Нимфоманка

– Миура-кун, я побрилась, так что всё в порядке, – смущённо прошептала Ханада. И так она это мило сказала, так робко и вместе с тем так по-взрослому, что я вдруг осознал, что люблю эту женщину и никто мне больше не нужен! И так меня это поразило, что я от счастья едва не задохнулся. Потом у нас с Мари был секс. Как у взрослых, на большой кровати. Ханада-сан шептала мне что ей стыдно, что она старая и толстая, но я только целовал её и говорил, что она самая стройная в мире и я жить без неё не могу. Тогда же я впервые ласкал ртом её киску. Она и правда оказалась сладкой, как пишут в эротических журналах. В общем, когда мы вышли из отеля я был на седьмом небе от счастья. Строил уже планы, как через два года окончу школу и женюсь на Ханаде-сенсей. Глупо, конечно, но Мари была моей первой девушкой, и она была очень классной.

– Пока, Такаши-кун! – она чмокнула меня в щёку и убежала, а я поплёлся домой. И настроение у меня начало портиться. Во-первых, когда женщина за тебя платит это неприятно! Я подумал, что нужно искать подработку. Тут я вспомнил о своём старике. Он пару раз намекал, что ему в магазин нужен помощник. У моего отца строительный магазин. Если быть точным, три строительных магазина. Старик мой всё время так устраивается, что у него однокашники по институту стройматериалы заказывают. Так что деньги он в основном от них получает. Ну и просто обычные покупатели заходят, конечно. Когда я маленький был, то у нас кроме одного небольшого магазина ничего не было. Отец там всё время торчал, сам разгружал, сам за кассой сидел. Ну и я там тусовался всё время, так что ассортимент знал не хуже, чем продавец-консультант. Тогда я об этом не задумывался, но сейчас-то понимаю, что тогда мы все в долгах были. Беднее бедного, короче. Но потом дела у моего старика пошли в гору. Он целых пять магазинов открыл. Два закрыл потом, правда, помещения в аренду сдал, так что всё у нас неплохо теперь. В деньгах он меня особо не ограничивал никогда. Ну, то есть мы не миллионеры, конечно, но телефон там или одежду я покупал особо не задумываясь. Мог я и сейчас попросить денег у своего старика, но это было как-то уж совсем странно. Не мог я так сделать короче. Пришёл я домой, дом у нас старый. Отец ремонт сделал и этим ограничился. Я-то знаю, что мы могли новый купить и в районе попрестижнее. Но отец говорит, что, мол, привык здесь, да и до главного магазина добираться проще. Но я-то думаю, что ему этот дом дорог как память о маме. Что до меня, то я её совсем не помню. Да и не мудрено мне трёх лет ещё не было когда она умерла. Если вдуматься, то мой отец, всем ради меня пожертвовал. Ну, то есть думаю, женщины у него были, конечно, но ни одна из них в нашем доме так и не появилась. Так что для меня единственной женщиной в доме была Асахина-сан, которая раз в неделю убираться приходит. В общем, отец мой нормальный мужик. Ничего плохого про него сказать не могу. Да и не старый ещё, пятьдесят лет всего. И выглядит, в общем, неплохо, получше многих других в этом возрасте. Мама-то гораздо моложе была. В этом есть какая-то несправедливость, что её давно уже нет в живых. Мысли мои перескочили на Ханаду-сенсей. Лицо своей матери я только на фото видел, так что, когда пытаюсь её представить почему-то всё время лицо Ханады-сан получается. Дура эта Огава! На её месте я был бы счастлив если бы у меня была такая мама, как Ханада-сенсей. Кстати, о птичках, надо мне как-то отношения с Рин налаживать. Она так-то пооттаяла немного, как стала в клуб приходить. Имамура в ней души не чает, хотя Огава по-прежнему иногда такое может сказать, что Эндо-сан прямо-таки в ступор впадает. Ладно, посидел я на диване немного, подумал и потопал на второй этаж в кабинет отца.

– Можно войти?

– Входи.

Я вошёл, он сидел за столом и смотрел на большое фото мамы, которое на столе у него стоит. Я знаю, он часто так сидит, даже свет не включает. Так-то я понимаю, почему он первое время как мамы не стало всё время на работе пропадал. Понимать-то я понимаю, но мне тогда совсем одиноко было. Плохо, в общем. Ну да ладно, это дело прошлое.

