Стихотворения и поэмы для 11 класса
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Добавить отзывДобавить цитату
Стихотворения и поэмы для 11 класса
Желтая вода,на скотном дворе —далека, холодна, априорна,и там, как барабанные палочки,не знают концаалфавиты диких детей:о Соломинка, Щепка, Осколок Стекла,о Линейные Скифские Ветры,и, словно карнавальная драка в подвалах,Бумага, Бумага, Бумага,о юнги соломинок,о мокрые буквы на пальцах!ЗДЕСЬ И ТЕПЕРЬ – ЭТО КАК БЫ РЕЖЕТ,НО ТОЛЬКО МЕНЯ, НЕ ВАС!РЕЖЕТ – ЧЕРЕЗ КАРТИНЫ И ПЛАТЬЯИ ЧЕРЕЗ КОГТИ ПТИЦ!Коровьи копыта – ярки, неимоверны,что-то – от въезда в бухту,что-то – от бала,и сразу, как стучащие рельсы,ярки, широки, беспощадныобнимающие нас соучастники —руки, сестры, шеи, мамы!Разгуляемся снова, разгуляемся,снова заснем и пройдемне вчера, не сегодня, не завтра, а-а-а-а-а-а! —СКВОЗЬ КРИКИ ДЕТЕЙ,ЧЕРЕЗ МОКРЫЕ БУКВЫ,ЧЕРЕЗ КАРТИНЫ И ПЛАТЬЯИ ЧЕРЕЗ КОГТИ ПТИЦ!
ярче сердца любого единого дерева
|1960|
окна весной – на трубной площади
[в. яковлеву]
качающимися квадратамицветения и звонавсех детств моих, знакомыхпрозрачным опустевшим городам,я их коснусь, и девичьи венчаньявсе так же будут длитьсябез музыки и без дверей;глубины теплятсязеленовато-сумрачно,и плачут гам, за ними,дождем измазанные мясники,упав на груды рыб;и вновь топтанье и переступанье —я здесь, я здесь;топтанье и переступанье —раз навсегда —как колокол в тумане —– и как – шмуцтитулы – акафистов —мне снится – красная – разорванность —и собранность|1961|
женщина этой весной
Птица у стенки, падая замертво,клювом скользнула по белой бумаге,я не вижу ее, но она – у нее,потому это знаю,что стыжусь ее взглядов.Блеск подглазья,как будто бесстыдно положенныйпальцами мальчика,на мост поведетменя через час,и будут флаги свободны,и далеки, и свежи;это ведь за нее устаюи за нее умираюсреди зелени странной:все кругом состоитиз свисающихи бесперспективных лоскутьевосиновой дикой корыбез стволов и без веток;а стыд за нее не проходит,как будто касалась онасоломы на нищем гумне,как будто из окон больницырассматривают ее вечерамии знают: “не надо, не надо…”и слишком увереннои равнодушно молчат.|1961|
женщина справа
Там то, говорящее,меня удивляющее тем,что создает себе волосы;там то,что падать стыдится и может упасть,и яблоки катятся на привязи,а привязи тонки,холодны;там – “Р”, это полое “Р”,этот круг удивительных “Р”,там иголки от крови жасмина,тамкак будто обмывают оленьи глаза и рога,а здесь, где я,как будто раскладываютхворост за хворостом.Потребуем вьюгу —она зашевелитсяв провалах витрин.Звать начинайте без имени,словно бросаяскрещивающиеся белые линии.А там, там —эта спина,меняющая меня, как олени леса,и она, как убийство, есть и не здесь,и оторвана страшно названьемот самого человека,как будто во сне подарилижелезную форму распутьяи сказали, что это есть вечность,и стал я, поверив, несчастным,и плачу я, плачу, плачуво всех углахсамого себя.|1961|
Поля-двойники
1961–1965
утро в переделкине
все словно высчитывалов этом доме себя самого:пальцы чьи? и мелькало: чей свет?чья синица? чей щеголь?пологи надвое дарили себяимея при людяхгде-то свое раскаленное днои наклоняли тут дверина независимой от близкого лесаплощадке дверейа часть платья на теле —словно холод осенний на картах игральных!это – льду! подоконники – льду! пальцыдетские – льду!все в оттисках свистовсветло и оконнобудто без девочки этого домазацокало “це”в брошенном всеми дому!но войду – и лесным тарахтеньемповерхностистанут полны потолкии засветишьсявся словно колючки испаринынепрерываемаи узоры волненья как тени полынисоставят тебя наподобиесветлого хозяйства из перебоев дыханьяи утро подробноподробен и сади все при тебев этом доме подробны с утракак будто возникшие каждый в отдельноститолько сейчас|1961|
