– Тогда почему он решил хладнокровно убить Соловьева и затем сдаться полиции? – я обвела взглядом обеих женщин, уже читая по их лицам ответ. – Он и вам этого не объяснил, так ведь? Он никому не сказал о своих мотивах. Это, по-вашему, поведение нормального человека?
Вопрос так и повис в воздухе, и неизвестно, прозвучал бы вообще на него ответ или нет, но нам помешали. В комнату вбежало двое детей. Они стремительно пронеслись мимо нас и прижались с обеих сторон к Дарье. Я внимательно их рассмотрела. Светловолосые, не в мать. Мальчик, одетый в костюмчик, выглядел лет на семь-восемь. Девочка была младше на несколько лет. Она скромно оправила короткую клетчатую юбочку и покосилась на меня.
– Где ваша няня? – строго спросила Дарья у детей.
– Она уснула, – пояснил мальчик, – а мы хотели выйти во двор поиграть.
– Но там какие-то люди, – добавила девочка, – они бросились к нам, а мы убежали обратно.
Вронская пробормотала что-то под нос и покачала головой.
– Это ваши дети? – уточнила я.
– Да, – улыбнулась сестра Макса, – мои.
– А их отец…
– Я его выгнала. Давно уже. Кстати, Максим меня предупреждал с самого начала, и даже в этом оказался прав. Простите, мне надо вернуть их няне, а то будут мешать. Дети, пойдемте, – она встала и наклонилась ко мне, добавив шепотом: – Этот козел изменял мне со своей секретаршей.
Я наблюдала, как Дарья уходит, держа за руки обоих отпрысков, – высокая, стройная, с густой темной шевелюрой, и поражалась, что такой женщине смог изменить муж. Но потом подумала о ее манере держаться, о неврастенической кривой ухмылке и бог весть каких секретах брата, которые она скрывала, и подумала, что все не так уж просто.
Покосилась на Вронскую. Адвокат продолжала смаковать остывший кофе.
– Вы не возражаете, если я схожу в туалет, пока у нас перерыв?
Старуха похлопала ресницами и пожала плечами.
– Я здесь не хозяйка, но… туалет по коридору направо.
Я поблагодарила и вышла из гостиной. Конечно, справлять нужду не собиралась. Просто не отпускало ощущение, что Дарья хочет защитить брата не только от закона. Она также пыталась, пусть и невольно, защитить его от меня. Не сотрудничала, а только убеждала себя и всех нас, что сотрудничает. И в этом тоже походила на Макса.
Оглядевшись, я начала быстро подниматься по лестнице, ведущей на второй этаж. Оказавшись на площадке, растерялась. При моделировании этого дома мне удалось увидеть только часть коридора, и теперь я не понимала, в какую сторону двигаться. Постояв немного, догадалась выглянуть в окно. Я же видела двор, и теперь могла ориентироваться по его виду. Так и есть, мне следовало двигаться вправо. Я побежала туда, лишь на секунду задержавшись напротив двери в детскую. Захотелось толкнуть ее, хотя я понимала, что вряд ли увижу там что-то новое или полезное. Полезными были лишь видения Макса.
Я не могла объяснить себе, почему стремлюсь в его спальню, но все-таки прибежала туда. Дверь оказалась не заперта. В первый момент я даже вздрогнула от того, что уже была здесь. В виртуальной реальности. Хотя чему удивляться? Я распахнула шкаф-купе, провела рукой по рукавам рубашек. Все совпадало, один в один. Перевела взгляд на картину над кроватью. Скинув туфли, забралась на постель, сдвинула раму и замерла перед сейфом.
Стоит ли?