– Что ты хотел, Такаши? – спросил отец.

– Я насчёт подработки! – сказал я, – ты говорил, тебе продавцы нужны.

Он просиял весь, но говорит:

– Если тебе нужны деньги, то я могу дать сколько нужно!

– Миура-сан, – отвечал я, – я уже не маленький. Мне хотелось бы самому зарабатывать! Кроме того, ты сам говорил, что нам нужны сотрудники!

– Ну, если так! – в его голосе послышалось явное облегчение, но он всячески стремился показать, что не особо рад. Взрослые иногда такие смешные! Он включил компьютер.

– В ближайшем магазине требуется сотрудник на неполный рабочий день! Сможешь выйти завтра к четырём?

– Смогу. Спасибо! – я поклонился ему и пошёл к себе. Ассортимент я знаю, уж точно получше какого-нибудь студента на подработке! Ещё бы с клиентами научиться общаться и проблем не будет! То, что магазин недалеко это хорошо. Хотя отец наверняка это подстроил. Ну и чёрт с этим. Главное у меня больше времени на Мари останется. Кстати, надо спросить какая у меня зарплата!

С Ханадой-сенсей мы встречались теперь постоянно. Как только я первую зарплату получил, то настоял, что за номер буду платить сам. Мари упиралась вначале, но когда я сказал, что нашёл подработку, то уступила. Вообще она вела себя как послушная девочка. Если по каким-нибудь причинам не могла со мной вечером встретиться, то звонила и умоляющим голосом просила простить её глупую. Она вела себя так, как будто была мне обязана. Может она и правда так считала, из-за того, что я общался с её племянницей. Хотя я к Огаве, в общем-то, попривык немного и общаться с ней мне стало попроще чутка. Я расстраивался из-за того, что как мне кажется Ханада-сан не испытывала оргазма со мной, кроме того, самого первого раза. Ей похоже нравилось, заниматься со мной любовью, она постанывала, иногда вздрагивала, но того взрыва эмоций, что был у неё тогда в классе, больше не происходило. Ханада-сенсей уже оделась, а я всё ещё голый сидел на постели и любовался её попкой, затянутой в серую узкую юбку до колен.

– Тушь потекла! – сказала Мари поправляя макияж, она нагнулась к зеркалу, её попа аппетитно выпятилась и у меня, несмотря на то что я только недавно овладел её телом, невольно снова началась эрекция.

– Мари, – спросил я, – тебе не очень приятно, когда мы… ну…

Я смутился, Ханада повернулась ко мне и со смущённой улыбкой проговорила:

– Миура… Такаши-кун, почему ты спрашиваешь? Ты великолепный любовник! Ты неутомимый и сильный! И мне очень нравится заниматься с тобой любовью! Мне очень хорошо с тобой!

Она повернулась к зеркалу и продолжила заниматься своим макияжем. Мной вдруг овладело странное чувство. Где-то в глубине души я понимал, что Ханада-сан просто не хочет задеть мои чувства, что она мне врёт. И я разозлился. Я понял, что должен сейчас что-то сделать, иначе моим мечтам придёт конец. У меня появилось ощущение что я утрачиваю свои права на неё и мне стало страшно. Я слез с кровати и подошёл к стоявшей наклонившись вперёд Мари. Член мой сильно встал, он упёрся её в попу через юбку, она повернула голову, смущённо улыбнулась и спросила:

– Что?

И в этот момент я резко надавил левой рукой ей на шею прижимая Ханаду животом к столу, а правой задрал на ней юбку обнажая попу. На Мари были маленькие красные трусики, практически не прикрывавшие ягодицы, я рывком стащил их вниз до колен. Не обращая внимания на лепет Мари, что она опаздывает и что Рина ждёт её, я развёл пухлые ягодицы Ханады-сенсей и просунул между ними свой член. Между ног у Мари было горячо, гораздо горячее чем только что, когда мы с ней кувыркались в постели. Я думаю, что набросился на неё даже не потому что хотел. То есть я её хотел, конечно, но дело было не в этом. Я просто почувствовал, что она мне сейчас не принадлежит и мне захотелось доказать обратное. Прежде всего, самому себе доказать.

