Незваные гости с Парцеллины

Земля под нашими ногами была скользкая и до того липкая и грязная, что мои старенькие кроссовки, буквально, исчезли в сплошном месиве скользкой и липкой жижи. Из-за такого огромного количества налипшей на кроссовки земли, я была просто не в состоянии передвигать свои тяжеленные ноги, которые, буквально, превратились в настоящие гири.

Сначала мне ещё удавалось с неимоверным трудом отрывать ноги от земли. Но наступил момент, когда я окончательно застряла, мои ноги стали разъезжаться в разные стороны, мокрая рваная куртка и набухшие от воды суконные рваные штаны не давали мне никакой возможности подняться. А попросить помощи у человека, который, по его словам, хотел спасти нас обоих, я почему-то не решалась (видимо, гордость не позволяла, а, вполне возможно, и определённое недоверие к нему).

Вскоре Михаил, идущий впереди и оглянувшись, прекрасно понял, в каком ужасном положении я нахожусь и очень крепко (как и раньше) захватил мою руку своей широкой ладонью. Он помог мне подняться (хотя это стоило для него невероятных усилий) и, буквально, потащил за собой всю перемазанную грязью с цементом (откуда здесь взялся цемент?) неловкую, да к тому же такую тяжеленную клушу. Михаил боялся даже не столько того, что я крепко завязну, а того, что я просто скачусь по липнущей земле в какую-нибудь глубокую яму-тюрьму, а он может не заметить этого и тогда ему будет даже неизвестно, в какой именно яме-тюрьме или склепе меня искать.

Нам повезло, нам в очередной раз очень подфартило. Оказывается, Центральная Станция была освещена неяркими, но достаточно заметными даже в этой кромешной тьме огнями. Я обрадовалась, когда мой товарищ сообщил, что абсолютно уверен, что эти огни и есть Центральная Лаборатория, на которой располагается Главный Пульт управления. Но он меня тут же разочаровал. Я услышала его горькие слова:

«Какой же я, поистине, болван. Они не могли не укрепить Станцию. Они обязательно должны были сделать недоступным проход в неё для обычных жителей Парцеллины (я не поняла это странное название). Действительно, Станция доступна только Руководителям и Главным инженерам, только они имеют право проникать в неё, остальным делать там абсолютно нечего».

И здесь я смогла чётко разглядеть, что Станция окружена широченным кабелем, который находился под огромнейшим напряжением, так что пересечь этот кабель мы никаким образом не могли. Над Станцией и кабелем был укреплён мощный тент, состоящий из нескольких слоёв, так что ни единая капелька дождя не могла намочить это святое для бывших жителей какой – то непонятной мне Парцеллины, место.

Как раз в это время мне показалось, что дождик постепенно начал стихать. Таким образом, у нас оставалось только две реальные возможности. Либо бежать прочь как можно скорее от этого проклятого места, либо всё-таки попытаться обезвредить кабель, но это заняло бы достаточно много времени, и мы бы никаким образом не успели это сделать.

И тогда снова интуиция выручила меня. В моей голове, словно что-то сработало, заработал определённый механизм, который подсказал мне единственно правильное решение.

Я подбежала именно к той яме-склепу, которая находилась, буквально в каком-нибудь метре от опасного кабеля. Яма эта была глубиной не более трёх метров. Мысли стучали в голове, словно настенные часы:

Я стала убеждать своего спутника:

«Эта яма совсем не глубокая, к тому же расположена почти около самого кабеля. Значит, она просто не может быть тюрьмой. Скорее всего – это подземный вход на Центральную станцию, на Главную станцию, вокруг которой расположены все вспомогательные и дополнительные приспособления для непрерывной адской работы».

Подойдя вплотную к яме, я заметила специально закреплённые крепкие ступени, ведущие вниз. Об этих ступенях я тут же сообщила своему надёжному товарищу (а, может, вовсе и ненадёжному).

Михаил подбежал к яме и сразу же начал быстро спускаться в неё, сделав мне знак, следовать за ним. Через минуту мы уже стояли внизу этой ямы перед довольно массивной железной дверью. Мы ни капельки не сомневались, что эта дверь заперта изнутри и открыть её невозможно, но к счастью мы ошиблись.

Видимо эти твари, посчитав, что в ямах-тюрьмах или склепах в настоящее время никого нет (нас с Михаилом они в счёт не брали, так как наши ямы располагались на довольно значительном расстоянии от основного или Центрального пульта управления) уменьшили свою бдительность, к тому же их очень сильно отвлёк проливной дождь.

Михаил дёрнул со всей своей могучей силой железную дверь на себя и, оказалось, что она была совсем не заперта, а лишь закрыта с противоположной стороны на обыкновенный крючок. Естественно, благодаря недюжинной силе моего товарища крючок моментально был сорван, и мы ворвались в маленькое темноватое помещение, из которого прямо вниз шла широкая винтовая лестница.

Михаил приставил палец к губам, тем самым предостерегая меня от лишнего шума, и очень осторожно стал спускаться по винтовой лестнице вниз (мне почудилось, что мы спускаемся в преисподнюю, настолько жутко сделалось на душе). Затем он приостановился и, приблизившись ко мне, тихонько шепнул:

«Старайся идти по наиболее затемнённым местам, на некоторых этажах здесь установлены мощные камеры наблюдения. Но нам здорово повезло. Во-первых, они из-за сильного ливня выключили общий свет и, как видишь, мы движемся в полумраке, поэтому на камерах наблюдения, если мы будем осторожны, могут, в лучшем случае, мелькать лишь наши тени. Эти тени наблюдатели могут принять за простые отблески слабого света. Во-вторых, сейчас, как я понимаю, как раз идёт ответственный процесс уничтожения и зомбирования людей. Поэтому многие сотрудники и охранники следят именно за этим страшным процессом по своим мощным телевизионным камерам, и не отвлекаются на камеры наблюдения. Они, вообще, редко в них внимательно смотрят, только если им прикажут, или необходимо кого-то срочно разыскать. Кроме того, именно в это время, проходят важные совещания начальства, поэтому все остальные охранники и наблюдатели, которые не следят за процессом зомбирования, обычно либо крепко спят, либо как-то развлекаются. Но всё же, прошу тебя, будь предельно осторожна. Достаточно малейшей случайности, и нас сразу обнаружат, тем более, что мы сейчас спускаемся, как там у вас говорят, в «святая святых» – Секретную Лабораторию».