утро в детстве
а, колебало, а,впервые просто чистои озаряло без себяи узко, одинокои выявлялась: полевая!проста, русалочка!и лилия была, как слог второй была —на хруст мороза, —с поверхности блестящей, мокрой,– царапинки! – заговорю, – царапинки!с мороза,и на руке —впервые след порезаа этот плач средь трав:– я богу отдан заново!а нищий брат, мой ангел под зарей! —уже тогда задумали,чтоб объяснил,и чтоб ушел,и чтоб осталась эта суть:царапинки… заговорю – царапинки…|1961|
реквием девочке
милей вдоль рукпрощальней вдоль ресници птицею на полустанкеузка отброшена и остановленапотом не появившись были стеныпрошла зима и сохранилисьтам где закрыто всеи сеча тихая одежд и лесаи место облика где нам не бытьИ ВОТ – БЕЗ ПОМОЩИ ЛЮДЕЙ, СЕРЬЕЗНО,И ОЧЕНЬ ДАЛЕКО —БЫЛА, КАК НА ЛЕТУ ПРОШЛАБЕЗ ОТЗВУКА: “БЫЛА! БЫЛА!”еще кричат поют и светятсяв садах во всем поселкедалекие чужиекак точки золота в пескеи тянутся уже во тьмеряды притихших тенейпросты как я молчащийкак вы не узнающиетех что уже во тьме|1961|
альт
[ф. дружинину]
птица черная здесь затеряласьо ясный монах галерейи снега кусок как в награду звезда!отрываясь от грифападают доски селенийздесь во дворе опустевшем давнои дереву нравятся вывихи деревабархату шелка кускиа струны ложились бы четче на книгиосвещенные снегом на крышечерез окно|1962|
вспоминается в рост
ля́ля, ля́ля без смысла и ля́ля,пугающая, словно ранены жабры,и части одеждыопрокинуты в воздух оттудатам вдалеке,когда я не вижу, до боли расцвеченыи смягчу я – тряпичны – смягчу;а этопонятие-облакостоль неотступно-свисающеебудто явлением близко-тревожным —“нося́”? —это было об астре, о ночи и о подоконнике,здесь – о плечах,представлю ее я в движенье,но там, где от поля —словно от стула,и нет никого;вся лель, вдоль и лель, прикрывая и шею,дальше – тянет как с горки, —вот здесь-то и плачут и не понимают;и где-то у пыльной дорогиорешника долгий и стершийся край —как вдоль плачущего одного;и ясно прощается други думают снова: “да едут же где-то к деревьям,снится же что-то другое;и были же корни не здесь,а мука сильней оказалась”.|1962|
поле – до ограды лесной
после белого поля – широкого нашего —постепенно чужогоперекладина – издали наша —а пока я бунтую – мояи царсово-садо[1] бело на юрусарабанда-пространствочистая без удара и опять без удараодинокий и взрослый я с этого края поймуцвет – дальнего края другоготам после зеленого логовадвойника людского понятия “поле”черные тонкие ветки деревьеви санки и дети в оврагекак ласты – чисты далеки и слабы!особенно – в поле! с холодными шеями!и если душа словно бог выясняетчто можно все шеи ломать словно богпрозрачность без зренья любято в полезаброшенном мной поверх глаз ради памятии дети на месте на месте и яи разрешены как во сне постепеннои быть и смотреть и болетьи тайное что-то иметь непременноособое что-то иметьчто с марлею схоже и схоже с бинтом —оброненнымв доме пустомно знающий ясно разрезы во мне чистотыв чистотея знаю что есть и двойник погребеньяесть место где лишь острова-двойники:чистого первого – чистого третьего —чистого вечного —чистого поля|1962|
