КИФ – 4. «РЖД»
– А у вас есть хобби?
– Э-э-э… Простите?
– Ну, хобби. В английском языке так называют маленькую лошадку. А у каждого человека есть свой «конёк». Теперь в Англии так люди называют свои увлечения, то, чем они гордятся.
– А вы были в Англии?
– О, да. Я много где был. Можно сказать, что путешествия – — это моё хобби. А вы чем увлекаетесь?
Мысли Ивана Степановича вернулись к Аглае. Последнее время он всё своё свободное время проводил с ней. А ведь когда-то…
– Знаете, – задумчиво произнёс Иван Степанович, – честно говоря, в последнее время я мало времени уделял своему хобби. В силу определённых причин. А вообще моя работа и была моим увлечением.
– О, это так здо́рово! – эмоционально воскликнул мавр. – И кем же вы работаете?
– Я – фармацевт. Знаете, ещё в детстве я узнал про Парацельса. Его методы, его цели глубоко запали мне в душу. Как он говорил? – «настоящая цель химии заключается не в изготовлении золота, а в приготовлении лекарств». Будучи ребенком, я даже, признаться, мечтал изобрести эликсир бессмертия. А в юношестве даже брался за его приготовления!
– И что же вас остановило?
– Ну, как же? Это же невозможно.
– А с чего вы это взяли?
– С кем бы я ни говорил на эту тему – все так сказали. Да и у меня, в результате, ничего не вышло. Чего уж, люди гораздо умнее меня брались за эту задачу, и у них это тоже не получилось. Кто, Я, такой, чтобы создать эликсир такого рода?
– Право слово, а почему вы думаете, что этот эликсир так и не был создан? Потому что вы его не видели? Так может, и Англии нет на самом деле? Вы же там никогда не были?
– Про Англию я хотя бы слышал, – недовольно буркнул Иван Степанович. Ему не понравилось, с какой лёгкостью попутчик отмахнулся от его аргумента. – Эдак мы с вами сейчас дойдём до того, что можно нести любую чушь, и всё это действительно где-то в нашем мире есть, просто мы это ещё не видели.
– Смотря что вы вкладываете в слово «мир». Это купе? Эту страну? Планету? Или эту вселенную? Но мы с вами уходим от темы. Поверьте, я ни в коем разе не хотел вас обидеть. Просто предлагаю посмотреть на вещи несколько шире. Иногда мы можем сделать гораздо больше, чем нам кажется. Нужно только поверить в это и начать действовать.
– И что конкретно, – Иван Степанович сделал акцент на последнем слове, – вы хотите предложить?
– Для начала – поверить, что наши возможности, по бо́льшей части, ограничены лишь нашим разумом.
– Поверить? – Иван Степанович усмехнулся. – Мне кажется, вера – это, как раз, больше относится к религии. А наука – — она про знания.
– Так, да не совсем так. Возьмём пример из жизни. Братья Райт. Как вы думаете, сделали ли бы они свой «Флайер-1», если бы сначала не поверили в то, что он полетит? Часто именно вера является тем самым катализатором, который ускоряет достижение наших целей. Главное – правильно себе эту цель поставить! Вот вам, именно вам, для чего был нужен эликсир бессмертия?
Иван Степанович вспомнил своё детство. Своего деда, который так много времени проводил с ним. Тепло деревянной заготовки в левой руке. В правой – — нож, которым он, вытащив от усердия кончик языка изо рта, старательно водит по заготовке, стараясь придать ей форму птички. Рядом сидит дед, одобрительно улыбаясь и давая советы, как лучше вырезать фигурку. Солнце, медленно опускаясь к горизонту, щедро делится своим теплом… А потом деда не стало… Бабушка, переживая утрату, вскоре ушла следом.
Тогда Иван и услышал от одного из дальних родственников, приехавшего на похороны бабушки, историю о Парацельсе. Гость, в дорожном костюме, сидел за столом и, понизив голос до полушёпота, вещал таинственным голосом:
«По прибытию в Константинополь, получил он камень философский. И с помощью его, научился создавать „золотой напиток“. Тот, кто испьёт сей эликсир, сможет себя омолодить и исцелиться от любой болезни…»
Эта история так впечатлила юного Ивана, что он увлёкся этой темой. А после школы решил связать свою жизнь с медициной. Иван Степанович очнулся от своих воспоминаний. Паровоз мерно покачивался. За окном, в свете луны, мелькали пейзажи средней полосы бескрайней Родины.
