Развод. Цена нелюбви
–Черт с ней, не хватало еще уписаться куда-нибудь,– зло рычу я, слушая звуки клаксонов и ругань коллег водителей. Ну плохо я вожу машину, чего уж. Зато плеткой владею, как лихой ковбой мальборо, как выяснилось. Снова тошнит, и глаз начинает подергиваться.
Бар «Медвежий угол» находится в таких «эбенях», что до него я добираюсь только спустя полтора часа. Мне жарко, руки трясутся, хочется пить. Проклятый мобильник не затыкался всю дорогу до чертовой рюмошной. И сейчас я нахожусь на грани умопомешательства.
Знаете, иногда стоит доверять своей интуиции, которая просто кричала мне сейчас, что нужно просто сесть в машину и бодро свалить.
Я замерла у тяжелой деревянной двери, сделанной из грубо сколоченных досок и подумала, что ну никак высокоинтеллектуальный интеллигентный ценитель прекрасного не стал бы встречаться с клиентками в подобном месте. И оскаленная медвежья морда на вывеске… Мне показалось, что у косолапого с клыков стекают кровавые струйки.
Храбро толкнула воротину и вошла в пустой сумрачный зал. Осмотрелась по сторонам в поисках злющей Липы.
В сумке снова зазвонил мобильный. Я вжала голову в плечи.
– Где ты? – голос у моей подруги теперь был не злым, а пьяным.
– В чертовом баре, в который ты меня отправила. А вот где носит твою персону…
– Я в ресторане. Детка. Ресторан «Медвежий угол». И если бы ты слушала ушами, а не задом своим распрекрасным, то тоже сейчас была бы тут, как и твой муж. Слушай, вы что поругались? Он злой, как псина, ищет тебя. Позвонил полчаса назад, я ему сказала, что жду тебя здесь. Так он как на реактивной тяге примчал. Даже, вроде, в тапках, что ли…
Я открыла пересохший рот, но не смогла выдавить и слова. Он меня ищет… Черт… И ничего хорошего мне это не обещает.
– Только не говори ему где я…– прохрипела в трубку.
– Ладно, потом расскажешь, а то твой «Синяя борода» возвращается. И он точно в тапках. Впервые вижу Витюшу не при параде. Что ты натворила то такого? – торопливо прошептала Липа и отключилась. Я на негнущихся ногах подошла к барной стойке, за которой в это время суток сидел только один посетитель. И он показался мне смутно знакомым.
– Воды. Со льдом и лаймом,– просипела я, взгромоздилась на супер неудобный, и только тогда наконец поняла, как безумно устала. Словно все силы из меня вытекли и просочились между стыков недорогой напольной плитки.
Мужик за стойкой посмотрел на меня прищурившись. Мне аж почесаться захотелось и проверить, не заправила ли я юбку в трусы.
– О, Ирина Игоревна,– растянул губы в улыбке бугай. Черт. Это же… – Что же вы? Вроде не по статусу вам эта «выпивайка». Хотя. На вашем месте я бы тоже пустился во все тяжкие.
– Вы не на моем месте,– я поежилась. Черт, это же он… Как там его звали? – Северянин?
– Северцев,– оскалился проклятый мерзавец.-Все еще капитан. По милости вашего муженька и его отца, между прочим.
Глаза опера превратились в два острия, которыми он насквозь меня прошил.
– Неполное служебное. Я сегодня должен был майора получить, но ваша семейка … Праздную вот. Присоединишься?
– Семейка? – взвилась я, в один глоток опорожнив поданный мне стакан с водой. – У меня больше нет семьи. И все это благодаря вашему доблестному труду,– господи, что я несу? При чем тут этот несчастный тоже пострадавший ? Это же не он подложил под моего мужа дешевую шлюху. Совсем наоборот, он открыл мне глаза. И я должна бы быть благодарна Северцеву, что не обольщаюсь больше по поводу моего брака.– И если мой муж меня найдет…
– А давай выпьем. Ирка. За крах наших с тобой надежд,– хмыкнул капитан.
