Мономах. Снова в деле
Впрочем, в глубине души Мономах прекрасно понимал этих «новых русских». Дардыкин был профессионалом и позволял себе расслабиться только в том случае, когда не чувствовал реальной угрозы. А чутьем он обладал отменным. В критической ситуации Леха умудрялся собраться за рекордное число секунд, действовал смело и решительно, рисковал ровно настолько, чтобы самому не оказаться в дураках. В результате – вполне заслуженная слава самого лучшего телохранителя, который не предаст и не подведет.
Мономах любил и уважал Леху и прощал ему многие слабости. Тем более, что этот недостаток был чуть ли не единственным недостатком Дардыкина. Ну не может человек приходить на работу ровно в девять, ну и ладно. Не велика беда…
Именно об этом размышлял Мономах, подъезжая к дому, где находился офис «Олимпа». Они взяли в аренду это помещение два месяца назад. Конечно, пришлось выплатить приличную сумму, но Сергей надеялся, что рано или поздно это себя оправдает. Все-таки офис почти в самом центре Москвы, на Малой Ордынке.
Проезжая по Зацепскому валу, Мономах подумал, что за последние несколько лет Москва здорово изменилась – супермаркеты, яркая реклама, непривычно чистые улицы. Плюс ночные рестораны и кафе, как на Западе. Только ходит туда преимущественно околомафиозная публика, а простые российские граждане ни сном ни духом не ведают, какая в этих заведениях кухня.
Подкатив к знакомому зданию с неяркой вывеской «Олимп. Охранное агентство», Мономах свернул в арку и, проехав несколько метров, остановил машину. В этом дворике он обычно ставил свой автомобиль, темный, сверкающий «БМВ», сделанный в Германии на заказ. Сергей отдал за эту машину свои последние сбережения, но никогда не жалел об этом. Автомобиль помог ему преодолеть некоторые комплексы, уверовать в свою независимость. Ведь теперь Мономах мог в любое время дня и ночи сорваться с места и поехать куда угодно. Салон авто был сверху донизу напичкан электроникой, даже спуск для инвалидной коляски вызывался определенной командой. Этот автомобиль был чудом нынешнего века, и Мономах был уверен на все сто – создателю этого произведения искусств необходимо дать Нобелевскую премию. И не только за научные достижения…
Выбравшись из салона, Мономах запер все дверцы и включил сигнализацию. И вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Крутанув рычаги управления, повернул коляску и удивленно вскинул брови – в нескольких метрах от него стоял Дардыкин. Стоял и спокойно курил. И делал вид, что оказался в этом месте совершенно случайно.
«Кажется, он опять вляпался в какую-нибудь историю, – подумал Мономах, подъезжая поближе. – Иначе бы не пришел на работу в восемь утра».
– Привет, – как ни в чем не бывало поздоровался Леха и улыбнулся. – Ну что, пошли? Сегодня я, как никогда, готов к труду и обороне.
Мономах знал Леху Дардыкина как облупленного, поэтому удержался от всяческих расспросов. Естественно, до поры до времени. Леха должен был созреть для разговора, а иначе задушевной беседы могло и не получиться. Дардыкин терпеть не мог, когда кто-то лез к нему в душу. Даже если этот кто-то – твой любимый шеф и лучший друг в одном лице.
Приветливо кивнув охраннику, дежурившему у черного входа, Мономах проехал в вестибюль и направился к лифту. Непривычно молчаливый Леха следовал за ним, словно привязанный. Обычно он шутил, балагурил, заигрывал с симпатичными уборщицами. Но сегодня Леха так старательно скрывал свое дурное настроение, что это бросалось в глаза.
Девушка, которая убирала в холле, проводила Дардыкина недоуменным взглядом. А пожилая лифтерша даже поперхнулась, когда Леха не сказал ей свое традиционное «доброго здоровьечка Марьивановна». Короче, если бы Дардыкин вдруг решил подрабатывать в ФСБ секретным агентом, то на его рассекречивание ушло бы не больше двух часов…
На лифте Мономах и Дардыкин поднялись на второй этаж. Затем по пустынному коридору направились к своему офису. За редким исключением секретарша приходила к девяти утра, а сейчас было только начало девятого. Поэтому Мономах сам отключил сигнализацию и, достав ключи, отпер дверь кабинета. Все это время Леха молча стоял сзади, переминаясь с ноги на ногу. Проще говоря, корчил из себя обиженного судьбой бойскаута.