Впрочем, я зашла уже достаточно далеко, чтобы не останавливаться на достигнутом. Код сам собой всплыл в памяти. Я нажала нужные кнопки, раздалось тихое жужжание – и металлическая дверца открылась. Пистолет лежал прямо сразу, в легкой доступности. Я несмело коснулась пальцами холодной рукоятки. Это правда. Все правда. Макс пустил меня в свой дом. Невольно или все-таки осознанно? Он – псих или хладнокровный расчетливый гений, умеющий просчитать ситуацию на два шага вперед? Он может ошибиться или всегда прав?
Он пытался меня изнасиловать, потому что привык причинять боль женщинам, или… просто понял, что только такой шаг заставит меня сломаться и выпрыгнуть из сеанса, не погружаясь в его воспоминания о жене?! Ведь полулюди-полутвари меня не сломили.
От прикосновения пистолет слегка сдвинулся, под рукояткой показался плотный белый кусочек бумаги. Я затаила дыхание. Это было в сейфе при моделировании или нет? Макс умышленно играл с оружием, чтобы мне не пришло в голову спросить, что лежит там еще?
Я протянула руку, собираясь взять находку…
– Что это вы тут делаете?
Я подпрыгнула на кровати и повернулась к сейфу спиной. Дарья стояла на пороге, сложив руки на груди и приподняв брови. Мне еще никогда не было так стыдно, как сейчас.
– П-п-простите… – я понимала, что ни одно из оправданий не будет принято всерьез, – я видела эту комнату на прошлом сеансе с Максимом и просто хотела проверить…
– Проверить что? – суровым тоном поинтересовалась хозяйка дома, оглядывая меня с головы до ног.
– Проверить, что эта комната существует на самом деле, – я слезла с кровати и обулась, чувствуя себя в высшей степени неловко. Сейф так и остался открытым за моей спиной.
– Откуда вы узнали код? – Дарья обогнула кровать с другой стороны, потянулась и захлопнула дверцу. – Даже я его не знаю.
Мои щеки горели, словно я украла бутылку в супермаркете и попала в полицию.
– Максим мне его сказал… то есть показал. Наверное, он не думал, что я когда-то окажусь здесь по-настоящему.
– Конечно, не думал. Я тоже от вас такого не ожидала.
Я попятилась к выходу из комнаты. Похоже, меня сейчас просто-напросто вышвырнут из дома. И все бы хорошо – с ненавистным делом будет покончено, если сестра Макса передумает мне платить – но вот белый кусочек бумажки теперь не давал покоя. Может, это и есть тот самый мотив для убийства Соловьева?
– Простите меня, Дарья, пожалуйста! – взмолилась я и даже руки на груди сложила. – Я понимаю, как это выглядит. И вы возмущены. Но мы на одной стороне. Я полезла в сейф, чтобы понять, как действовать дальше с вашим братом. Только поэтому. Не за деньгами или драгоценностями. Клянусь вам!
Неожиданно лицо Дарьи смягчилось. Она приблизилась ко мне, взяла за руку и вывела в коридор. Закрыла дверь и покусала губы.
– Старуха не разрешает мне сильно болтать с вами, – заговорила она, и я с трудом догадалась, что речь идет о Вронской, – и, наверное, она права. Но если вы можете помочь Максиму…
Я схватила ее пальцы и сжала в своих, ощущая себя лицемеркой.
– Я очень хочу ему помочь! Вы не представляете как!
Больше всего мне хотелось попросить ее показать тот кусок бумаги, но язык не повернулся. Учитывая нестабильное положение после обыска чужих сейфов, я ступала по очень тонкому льду.
– Да? – в глазах Дарьи зажглась надежда. – Вы сможете? Он ведь единственный, кто у меня остался… я не смогу без него… я так ему обязана…
Ее лицо покраснело, и выступили слезы.
– Конечно, конечно, – заверила я.
– Но я правда не знаю, почему он убил того ученого…
– Но вы можете знать что-то другое. Максим убивал кого-то раньше? Вы ведь знаете это? Знаете?
Дарья принялась нервно улыбаться и кусать губы. Ее слегка потряхивало, глаза стали лихорадочно блестеть.