– И давно мы на ты? – приподняла я бровь.– И вообще, я не пью водку и за рулем.
– Я тоже, так-то за рулем. Но знаешь, есть услуга трезвый водитель. И вообще, пешком полезно ходить…
– Вот и иди ты на… Пешком. Мелким шагом,– за кого он меня принимает, этот нахал?
– Ну, после того, что я сегодня ночью видел, мы с тобой почти родня,– хохотнул он, приподнял ладонь. Привлекая этим жестом внимание официанта. – Две водки. Даме с лимончиком. Ты любишь лимончик, Ирка?
– Я люблю соленые огурцы и сало,– обреченно вздохнула я.
– Ну лошадок так лошадок. Слышал, что дама сказала. Тащи. Мы будем пить брудершафт.
– А вы нахал, Северцев,– крякнула я, проглотив огненную воду, которая пронеслась по моему пищеводу словно лавина. Мой рот тут же накрыли чужие огненные губы. Какая же пьяная водка. Мне показалось, что мир вертится, словно большой адронный коллайдер. Господи, не дай мне сойти с ума. Хорошо, что я хоть из дома взяла документы. Если я рехнусь и буду бродить по городу, бесцельно блуждая, меня смогут по ним опознать и отвезти домой… К мужу? Ну уж нет. – Я вообще-то замужняя женщина. И если мой муж узнает, как вы себя ведете с его женой, то и капитаном вам не быть. Уж будьте уверены.
– Муууж? Мы давно на ты, Ирка. Переживу. А вот ты… Ты ведь от него сбежала, я прав? А теперь не знаешь, что делать и куда пойти. Ну что ты молчишь? Он красивый, богатый, влиятельный. Не скрыться. Да еще, поди, держит тебя за поводочек.
Молчу. А что ответить. Он читает меня, как раскрытую книгу. Профессионал.
–Слушай, а тебе никто не говорил, что ты апельсиновая,– обдал мое лицо дыханием чужой, почти незнакомый мне мужчина. Первый мужчина, после Витьки. Мне, черт возьми понравился поцелуй. Точно, пить мне нельзя. – Официант, повтори, – приказывает проклятый разрушитель чужих жизней. И я не сопротивляюсь.
– Мне пора,– хриплю я.– Спасибо за угощение и рассказ про поводочек. Дальше уж я сама, как-нибудь.
– А ты ему отомсти,– вдруг совершенно трезво говорит капитан Северцев.
У меня аж дыхание спирает. Пощечина выходит звонкой. В пустом баре, кажется выстрелом, не меньше.
– Ты ничем не лучше моего мужа,– шиплю я как кошка.– Такой же подонок и извращенец.
– Вообще-то, я имел в виду, в трусы там перца насыпь. Подставь как-то. Ты ведь много знаешь про семейку своего благоверного. Половцевы давно у нас в разработке. Давай поможем друг другу. Ты станешь богатой разведенкой, а я получу таки майора. Вы бабы существа коварные. Уж больно чешутся руки набить его самодовольную морду. Подожди, а ты что подумала? Удар у тебя, кстати, как у Тайсона. Отрабатывала на извращенце своем? Ему наверное нравится пожестче. А, девочка?
– Я Половцева. И они все еще моя семья. Вы предлагаете мне пойти на подлость и предательство? Увы, не повезло вам Северянин. Я не коварная. И у меня есть принципы.
– Я Северцев,– хищно скалится капитан,– и это… Как знаешь. Звони если передумаешь, апельсинка.
На стойку передо мной падает визитка. Я бездумно бросаю ее в сумочку.
Глава 6
– Ну и дура. Надо было соглашаться. Месть сладка, детка,– голос Липки звучит вымученно, да и сама она выглядит потрепанной.
– Месть удел слабых людей,– тихо говорю я. У меня то видок, наверняка похлеще подругиного. Бессонная ночь и безумный день не могли не сказаться на моей и без того «шикарной» внешности. – Я не стану опускаться до мелких пакостей.