– Кофе будешь? – спросил Сергей, снимая куртку и, не дождавшись ответа, предупредил: – Если будешь, сделай сам.
– Тогда не буду. Спасибо.
– Ладно. Я тоже сегодня не настроен на расслабон. Значит, так, садись и слушай. Я хочу серьезно с тобой поговорить.
Леха послушно сел на диван и, забросив ногу на ногу, с предельным вниманием уставился на Мономаха.
– У нас появилась реальная возможность неплохо заработать. Знаешь генерала Боброва?
– Того самого?
– Да. Того самого. Так вот, генерал Бобров страстно желает, чтобы мы его охраняли.
– И когда это ты успел заключить с ним договор? – с обидой спросил Леха. – Только вчера виделись, и ты мне ничего не сказал.
– На то имелись веские причины, – признался Мономах. – Честно говоря, я не в восторге от этой почетной миссии.
– Ты что?! – возмутился Дардыкин. – Да это же шикарная реклама нашему «Олимпу»! Теперь наши клиенты будут записываться к нам в очередь!
– Не уверен, что это поднимет наш авторитет. Генерал Бобров – скользкая личность… Но выбирать не приходится. Тем более, что он платит хорошие деньги… Да, скажу тебе по секрету. Генерал Бобров обещал познакомить меня с известным немецким хирургом. И оплатить мою операцию.
– Да ты что?! – впервые за сегодняшнее утро на лице Лехи промелькнуло удовлетворение. – Да это же подарок судьбы! Ну, Серега, не упусти свой шанс! Теперь я буду охранять генерала с удвоенным вниманием!
Мономах, не обращая внимания на бурный восторг Дардыкина, спросил:
– Кто из ребят сейчас свободен?
– Группа Ивана Петровича – Сеня, Игорек и Кирилл.
– Вот их и пошлешь на дачу Боброва. Они должны находиться там круглые сутки. Никуда не отлучаться. Ни с кем не вступать в контакт…
– Постой, – перебил Леха. – Я почему-то решил, что Бобров нанимает нас для личной охраны.
– Для личной охраны у него есть свои люди. На даче он бывает каждые выходные, и на это время отпускает своих телохранителей. Так что работы всем хватит. Тем более, если верить его словам, генерала не раз пытались убить. И как раз в то время, когда он отдыхал на даче.
– Послушай, Сергей, давай я сам поеду туда! – с энтузиазмом предложил Дардыкин. – Давно мечтал отдохнуть на природе, расслабиться, дурака повалять.
– Во-первых, ты мне нужен здесь. Во-вторых, там расслабляться не придется… И вообще, что за дела? Приказы не обсуждают. Ребята справятся сами. И вполне успешно.
– Не сомневаюсь, – буркнул Леха и обиженно поджал губы.
– Если тебя так волнует безопасность Боброва, можешь держать с ними круглосуточную связь и контролировать ситуацию. В случае необходимости подъедешь. Здесь недалеко.
– А что, у нас какие-то срочные дела?
– Срочных дел нет, но в любое время могут появиться. Так что отправляйся в спортзал и предупреди Ивана Петровича. Я обещал Боброву, что мои люди прибудут на дачу завтра, ровно в одиннадцать.
– Послушай, Мономах, я очень хочу охранять этого генерала, – пряча глаза, сообщил Леха. – Понимаешь, мне это очень нужно. Я ведь тебя никогда ни о чем не просил. А теперь прошу – отправь меня на эту чертову дачу!
– Что-то произошло?
Дардыкин замялся. Пожал плечами, буркнул что-то неопределенное, встал и подошел к окну. В эту минуту он показался Мономаху каким-то растерянным, удрученным и ужасно одиноким.
– Что с тобой? – уже настойчивее спросил Мономах. – Ты поссорился с Зоей?
– И это тоже. Не зря говорят – одна беда не ходит.
– Размолвка с Зоей – не такая уж большая трагедия. Помиритесь. Вы же и раньше ссорились, но ты никогда не переживал по этому поводу.
– Мне нужно уехать из Москвы, – твердо заявил Дардыкин. – И чем быстрее, тем лучше. Вот я и подумал, что вариант с охраной дачи – подарок судьбы.
