Второе место

– Курт, можешь помочь мне сложить дрова? – говорил Тони, или, – Курт, нужно отремонтировать заборы на нижнем поле, и одному мне не справиться.

– Конечно! – отвечал Курт с легкой иронией, поднимаясь со стула и аккуратно подворачивая свои идеально выглаженные брюки.

Как и следовало ожидать, в таком режиме у него вскоре развилась детская привязанность к Тони, и он начал гордиться собственной ловкостью и тем, что приносит пользу, хотя Тони не собирался так легко отпускать его.

– Тони, давай прополем грядки у фруктового сада? Я заметил, что там всё заросло сорняками, – говорил он, когда Тони читал газету или ничем не был занят.

– Не сейчас, – отвечал Тони совершенно невозмутимо.

Видишь ли, Джефферс, Тони отказывается воспринимать что бы то ни было как игру, и таким образом он показывает, как много другие люди играют в игры и как все их представления о жизни вытекают из субъективности состояния игрока. Если порой это означает, что он не может присоединиться к веселью, не беда: стрелка компаса всегда отклоняется в его сторону, потому что жизнь, в конце концов, серьезная штука, и без здравого смысла и практичности Тони веселье в любом случае закончится довольно быстро. Но я люблю веселье, мне оно нужно, и я не такая практичная, как Тони, и поэтому часто оказываюсь без дела. Без дела! Я страдаю от этого с того самого момента, как приехала жить на болото. Я слишком много времени провожу в ожидании.

Я решила попробовать узнать Курта получше, но сразу же встретила непреодолимое препятствие.

– Курт, где ты вырос?

– Мне повезло вырасти в полной семье.

– Что делает твоя мать? Чем занимается?

– Моя мать многого добилась в своей сфере и вместе с тем успевала посвятить себя семье. Я никем так не восхищаюсь, как ей.

– А твой отец?

– Мой отец построил свой бизнес и теперь свободен делать всё, что приносит ему радость.

И так далее, Джефферс, до бесконечности – все эти позитивные утверждения, каждое с крошечным осколком внутри, который как будто предназначался специально для меня. Джастина была с Куртом на удивление покладистой и ласковой, бросала все занятия и кидалась к нему по первому зову. Иногда я смотрела, как они идут вместе через пролесок или спускаются к болоту, склонив головы, и мне казалось, они выглядят как пожилая пара, маленький старый муж и его жена, подводящие итоги на последнем отрезке жизни. По утрам она даже носила ему чай в спальню! Но они оба потеряли работу, и им были нужны деньги, и как бы нам ни нравилось жить с ними, пока они не придумали новый план, они продолжали жить на нашей территории и на наши деньги, и мы все четверо это знали.

Л написал, что приедет на пароме! Мы были немного озадачены, так как большинство паромов, курсирующих на дальние расстояния, пока не ходили, и мы ожидали, что он приедет другим способом. Но тут он написал, что прибудет в портовый городок, расположенный на юге в двух часах езды от нас, и спросил, можем ли мы его встретить.

– Должно быть, это частный катер, – сказал Тони, пожимая плечами.

Настал день, и мы с Тони сели в машину, оставив Джастину и Курта хозяйничать до вечера. Они согласились приготовить ужин к нашему приезду, и мне было интересно, каким будет этот ужин вместе с Л. Наша машина, Джефферс, скорее не машина, а фургон – старая коробка с огромными колесами, которая может проехать везде и потому очень практичная, только не на шоссе, где она начинает трястись и шуметь, как только разгоняешься до скорости более сорока миль в час. Заднее сиденье в ней совсем крошечное, наподобие скамьи, так что я сразу решила, что сама сяду там на обратном пути и пущу Л вперед рядом с Тони. Путешествие на такое большое расстояние было медленным, мы с Тони то и дело останавливались и выходили на улицу успокоить взболтанные мозги. Дорога в основном проходит вдоль берега, и вид там изумителен: крутые склоны и резкие обрывы, большие округлые зеленые холмы, прячущие в своих изгибах старые деревья и спускающиеся прямо к морю. Стояла прекраснейшая весенняя погода, и, когда мы вышли из фургона, с моря дул прямо-таки приятный ветерок. Небо над нами было словно голубой парус, внизу о камни разбивались волны, и вода отливала таким блеском, который явно предвещает лето. Нам с Тони несказанно повезло быть там вместе – самоизоляция моментально оплачивает свой долг перед нами такими мгновениями, как это. Головокружительный зеленый пейзаж, полный движения и света, резко контрастирует с нашим скромным болотом, хотя он находится совсем чуть-чуть южнее нас; этот вид всегда бодрит и заряжает, но всё же мы бываем здесь намного реже, чем могли бы. Интересно, почему, Джефферс? Закономерность перемен и повторений глубоко связана с определенной гармонией жизни, и реализация свободы зависит от нее, как от дисциплины. Перемены нужно пробовать умеренно, как крепленое вино. Я плохо осознавала это до появления в моей жизни Тони: я понятия не имела, почему всё получается так, как получается, почему в одно мгновение меня переполняет чувство, а в следующее я страдаю от его недостатка, откуда берется печаль или радость, какой выбор полезен для моего здоровья и благополучия, а какой губителен, почему я делаю то, что не хочу, и не делаю то, что хочу. Меньше всего я понимала, что такое свобода и как ее обрести. Я думала, что это проcто разрядка, облегчение, тогда как на самом деле – как тебе хорошо известно – это прибыль, которую приносит упорное следование законам создания и глубокое их понимание. Натренированные пальцы пианиста свободнее, чем когда-либо сможет стать порабощенное сердце любителя музыки. Видимо, это объясняет, почему великие творцы бывают такими отвратительными людьми и вызывают такое разочарование. Жизнь редко дает достаточно времени или возможностей обрести свободу несколькими способами.