Чего он хотел сейчас? Если бы жива была его Аглая, может и был бы смысл вернуться к своему увлечению. Вернуться к поискам бессмертия. А сейчас? Сейчас он хотел только покоя, и больше ничего. Не осталось никого из близких ему людей, только дальние родственники, с которыми он и не общался почти. Смерть успела забрать у него всех, кто был ему дорог.
– Это, было, давно, – отчеканил он, – сейчас это уже не имеет смысла.
– Смысл есть всегда. Ваши действия, или бездействия – всё имеет смысл. Но вернёмся к теме бессмертия. Вот представьте, что в ваших руках оказалась формула упомянутого эликсира, чтобы вы с ней сделали?
– Хм… Оформил бы на неё патент.
– Вы так уверены, что если кто-то узнает об этом открытии, то не захочет это присвоить себе? Вы точно представляете себе те возможности, которые даёт это открытие? Помните, как закончилась жизнь самого Парацельса?
– Ему проломили голову…
– Вот-вот. Эликсир бессмертия вам не поможет, если ваше тело погибнет.
– То есть, вы хотите сказать, что эликсир – не выдумка?! У вас есть его формула?
– Формула есть у вас.
– У меня? – — искренне удивился Иван Степанович.
– Да-да. Именно у вас.
– Но у меня ничего не вышло! Я столько раз пытался…
– Вам не хватило всего лишь одного шага. Одного ингредиента.
Мавр достал из внутреннего кармана листочек, на котором была химическая формула… Иван Сергеевич вздрогнул. Как же так! Это же было элементарно! Он достал блокнот и в порыве научной ярости стал карандашом выводить по памяти ту самую формулу, работу над которой он когда-то так безалаберно забросил. Вписав недостающий ингредиент, он перечитал её и в бессилии опустил голову на руки. Сколько дорогих ему людей он мог бы спасти? А Аглаю? Если бы она приняла этот эликсир, может быть, она бы перенесла роды? Ну почему он тогда остановился?!!! Конечно, формулу ещё нужно было испытать, но он каким-то шестым чувством знал, что она работает.
– Где вы были раньше?! – зашипел Иван Степанович, поднимая голову и едва сдерживая слёзы. Но собеседника перед ним не было.
– Муфусаил?! Вы где?
Паровоз мерно покачивался, колеса отбивали свой ритм, но в купе Иван Степанович был один. Он встал, накинул пиджак на плечи, положил в карман блокнот и вышел в вагон. В проходах между купе тоже никого не было. Иван Степанович дошёл до купе проводника, постучал, на что сонный голос ему ответил, что сейчас откроет. Спустя полминуты дверь открылась.
– Подскажите, вы не видели моего попутчика, Муфусаила?
– Кого? – проводник потирал щёки, пытаясь понять, чего от него хотят.
– Моего попутчика по купе?
– Извините, но я к вам никого не подселял-с. К вам кто-то приходил-с? Может, вы задремали, и вам что-то приснилось? – проводник явно пребывал в растерянности. – У вас все вещи на месте?
– Вещи? – теперь и Иван Степанович растерялся. – Вещи… Да, надо проверить вещи, спасибо.
Иван Степанович пошёл обратно, в сторону своего купе. Вещи, конечно, были на своих местах. А Муфусаила по-прежнему не было. Следом в купе заглянул и проводник:
– У вас всё хорошо?
– Да, всё хорошо, можете идти, спасибо. —
Иван Степанович закрыл за проводником дверь, сел в кресло и достал из кармана блокнот. Перечитал формулу. Да, это действительно должно было сработать. Нужно только провести серию экспериментов. Интересно, что же с ним было? Сон? Или к нему действительно кто-то приходил? Но кто? И что ему теперь делать дальше? Одно Иван Степанович знал точно – — патентовать своё изобретение он точно не будет.
Райдо Альгиз
рассказ«Голубой медведь»(история для Юли)– «Медное, золотое и серебряное царство», – прочитал он табличку. – Странное название.
– Это книгообменник. Там собраны сказки.
– Они на носителях из разных металлов?
– Нет, бумажные книги.
Она говорила так безмятежно, что он почти вспылил.
