без основания подозревая хитрую волчью засаду, а передо мной, на расстоянии двух десятков шагов, стоит, одной рукой держась за толстый и высокий ствол вековой сосны, совершенно обнаженная женщина.

Крутобедрая и крепкогрудая, с тренированным телом заядлой гимнастки, гривой непослушных, совершенно чёрных, словно водопад нефти волос на голове. И лобком, едва ли не до пупка заросшим жесткой щёткой никогда не стриженых курчавых волосков.

К тому же смотрела на меня эта бесстыжая лесная женщина совершенно жёлтыми волчьими глазами, а убедившись в том, что я её заметил, хорошо рассмотрел, и пока не собираюсь стрелять, заговорила низким хрипловатым голосом.

– Человек – как-то тягуче, словно воя, произнесла она.

– Меня зовут Роксолана, и я старшая в нашей стае.

– Скажи мне, почему ты так упорно пытаешься нас убить?

– Это вы просто так убиваете обитателей этого леса, а значит и сам лес, а мы против этого,

и я, и местный лесной хозяин – я не стал долго рассусоливать с ответом, и было видно, что он совсем не понравился моей голой оппонентке.

Ибо та, тут же, прицельно сузила свои янтарного цвета волчьи глаза, и протянула почти что провыла.

– Убивать сладко!

– Ведь мы оборотни, а это значит, что для нас весь мир это просто одно большое охотничье угодье.

– А всё, что движется в нём, или даже шевелится это законная наша добыча.

И вот тут уже рассмеялся я. Знаю, конечно же, что это может быть, было и не очень умно с моей стороны, так как, скорее всего я смеялся в лицо своей собственной смерти, но ничего поделать с собой я уже не мог.