заморская птица
[а. волконскому]
отсвет невидимый птичьего образаранит в тревоге живущего другаи это никем из людей не колеблемословно в системе землисила соловья создающаясловно в словах исключение смерти:сердце – сечение – севера рядом приход и уходзамечающих перья и когтизнающих гвозди крюки и столбыне боящихся видеть друг другаи надо на улице утром на шею принятьхолод от стен и сугробови тайная фраза синичьядиктует сердечную славу всемуслава белому цвету – присутствию богав его тайнике для сомненийслава бедной столице и светломунищенству векаснегам – рассекающим – сутью бесцветьябога – лицосветлому – ангелу – страхацвета – лица – серебра|1962|
предзимний реквием
[памяти б.л. пастернака]
провожу и останусь как хор молчаливыйя в божьем пространствевесь день предуказанныйс движеньями зимнего четкого днясловно с сажею рядома время творится само по себекружится пущенный по миру снегу монастырских вороти кажется ныне поддержкой извненеобходимость прохожиха уровень века уже утверждени требует уровень славылицо к тишине обращатьи не книга но атлас страстейв тиши на столе сохранена год словно сажа коснется домовв веке старом где будто разорваны книгии любая страница потребуетлиний резки и складки к себечерез мои рукавагде холод где рядом окно а за нимсугробы ворота дома|1962|
[112
казимир малевич
…и восходят поля в небо.Из песнопения(вариант)где сторож труда только образ Отцане введено поклонение кругуи доски простые не требуют ликаа издали – будто бы пение церквине знает отныне певцов-восприемникови построено словно не знавшийпериодов времени городтак же и воля другая в те годы твориласебя же самой расстановку —город – страница – железо – поляна —квадрат:– прост как огонь под золой утешающийВитебск– под знаком намека был отдан и взятВелимир– а Эль[2] он как линия он вдалекедля прощанья– это как будто концовка для библии: срез —завершение – Хармс– в досках другими исполненбелого гроба эскиз[3]и – восходят – поля – в небоот каждого – есть – направлениек каждой – звездеи бьет управляя железа концомпод нищей зарейи круг завершился: как с неба увиденаработа чтоб видеть как с неба|1962|
вдруг – мелькание праздника
а ведь и днем не назовешь! —как будто это птицы свет(теперь “свет Моцарта” сказал бы)! —кружа играющего легкогопо миру будто из себякатая по кругам-подсолнухамдаль наполняли словно шумом мельничными блеском девушки! – для праздника святеесиянием первичным —(хотя всегда мы умираема это нами и живет:блестим расплескиваясь тихостьюсебе не разрешая знать) —и все прозрачней леса теньи вот – как даропринимательницаряды сияния выстраиваети добавляет из себяпоследний вздох дневного пенья —и – ровен мир! – река серебрянаполяна золотистая юн (как с Губ-что-Свет)|1963|
цветы от себя самому
в разрешенной ему дорогой глубинеон затравленный живон стар но однажды приснилась глубокои гулкозабытая словно для столяра стол неудавшийсявпервые понятная дочьи он просыпаясь себя помещал перед лампойи понял себя существующим явносамоспасающим садомон думал: как странно что стены с утрасуществуюто как непонятно за чьи говорится глаза́все это игра и отныне существеннатолько защита себя словно гла́закак будто есть что-то пока кое-что берегутзачем не разрушить когда лишь меняукрываети в сказке нет смысла ненужных беречьо как непонятно мне это укрытиеи он тяжелеет бесшумно ногамисловно к а́тласу в детстве к ключицамвнимателензная о чем-то растительно-яркомо внешней и внутренней смежной чащобебез цвета одежди добываетцветы для себя в тайниках своего жехожденья —прекрасны как память во время расстрелав подвале!воспитаны холодом луннымв ночь гимназическуюи был он арктически-цепок как будтовися словно пух– о где же то дно где диктуется слово Аагде реки текут словно вниз и в платке пуховомпо – берегу – женщинареки – Аа|1963|
