Крови и зрелищ!

– Давайте же, миссис Уизерспун, соберитесь! – подбадривала ее мисс Минтон высоким голоском. – Пришел полицейский, хочет вас видеть.

Это вызвало новый приступ рыданий:

– Ох, ох! Полиция в моем доме!

Инспектор Робинсон вспомнил своего институтского Шекспира.

– «О горе! Что в моем доме!» – процитировал он сам себе, а стоявший рядом Теренс Гроссмит поинтересовался:

– Что, сэр?

– Ничего. Вы, мисс Минтон, подождите, пожалуйста, снаружи. У сержанта Гроссмита есть несколько вопросов. А теперь, миссис Уизерспун, уделите мне минуточку и опять будете отдыхать.

Он отдернул штору, и холодный вечерний свет заструился в комнату. Миссис Уизерспун села, облокотившись на подушки, и зашмыгала носом.

– Я всего лишь хотел узнать, что вы делали сегодня, – сказал Робинсон. – И кое-что о ваших постояльцах.

– Мы поднялись поздно, потому что сегодня воскресенье, – заговорила миссис Уизерспун шепотом, – и завтракали в десять. Небольшой завтрак, потому что у нас чай в четыре. У нас всегда так по воскресеньям, поздний чай. Мистеру Уизерспуну так нравилось! – Она снова расплакалась, и Робинсон погладил ее по полной, с выступающими венами руке.

– Ну конечно. И вы вели себя очень мужественно. Кто был за чаем?

– Все. Кроме мистера Кристофера… О, бедный мистер Кристофер!

– Вы знали о профессии мистера Кристофера?

– Конечно! – возмутилась миссис Уизерспун. – Он был в высшей степени уважаемым человеком и отличным парнем. Он не виноват, что родился таким. И у Фаррела очень достойное шоу. Знаете, я сама работала в театральных кругах. – Она окинула взглядом фотографии. – Я люблю людей театра. Мисс Минтон – танцовщица, а Шеридан – сценический фокусник. И миссис Паркс – актриса. В высшей степени респектабельные люди.

– Да-да, – успокоил ее Робинсон. – А за завтраком все были?

– Да. А потом все разошлись по своим комнатам. Мисс Минтон, думаю, пошла в церковь. Мистер Кристофер обычно тоже ходит, но в это утро он, казалось, был чем-то обеспокоен и сказал, что ему нужно написать письма. Его родственники… видите ли, они не встречаются, вы понимаете, это даже не обсуждается, но они переписываются. Они в Балларате, очень обеспеченные, как я понимаю. Но он, будучи таким, каков он есть, не мог оставаться в провинции. Люди так жестоки… Он не уставал повторять, что почувствовал себя счастливым только после того, как пришел в цирк Фаррела.

– Итак, все были на завтраке. И во время чая. А в промежутке, между завтраком и чаем, все уходили. Хорошо. Вы нам очень помогли, миссис Уизерспун.

– Спасибо. – Миссис Уизерспун поднялась выше на своих подушках. – Что-нибудь еще, сэр?

– Ваши постояльцы. Что вы можете о них рассказать?

– Мисс Минтон здесь почти уже год. Сейчас она не занята в шоу, поэтому работает официанткой в «Голубом бриллианте». Только на время, пока нет работы. Она, конечно, из современных, но очень хорошая девушка. Я не терплю аморального поведения в моем доме. Теперь мистер Шеридан. Он настоящий джентльмен. Обратите внимание: я думаю, что его отец был простым бакалейщиком. Но с хорошей репутацией – а это много значит! Важно, как и образование. Он у нас уже три месяца, а в доме хорошо иметь мужчину. В домах, где одни женщины, часто бывают ссоры. Миссис Паркс здесь только пару недель. Я не очень-то много о ней знаю, но она тихоня. Мистер Кристофер жил здесь уже три года. В Мельбурне он всегда у меня останавливался, – сказала она с гордостью и вновь залилась слезами. – Ох! Убийство в моем доме! Бедный мистер Кристофер! Кто совершил это ужасное преступление?

У мистера Робинсона ответа на этот вопрос не было, а потому он погладил домохозяйку по плечу и с чувством облегчения вернулся в коридор.

– Сэр, – гордо заявил сержант Гроссмит, – мы нашли вот это. – Он протянул длинный тяжелый нож, весь в липком веществе коричневого цвета.

– Хорошо, где он был?