– Но это же дикость и варварство!
– Бумага для этих книг изготовлена не из древесины – из конопли. Трава такая. Быстро возобновляемый ресурс. Масло, пенька, ткань, бумага – из неё много чего делали раньше. Ткань, между прочим, высочайшего качества была. На денежные купюры такая бумага шла – износостойкость, плотность. Со временем, конечно, и эта бумага ветшает. Тогда книги перепечатываются. Я периодически привожу сюда новые. Люблю запах новых книг. Как они ощущаются в руке. Шуршание страниц. Это особое удовольствие! Для тех, кто понимает.
– А царства причём? – ему было слегка неудобно за свою несдержанность.
– В сказках они часто фигурируют, эти три царства. Герой посещает их последовательно, одно за другим. Так какое выбираешь?
– Я уже выбрал, – он решил проявить твёрдость. – Сказки я и сам потом могу почитать. Хочу фрагмент твоей личной истории, загадочная незнакомка.
Он указал взглядом на эмблему, украшавшую борт её колымаги. Незнакомка согласно кивнула и села прямо на траву, жестом пригласив сесть рядом. Земля была тёплой, в воздухе угадывался лёгкий запах полыни.
– Знаешь, как пахнет креозот? Будешь удивлён, когда узнаешь. Для меня это запах детства. Так пахнут нагретые солнцем шпалы – деревянные брусья на железнодорожных путях, опоры для рельсов, по которым бежали поезда, выстукивая ритм, успокаивающий, умиротворяющий. Я порой скучаю по их колыбельной. В поезде хорошо спится.
Хорошо лежать на верхней полке и просто смотреть в окно, где мелькают столбы, чуть медленнее бегут придорожные кусты и деревья, плавно разворачиваются панорамы открытой местности. Пространство плывёт под стук колёс, время замедляет свой бег. Ты будто попадаешь в антракт спектакля своей жизни. И даже можешь выйти в буфет – в вагон-ресторан. В поездах было принято есть, спать и общаться с попутчиками – случайными людьми, которые больше никогда не встретятся. В этом была их особая притягательность.
В тот раз меня впервые отправили поездом одну. Маршрут знакомый, от вокзала станции прибытия до дома, где меня ждали всегда, я могла бы дойти даже ночью. Но это не требовалось, я ехала днём, и меня должны были встретить: тётя работала в железнодорожной кассе, продавала кирпично-красные картонные прямоугольнички – билеты. Я уже отдала свой проводнику, он вставил билет в соответствующую ячейку специальной сумки или планшета. Не знаю, как эти приспособления назывались.
Ехать было недалеко: три с половиной часа, из них полчаса – стоянка в Тайге. Станция такая. Там цепляли локомотив с другого конца состава – и поезд начинал двигаться в обратную сторону! Вроде как ехали вперёд, а потом постояли, подумали и поехали обратно. Родители надо мной всегда подшучивали по этому поводу. Но теперь я уже была школьница, могла бы и сама пояснить, почему стоянка такая долгая.
Вагон был общий. Я сидела не на боковушке, а в той части, где четыре полки поперёк вагона. Её почему-то тоже называли купе, хотя купе – это отсеки в купейном вагоне, где каждый отсек имеет свою дверь. В купе кроме меня было ещё двое. Может и больше, но я запомнила только двоих.
Рядом со мной на нижней поле сидела красивая девушка. У неё были прямые светлые волосы, убранные со лба широким гладким ободком. А напротив, через откидной столик, ехал парень в военной форме. Наверное, он демобилизовался – отслужил положенные два года в армии и возвращался домой. Он вёз подарок для своей невесты.
Этому подарку могли бы позавидовать все девушки мира! Во всяком случае, я никогда такого не видела ни до, ни после той встречи. Высоту от нижней до верхней полки занимал упакованный в прозрачный целлофан медведь. Он был голубым, только живот и ладошки были белыми. Его шерсть лежала колечками, как волосы у большинства кукол того периода. Из этой синтетической шёрстки очень легко делались когти: прядки разделялись на кончиках лап и укладывались воздушными кольцами! Нет-нет, – она засмеялась, увидев изумление на лице собеседника, – когти не были задуманы производителем, это не был трансформер, обычная мягкая игрушка, просто большая. Очень большая для того времени.