Помолчав несколько минут, он стал рассказывать. Кому-нибудь постороннему эта история показалась бы невероятной, а поступки Дардыкина весьма нелогичными и странными. Но Мономах слишком хорошо знал своего друга, чтобы охать и изумляться. Леха умел влипать во всяческие опасные приключения. Это была еще одна из сторон его характера – бесцеремонно вмешиваться в чужие проблемы, принимая первый удар на себя. Поэтому Мономах ничуть не удивился, что именно Леха заметил следы крови на асфальте, а затем и труп в подъезде. Кто другой прошел бы мимо, а если уж увидел, то не стал разбираться, что к чему. Просто вызвал бы милицию.
И все-таки, слушая Леху, Мономах не мог избавиться от ощущения тревоги. Откуда и почему взялась эта самая тревога, он не знал.
– …и когда я понял, что увяз по самые уши, то быстренько смылся, даже не попрощавшись с Жанной, – наконец со вздохом закончил Дардыкин и с выжиданием посмотрел на Мономаха: – Ну, что скажешь?
– Теперь понятно, почему ты пришел на работу на два часа раньше! – улыбнулся тот.
– И это все?
– А что еще ты хотел от меня услышать? Ты и сам все прекрасно понимаешь. Не надо было разыгрывать из себя благородного разбойника, а сразу же вызвать милицию. И с пистолетом промашечка вышла. Он все еще у тебя?
– Да.
– Дай-ка мне его.
Леха вытащил из кармана конфискованное оружие и положил на стол. Несколько минут Мономах молча рассматривал пистолет, а затем сказал:
– Неавтоматический двуствольный пистолет с откидным блоком стволов. МПС, или «Гроза»… Название многообещающее, да? Не самая плохая игрушка, но и не самая хорошая. У киллеров он не в почете. Хотя его конструкция не предусматривает дополнительных приспособлений типа глушителя. Сейчас, когда имеется из чего выбирать, эти парни предпочитают импортные аналоги. Надежнее и удобнее. А в этой пушке после одного выстрела патронник здорово нагревается. Скорострельность снижается. Неудобно… Знаешь, а я, пожалуй, попытаюсь узнать, кто настоящий хозяин этого пистолета.
– Каким образом?
– Свяжусь со своим старым приятелем из ФСБ и попрошу проверить, на кого зарегистрирован этот номер. Если из этого пистолета кого-то убрали, у них имеется информация на этот счет. Так что, Леха, не волнуйся. Найдем мы этих заказчиков, и снимут с тебя все подозрения.
Дардыкин вздохнул с явным облегчением.
– В общем-то я не волнуюсь. А если и волнуюсь, то не за себя.
– Что, опять влюбился? – с сарказмом уточнил Мономах. – И опять стройная, длинноногая и несчастная?
– Угадал. Все при ней. Только она какая-то зашуганная. Почему?
– Не забывай, что сегодня утром ее едва не убили. А в такой ситуации любой, даже самый крутой мафиози, будет чувствовать себя не очень-то комфортабельно.
– Но Жанна сказала, что понятия не имеет, за что ее заказали. А может, это и вправду ошибка?
Мономах ничего не ответил. Лишь грустно улыбнулся и покачал головой. Он не переставал удивляться наивности Дардыкина, этого большого ребенка, которого обвести вокруг пальца было так же легко, как пятилетнего малыша. Особенно, если лапшу на уши ему вешала хорошенькая женщина. Ради прекрасных глаз Леха был готов на любые, самые невероятные подвиги. Нельзя сказать, что Дардыкин был олухом по жизни. С мужиками он держал ухо востро и умел давать достойный отпор. А вот с женщинами…
– Чего такой невеселый? – вдруг напомнил о себе Дардыкин.
– Вот, задумался над смыслом жизни…
– И что надумал?
– А то, Леха, что живем мы с тобой как-то неправильно. Гоняемся за собственными тенями и не думаем о будущем. Только и делаем, что пашем беспробудно. И днем нет покоя, и ночью. Нет времени даже о себе подумать.
– Ну и что тут такого? – удивился Дардыкин. – Хочешь хорошо жить, умей вертеться. Каждый вертится как может.
Он не любил, когда Мономах начинал говорить с ним какими-то загадками. Не любил, потому что не всегда понимал, в чем суть Серегиных откровений.
– Вот ты, герой-любовник, прыгаешь из одной постели в другую, – задумчиво продолжил Мономах, – и все без толку. Твои женщины похожи друг на друга как две капли воды.
– Ну не скажи.
– Я не о внешних данных. Я об отношении. Все они относятся или относились к тебе, мягко говоря, несерьезно…
– Послушай, ты что, сегодня не с той ноги встал? – перебил Дардыкин и тут же прикусил язык, поняв, что сморозил бестактность. Покраснел и пробормотал что-то невнятное.