девочка в детстве
уходиткак светлая нитка дыханием в полеи бело-картонная гречкасрезается лесомптицы словно соломинкипринимают шум леса на шеикосички ее вдоль спины наугадсловно во сне начинают селоглядя на край каланчии там на юру на ветруза сердцем далеким дождя золотогоель без ели играетв ю без ю|1963|
День присутствия всех и всего
1963–1965
распределение сада
это облако взятопри утреннем зрении снизу наверходиноких полянпри свете похожем для блюдцачтобы лицо приподняв удивитьсярядом с лицом подоконникусветлому для слабого глазаи тронув слезой эта слабость опять одаритдалекими пятнами стенпроемы решеток и ветоки засветится подглазьями мягкимина лицах у женщинраспределенье настурцийсреди кустов и скамееки лишь через сад разрешаю я зрениеближе к себе затемняяи на себя принимаюлегкую свежую тяжесть —пробы соседнего дерева не отказатьсяот движения слабогоа в памяти август соседствует с мрамороми в отсвете этоми рядом в домах притесненийсегодня победу хранитдень присутствия всех и всего:совместности облака солнцестояния голосаматери(светится соприкасается)лестницы к астрам направленнойболи в висках|1963|
к распределению сада
и примем мы свет на движенья нескромныеот самих лопастейсегодняшнего цветодержцане зная что камни и ветки и кожа лица —видимые раны его!и “я” говоря называем его расхитителемодного неизменногопраодного своего же сверхсадаи здесь за оградою астрыне утешая ярки́словно руки он режет себе!|1963|
вторая весть с юга
отмечу что лицом ко мнепохожим на порезы вдоль сирении тайным ворсом крови сильная —там за ее воротникома сердце будто бы при шуме спрятанномиголки с выявленьем музыки!и проверяя есть ли мыучесть придется нас с начала кровиона одна и нет концаи “я” и “ты” лишь щебет птицуже вдалиуже не здесьно есть и вызовы в больницу к мамеи вечная по улицам ходьбаКак жизнь долга Прерывиста И птицылетят другие Слабые как мыСебя как их Не жаль И будешь обесцененакак Много убиваядоказывали в детстве нам|1963|
река за городом
а паутиннаяпылью со дна как местами чердачнымивосходящая к полюи шелк и паутинаее притягивая увлекутсясоседями оказаться такими жекак тень и пыльи паутиннаякак шелк во сне покажется нездешнейи связи с облакамииз пуха-хромоножки травглаза обманывающихи алеющих|1964|
возвращение страха
дети серебряны цинковы ваши ключицырука как Норвегия в книге у маминых щекно краскою бросят на крест чтобы стаяллюдской матерьялсловно кожа с Крестителя руко помни: есть верфи где сталь отражаетлюдей ягуарову радугукак хозяином леса дубильщиком кожив автобусах смотрят в глазаи ясный ведун будешь срезан как мохи рекомендуетсяне понимать– а секс как разметка на небе как птицачужая без имени! —эта скрипичная нитка способналишь резать следы на щекеэто отсюдапо-травам-тоска сотворяется(естьбеспрерывно как шум в роднике!) —жалом ловимыхс собою считать наравне|1963|
мадригал поэту
[с. красовицкому]