– Такаши-кун! Не туда! Мне больно! Не надо! Помедленнее, пожалуйста! – её жалобные причитания меня только ещё больше заводили. Ханада-сенсей, впрочем, не пыталась вырваться, если бы она резко потребовала прекратить, я бы тут же отступил. Но она только бессвязно лепетала и жаловалась, а сама прогибалась всё ниже, выставляя попу мне навстречу. Уже через минуту Мари начала громко стонать, вцепившись в столик, который ходил ходуном сотрясаемый нашей совместной пляской. И стонала она совсем не так как только что на кровати. Это были совсем другие стоны. Теперь я чувствовал, что Мари действительно наслаждается. Учительница запустила руку себе между бёдер и её зад начал выписывать замысловатые восьмерки двигаясь мне навстречу. Не успел я кончить в неё, как она, соскользнув с моего члена присела на корточки зажав бедрами свою ладонь и сотрясаясь всем телом. Она подняла голову и посмотрела мне в глаза. Взгляд у неё был мутный и почти безумный, густые чёрные волосы растрепались, тушь опять потекла, на белой коже лба выступили мелкие бусинки пота.

– Такаши-кун! – проговорила она хрипло. Я вернулся к кровати и сел, я чувствовал себя так, словно изнасиловал Мари, но, несмотря на это мой член всё ещё стоял. Мари подползла ко мне на четвереньках, словно собака и прежде, чем я успел ей помешать, взяла мой член в рот. Она не отпускала его пока, мой пенис не начал опадать. Ханада-сенсей сидела у моих ног, вся растрёпанная, с задранной юбкой, трусики по-прежнему были у неё на щиколотках.

– У тебя красивые ноги, Мари! – сказал я ей.

Она опять посмотрела на меня, взгляд её прояснился. Ханада-сан облизнула губы и сказала:

– Теперь ты видишь какая я? Я не могу кончить от обычного секса. Тогда в классе у меня внутри от страха всё сжималось, что кто-нибудь зайдёт и увидит нас! Сейчас, когда ты набросился на меня на секунду мне стало по-настоящему страшно! По-другому я не могу получить удовольствие!

Мне вдруг стало её так жалко! Она была такая несчастная сейчас! Я опять подумал, что люблю Ханаду-сенсей. Моя рука сама начала гладить учительницу по её растрёпанным волосам.

– Ты очень хороший! – прошептала Ханада, ласкаясь. Она встала, натянула трусики, оправила юбку.

– Я зайду в ванну на секунду!

Я начал одеваться, когда Мари вышла, я был уже почти готов. Она была посвежевшая, помолодевшая, волосы собраны в аккуратный хвост.

– Пока Такаши-кун! – Ханада-сан поцеловала меня в губы и сказала:

– Не забудь завтра придти с отцом! Будут собеседования по планам на будущее!

Мари ушла, я остался в номере отеля один. Мне нужно было выждать некоторое время чтобы не заметили, что мы выходим из одного лав-отеля. Как всегда, в такие моменты мне стало грустно и одиноко. «Почему мы не можем быть всё время вместе!» – с тоской размышлял я.

Назавтра у нас были собеседования. Пустая трата времени, честно говоря. Я и вообще не ожидал, что мой старик придёт, у него дел обычно по горло, но он явился и даже не опоздал. В костюме он довольно-таки неплохо смотрится. Всё время пока Ханада-сенсей втирала что-то моему старику, я, честно говоря, смотрел на её губы и то представлял, как целую её, то вспоминал как смотрится этот маленький ротик, эти пухлые губки, когда ласкают мой пенис. А учительница разошлась вовсю! Щёки у неё раскраснелись, она была сейчас чудо как хороша! Посмотрел я на своего старика, а у того рот приоткрылся, он весь аж вперёд подался и ловит каждое её слово. Ни разу я ещё не видел, чтобы он так на какую-нибудь женщину смотрел. Мари, по-моему, заметила какое впечатление произвела на моего старика и от этого распалялась ещё больше. Мне это, честно говоря, не очень понравилось. Когда мы домой ехали, мой старик сказал с восторгом:

– Какая у тебя прекрасная учительница, Такаши! Не знаешь случайно, она замужем?

– Она не замужем, но у неё есть дочь, в нашей школе учится, – отвечал я с плохо скрываемым раздражением, но мой старик ничего этого не почувствовал. Он только улыбнулся и проговорил весело:

– Значит она мать-одиночка, как и я!

Он сказал это таким тоном, точно это было большим достижением. Я вытащил телефон и написал Ханаде-сан:

«Скучаю по тебе!»

«Я тоже!»

Отвечала она и поставила в конце сердечко.