– Месть – удел умных людей,– морщится Липа, глотая из высокого стакана минералку.– Умных и дальновидных. Кстати о дальновидности. Тачка твоя стоит как авиалайнер. На первое время хватит на прожить и на лечение мамы. Ты не думала об этом? Загоним коняшку и "Вася в пинжачке"
– Машина записана на Витю, – ну да, вот он точно дальновидный. Оказывается у меня и нет ничего своего. Разве что только условная доля в нашем совместно нажитом имуществе. И то, реши я судиться, все равно проиграю. А машина… Я ее бросила возле того проклятого бара. И телефон свой в бардачке оставила. Пришлось покупать новый. Слава богу немного денег у меня есть. Собственных. Заработанных продажей моих работ.
– А контракт брачный? – подруга моя аж про минералку свою забывает. Смотрит на меня, подняв свою искусственную бровку, и я начинаю казаться себе идиоткой. Хотя, наверное, так оно и есть. Нормальный человек не подписал бы документ, не прочитав. Нормальный. Не я. А я… Я верила своему мужу. Любила его. Любила? А сейчас? Черт, даже сейчас я пытаюсь не верить в то, что увидела собственными глазами. Выходит только плохо.
– Я не знаю, что в том контракте,– позорно выдыхаю я.– И мне ничего не нужно от Вити. Все кажется мне мерзким и грязным.
– Мерзко жить нищей и глупой. Об тебя ноги вытерли, а ты козлу этому даже кровь попортить не хочешь? По закону тебе положена компенсация и моральная и материальная, за годы прожитые с двуликим Янусом. А если еще он изменил. Блин, Ирка, не тупи.
– Слушай, отстань. Я сама разберусь со своей жизнью. Без соплей как на льду,– ну да, я злюсь. И злюсь я на себя, а не на подругу. Липа права. Я пострадавшая сторона. И кроме того, мне нужно лечить маму. Без денег Половцевых я не выдюжу. Все таки придется идти к свекру. Он справедливый мужик, должен понять. Витя врал специально, как и всегда.
– Прэлестно. Он хоть симпатичный?
– Кто? Витя?
– Ну мститель этот твой неуловимый,– закатывать глаза Липка умеет красиво и перескаукивать с одной темы на другую, без переходов и экивоков. Сразу начинаешь понимать, что ты тупица и бледная немочь.– Рыцарь на коне? Или так, погонщик хромых ишаков?
– Он полицейский. Высокий, крепкий и симпатичный. И он меня … Не важно. Отстань. Я все равно послала его,– я блею, икаю, краснею. Красотка. Губы снова начинают гореть. Словно их кайенским перцем натерли.
– Ого. И ты отказалась с ним мстиииить? – заливается смехом Олимпиада, видя мое смущение. Сейчас я похожа на свеклу больную ветрянкой. Пунцовая и в веснушках.– Я бы сразу согласилась. Судя по описанию он просто мистер секс. Подожди, что –то было? Эй, Ирка, а ну колись.
– Он меня поцеловал,– всхлипываю я. Внизу живота свивается тугая пружина. И это страшно. Потому что мой организм никогда так не реагировал на чужих, практически незнакомых мужчин. Или извращение заразно? Передается половым путем как сифилис. Тогда я пропала. Это вряд ли лечится.
– И?
– Мне некогда,– позорно соскакиваю с темы и с кухонной табуретки одновременно.
– Куда намылилась?
– Пойду к свекру. Лип, он мне поможет. Алексей Николаевич хороший человек. И маму мою не бросит. Не стану я мстить Половцевым. Это подло по отношению к отцу Вити, который ни в чем передо мной не провинился. Понимаешь?
– Все они хорошие. Пока винирами к стенке лежат. Не обольщайся, Ир. Они сын и отец. А ты… Половцев старший, жестокий и беспринципный. Он тебя пережует и не подавится. Лезешь ты прямо в логово змея своей дурной башкой.
– Я все таки попробую,– суплюсь я. Они сговорились, что ли? Если бы я не доверяла Липке, как себе, то точно бы решила, что она заодно с Витюшей.