везде твой цветособенно на склянкахты – трогающий все вокруг тебякак будто кровьюрыбы золотойтак прячут может быть за вьюшкою алмазыкак был ты нежен в ветхих рукавахи ранил снег в окно мое свободнокоснувшись дара твоего израненногопотом меняя глазками колец был так просвечен в сакляхи был соосвещенным тыкогда рассматривал я долго панагиипри сумерках столицы севернойи видел кровь твою|1963|
начало леса
открывается сразу как воск поддаваясьосвещается весь!с проемом с огнем с повтореньем огня ипроемас местами для голоса мамы навечно:“аи – ии”суккубье третейство в вагонах кого-тоизведшеетайно готовится здесьоставлена кожа и кружевом скомканнымбелеет во снеи мягким горячим углем помещенноечто-то живое тройноеколодцем пригорком и домомДевочку – робкую – около – речкиотдаляя играети вновь приближает|1963|
появление снега
мягкий и близкий подросток неясныйв колодец в колодецлицом побледневшим мой сон прорезаяменя освещая вдоль сердцаи возвращаясь на утро со днарастенья на окнах коверкаеткрасным мне губы ранясветом с худых армяковневидимый снегон там недвижимгде явное место имеет как стул освещенноеиздали солнцегде только оникрови подобно без кожи рожденныебез корки инойи пламя яснее – от печки, от неба —как будто проявлен ваш образна улице в детствев поле и в доме арестномна камне и желтой бумаге|1963|
коломенская церковь
[и. вулоху]
овесзернами тебе подражающийкрасным пятном отражалсяна пару с тобойкогда в облике мысли нас видел сперваСпассетьосенним угаром возможна на ягодахнад кожею звоном твоимно вестьвосходящая ввысьединственно сутьу ветрасиницы и другаспросил я навеки ли мыи отвечала снаружи печально:“три”|1964|
засыпающий в детстве
а высоко – река моя из ду́хов:друг в друга вы вбегающиеи так – темнея —вдаль и вдальи от ушибов дела нежащеголюбимые и мягкиевы платья странны в той реке:не детского ли духа искрамитам в черной дали голубойа сами – прорубями в свете открывающемсявы в свете поля далеко мелькающиекак над полянами в лесу – их лики:вы где-то в поле на ветрукак рукопись теперь во сне – егоповерхностью белеющей:– светлы́|1965|
Степень: остоики
1964–1965
ночь к весне
темно в сеняхв одежде есть пугающееот дерева ли зверя ли какогопылающими островкамиопасное для разума плыветпетух отметит криком оползеньдалекого комка землии тьма хранит свои столбы и впадиныогнем неведомым притянутые издаличтоб место белым дать полямкрая поляны затенить|1964|
утро в парке
а может быть скамейки синей страшно:там – та из раненныхиным огнеми след высокой этой Силыхранит ребенок слабо понимаяшурша как ветка на песке(а Сила не ушла нетронутой:придется ей потом преодолетьиграющую теперь у ног)уйдут как дерево качающее веткамио ране помня или ожидаякак дерево пройдут и среди техкто может бытьне помнит и начала|1964|
любимое в августе
светомстрадающе-в-облике-собраннымиз первосвета явившисьвздрагиваяждатьи создана там где обилие лёта-идеисклонно наверное к даругде покорилось уменьшенной частьютихим увидеть себя:“быть”как в сознании было бы птиц:“ – ”[4]|1964|
константин леонтьев: утро в оптиной пустыни
снова – такое же полекак будто не видишь:в горнице – будто – из боли своей создаешь:ярко: в такую же – бывшую – ширь! —сновакакого-то третьего ты вспоминаешьчто-то без слов объясняющего:дома – при матери – снящейся словнобереста! —и – как при устье направленном в полев сумерках – вновь – у окна ты внимателен:“есть” – повторяешь – как будтов себя помещаешьсветящее место:– о есть!—и неизменносвежоповторяется так словно день чередуетсяяснои – не накапливаячто-нибудь – возраст творящее:есть – как тогда!за окномбеспрестанно:вместе с верхушками ветел себя Сотрясая:Сыплет и светом и пыльюкак детская ель! —и – время от времени:темью при комьях белеющих:самообъяснимо – что е с т ь|1964|