Наш попутчик в военной форме был настолько любезен, что позволил поиграть с медведем. Он его даже распаковал! Новенького подарочного медведя для двух случайных соседок – вот что было чудом.
автор иллюстрации Weis
Мы очень аккуратно разворачивали конфеты «Золотой улей». Да, это был именно «Золотой улей», медово-жёлтые соты на фантиках, приглушённые тона, некричащая упаковка. Конфетам советских фабрик не нужно было кричать о себе, они и так были вкусные, даже шоколадные батончики, которые я не любила. Это я потом поняла, что они тоже были вкусные, когда все продукты изменили вкус. А в том «купе» мы сворачивали пустые фантики, сохраняя форму, будто в них всё ещё конфеты. И вкладывали лёгкие как пушинки «конфеты» в голубые медвежьи когти. Будто он тоже сладкоежка и держит когтями «Золотой улей». По две штуки в каждую лапу.
Она смотрела куда-то в небо так восторженно, будто всё ещё видела необыкновенного медведя…
– То есть, – он аккуратно подбирал слова, – эта эмблема на борту твоей тарелки, голубой медведь, это – мягкая игрушка?! Которая даже не твоя?
Она смутилась и заговорила сбивчиво, словно оправдываясь.
– Я понимаю, что выгляжу старомодно со своей допотопной моделью. Конечно, никто уже не пользуется тарелками, они морально устарели, тихоходны, форма кажется смешной. Наверное… Но это был мой незакрытый гештальт. А потом я привязалась к своей малышке. А она привыкла ко мне. Она отзывчивая и деликатная, чувствует моё настроение. Я не могу её оставить, это было бы предательством. И потом, мне хватает её возможностей. Для моего образа жизни большего не нужно. В каком-то смысле это любимая игрушка, сбывшееся ожидание.
Он ободряюще улыбался, её растерянность казалась милой.
– Здорово, когда мечты сбываются. Я только не совсем понял, о чём ты мечтала, о голубом медведе или о летающей тарелке? И что такое гештальт? Тайное желание?
– Не совсем. Скорее утечка энергии из-за незавершенного процесса. Когда ситуация недопрожита или отношения не завершены. Или чувства нереализованы. В моём случае… даже не знаю, как объяснить, – она тряхнула головой и рассмеялась. – Всё из-за автомобиля.
Наша семья автомобиля не имела, мы были хронически безлошадные. Не в том смысле, что лошадей не держали, лошадь тогда могли содержать только очень богатые люди. Не как рабочую скотину, а как предмет роскоши. А ездили на автомобилях.
Сначала автомобили были редкостью. Раз в день проедет по улице – событие! А если кто знакомый, да прокатит – вообще праздник. Прокатит – это увезёт тебя с друзьями за километр-полтора, высадит и дальше себе едет по своим делам. А дети обратно пешком, да такие счастливые – на машине прокатились же!
Потом машин стало больше. Их перестали ставить в гаражи, ими заполнились дворы многоэтажек. Иметь автомобиль стало модно, не иметь – не престижно. Женщины получали права на вождение, но поначалу мало кто из них садился за руль. Тем не менее, число женщин-водителей неуклонно росло. Осваивали вождение даже дамы в возрасте. Когда проезжую часть заполонили девицы из обеспеченных семей на огромных дорогих авто, я окончательно разозлилась и сказала себе: «Нет у меня прав, нет автомобиля – и не надо! Я буду осваивать вождение летающей тарелки. Для них и дороги строить не надо, и вообще это транспорт будущего. А эти ваши авто скоро никому не будут нужны. Долго ждала, ещё немножко подожду».
– И я дождалась, – она сказала это так просто, будто речь шла о паре часов. – Подвезти?
– Благодарю, нет. Хочу ещё погулять здесь. А дальше – у меня персональный телепорт, – он коснулся рукой массивной бляхи на ремне. Металл отозвался: проявилась крупная пятиконечная звезда.
– О, новая модель?
– Уже не самая новая. Но мне нравится эта.
– Понимаю. Хорошей прогулки, здесь действительно хорошо, – она заправила за ухо светлую прядь. – Читайте сказки!
Он лишь взглянул на книгообменник, а она уже стартовала, с места заложив плавный поворот, будто собиралась вальсировать в небе…
«Она ведь наверняка танцует этот старинный танец» – догадка озарила его лицо улыбкой, а дальше он и вовсе расхохотался. Не было смысла уточнять, кем она была в том купе. Сколько бы ни было лет женщине, она скроет свой истинный возраст.
