– Да. А ещё он разводит канареек, как и его величество. Но давайте вернёмся к цели вашего визита в мой храм.
– Слушаю вас, мико.
– Ты же знаешь, что у Омиками есть воплощение её противоположности?
– Да, у него змеиная форма, и он олицетворяет три яда: гнев, жадность и невежество.
– Верно, Шиори. Неслучайно вас трое. Омиками сделала свой выбор. Каждый из вас должен проглотить один из трёх ядов.
– Надеюсь, это метафора, – проговорил Сэтору.
– Чего? – не понял Тадеши.
– Образное выражение. Мико, не давайте ему невежество, он нас погубит.
– Он уже его получил, – ответила Аями. – А ты получил гнев.
– То есть у меня жадность? – догадался Шиори.
– Да.
– А что делать-то надо? – продолжал недоумевать Тадеши.
– Что ж, давай с тебя и начнём, – снова улыбнулась жрица. – Выйди на улицу и принеси мне цветок, предвещающий гибель воина.
– Ладно.
Когда Тадеши спокойно вышел из храма, Сэтору спросил:
– Он точно понял, что ему надо сделать?
– Мне кажется, ты его недооцениваешь, – ответил Шиори.
Тадеши очень быстро вернулся с красным цветком в руках.
– Вот, – он протянул его Аями.
– Как он называется? – спросила жрица.
– Камелия. Она даже зимой может цвести. Было поверье, что если воин уснёт на этом цветке, то скоро он потеряет голову. Это потому что цветы порой опадают от прикосновения.
– Всё верно, – кивнула Аями. – Теперь твоя очередь, – она повернулась к Сэтору. – Я вижу у тебя меч, следовательно, ты владеешь кэндзю. Кто-то ещё владеет этим искусством?
– Я, – признался Шиори.
– Тогда возьми меч моего сына. Сэтору, сразись с Шиори.
– Вы хотите, чтобы я его покалечил или чтобы я специально уступил ему, таким образом усмирив свой гнев? – отозвался Мибу.
– А ты прямолинеен, – рассмеялась Аями. – Хорошо, ты поборол свой яд. Остался ты, Шиори.
– И что, вы даже не спросите его, смог бы он проиграть? – поинтересовался Тадеши.
– Полагаешь, мне будет выгодна смерть Шиори? Или его ранение? – проговорил Сэтору.
– Надеюсь, что нет. Кстати, – Тадеши повернулся к жрице, – Шио вообще не жадный.
– Хорошо, – кивнула Аями. – Скажи, Шиори, кто тебе дороже всех?
– Цукиюми, – не задумываясь, ответил жрец и поймал на себе явно удивлённый взгляд Тадеши.
– Не думала, что ты так ответишь, – проговорила Аями. – Признаюсь, я сомневалась в тебе. Ты можешь возвращаться к моему брату и служить в его храме. Передай ему, что ты избежал змеиных укусов. Вы можете спокойно идти через лес, мой сын приглядит за вами. В этом лесу он чувствует себя как дома.
– Он будет присматривать за нами на расстоянии или мы всё-таки его увидим? – спросил Сэтору.
– Пусть Рюу сам решит, – ответила жрица. – Возьмите воды и лепёшек в дорогу и ступайте.
Когда они втроём вышли на улицу, Тадеши проговорил на древнем языке:
– Я думал, что ты назовёшь брата.
– На вопрос, кто мне дороже всех? – догадался Шиори.
– Да.
– Так нельзя было отвечать.
– То есть ты соврал?
– Нет.
– Я тебя порой совсем не понимаю. Вот вроде знаю с детства, а всё равно.
– Мы неприлично себя ведём, что разговариваем на том языке, который не понимает наш начальник.
– Да плевал я на приличия!
– Вы закончили? – спросил Сэтору.
– Ты же не понимал, о чём мы говорили? – на всякий случай уточнил Тадеши.
– Для этого не надо знать язык.
– Как это?
– Я видел твой взгляд там, в храме. А сейчас слышал твою интонацию. Не знаю, что ты там думал, что Шиори должен был назвать кого-то из семьи или тебя. Но он ответил так, как должен был. Поэтому он в Тайном совете и пока не дал ни малейшего повода подумать о его увольнении. В отличие от тебя.
– Тедди, не хмурься, – сказал жрец. – Скажи лучше, этот Рюу идёт за нами? Ты слышишь его шаги?