ты с конца
сквозь ветки бенгальского пламени маяшелком ли ветром сбиваемымтянешься такчто рябь только мыслиться может:что же? – себе говорюместо ль не тронуто бывшего взгляданад снежною песнью ли гречкистуча по-воздушномуау-проглянуло*и – нет?раня себя понимаю что где-тоСтруится-свет-слез[5]может учитываться словно садыи двигаясьЗримое-знают-и-выше-блистая*на спящего скулах изменится в золоточтобы страдание было едиными там разумеяи здесьи ночью – как от тебя одеянье —темя – преграда-приманка в игредля Плачется-ярче-чем-мозг-у-дарящего-выше*и есть самомысль при которой гощукоторая будет то ты (это цвета железа —охотники-люди)то вы (это цвета кровавого)и когда не умея все этото в свою очередь – я|1964|
детство к.[6] на влтаве
протащатся во сне зубцы костелане как-нибудь – в метели – черезпредставленьебумаги – белого цветка – и полягде мамой ставшая уже не чья-то дочьа задевая глаз во сне:и расширяясьв боли зрячей:ромашками бесчисленнымимелькает вверх:опять опятьи привлекает бабочек…я-шеей-женщина… и лёт как покрывало белоееще немного – и далекоеосвобождает ноги – исчезаясветлее поле шевеля —и это плещется… и глаз окружностямивсе стороны я стебля вижу вверхи выше – сеет лепестки|1964|
друг этих лет
[и. в.]
тот год когда твой сон определил(касаясь шубы как в саняхкусал ты губы будто бы съестное):мы убиваемые естьты есть – в себе шуршащий:как в сумерках и в чаще пар от зверязашевелишь для насцепь света созданную из отцовгде стебли в сонм ли втаяныно их следы густы над озером —соломы со следами естьколесников поюнов грустныхпоя как будто запрокидывавшихсяк себеи к сору на саняхгде это нижу? плачу одаренныйиз тех: как дети – не найдути нежность братская виски тревожиткак трав следытак мучившие на оглобляхне травами ли делаякогда-то и тебяздесь так темнеет что один – весь месяцах вздрогнем значит выпьем говоряту вас и у меняпри чуде-женщине готовы собранныкак если птица – тот из двухту-охраняющий(лишь там потерян друг)|1964|
к утру в детстве
так избран – будто одевают!из белого металла что ли детского!и белотело ловится как уминое легкое своекогда колеблят где-то изначалаи – как туман – со старшим будто сердцемсвобода ре́пья при рекене острова ли о́блака-идеирождения повсюду белокамня– и рядом все как спящие близкив себе ровней телесно как для поля —тем – тело освещающимпокой даряи спят еще: священны-милые…гусятницы-небесно-ломти…трехлетки… и серебро на берегусебя то избегаетто ловитто дух для волн творит|1964|
к тебе с конца
во тьме порезами на нейневыносимымиптиц привлечет на шею – пьющихее как сереброя те места в ее огне где вспоминающаямост двинет вместе с городоми образы домов —лишь в тех местах огняи я ли – вспоминая лес? а еслипо веткам вширь горят ее места?и я все вещи всех возможных “где”(всех тех где скрыта может быть она)всех “где” которые – еене плавлю ли в себя? – чтоб стать однимв огне едином словно в колыбелипределы затаившем головытоскующей по шири разворачивающейсяменя-яаа-огня?и сердца ссадины по телу и сознаньюиного даже мира потаенногои зелень и возможно иновещии дно и краснота?|1964|
и: словно отделяясь