Мономах задумчиво улыбнулся и покачал головой.
– Я, Леха, на тебя не обижаюсь. Мне даже приятно, что ты иногда забываешь о моей беспомощности. Только вот другим почему-то эта инвалидность как бельмо на глазу. Все, кому не лень, считают нужным высказать свои соболезнования… Ладно, хватит разводить лирику. Вернемся к нашим проблемам. Пистолет я оставлю у себя. И не качай головой, это решено.
– А что с Бобровым?
– Я повторяю: ты мне нужен в Москве. Так что ребята отправятся без тебя.
Леха горестно вздохнул, но решил не перечить.
– Ладно. Только мне негде жить. К Кириллу попроситься, что ли?
– А жена? Не хочешь позвонить ей?
– Нет. Я ее не люблю.
– А почему не разводишься?
– Не хочу. Волокиты много… Хотя, наверное, надо бы – Леха поморщился, словно съел кислое яблоко. – Ох, ненавижу таким дерьмом заниматься. Бюрократы хреновы, наплодили законов! Даже развестись проблема!
– Ладно, Леха, время не ждет. Поезжай в спортзал и сообщи Ивану Петровичу координаты дачи Боброва. Она находится за Домодедово, в районе Барыбино. Это примерно шестьдесят километров от Москвы. Деревня Выковка. Думаю, для охраны четырех человек вполне достаточно.
В те дни, когда Бобров будет там появляться, мы пришлем еще двоих. Да, не забудь сказать им, чтоб захватили карту… Не дай бог, заблудятся… На даче их будут ждать охранники генерала. Они все покажут и расскажут. Передай Ивану Петровичу, что как только прибудут на место, пусть свяжутся со мной. Все понятно?
– Понятно, – кивнул Леха. – Все передам, не волнуйся.
Глава 6
За неделю интенсивной работы майор Валахов и его группа не продвинулись ни на шаг в расследовании убийства академика Савельева. Были опрошены десятки научных сотрудников, соседи, знакомые и родственники тех же сотрудников и соседей. Все они тщательно проверялись на возможность контактов с мафиозными структурами. Ведь убийцы, судя по всему, были профессионалами – после себя они не оставили никаких улик и отпечатков пальцев. Действовали четко и слаженно – зашли, выполнили заказ и словно сквозь землю провалились.
Не нашлось ни свидетелей, ни фактов, подтверждающих версию, выдвинутую Балаховым, – Савельев хорошо знал хотя бы одного из преступников и поэтому без колебаний впустил их к себе в квартиру. Иначе как можно было объяснить то, что старый академик не поднял шума. Время ведь нынче неспокойное, тут даже самый беспечный гражданин, прежде чем открыть дверь, посмотрит в глазок.
Версия рассыпалась на глазах, но Валахов не отчаивался. Он знал, что рано или поздно судьба вознаградит их за добросовестный и кропотливый труд. Так оно, собственно, и случилось.
Первую хорошую новость принес Петр Ясинцев. Несколько дней подряд он работал со своими осведомителями, пытаясь разузнать, не получал ли кто-нибудь из местных киллеров подобный заказ. Добыть такую информацию всегда сложно.
Среди бандитов враждующих группировок существует негласный договор – своих выдавать только в исключительных случаях. Даже если кто-то, в силу определенных обстоятельств, становился стукачом, то стучал «по-маленькому» и так, чтобы никто не узнал. Ведь когда происходит утечка важной информации, рано или поздно, но виновника «вычисляют». И тогда ему крышка.
Поэтому Петр Ясинцев, работая с осведомителями, не останавливался ни перед чем. В ход пошло все – деньги, угрозы, обещания и даже лесть. И в конце концов удача ему улыбнулась.