Марина Шубина
рассказ
«Ехал грека через реку»
«Брр, собачий холод!» – подумал Серёга, осматриваясь. Полустанок выглядел древним и явно заброшенным – ни души вокруг. Свет одинокого фонаря едва пробивался сквозь густой туман.
Серёга стучал зубами от холода и отбивал чечетку на скрипучих досках платформы. Если бы не стук его каблуков и зубов, тишину можно было бы назвать мёртвой.
«Неужто тут ещё ходят поезда?» – подумал он и подошел к краю перрона. Где-то внизу и впрямь едва поблёскивали в полумраке рельсы, под которыми угадывались древние деревянные шпалы.
Услышав характерный звук приближающегося поезда, Серёга облегчённо выдохнул. Когда перед ним остановился состав, Серёга без лишних раздумий прыгнул в гостеприимно открывшуюся дверь.
Состав мягко тронулся и поехал, постепенно набирая скорость. Серёга вошёл в вагон. «Вроде всё нормально, – подумал он, – ну разве что вагончик старый. Ай да ладно, лучше плохо ехать, чем хорошо мёрзнуть в одиночестве!»
Перестук колёс действовал успокаивающе. Серёга неторопливо шёл по вагону и рассматривал пассажиров. Публика подобралась самая разнообразная. Какие-то старушки, явно дачницы, оживлённо беседующие между собой; устрашающего вида байкер, хмуро уставившийся в смартфон… Какие-то девчонки в боевом раскрасе, группа туристов, азартно играющая в карты… А вон какая-то алкашня… Серёга, поморщившись, прошёл мимо нетрезвой компашки, орущей похабные песни, и устроился напротив пожилого человека, обнимавшего замысловатый футляр с чем-то Серёге неизвестным.
– Здрасьте, – вежливо сказал Серёга, заметив, что сосед с интересом уставился на его рабочий комбинезон.
– Служивый? – поинтересовался сосед.
– Спасатель, – ответил Серёга.
– До конечной? – «дедок» нахмурился, и пальцы его нервно заколотили по футляру.
– Как получится, – пожал плечами Серёга, – мне ещё на работу надо, как раз вызов поступил.
Сосед только усмехнулся в бороду, неодобрительно глянул в сторону отчаянно фальшивящих алкашей и поморщился.
– Музыкант? – догадался Серёга.
Сосед кивнул и постучал по футляру.
– Валторна, – сказал он.
Разговор как-то не клеился. Серёга сначала пытался смотреть в окно, однако ничего интересного там не увидел – поезд пробирался через всё ту же туманную мглу. Согревшись в уютном вагоне, Серёга задремал.
– Кому эчпочмаки* горячие, с пылу с жару? Если сам себе не враг – купи вкусный эчпочмак!
Серёга очнулся и с интересом уставился на торговку, которая вовсю расхваливала свой товар. Обычная тётка, десятки таких ходят по провинциальным электричкам, приторговывая чем попало.
– Да денег нет, – замялся окончательно пришедший в себя Серёга, заворожённо глядя на корзинку с пирожками. – Вот только на проезд немножко…
– Ай, улым*, – вкрадчиво прошептала торговка, – эчпочмак возьми, вкусно – ум отъешь! Сама пекла, домашние.
Серёга внезапно ощутил такой волчий голод, что напрочь позабыл о плате за проезд. Он выгреб все монетки, что позвякивали в кармане комбинезона.
– Кутить так кутить! – храбро сказал Серёга. – А давай!
– Вот и хорошо, улым, – хитро улыбаясь, произнесла тётка, подавая ему горячий треугольный пирожок. – Кушай на здоровье. А вам? – обратилась она к соседу Серёги.
Тот едва заметно улыбнулся.
– Спасибо, дорогая, – сказал он, – не надо. Молодым вон предложите, им нужнее.
Тётка посмотрела на него с грустью и пониманием. Взгляд старика был ясным, а пальцы нежно поглаживали затейливый футляр инструмента.
– Эх, – вздохнула торговка, – жаль. Вон те балбесы, – она кивнула в сторону нетрезвой компании, – вообще меня послали куда подальше! Пьянство до добра не доводит, – нравоучительно произнесла она.