Мы приехали в город немного заранее, съели сэндвичи, сидя на волнорезе, а в назначенный час пришли в порт встречать Л. Мы стояли в зоне прибытия и спрашивали, какие паромы стоят в расписании, но никто ничего не знал о пароме, на котором мог бы приплыть Л. Мы настроились на долгое ожидание: не зная, на чем именно он приплывает, мы не рассчитывали на особую пунктуальность.

Я попробую описать тебе, Джефферс, как мы выглядели, чтобы ты мог увидеть нас глазами Л. Как минимум у Тони очень необычная внешность! Он крупный, высокий и сильный благодаря физической работе, и у него длинные седые волосы, которые остаются нестрижеными до тех пор, пока я не возьму в руки ножницы. Он говорит, что его волосы поседели уже в двадцать с небольшим. Они довольно тонкие и шелковистые, почти как у женщины, и имеют едва заметный голубой оттенок. У него темная кожа – он единственный темнокожий человек в округе, – младенцем его усыновила местная семья. Он понятия не имеет о своем происхождении и никогда не пытался его выяснить. Родители не говорили, что усыновили его, никто никогда этого не упоминал, и жили они довольно изолированно, так что он только к одиннадцати-двенадцати годам начал понимать, что отличается от них! Я видела фотографии коренных американцев, и больше всего он похож на них, хотя я понятия не имею, как это возможно. Его скорее можно назвать некрасивым, нежели красивым, в нем есть постоянство и достоинство уродства, но в целом у него всё равно благообразный вид, если ты понимаешь, о чем я. У него большое лицо с тяжелыми выдающимися чертами, за исключением маленьких суровых глаз, которые как будто вглядываются куда-то вдаль. Зубы у него кривые, потому что в детстве его почти не водили к стоматологу. Детство у него было совершенно счастливое. Он вырос рядом с домом, в котором мы живем сейчас, и не ходил в школу, так как у его родителей были определенные убеждения по поводу образования и они учили его на дому. У них был и родной ребенок, мальчик одного с Тони возраста, и оба они росли вместе, один белый, а другой темнокожий. Я никогда не видела брата Тони и не знаю о нем примерно ничего, кроме того, что он уехал отсюда, когда ему исполнилось восемнадцать, и больше не возвращался. Я думаю, они поссорились, но не знаю, из-за чего. Тони, видимо, был любимчиком родителей, судя по некоторым деталям, о которых он рассказывал. Интересно, каково это – усыновить ребенка и потом предпочесть его своему собственному. Почему-то это кажется очень понятным. Его родители умерли, причем одновременно – они утонули, Джефферс, во время одного из штормовых приливов, которые случаются у наших берегов и могут стать неожиданностью даже для тех, кто досконально знает местность. Это произошло летом, они были в лодке, волна поднялась и утащила их в море. Тони сам много времени проводит в лодке, рыбачит или устанавливает ловушки для крабов и раков, но я думаю, что в глубине души он боится.