– В комнате миссис Паркс, сэр.

– Дверь была заперта?

– Да, сэр. Он был в корзине для мусора, завернутый вот в это. – Нож лежал на мятой светлой бумаге. Робинсон посмотрел на оружие.

– Никогда раньше не видел ничего подобного. А вы, сержант?

– Нет, сэр. Видел лезвия такой же длины, но рукоятка здесь очень тяжелая. Видимо, свинец добавлен для веса. – Он повернул нож, чтобы рассмотреть поперечник рукоятки – медный, с большими стеклянными камнями. – Я бы сказал, для сцены. Но со своей работой он справился – острый, как лезвие.

– Очень хорошо, сержант. Отправьте его в лабораторию: посмотрим, есть ли на нем отпечатки. Хотя я сомневаюсь. Убийца всю эту бумагу замотал вокруг него именно для того, чтобы их не было. В наши дни все знают про отпечатки пальцев, – вздохнул он. – Что ж, следующая мисс Минтон. Да где же она?

– Я отправил ее вниз, в гостиную, сэр, вместе с остальными. А этот трюкач что-то очень резко валится в обморок. Вам так не показалось, сэр?

– Да, Терри, я тоже так подумал. Дверь закрыта изнутри на задвижку, окно открыто. Чрезвычайная сила удара. Для того чтобы залезть в окно, требуется необычная ловкость. Орудие убийства нашли в ее комнате. Рапорт со всеми доказательствами… Ее я оставлю на потом.

Джек Робинсон тяжело спустился по лестнице. Среди убийц ему очень редко попадались женщины, потому что женщин-убийц вообще мало. И обычно у них есть на то причины. Ясно, что у миссис Паркс была серьезная причина избавиться от мужа. Ему нравились смышленые женщины, и он восхищался женской смелостью. Миссис Паркс ему почти нравилась: она вытащила несчастного констебля Харриса с крыши быстро и умело. Ему не хотелось думать о возвращении миссис Паркс в тюрьму. Нет, поправил он себя, она не сядет опять в тюрьму. Миссис Паркс ждет или сумасшедший дом, или виселица; другого варианта нет. Робинсон опять вздохнул – оставалось надеяться, что она невменяемая. Вешать женщин – отвратительно. Он вернулся в гостиную.

Мисс Минтон, покинув свое место в объятиях фокусника, отвечала резко и возбужденно.

– Мы видели, как кровь капает с потолка. О, это было ужасно! – Она всхлипнула, ей эхом вторил мистер Шеридан. – Потом я пошла посмотреть, не из ванны ли это. А мистера Кристофера там не было. А тогда ваш констебль залез на крышу, и потом он сказал… Он сказал… – Всхлипывания продолжились. Миссис Паркс не сдвинулась с места. Она так крепко сцепила руки, что побелели суставы.

– Миссис Паркс, что вы сегодня делали? – спросил Робинсон.

– Я пришла на завтрак, а потом вернулась к себе в комнату. Я легла спать, если вам это так важно. – Она говорила бесцветным голосом. Робинсону доводилось слышать такие монотонные ответы – у заключенных. – Я заснула и проснулась только после трех. Затем я оделась и спустилась вниз к чаю.

– Вы видели мистера Кристофера в то утро?

– Нет.

– Но вы стучались в его дверь, – сказала мисс Минтон, пожимая плечами. – Я вас видела.

Робинсон посмотрел на нее. Она высвободилась из объятий фокусника и указывала пальцем на миссис Паркс.

– Я вас видела! Когда пришла домой из… из церкви.

В ее голосе было колебание, и Робинсон это отметил. Он спросил миссис Паркс:

– Так вы стучали в дверь, миссис Паркс?

– Нет, – прозвучал ответ. Глаза миссис Паркс избегали взгляда Робинсона.

Мисс Минтон почувствовала себя уязвленной.

– Говорю вам, я ее видела! Я как раз пошла на верхнюю площадку лестницы и видела ее!

– Очень хорошо, мисс Минтон. Миссис Паркс, а это вы можете объяснить? – Тут Гроссмит извлек из обертки нож. Миссис Паркс смотрела на него не отрываясь.

– Нет, – сказала она, – я это не могу объяснить. А где вы его нашли?

– В мусорной корзине в вашей комнате.

– Это она! – завизжала мисс Минтон. – Это она убила мистера Кристофера!

Фокусник отстранился от мисс Минтон. Та вскочила на ноги.