– Пообещайте, что вы больше никому не расскажете. Это тайна.
– Клянусь, что использую эти сведения только для сеансов. Чтобы вывести его на правильные воспоминания, – тут я не лукавила. Заводить на Макса еще одно дело об убийстве не собиралась. Мне просто нужно было покончить со своей работой. И избавиться от него. Навсегда.
– Да, – выдохнула Дарья. – Максим убил кое-кого. Очень давно. Когда мы были подростками.
– Кого? – промолвила я внезапно охрипшим голосом.
Моя собеседница отошла к окну, уперлась в стену ладонью и выглянула во двор. Постояла, будто собираясь с мыслями. Я боялась даже шелохнуться, чтобы не испортить минуту откровения.
– Я вас сейчас, наверное, еще больше шокирую, Анита, – Дарья быстро повернулась, заламывая пальцы. – Мой отец тогда держал в заложниках человека.
– В заложниках?! – удивилась я.
– Вы, похоже, не в курсе, как ведут себя такие, как мой отец? Если им что-то надо, они могут похитить заложника из враждебной группировки с целью ведения переговоров. И у нас такой был.
Я мысленно поклялась себе больше ничему не удивляться.
– И что же случилось?
– Меня подвело детское любопытство, – Дарья поморщилась. – Я часто прокрадывалась на него посмотреть, и однажды он каким-то образом освободился и напал на меня. Хорошо, что Максим вовремя подоспел и… в общем, он закопал тело в лесополосе за домом. Отцу мы соврали, что заложник сбежал. Сказать правду не осмелились. Это, конечно, еще больше усложнило разборки с той группировкой, но… вы понимаете, что если бы брат не спас меня, все могло бы закончиться еще хуже?!
Мне пришлось с неохотой согласиться. Оставалось выяснить лишь несколько нюансов.
– И где это произошло?
– В конюшне.
– У вас есть еще и конюшня?
– Да. Старая конюшня, где раньше держали лошадей. Теперь, конечно, не держим. Она находится с другой стороны дома, поэтому ее не видно с дороги.
Я подумала о толпе репортеров, притаившихся у дверей.
– А ее как-то можно посмотреть?
Дарья заметно опешила.
– Зачем вам на нее смотреть?
– Мне нужно увидеть ее своими глазами. Обязательно. Там что-то перестраивали с тех пор, как… все случилось?
– Нет. Конюшня старая. Никому до нее нет дела, – медленно протянула Дарья, а мне не терпелось уже приступить.
– Я хочу потрогать ее. Это необходимо для сеанса. Можно как-то отвлечь репортеров и пропустить меня туда?
Сестра Макса ненадолго задумалась.
– Отвлекать не надо. Есть задняя дверь. Вы можете спокойно выйти и прогуляться. Но я не понимаю, зачем…
– Я сама еще не понимаю, – вздохнула я, – но мне надо с чего-то начинать.
Еще через полчаса мы с Вронской отчалили обратно. Адвокат, видимо, догадалась, что я не зря где-то пропадала все это время. Потянувшись, чтобы включить в машине кондиционер, она бросила мне неодобрительный взгляд.
– Анита, мне не нравится, что вы ведете двойную игру за моей спиной, – заметила она. – Я думаю, нам все-таки стоит доверять друг другу.
Я пожала плечами. Основываясь на доверии, я бы не узнала и малой толики того, что удалось выжать из Дарьи наедине.
– Моя следующая просьба вам тоже не понравится, – ответила я, – мне нужна бумага, по которой я не буду нести никакой ответственности за причинение ущерба здоровью вашего подзащитного. И это не обсуждается.