– Ох, горе, – вздох подруги уже возле двери меня настигает. Я уверенно выхожу из квартиры, хотя от страха почти не дышу. Сомнения рвут душу на части. А вдруг и вправду я сама иду прямо в пасть дракона? Что тогда? Может подстраховаться? Пальцы сами лезут в сумочку. Нащупываю маленький картонный прямоугольник и от чего-то почти успокаиваюсь.
*****
– Сука. Я затрахался уже отмывать свое имя, после твоих закидонов. Ты снова за старое взялся. Я тебя предупреждал, что если еще хоть раз с этой блядью тебя заметят, ее найдут в лесу с мешком на голове? Предупреждал. Ты сучонок совсем берега попутал?
– Гелька не блядь,– поморщился Виктор.– И она мне нужна. Она нужна, а эта рыжая сука нет. Только тронь ее.
– И что будет? Ты мне угрожаешь?
– Нет, пап, просто… Просто не лезь в мою жизнь.
– Не просто. Где твоя жена?
–Что ты пристал к этой дурище Ирке? Найду другую. Внуков тебе нарожать может любая. Эта опция доступна каждой бабе. А эта пусть проваливает в свой Подзалупинск, откуда выползла. И ваяет там своих уродцев. Или ты сам хочешь моей женушке присунуть? Иначе чем объяснить такое горячее стремление удержать Ришу в нашей семье?
– Рот закрой. Фантазер, бля.
Отец с грохотом ударил по столу кулаком, снес дорогое стеклянное пресс-папье, которое брызнуло стеклом, ударившись о каменный пол. Виктор глаз не отвел. Знал, что это только еще больше рассердит старого.
– Читай, – на дорогое дерево упал лист желтой газетенке, на первом развороте которого он увидел свое фото во всей красе: распятый, полуголый с кляпом во рту. И рыжая сука замершая воле кровати, с такой испуганной мордой, словно ее не фотографировали мрази папарацци, а нарисовал художник журнала крокодил. Виктор не сдержался и хмыкнул.
– Смешно тебе? Сегодня от сделки миллиардной отказались наши партнеры, после того, как увидели эту мерзость в газете. Не хотят мужики связываться с человеком, наследник которого сластолюбивый голыш-извращенец. Боятся репутацию свою запятнать такими связями. Видишь ли, сейчас снова стала важна семья для бизнеса. Крепкая и традиционная. А ты… Короче, не найдешь Иришку, я тебе эту ручку затолкаю… Хотя, тебе может понравиться. Обломишься, – прищурился отец, сжав пальцами ручку с золотым пером. Виктору даже показалось. Что еще немного и он всадит ему этот паркер в глаз.
– Слушай, отец. Я твою волю выполнил. Женился на чертовом бревне. Твоя очередь сдержать слово. Я хочу долю в бизнесе.
– Слово? – рассмеялся Алексей Николаевич, задрав голову.– Ты и вправду думаешь, что я отдам бизнес извращенцу, который спустит его на свои нездоровые пристрастия? Ты еще и дурачок у меня, похоже. Очень вовремя поднял тему. Прям вот самый момент для этого. Верни жену, сын. И не дай тебе бог еще допустить хоть одну промашку, – смех отца резко прервался. Теперь Виктору совсем не было смешно. Ледяной взгляд старшего Половцева был похож на взгляд ядовитой змеи.– Пошел вон.
– А если она не захочет?
– А вот это уже твои проблемы. Как в анекдоте про большую китайскую семью помнишь? Как нае…, так и разъ…ывай, сынку.– На коленях ползай перед девчонкой. Мне нужен внук именно от Ирины, наследник. Ты понял? Свободен.
– Почему именно от нее? – прищурился Виктор.
– Пошел вон, – хмыкнул любящий отец.
Алексей Николаевич проводил сына взглядом. Разочарованно вздохнул и нажал кнопку селектора.
– Лина, вызови мне начальника охраны. Это срочно. Понимаешь, что это значит? – приказал он секретарше, достал из ящика стола таблетку, бросил ее под язык и откинулся на спинку кресла.