– Почему? – нападала она. – Почему ты его убила? Ясно, что ты влезла через окно в его комнату и заколола его… А мне он так нравился. Он был хороший… Почему ты убила мистера Кристофера?

Она разразилась слезами и уткнулась в грудь мистера Шеридана. Он, казалось, был шокирован, и второй за сегодняшнее утро обвиняющий палец направился в сторону миссис Паркс.

– Сука! – сказал он низким сочным голосом. – Ты украла ее у меня. Мою Кристину. Ты украла ее! Ты всегда ее недолюбливала. Правда? Почему ты стучалась к ней? Подлая сука.

Робинсон прервал их.

– Миссис Паркс, я вынужден попросить вас проследовать со мной в полицейский участок, чтобы ответить там на вопросы в отношении убийства… э-э… мистера Кристофера, – начал Робинсон с тяжелым сердцем. – Вы имеете право не отвечать на вопросы, но все, что вы скажете, будет записано констеблем и может быть представлено как свидетельство. Вы что-то хотите сказать?

– Я этого не делала, – произнесла миссис Паркс сквозь застывшие губы. – Я не убивала мистера Кристофера.

Дорин обшарила кухню и обнаружила, что запасов салата хватит на всех. Спор продолжался уже за столом. Фрайни открыла еще одну бутылку вина и приготовилась отражать атаку.

– Подумай, – наставлял ее Алан Ли. – Ты нам нужна. Если Фаррел обанкротится, мы пропадем. До Рождества на горизонте не появится ни одного цирка, и Сельхозвыставка закончилась. Если мы не выедем из города до конца месяца, мы просто умрем от голода.

– Да, я понимаю. Но что, по вашему мнению, я могу сделать? – спросила Фрайни.

– Как что? Пошли с нами, – сказал Алан Ли. – Просто пошли с нами, и ты разберешься и скажешь нам, что происходит. И тогда мы сможем все это остановить.

– Правда? И как это вы собираетесь все это остановить?

– У нас есть Самсон. Он может поезд остановить одной левой.

Самсон скромно улыбнулся и взял еще хлеба.

– Пожалуйста, – настаивал Алан Ли.

– Нет, – возражала Фрайни. – Что я могу сделать? Кроме всего прочего, в вашем шоу я буду как заноза в пальце.

– Мы тебя замаскируем. Ты будешь в самом цирке, не в балагане. Ты ведь умеешь ездить верхом. Правда?

– Да. Но…

– Тебе не нужно много времени, чтоб научиться нескольким трюкам. Или ты сможешь продавать билеты, или акробат на лошади… Анна тебя научит. Она участвовала в номере со стреляющей кавалерией, пока не отяжелела… Или Молли.

– Кто такая Молли?

– Молли Янгер. Она и лошадь всему научит.

О боже, Дорин. Я и забыл про Молли. Слушай, а про Криса-то она знает?

Дорин мигом проглотила все, что было у нее во рту, и со вздохом сказала:

– Боже! Я совсем об этом забыла… Кто-то должен пойти и сказать ей, Алан. Я это сделаю.

– А что связывает Молли и Криса?

– Она была… В общем, они были близки. Собирались пожениться. Бедная Молли! Сначала Сокс, а потом мистер Кристофер. Видишь, Фрайни? Нужно что-то предпринять. Так больше не может продолжаться.

– Значит, вы хотите тайком запихнуть меня в цирк, где я никого не знаю, для того, чтобы я выявила саботажников? Это безумие, Алан! Я всех вас очень люблю, но не представляю, как я смогу вам помочь.

– Оставь ее в покое, Алан. Если б ты был такой же богатый, и у тебя был такой же домик, как этот, и все эти деньги, и ничего не надо было бы делать, разве ты бы все это бросил и отправился ловить ветра в поле с такими людьми, как мы? – в голосе Дорин чувствовалось презрение. – Нужно быть сумасшедшим, чтобы так сделать. Работай я всю жизнь не покладая рук, на такой комфорт я не заработаю. Ты только посмотри на этот дом: у нее есть машина, и полный набор прислуги, и все остальное, что ей нужно для полного счастья. Наши проблемы – не ее забота. Мы всего лишь обслуживающий персонал, люди из балагана.

– Не говори так, Дорин. Я же не сказала, что не помогу. Я просто не знаю как. – Фрайни почувствовала себя уязвленной. – Я так не всю жизнь прожила. Маленькой, я жила в бедности. – Это прозвучало так, будто она оправдывается, и Фрайни прикусила язык.