4
Видеть, как вытягивается от удивления лицо Макса, было приятно. Когда его ввели в подготовленное для сеанса помещение, это ощущение помогло мне подавить глухую дрожь внутри. До встречи с Дарьей я полагала, что узнаю о ее брате больше и перестану так нервничать в его присутствии. Но ничего не изменилось. Наоборот, полученные знания только еще больше запутали и сбили меня с толку. Я уповала лишь на то, что сегодня пробью оборону своего объекта и завершу работу с ним.
Макс быстро успел совладать с собой. Я высоко вздернула подбородок, когда он проходил мимо. Цепкий мужской взгляд скользнул по мне сверху вниз. Я старалась не вспоминать о том, как закончилась наша последняя встреча, не думать о грубом прикосновении его увлажненной слюной ладони между моих ног и моменте, когда его обнаженные бедра прижались к моим. Это пугало и будоражило одновременно. За красивой внешностью Макса скрывалось нечто темное, и мне совсем не улыбалось тонуть в этом омуте.
Запястья подсудимого освободили от наручников. Рукава одежды были закатаны до локтя, открывая крепкие предплечья с крупными венами. В сгибе одной руки я не без удовлетворения заметила синяк после предыдущих инъекций. Что ж, сегодня к этим «украшениям» наверняка добавится еще.
Улучив момент, когда он посмотрел на меня, я подняла перед его лицом документ.
– У меня разрешение на медикаментозное вмешательство. Я предупреждала.
Макс ответил мне долгим взглядом, а потом произнес голосом, от которого мурашки побежали по коже:
– Значит, тебе все-таки понравилось, раз ты пришла еще.
Кое-кто из персонала посмотрел на нас с нескрываемым любопытством, и я предпочла прикусить язык, оставив момент пикировки до тех пор, пока мы не окажемся наедине в моем подсознании. Да, на грядущем сеансе я собиралась окунуть Макса в свою реальность, а не моделировать из его головы. Жестоко и против всех правил слишком рано, но он не давал мне иного выбора.
Макса пристегнули к опоре и закрепили в вене катетер с капельницей. Он с презрением проследил за действиями медсестры, потом вернул взгляд на меня. Недвусмысленно задержался на моей груди, прикрытой тканью светлой блузки, и усмехнулся. Словно раздел меня взглядом, полюбовался, и увиденное ему понравилось.
Я сглотнула, дождалась разрешения врача, который проверил, что все идет по плану, и подошла к своему объекту. Вложила ладони в сильные пальцы Макса. Настоящие мужские руки. Крепкие, с легкостью подчиняющие себе. Слишком уж легко подчиняющие…
Мои руки невольно задрожали. Макс стиснул их, зафиксировал, унял эту дрожь. Он продолжал разглядывать меня.
– Ну и кто из нас теперь боится, Синий Код? – услышала я его тихий шепот.
* * *Сеанс второй.
Состояние перцептора: стабильное.
Состояние объекта: стабильное.
Характер действий: внедрение.
Солнечные лучи пробиваются сквозь щели над притолокой входной двери и падают наискосок вниз. На полу разбросано свежее сено, и от тех мест, где оно успело нагреться от солнца, исходит восхитительный аромат пряного летнего луга. Каюсь, в реальности его там не было. Та конюшня, старая и покосившаяся, какой я увидела ее в день встречи с Дарьей, воняла застарелым конским навозом и плесенью. Но мне не требовалось воссоздавать ее такой, как сейчас. Меня интересовало прошлое. То, что существовало много-много лет назад. Я подключила немного фантазии и…
Это место стало волшебным. Я сообразила, когда увидела воочию плод своих виртуальных трудов. Оно получилось слишком светлым, уютным, наполненным сельской романтикой. Ряд деревянных стойл, расположенных по обеим сторонам помещения, образовывает длинный и достаточно широкий коридор. В воздухе танцуют пылинки, и изредка вьется облачком мелкая мошкара, прилетевшая на запах травы и конского пота. Где-то в глубине фыркает и перебирает копытами лошадь. Я не вижу ее, но отчетливо слышу.