Глава 7
Здание концерна, принадлежащее семье моего мужа, уносится стрелой в облака. Построенное полностью из стекла, похожее на замок снежной королевы, оно никогда мне не нравилось. Холодное, безжизненное, лишенное какой либо архитектуры, оно словно кичится слишком выставленной на показ роскошью.
Двери бесшумно раздвигаются, радушно впуская глупую овечку по имени Риша прямо в сияющую пещеру циклопа Полифема.
Господи, какие странные сравнения лезут в мою голову. Каблуки стучат по закаленному стеклу. Которым выстлан пол. Цок-цок. Мне все время страшно, что я пробью шпилькой, кажущееся слишком хрупким, покрытие, хоть и знаю, что это невозможно.
Каблуки неотъемлемая часть моего гардероба. С тех пор, как я познакомилась с мужем. Он буквально насильно приучил меня носить туфли и дорогие брендовые вещи не на выход, а повседневно. Вывел из моего обихода кроссовки и удобные оверсайзы. Я привыкла. Черт, я привыкла к навязанному мне образу. Срослась с ним, как и с Витей, пропиталась, пустила корни. Но это ведь не я. Раньше я бы никогда не напялила на себя чертов льняной брючный костюм, цвета майской зелени с цикламеновыми сеапринами и такого же цвета сумочкой. А теперь…
– Ирина Игоревна, вы записаны? – интересуется девушка администратор. Стоящая за стойкой. Она похожа на куклу. И все люди вокруг, снующие туда-сюда, как муравьи, тоже кажутся запрограмированными роботами.
– Я должна записываться? – выгибаю бровь. Да, это точно не я. Никогда не была зажратой стервозной теткой. Но, Витя меня научил.– Деточка, я Ирина Игоревна Половцева. Вы вообще умеете мыслить? Или…
– Простите. Конечно, проходите,– девчонка сразу теряется и становится даже миленькой. И куда девается ее профессиональная надменность? Ничего, научится. Это не сложно. Я то научилась. И меня сейчас это жутко пугает. Я другая, не принадлежу этому миру. Я хочу рубашку из фланели и обычные джинсы. Я хочу бежать в обычных кедах по чертовым ступенькам, но вместо этого дефилирую к отвратительному лифту, похожему на прозрачный стакан, который возносит меня прямо к облакм. Точнее к цокольному этажу – владениям великого Алексея Николаевича Половцева.
– Риша, девочка, нехорошо заставлять старика нервничать,– поднимаетсся из кресла свекр. Кривит душой. Стариком бы его назвать мог только самоубийца. Высокий, статный. Про таких говорят – мужчина без возраста. Разве что седина выдает его годы. Странно, но я только теперь замечаю, что они с Витей абсолютно не похожи. Как лед и пламень. – Проходи, дочка. Чай, кофе, или ликерчику? Мне вчера из поднебесной доставили. Вишневый, вкусненький. Умеют эти якудзы вкусняшки делать,черт бы их подрал.
– Я люблю апельсиновый,– черт, что я несу? И почему внизу живота снова буря? «Апельсинка, ты такая вкусная». Я наверное рехнулась окончательно.– Алексей Николаевич, давайте без экивоков. Вы ведь знаете, зачем я пришла? Я хочу развестись с вашим сыном. Не могу жить в грязи. Не хочу. Я не стану претендовать на какое-то имущество. Просто хочу попросить вас быть милосердным и оплатить лечение моей мамы.
– Мы договорились, что ты меня папой будешь звать, детка,– губы у свекра все еще улыбаются. Но глаза… Если бы можно было, я бы прямо сейчас осыпалась на дорогой персилдский ковер, небрежно валяющийся на полу, горсткой пепла. Конечно он все знает. Я вижу газету лежащую на столе, и фото на первой полосе. Неужели это я на ней? Да уж, выгляжу бомбически. Одно радует, что на улице точно никто не узнает в этом пучеглазом существе меня. Что ж, тем лучше. Мой свекр увидит это позорище.