автор иллюстрации Vassily Gowais
Серёга впился зубами в пирожок и застонал от удовольствия. По вагону поплыл божественный аромат выпечки, однако почти никто из пассажиров не отреагировал, а некоторые даже морщились и смотрели на Серёгу неодобрительно. И только сосед наблюдал за парнем с нескрываемым удовольствием.
– Ой, кондуктор идёт! – тётка подхватила корзинку, лицо её приняло самое безразличное выражение, и она почти бегом поспешила убраться.
Кондуктор вошёл в вагон, окинул его строгим взглядом, слегка откашлялся и провозгласил:
– Граждане, оплачиваем проезд!
Граждане несколько оживились и принялись вытаскивать из карманов монеты разного достоинства. Кондуктор складывал полученную плату в потрёпанную поясную сумку и выдавал каждому пассажиру твёрдый картонный билетик.
Серёгин сосед оплатил проезд и облегчённо улыбнулся.
– До конечной, – твёрдо сказал он.
Кондуктор грозно уставился на Серёгу, а тот бездумно пялился на его безупречный греческий профиль и торопливо шарил в карманах комбинезона.
– За проезд, пожалуйста, – терпеливо повторил кондуктор и нахмурился.
– Нету, – сокрушённо сказал Серёга, выворачивая карманы, – совсем нету!
– Высажу, – ни одна жилка не дрогнула на строгом лице кондуктора, – зайцев не возим.
Не говоря более ни слова, он взял Серёгу за шкирку, легко поднял с места и повёл к выходу.
– Что, прямо сейчас? – взвыл Серёга. – Ну хоть до станции какой довезите, так же нельзя! Что ж это делается, люди добрые!
Однако никто из пассажиров не отреагировал, лишь сосед-музыкант ободряюще улыбнулся и помахал ему вслед. Все остальные либо занимались своими делами, либо глядели на «зайца» с явным осуждением.
Выведя Серёгу в тамбур, кондуктор нажал на какую-то кнопку. Двери вагона со скрипом отворились, и стал отчётливо слышен стук колёс по рельсам.
– Ну хоть стоп-кран дёрните! – взмолился Серёга. – Нельзя же прямо так, на полном ходу!!!
– Вот ещё, ради каждого зайца состав останавливать, – буркнул кондуктор, – и так сойдёт. А ну пошёл вон!
И он дал Серёге хорошего пинка.
– Ааа!!! – завопил парень, вылетая из вагона прямо в объятия ледяного тумана. Серёга в ужасе зажмурился и сжался, ожидая, что вот-вот покатится по невидимой насыпи, в мелкие осколки ломая кости, но ничего подобного произошло. Он осторожно разлепил глаза.
Белый потолок. Белые стены. Серёга услышал осторожное шуршание и скосил глаза. Пожилая санитарка, стараясь не шуметь, усердно драила пол. Почувствовав его взгляд, тётка обернулась, и лицо её показалось Серёге смутно знакомым.
– Ой, очнулся! – кажется, голос он тоже раньше где-то слышал. – Вот и хорошо, вот и молодец!
Санитарка осторожно прислонила швабру к стенке и куда-то умчалась.
– Вот, – с гордостью сказала она, вернувшись с врачом и показывая на Серёгу, – очнулся, совсем живой!
– Мда, – доктор озадаченно почесал в затылке, – ну что ж, голубчик, это очень хорошо! Как вы себя чувствуете? Руки-ноги двигаются?
Серёга демонстративно помахал руками и подрыгал ногами, показывая, что конечности работают безупречно. Затем ненадолго задумался. Внезапно перед внутренним взором пробежали все события прошлого:
вот он едет по вызову – несчастный случай, обрушение дома. Вытаскивает людей из-под завалов, а потом – темнота. Полустанок. Странный поезд.
Доктор, слушая сбивчивую речь Серёги, только кивал и что-то записывал. Про полустанок и поезд Серёга предпочёл промолчать.
Санитарка выглядывала из-за плеча доктора с явным любопытством, но в разговор не влезала.
– Ну что ж, – вынес свой вердикт доктор, – поправляйтесь, голубчик. Вы у нас просто герой – несколько человек спасли, только вот вас балкой пришибло. Почти неделю без сознания. И вроде бы никаких особых последствий, просто удивительно.