Я сижу на полу, прислонившись спиной к стойлу. Макс примерно в такой же позе – напротив. Он молча позволяет мне рассмотреть собственную работу, но сам не любуется декорациями. Просто сверлит меня взглядом. Это плохо. Ведь вся суть моего замысла заключается именно в том, чтобы натолкнуть на воспоминания, вызванные знакомым местом. Я невольно подтягиваю колени ближе к груди и чувствую себя дрессировщиком, который ради представления добровольно запирается с тигром в клетке. Так и есть, на потеху публике я вынуждена сама строить клетки и сама же в них запираться, а мой тигр… взглядом голодного зверя он просто смотрит на меня и ждет удобного момента для броска.
– Итак, ты пришла… – вдруг решает заговорить Макс, от которого, конечно же, не укрылись мои нервные ерзанья.
Его голос, глубокий и насмешливый, словно обволакивает, наполняет собой помещение, и мне страшно. Потому что короткой фразой мой объект умудряется высказать целую гамму подтекста. Он рад, что я пришла? Удивляется, что мне хватило смелости? Предвкушает очередную игру? Наслаждается воспоминаниями о своей прошлой победе?
– Я пришла, – мой голос не выражает ничего.
Макс начинает подниматься, и я моментально вскакиваю на ноги и принимаю боевую стойку. Пожалуй, чересчур поспешно для того, чтобы скрыть панику. Макс следит за моим порывом и явно хочет его прокомментировать, но тут же хватается одной рукой за стойло, а другой – за висок. Его мощное тело шатает, как осину на ветру.
– Что за…
– Я же говорила, что в случае сопротивления тебе будет больно, – мстительно поясняю я. – Ты на седативном. Снились когда-нибудь сны, где ты хочешь очень быстро побежать, но еле двигаешь ногами, как под водой? Добро пожаловать в мой мир. Мир замедленных движений, боли и кошмаров, от которых ты не очнешься, пока я не захочу. Надеюсь, это отобьет у тебя охоту распускать руки.
Некоторое время Макс стоит так, словно борется с головокружением. Могу только представлять, как ему паршиво. На себе никогда такое не пробовала, к счастью.
Наконец, мой объект выпрямляет спину. Он делает несколько шагов вперед… достаточно неуверенных, а затем каким-то образом умудряется резко преодолеть разделяющие нас метры. Его руки упираются в деревяшки по обеим сторонам от меня, и я внезапно обнаруживаю себя стиснутой со всех сторон.
Макс поднимает голову. Я застигнута врасплох уверенным взглядом хищника, сжавшего в лапах свою жертву, и только небеса знают, что на самом деле он испытывает сейчас.
– Маленький Синий Код очень злой… – выдыхает Макс мне в лицо.
Я отворачиваюсь, всем видом пытаясь показать, как мне неприятно, а на самом деле задыхаюсь, ощущая, как мужской взгляд скользит по моей щеке вниз, переходит на шею и спускается до груди. Я играю с огнем. Мысленно убеждаю себя, что до сих пор не оттолкнула этого мужчину лишь потому, что полностью контролирую ситуацию.
Но я вру. Жестоко вру сама себе и, что самое печальное, это понимаю. Я ловлю его дыхание на своей коже. Чувствую жар сильного тела. У меня никогда такого не было. Такого адреналина, такой гаммы эмоций от негодования до больного извращенного интереса. Каким-то образом Макс умудряется притягивать меня. Поэтому я так боюсь личных контактов с ним. Поэтому отчаянно запрещаю себе замечать его не только внешнюю, но внутреннюю силу.
– Синий Код предпочитает, чтобы его называли перцептором, – ворчливо замечаю я.
Кажется, это забавляет Макса еще больше.
– Но ты ведь только что сама назвала себя Синим Кодом!