– Это излишне в данной ситуации, не находите? – снова блею и ненавижу себя за это. Куда делась моя стервозность под взглядом этого мудрого удава Каа, которым он меня кажется гипнотизирует?
– Ну, без экивоков, так без экивоков,– теперь передо мной не добрый «папочка», а хищный зубастый мужик. И мне становится страшно. Права была Липка, я дура, сунула голову в пасть крокодила, сама.– Ты Половцева, Риша. А это накладывает определенные обязательства. Никакого развода с моим сыном не будет. Это сейчас не выгодно, и для бизнеса, ну скажем так, неприятно. Брак – такая же деловая сделка, работающая на семью. Виктор просто привык получать то, что хочет. Это нормальная мужская природа. А ты жена. Ну заинтересуй мужа так, чтобы он не шлялся по шлюхам. Брак – работа для двоих.
– Я думала, что брак это любовь, доверие и взаимопонимание. То есть вы знали что ваш сын. Что он извращенец…– о господи. Горло рвет смех. Ну, конечно, отец знал о пристрастиях своего единственного отпрыска. Какая я дура…
– Прекращай кобениться и возвращайся в семью. Твоя машина уже здесь, в гараже. Отправляйся к мужу, и твоя мать получит все, что требуется.
– Но как… Моя машина… Вы что, за мной следите?
– Присматриваем, – хмыкнул «папуля». Черт, это значит я постоянно по наблюдением.– Ты Половцева. Поезжай домой, детка. Устрой мужу романтик. Может внучек мне получится у вас.
– А если нет? – цежу я сквозь зубы, выпятив вперед подбородок. В душе бушует адская буря.– Я не хочу быть Половцевой. И внучека рожать от человека, который трахает блядей не буду. Это мерзко.
– Ох, доча, разочаровываешь старика,– черт, улыбка добренького папочки сейчас похожа на оскал тигровой акулы. Я смотрю, как он жмт на кнопку селектора. В кабинете тут же появляются два абсолютно одинаковых амбала. Двое из ларца. – Сноху мою в комнату отдыха проводите. Да аккуратно, как вазочку эпохи Мин. Посиди там, Риша. Подумай. А я как закончу, лично тебя домой отвезу.
– Может и счечку еще подержите?
– Может и подержу. Надеюсь на твое благоразумие. Миллионы женщин живут с этим. Только живут они с нищебродами. А ты богата, Ира. Весь мир перед тобой. Чай не сотрешься.
– Алексей Николаевич. Миленький. Ну отпустите меня,– хнычу я.– Ну не могу я быть с Витей, после того, что видела.
– Больше не увидишь. Это я тебе обещаю. И вот еще. Я прямо сейчас оплачу лечение моей свахи на год вперед.
Молчу. А что сказать. Он меня покупает. Покупает дешево, по его меркам. Я расслабляюсь. Помогаю охранникам свекра меня отвести в комнату отдыха. Слушаю скрежет ключа в замке. Меня заперли, но не потрудились обшмонать. Слишком уверенны в своей неприкосновенности.
Набираю дрожащими пальцами телефон, написанный на клочке дешевого картона. Радуюсь, что не поддалась порыву и не выкинула к чертовой матери визитку мерзкого хама.
– Алло,– раздается заспанный больной голос Северцева, после наверное сотого гудка. – Если это не срочно, то я вас…
– Северянин, это я,– лепечу в трубку. Ну зачем я позвонила? Видно мозг у меня совсем разжижился от происходящего.
– А, Апельсинка. Я Северцев, и немного не в кондиции. Водка вчера была слишком вкусная. Если ты просто потрындеть, то…
– Меня похитили и насильно удерживают,– выпаливаю, перебив поток его бессвязного бреда. – Спаси, а.
– А ты мне чего? – надо же, как быстро трезвеет этот хам. Прямо на глазах. Точнее на ушах.
– Я хочу мстить. Давай тебя сделаем майором.
– Где ты? Адрес скинь, горе. Мстительница, мля,– теперь он звучит собранно и профессионально. И я чувствую, как меня накрывает волна спокойствия. Дура я все таки.