Тони никогда – насколько мне известно – не покупал ничего из одежды: его приемный отец и дед по счастливому стечению обстоятельств тоже были крупного телосложения и оставили после себя достаточно вещей, так что Тони редко случалось открывать шкаф и обнаруживать, что чего-то не хватает. Однако это придает ему некоторую эксцентричность: для этого конкретного случая, для встречи с Л, он выбрал дедушкин костюм-тройку с клетчатым жилетом и часами на цепочке. С его огромным ростом, длинными седыми волосами, темной кожей и грубыми чертами лица он выглядел, должно быть, устрашающе – я уже так привыкла к нему, что не всегда это замечаю. Сама же я, наверное, была одета как всегда, в белое или в черное, не помню, во что именно. Мне нравится мягкая, свободная, бесформенная одежда, которую можно носить слоями и в зависимости от погоды легко скинуть или надеть. Я никогда толком не разбиралась в одежде, и особенно трудно мне давался выбор, так что хороший день для меня – это тот, когда я могу надеть всё сразу, а ограничивая цвета до черного и белого, мне больше не нужно думать об эстетической стороне вопроса.

Ты знаешь, как я выгляжу, Джефферс, и я всегда так выглядела: и в тот момент, и раньше, и сейчас. Я всегда была фаталистом в отношении к внешности, будто бы я тасую и перетасовываю ту же самую колоду карт, хотя за трудные годы до встречи с Тони я значительно сбросила вес, а потом так больше и не поправилась. В тот день в порту карты были сданы соответственно возрасту в пятьдесят лет. На моем лице уже пролегло несколько глубоких морщин, но не так уж много: жирная кожа, которая доставляла мне столько хлопот в юности, на этом этапе спасает меня – редкий пример справедливости в человеческой жизни. Мои длинные волосы немного поседели, и я всегда думала, что это делает меня ужасно похожей на ведьму, но единственное желание Тони, касающееся моей внешности, – чтобы я не стригла и не красила волосы, и в конце концов, это ему на них смотреть. В тот день, день приезда Л, помню, я необычайно четко осознала, что никогда не жила в моменте своей красоты в той мере, в какой я ею обладаю. Я всегда чувствовала, что это нечто, что я, возможно, приобрету, или что я временно утратила, или к чему стремлюсь, – порой казалось, что красота мне внутренне присуща, но я никогда не испытывала ощущения, что держу ее в руке. Говоря это, я как бы предполагаю, что другие женщины его испытывают, но не знаю, так это или нет. Я никогда не была близка с другой женщиной настолько, чтобы знать наверняка, как девочка бывает близка с матерью. Я представляю, как мать передает дочери жемчужину ее особой красоты.

Но вернемся к приезду Л: мы сидели на пластиковых стульях в зоне прибытия, когда через главные двери зашли мужчина и женщина. Мы ожидали, что Л выйдет с другой стороны, и поэтому не обратили на них внимания, но потом я посмотрела на них и поняла, что мужчина, должно быть, и есть Л! Он подошел и вопросительно произнес мое имя, и я, разволновавшись, встала пожать ему руку, и в тот же самый момент он сделал шаг назад, подтолкнув вперед женщину, и сказал:

– Это моя подруга, Бретт.

Так что вместо Л я пожала руку сногсшибательной особе лет под тридцать, чей элегантный и модный вид совершенно не соответствовал окружающей обстановке, и она протянула мне кончики пальцев с накрашенными ногтями так же радостно, как если бы мы встретились не в глухомани, а на коктейльной вечеринке на Пятой авеню! Она начала говорить взахлеб, но я была так поражена, что не слышала, что она говорит, и всё пыталась взглянуть на Л, но он будто прятался за ней. Тем временем Тони встал. В таких ситуациях он обычно совершенно бесполезен – просто стоит и молчит. Но я не выношу неловкости или напряжения в разговоре: я будто становлюсь пустой внутри и перестаю следить за тем, что происходит или обсуждается. Так что не могу сказать тебе, Джефферс, о чем тогда шла речь, но когда я представила Тони, молодая женщина, Бретт, посмотрела на него сверху вниз таким удивленным и откровенно оценивающим взглядом, какого я никогда не видела. Затем она повернулась ко мне и окинула меня тем же взглядом, и я догадалась, что она пытается вообразить меня и Тони в сексуальном контексте, пытается понять, каково это. У нее был любопытный полуоткрытый рот, который по форме напоминал щель в почтовом ящике, – рот бандита из комиксов, подумала я потом. В эти суматошные минуты мне удалось несколько раз бросить взгляд на Л, прячущегося за ней. Он был довольно крепким и невысоким – ниже, чем я; на нем были подвернутые белые брюки, кожаные палубные мокасины и свежая голубая рубашка с повязанным вокруг шеи ярким платком, он выглядел шикарно и по-пижонски. Он был очень ухоженным, что меня удивило. К тому же он держался непринужденно и весело, тогда как я представляла его более мрачным и серьезным, а его глаза были похожи на небесно-голубые самородки, от которых исходил завораживающий свет. Когда мы встречались взглядами, они светили в меня, как два солнца.