Я злюсь, потому что краснею, и краснею от того, что злюсь. Он поймал меня врасплох на моих же словах. В ту секунду, когда я решаю оттолкнуть Макса и вырваться из его плена, он отрывает одну руку от опоры и проводит костяшками пальцев по моей щеке.
– Наверное, я должен извиниться…
Он говорит это искренне, с ощутимой долей сожаления. И смотрит так, словно хочет проникнуть в самую душу и овладеть моим подсознанием.
«Да! Да, ты должен извиниться, чертов ублюдок! – кричит все внутри меня. – Должен извиниться за то, что вообще допустил мысль, что можешь тянуть ко мне свои лапы!»
Но вместо этого я ледяным тоном отвечаю:
– Мне не нужны твои извинения.
– Нет, они нужны тебе, Синий Код, – с серьезным видом возражает Макс, – чтобы ты больше не плакала по ночам.
Я парализована и не могу сделать ничего другого, кроме как уставиться на него. Откуда он знает?! Даже мой собственный муж не подозревает о том, что я плакала той ночью после сеанса. Плакала так долго, пока не уснула под действием снотворного, и даже во сне продолжала мучиться.
– Я же знаю, – все тише продолжает Макс, – что с тобой нельзя так…
– Как «так»?! – перебиваю я дрожащим и слегка истеричным голосом. – «Так» – это душить и трахать, как шлюху? Вот так со мной не надо? Так что ж ты раньше не остановился, если понимаешь это?
– Потому что тебе хотелось продолжения, Синий Код. Хотелось проверить до какой грани я смогу дойти с тобой. Ты проверяла меня, и знаешь… – он наклоняется еще ближе, удерживая со мной контакт глаза в глаза, – с тобой или без тебя, но граней для меня не существует.
Я хочу фыркнуть и отвернуться, окатить его волной презрения, но могу только оцепенело стоять, вжимаясь в шершавые доски.
– Почему ты не сбежала сразу? – сверкает глазами Макс, нависая надо мной. – Например, в тот момент, когда я задрал твою юбку? Когда коснулся тебя? Я расстегивал свой чертов ремень целых пять минут! И только когда ты ощутила меня внутри, удовлетворила любопытство о том, какой я, когда нахожусь в тебе, как сладко тебе быть оттраханной кем-то, не так ванильно и рафинадно, как делает твой муж, с этими поцелуями за ушком и нежной возней… только тогда ты выпрыгнула.
Я лишь мотаю головой в знак протеста. От его слов, от тихого шепота, словно воскрешающего перед глазами события, жарко и тесно в груди. Я хочу доказать ему, что это не так, что моя верность мужу не должна даже подвергаться сомнениям, но все, о чем могу думать… да, о, да, тот момент, когда я почувствовала, как Макс проникает в меня. Когда его член раздвигал складки моего тела, возбужденный яростью, а не страстью, и в этом было что-то извращенное и неправильное, но острое и сводящее с ума. Я не знаю, почему так долго сопротивлялась и чего ждала, но теперь, когда он ставит под сомнение мои истинные мысли и чувства, волей-неволей начинаю признавать долю его правоты.
Я не знаю, почему ждала с ним до последнего.
– Ведь где-то глубоко внутри тебе хочется быть оттраханной на пике эмоций, – усмехается Макс, будто читая все по моим глазам, – потерять контроль, ту власть, которую ты привыкла испытывать над мужчинами из-за того, что всегда и во всем была лучшей. И я бы трахнул тебя без прелюдии, и не в качестве награды, а в качестве наказания, потому что ты нарушила запретные границы и сделала то, что не должна была делать.
Я закрываю глаза и долго стою так. Меня трясет. Я понимаю, что нелепо проигрываю Максу по всем фронтам. Не могу направить его внимание в нужное мне русло. Вообще ничего не могу, кроме того, чтобы представлять его на месте своего мужа. И если бы даже он привязал меня к кровати и занимался со мной любовью ради выполнения супружеского долга, как делал это со своей женой… я бы наверняка стонала и извивалась в путах, наслаждаясь каждым его толчком внутри моего тела. Поднимала бы бедра навстречу, чтобы ему было удобнее брать меня.