Один из боевиков Марика, лидера самой влиятельной новосибирской группировки, раскололся. Он был смертельно обижен на своего бригадира за то, что тот по пьяни изнасиловал его сестру. Марик же никак не прореагировал на это происшествие. Возмущенный до глубины души бандит жаждал мести. Конечно, он мог убить обидчика, но такой исход казался ему слишком несправедливой карой. И тогда он, найдя свободные уши в лице лейтенанта ФСБ Ясинцева, заговорил…
– Я знал, что Степан давно искал со мной встречи, – спустя несколько часов после разговора докладывал Петр. – Но понятия не имел зачем. Вообще-то, если бы не непредвиденные обстоятельства, то не видать нам его откровений как своих ушей. Короче, Степан сообщил мне, что две недели назад к Марику приезжали трое чеченцев. Двое – так, мелкая шушера, а один – крутой. То есть не пешка в большой шахматной игре. Умный и хитрый. Настоящий босс. А Марик, хотя и причисляет себя к славянам, поддерживает контакты и с остальными бандитскими группировками. В частности, с чеченцами у него очень тесные отношения. Сам Степан терпеть не может «черномазых». Я, между прочим, цитирую… Так вот, Степан уже давно зрел, чтобы переметнуться во вражеский стан. Все ему денег мало. А тут еще и конфликт с Мариком. Вот парня и прорвало… Так о чем это я?
– О Степане и о чеченцах, которые приезжали к Марику, – подсказал Валахов.
– К чеченцам я вернусь чуть позже. Я не слишком путано объясняю? Нет?.. Так вот, из всей информации, выданной Степаном в порыве отчаяния, меня заинтересовала только одна. Оказывается, у Марика в милиции есть свои люди, которых он периодически нанимает в качестве охранников. Перевозки крупных сумм или товара. Все делается на законном основании, в соответствии с договором. Одним словом, одноразовый заказ. Только мне доподлинно известно, что этих ребят из милиции частенько используют не по назначению. Например, для сведения счетов с недругами, точнее, для их нейтрализации… Представьте такую картину – врывается в ресторан, где любят посидеть боевики какой-нибудь группировки, спецназ в полной экипировке. Все как положено – автоматы, маски, камуфляж, своеобразный жаргон. Арестовывают обалдевших от неожиданности бандитов, сажают их в «уазики», «боевиковские» машины также забирают с собой. На следующий день лидер группировки связывается со своими людьми в милиции и интересуется судьбой задержанных боевиков. Но оказывается, что в эту ночь правоохранительные органы не проводили никаких мероприятий.
Среди арестованных таких-то и таких-то не значится. Парни, которые сидели в ресторане, исчезают бесследно…
– И к чему ты клонишь? – уточнил Валахов.
– Пробую провести параллели между нашим расследованием и приездом гостей Марика. Если верить Степану, то в тот период, когда приезжали чеченцы, Марик нанимал милиционеров для какой-то важной и срочной работы. Не для охраны груза, не для перевозки денег и не затем, чтобы нейтрализовать конкурентов. Марик нанимал милиционеров для своих южных гостей! Так сказать, выступал в роли посредника. За все услуги платили чеченцы, и платили немало… Вот мы тут дружно ломали голову, что заставило академика Савельева впустить преступников в свой дом? Ведь он, если верить показаниям соседей, был подозрительным и осторожным. Никого к себе не приглашал, бывших коллег принимал только по предварительной договоренности… А ведь экспертиза установила, что замок не был взломан!
– Преступник мог открыть дверь своим ключом, – предположил Мельников.
– Все запасные ключи хранились у академика в столе.
– Не трудно заказать копию.
– Каким образом? Не забывай, что Савельев почти никуда не отлучался. Выкрасть ключ из его квартиры так же сложно, как мне или тебе отправиться на Луну.
– И что?
– А то, что преступники попали в квартиру обычным способом – позвонили, им открыли, они вошли.
– Я с тобой совершенно согласен, – кивнул Мельников. – А возражаю из вредности.
Он улыбнулся и посмотрел на майора Балахова – как тот реагирует на их словесную перепалку, так сказать, обмен мнениями. Петр и Андрей, работая в паре, частенько дискутировали, и, как ни странно, во время подобных споров рождалась истина. Валахов с превеликим удовольствием поддержал бы игру, но у него не было веских доводов, чтобы уложить своих подчиненных наповал. Поэтому он придал лицу многозначительное выражение и промолчал.
Петр нахмурился, почесал подбородок и поднял глаза.
– Черт, потерял мысль… Так на чем мы остановились?
– Мы решили, что Савельев доверял этому человеку, как самому себе, – напомнил майор.
– Да, но среди его знакомых таковых людей не существует! – Петр обвел всех торжествующим взглядом. – Все в один голос утверждают, что характер у покойного академика был отвратительнейший. К нему, если и заглядывали, то по крайней необходимости. Он и открывал-то не всем! А тут вдруг такое радушие и беспечность.
– И каким образом это увязывается с чеченцами? – удивился Валахов. – Ты хочешь сказать, что это они его убили?