Алан Ли взял ее за руку, поставил перед собой и внимательно осмотрел. Перед ним стояла стройная молодая женщина в коротком хлопчатобумажном платьице. Ее черные волосы разлетелись в стороны, когда она повернула голову, чтобы посмотреть на него. Он пробежал ладонью по ее телу – в этом прикосновении не было ничего личного: так кузнецы осматривают лошадь.

– Ты разнежилась, живя здесь, – сказал он вкрадчиво. – Посмотри на ноги, на бедра. Везде были мускулы – где они сейчас? А эти руки… – он приложил открытую ладонь Фрайни к своей щеке. – Гладкие, как шелк. Годами не дотрагивались до перекладины. Ты так прекрасна, что я боюсь на тебя смотреть. Ты прекрасно сложена, легка, у тебя такие руки, что ты могла бы быть акробатом, канатоходцем или наездницей, а ты убиваешь свое время в праздности. Более того, могу поспорить на деньги, что ты скучаешь. Правда ведь? – Темные глаза встретились с зелеными глазами Фрайни и не отпускали их. – Скажи, что это так, Фрайни. Не забывай, я хорошо тебя знаю.

– И я тебя знаю, – ответила Файни, захватив рукой его волосы на затылке и сжав их. – Я тебя тоже знаю, Алан. И ты прав. Но что из того, что я скучаю? Завтра я развеселюсь.

– Правда? А разве я не могу тебя развеселить? – Рука Алана задержалась на ее талии, и по спине Фрайни пробежал трепет.

– Это разные вещи, – с легкостью бросила она. – Но тем не менее развеселить-то ты можешь… Давайте устроим ланч и поговорим за едой. Я не говорю, что все сделаю. Просто я хочу понять, что вы задумали.

Алан Ли сел. Не прекращавшая есть во время их разговора, Дорин заметила:

– Он прав: ты могла бы работать и на канате, и воздушной гимнасткой, но на подготовку уйдет уйма времени. Думаю, из тебя выйдет наездница. Научиться не сложно. Я могу тебе помочь, да и Анна тоже. Нужно просто научиться стоять ровно и не паниковать. В номере с лошадьми есть финальная сцена, где выезжают десять девушек и стоят на седлах. Одна из них на прошлой неделе упала и сломала ногу. Несколько уроков – и ты сможешь занять ее место. Но ты слишком бросаешься в глаза с твоими волосами и зелеными глазами. С глазами уж ничего не поделаешь, а вот на голову можно надеть парик. Или шапочку. Может, это и займет-то у тебя всего несколько дней: ткнуть пальцем в этого негодяя, что морочит Фаррела. И имя я тебе придумала: Ферн. Немного похоже на твое – Фрайни.

Она старательно произнесла ее имя – с длинным звуком «и-и». Имя прозвучало совсем по-гречески, чужеродно плоскому австралийскому акценту Дорин.

– Ферн, – проговорила Фрайни, пробуя имя на вкус. – Я должна это обдумать.

– Что тут обдумывать, – сказал Самсон. – Много думать вредно. Нужно дело делать.

Фрайни посмотрела на него.

– Пожалуйста! – сказал Алан Ли.

Фрайни колебалась. Она действительно очень скучала. Ожидавшая ее впереди череда официальных приемов и вечеринок внезапно показалась ей утомительной и скучной, как надоевшая книга. Особых проблем с ее собственным окружением у нее не было. Все, кого она любила, занимались своими делами вдали от нее. Дом и хозяйство от ее отсутствия только выиграют.

– Если ты поучишь меня стоять на лошади, – сказала она, – то я попробую. Но только ненадолго.

Самсон протянул руку через весь стол и пожал руку Фрайни, захватив ее до запястья. Дорин усмехнулась. Алан Ли заключил Фрайни в крепкие объятия. А вошедший в гостиную в поисках новой порции ветчины и впервые встретившийся со змеей Эмбер пронзительно замяукал и залез на шторы, где, несмотря ни на какие уговоры и посулы, оставался до самого конца, шипя и свирепо выпуская когти в ответ на каждую попытку его спасти.

– Надеюсь, это не дурной знак, – сказала Фрайни, стараясь припомнить, нет ли у нее стремянки. – Остается надеяться, что я об этом не пожалею.