ты – в каждой точкеэтой зримости!.. —как будто красной сетью бабочекубитыепока неотделимы —и словно ширится:она:во сне!.. —душа – ты ныне – в боли – с этим схожа! —ты – так же красным многаяи горем полевых людей себя казавшая:единоесть —как долгое и все таящеесоборное – средь поля – знаменьеи навсегда стогами озареннаяи телом сына = то – менявсе выбираешь осветить мне полегде ты кому-то знаменем былаи раны принимая = сеть-покроющаяты в красных пятнах пробылапока был избран я тебе|1965|
больница в сокольниках
[в. яковлеву]
самив такие же раны одеты —вы —цветниками свободно шумящие!и в Н о ч и Хр у с т а л ь н ы епо северо-среднемуиздали в играх сияете другусеребряному умирающему —словно конюшнюхранящую братскуюколыша углыскажем: с рисунками-бяками —пока постоянно за вашими “я” беспокойнымипотрескивает будтодалекий костер|1965|
звезды: в перерывах сна
а хо́лодакак в детстве – чистота! и будто рассеченный:да с больюсо ступни! —(да надо быть – лежащим) —и сторона есть – скатомоврага с санками:то к богу дети малые! —как – в боли – гонит их – не умещая:и множит в поле том что все —началом Неба! —творя все дальше – в гонке!.. —да чтоб – во вьюге самообраза:не до-создать!..|1965|
заря: в перерывах сна
где есмь как золотую пыль —как обрамленье красное приснившееся книги:“néant de voix”[7] —от сердца высоко во сне над ним висящее —о так сжигают есмь:и жизнь – как некою его: умершею! —она – разрозненною красноюкак в плаче перерывымои теперь со сна! —и лишь сознанье где-то сплавом ангельскимнад тенью здесь затерянной —иноедалеко|1965|
праздник в детстве
заметная краснымявь опасна – любимых соде́ржаневыразимо купаяв далях глаза на воды похожихбелые платья семейныеи в лице как в цвету она выслепитбесцветную яркую– от себя отслепит! —иную первичную-девичьюв лучшем теле моем она выслепиткак волны чердачныегрустно – себя и себя! —и спокойна семейными белыми —цветами основы свои укрывающими:там: плачу-и-платья – как чаши в сугробе…там: я-и-смеются…и путаети смеюсь|1965|
н. x. среди картин
(к выставке м. ларионова и н. гончаровой в музее маяковского)
снова в жару озаряемыполу-лучиполу-ду́хи:леса составлять собирающиеся… —и в мареве этом:воздух а п р е л я – как сказано – с о т о г о:ищет кого-токак тонкая гарь!.. —и латинскихкогда-токасавшийся ран:тянется слабо из сада пустого:к полу-деревьями полу-лучам —в зале колышущимся|1965|
к посвящению детства: чистка орехов
Розоволокотные, чистые…Сафоо р о з о в о л о к о т н ы е! —стаей простой:на срубеореховы чистите гранки —от зерени глади дороготражаясь:как легкие дольки:совместны!.. чисты —о настолько! – что кажется: э т о м у долгокак звукоряду:свободно простукивать:над полемнад срубом:воздушными косточками! —словно на память – о бывшем когда-то:стройном и чистом:устройстве вещей|1964|
окно = сон[8]
буря белая – знамя – и крестики —щели впервые отсюдакак от мозга от сердца и глазак душе (это вьюгою шепчется)бога – все резче:больнее – все тоньше-ускоренно! —только это окно… и просмотрятся знамя икрестики-щели– где-то доньями синимивсе более близкие к богу —ярко до смерти души! —и знамя гори от меня буря белая снисьбуду много: и синим – дома —разделяющий —– как доньями – крестикови падалью мира убитыйза ней освещусь:о вдаль осия́|1965|
без названия
и:
(Тихие места – опоры наивысшей силы пения. Она отменяет там слышимость, не выдержав себя. Места не-мысли, – если понято “нет”).
Авторизация