– Я не знаю. Вероятнее всего… Если верить Степану, то двое чеченцев, те, которые попроще, уезжали из Новосибирска в спешном порядке в тот самый день, когда умер Савельев. Если верить заключению экспертизы, то академика убили днем. Марик провожал гостей вечером. Совпадение? Я не верю в такие совпадения. Тем более, что чеченцы были веселы, уверенны в себе и производили впечатление людей, удовлетворенных результатами командировки… Один из них даже сказал на прощание: «Скоро вы о нас услышите!» Интересно, что он имел в виду?
«Этого еще не хватало, – похолодел майор. – Значит, в игру вступили чеченцы. Вероятнее всего, чемоданчик попал к ним во время войны. Тогда везде творилась такая неразбериха, что даже простой солдат мог вынести со склада с десяток гранатометов. Не говоря уже о чемоданчике… Но любая ядерная мини-установка – не более, чем игрушка, если не знать кодов запуска. Теперь понятно, для чего чеченцам был нужен Савельев. Только те, кто создал эту адскую машину, знали, как ее запустить…»
Валахов постарался ничем не выдать своего волнения и как можно спокойнее спросил:
– Ты говоришь, из Новосибирска уехали только трое?
– Да. Один остался. По-прежнему гостит у Марика. Наслаждается радостями жизни в его загородном доме и, судя по всему, в ближайшее время никуда не собирается.
– Тебе удалось выяснить, кто он такой?
– Да. Некий Алехан Тарамов – бизнесмен. Так что тут не подкопаешься. Мало ли какие дела у него могут быть в Новосибирске. Уверен, что у него все документы в полном порядке.
– Алехан Тарамов, говоришь? Черт побери! Да это как раз наш клиент! – возбужденно воскликнул майор. – Он один из основателей чеченской группировки. Занимается торговлей оружием и прочими грязными делишками. Но брать его просто так, без веских причин, нельзя. Он и вправду хитер и изворотлив. Как вы считаете, зачем он приехал сюда? Может, договариваться о новых поставках оружия или наркотиков?
– Ответа на этот вопрос у меня нет, – развел руками Ясинцев. – Зато я могу объяснить, почему Савельев открыл дверь без всяких проволочек.
– Объясни.
– Вот скажи, Андрюха, – вдруг обратился Петр к Мельникову, – как бы ты поступил в подобной ситуации? Сидишь ты дома, работаешь. Вдруг звонок. Ты подходишь к двери, смотришь в глазок. На лестничной площадке стоят двое омоновцев. Спрашиваешь: «кто», тебе отвечают: «милиция» и показывают удостоверения. Твои действия?
– Ну, – улыбнулся Мельников, – набрасываю цепочку, открываю дверь и тщательно изучаю удостоверения. Затем звоню в то отделение, где по документам числятся эти ребята, и спрашиваю, работает такие у них или нет.
– Правильно. Тебе отвечают, что старший лейтенант такой-то у нас служит. И такой-то тоже. Только сейчас они на задании. Твои сомнения рассеялись. Тебе даже стыдно за свою недоверчивость. Ты возвращаешься к двери и, извинившись, впускаешь омоновцев в квартиру. И вот тут начинается самое интересное. Откуда ни возьмись к тебе в дом заскакивают вооруженные люди. Стражи порядка немедленно исчезают, а ты остаешься один на один с преступниками. Думаю, примерно по такой схеме действовали чеченцы. Савельев был так ошарашен, что не сумел вовремя сориентироваться. Но зачем им было его убивать?.. Андрюха, ты, кажется, хотел что-то сказать?
– Да. Интуиция мне подсказывает, что убийство Савельева связано с его научными разработками. Только вот с какими? Академик уже много лет на пенсии и ничего нового не изобрел. Значит, надо хорошенько покопаться в его прошлом. Вернуться к тому времени, когда он был полон сил и энергии и работал в институте. Мне кажется, узнай мы причину, по которой убили Савельева, и вычислить преступника будет очень просто.
– Ты так думаешь? – с сарказмом спросил Ясинцев.
– Я уверен, что тот, кто навел чеченцев на академика, в недалеком прошлом имел непосредственное отношение к научным проектам Савельева. Возможно, даже работал под его началом. Ведь проекты Савельева были засекречены. О них знали весьма немногие – заказчики и те, кто помогал академику. Маловероятно, что тот, кто сдал Савельева чеченцам, все еще работает в институте. Значит, круг поисков заметно сужается.