А может быть, так и было? Может, она тоже сопротивлялась только поначалу? А потом все заканчивалось тем, что связанная женщина теряла голову, пока ей овладевал сильный мужчина? Потому что такому, как Макс, невозможно сопротивляться долго. Его хочется просто потому, что он есть. Он создан природой, чтобы сводить женщин с ума. Заниматься с ними сексом.
И убивать.
Последняя мысль отрезвляет меня и расставляет все по местам. Наконец, я чувствую ту спасительную соломинку, за которую могу уцепиться, чтобы не начать срывать с себя одежду и растекаться лужицей перед Максом.
– Почему же ты так долго расстегивал ремень? – отвечаю я, и в его глазах мелькает изумление. Не ожидал, что буду способна на сопротивление после такого пассажа. – Я же видела выражение твоего лица. Ты не получал удовольствие от того, что делал. Хотел напугать. И когда я не сбежала в первую же секунду, то спутала тебе все карты. И тебе пришлось идти до конца. Но хотел ли ты этого на самом деле? – я качаю головой. – Не думаю. Ты просто поступил так, как делаешь все в этой жизни. Идешь до конца вне зависимости от того, хочется тебе этого или нет. Так же, как ты лечил от зависимости свою жену.
Зрачки у Макса расширяются, и я могу вздохнуть свободнее, потому что он делает шаг назад.
– Мой Синий Код навел справки, – это не вопрос, а утверждение. А еще Макс удивлен. Снова. Не ожидал, что я зайду так далеко?
– Не все женщины живут лишь только для того, чтобы быть оттраханными тобой, – смелею я. – Для некоторых ты – просто работа. Упрямый осел, на которого в конце концов найдется упряжь. А для личной жизни у меня есть муж. И кстати, гораздо приятнее, когда женщина хочет поцеловать тебя сама, а не потому, что ты тянешь ее к себе за волосы!
Я сама наступаю на него, бросаю все слова в лицо, но тут же жалею о порыве. В глазах Макса загорается недобрый огонек. Я отпрыгиваю назад, забывая, что там препятствие. Спина прижимается к доскам, и мой объект, несмотря на замедленность его движений, успевает догнать.
– То есть, ты никогда не хотела поцеловать меня, Синий Код? – шепчет… нет, жарко выдыхает он мне в шею, пока одна рука запутывается в моих волосах и оттягивает голову назад, открывая доступ к губам. – Сама? Не хотела?
Живот Макса прижимается к моему животу, его бедра трутся о мои, будто он испытывает агонию из-за того, что не может взять меня прямо здесь и сейчас.
– Нет, конечно! – жалобно выкрикиваю я, ощущая, что завожусь с полоборота так, как никогда не делала раньше: самозабвенно, теряя рассудок от физических ощущений.
Это пугает. До странного зудящего чувства под ложечкой. Макс воплощает в жизнь то, о чем говорил ранее. Показывает, что станет со мной, если утрачу контроль. И то, что до него никто и никогда не мог вывести меня из себя, только больше показывает, насколько опасна ситуация теперь. Я ударяю его обеими руками в плечи, и Макс, ослабленный действием лекарств, отшатывается. Но через секунду снова набрасывается на меня.
– Врешь, – он усмехается, а у меня мурашки бегут по коже там, где ее касается теплое дыхание мужчины, – даже в нашу первую встречу? Когда ты стояла и пялилась на меня у дверей? Ты не представляла, как отдаешься мне? Как делаешь все то, что стесняешься делать с мужем? Сосешь мой член? Не просто водишь по нему губами, а вбираешь так глубоко, как можешь? Кричишь мое имя, когда я беру тебя сзади?