Глава 8
Чертов телефон. Северцев нащупал трубку и с трудом разлепил тяжелые веки. Кто-то завозился рядом, под одеялом. Да твою ж мать. Голова раскалывалась, во рту будто кошки всю ночь водили хороводы.
– Пупсик, выключи эту адскую мелодию, умоляю. Ты мне всю ночь покоя не давал, дай поспать,– впился в мозг несчастного капитана тягучий тонкий голосок.
Пупсик, бля, сто килограммовый. Надо же. Северцев сполз с кровати и пошел в сторону кухни. И ведь хотел сбросить вызов.
– Алло, Северянин,– зашептал мобильник голосом рыжей проклятой бабы, от которого весь вчерашний хмель всколыхнулся в организме с новой силой. Или не хмель?
– Апельсинка,– прохрипел он, забыв о стакане воды, который сжал в руке так сильно что аж пальцы заболели.– А говорила, что ты дурочка из переулочка. И что у тебя принципы. Чем обязан, ваше высокопревосходительство? Неужели ваш муж потерял золотой старпон? Так я не занимаюсь кражами. Но если продолжу якшаться с вашей семейкой, то скоро буду участковым бегать за алкашами, и это в лучшем случае. Так что угодно вам, моя госпожа?
– Не заставляйте меня жалеть о том, что я позвонила вам,– прошипела конопатая. Аркадий представил как она скалится показывая белые зубки, и подумал, что девке, которая лежит сейчас под его одеялом, вряд ли сегодня удастся поспать. Наверное он заразился от мужа чертовой бабы, которой он на свою беду зачем-то сунул визитку.– Северянин, вы тут?
– Северцев,– прошамкал он, едва ворочая пересохшим языком.
– Не важно. Меня похитили и насильно удерживают в здании концерна моего свекра. Эй, ау, вы слышите?
Слышал ли он? О, да. Аркадию показалось, что его огрели по башке пыльным мешком из которой выбили похмелье напрочь.
– Я согласна мстить. Спасите меня.
Северцев обреченно вздохнул, представив очередную дырку в погонах.
– Это такая стрела стеклянная, Северянин. Вы еще там?
– Я знаю, где это. Слушай, у меня одни проблемы от вашей семейки. И вообще, я на бытовуху не езжу. Вы помиритесь, а по шапке я получу. Апельсинка…
– А вчера такой храбрый был,– фыркнула рыжая бестия. Думала, хоть вы мужик. Извините. Ошиблась. Думала, что вам очень нужны майорские звезды.
– Ты ехидна,– простонал Аркадий. – Еду. Но кроме звезд я еще хочу…
– Обрыбишься, – рявкнула Апельсинка. В ухо ему понеслись короткие гудки.
Северцев залпом опрокинул в себя воду. Ему срочно нужен был душ. Спасать прекрасных принцесс из стеклянных замков нужно при параде, и не воняя как дракон.
– Ты куда? – он так задумался, что не заметил появившуюся в дверях кухни девку. Черт, тоже рыжая, специально он что ли ее искал вчера? Но до проклятой Ирины Игоревны ей как до луны. Не та порода. Хоть и миленькая, конечно. И что он пристал к конопатой, богатой, зажравшейся бабе? Которая перешагнет через него, не раздумывая. И вернется в свою сказочную жизнь. А у него снова будет куча головняка. Но он, вдруг вспомнил взгляд женщины, когда она глядела на своего извращенного поганца мужа и… Черт. Черт, черт. Да пошли они в жопу все. Сейчас надо остаться дома, трахнуть эту силиконовую шалаву, выпить пива, а не нестись задрав хвост, по первому свистку, как ручной Тузик спасать бабу с глазами, похожими на звезды. – И кто такая Апельсинка?
– Апельсинка?– ну это все, вообще клиника. Пипец котенку. Надо завязывать с алкоголем.
– Ну да, ночью ты звал меня Апельсинкой. Мне понравилось. Может съешь свою апельсинку? Мой жеребец. Еще разок … Твои способности произвели на меня неизгладимое впечатление, о мой минотавр.