На следующий день японского у нас не было, и я видел Ханаду-сан только мельком на большой перемене. И поговорить с ней я естественно не мог. К тому же у Мари сегодня была прорва работы и наше свидание накрылось медным тазом. От нечего делать я попёрся в клуб и там наткнулся на Огаву, которую пару дней не видел. В клубе больше никого не было. Имамура готовилась к заседанию студсовета, на котором рассчитывала выбить нам бюджет на летний лагерь, а Эндо-сан, в её отсутствие тоже видимо решила не приходить. Огава сидела за столом и что-то писала. Я раньше и не знал, что она носит очки. Они ей, кстати, очень шли. Огава убрала волосы назад, и я впервые смог разглядеть её лицо. Сейчас я понял, что на самом деле Огава очень похожа на Ханаду-сан. Не только глазами, но и вообще.

– Знаешь Огава, ты очень похожа на Ханаду-сенсей! – сказал я.

– Заткнись! – отвечала Огава, не отрываясь от своей рукописи.

Я уселся напротив и стал смотреть на неё. Я глядел и мне казалось, что я смотрю на Ханаду-сан.

– Тебе гораздо лучше, когда волосы убраны! – сказал я.

Огава цыкнула зубом, не удостоив меня взглядом. Некоторое время она продолжала писать, потом подняла глаза и взглянула на меня с раздражением. И даже этим своим взглядом она напомнила мне мою Мари.

– Что ты на меня смотришь? – спросила Огава недовольным тоном, – тебе, что больше заняться нечем?

– Конечно нечем! – отвечал я ей, – ты сама сказала, что рассказ мой ужасен! А что ещё делать в литературном клубе?

– Мог бы что-нибудь почитать! – заметила Огава.

– Я вообще-то не очень люблю читать! – признался я.

– Это заметно! Что ты тогда здесь делаешь?

– Сам не знаю! – отвечал я. Я подпёр рукой щёку и продолжил наблюдать за Огавой. Она вернулась к своему манускрипту и больше на меня не смотрела.

– Ты пишешь рассказ? – спросил я.

– Не твоё дело! – отвечала Огава.

– Дашь потом почитать?

Она фыркнула, но ничего не сказала. Я взглянул на часы.

– Мне пора на подработку!

– Скатертью дорога! – напутствовала меня Огава.

– Тебе не кажется, что наши отношения определённо улучшились в последнее время? – заметил я.

– Кыш! Кыш! – отвечала Огава, не отрываясь от своего творения. Но мне показалось, что она всё-таки довольна.

На следующий день я снова увидел Огаву в столовой. Она убрала волосы назад, сделала такой верхний хвост, так, кажется это у девчонок называется. Ей он очень шёл. Парни в очереди пялились на неё. То ли из-за причёски, то ли по другой причине, но даже и форма на ней теперь сидела по-другому, не так мешковато, как раньше. Огава определённо перешла из разряда серых мышек в класс милашек! Она посмотрела на меня, и я заговорщицки подмигнул ей. Огава покраснела, потом решительно встала и направилась к столу, за которым обедали мы втроём, я, Така и Сакура. Огава села рядом с Сакурой и сказала, глядя на меня:

– Из-за тебя на меня теперь все пялятся! Так что возьми на себя ответственность!

Сакура и Така уставились на нас с удивлением.

– Что между вами произошло? – спросил Така переводя взгляд с меня на Огаву.

– Ничего такого, – отвечал я.

– Эта причёска тебе очень идёт! – сказала Сакура Огаве.

– Спасибо, – пробормотала племянница Ханады-сан.

Сакуре она почему-то никогда не грубит!

– Я могла бы помочь тебе накрасится! – предложила моя подруга детства.

– Спасибо! У меня есть ма…, тётя, – быстро поправилась Огава.

Мне послышалось или она хотела сказать мама?

Когда наша троица шла домой, до перекрёстка мы всегда ходим вместе, Сакура сказала.

– Я была в учительской и посмотрела список класса 1-2. Никакой Огавы там нет. Там есть Ханада Рина.

– То есть фамилия у неё на самом деле Ханады-сенсей! – удивился Така.

– Что ты об этом думаешь, Миура? –  спросила меня Сакура.

Мыслишка то у меня была, но я решил придержать её у себя.

– Понятия не имею, – я пожал плечами. Сакура посмотрела на меня, но ничего не сказала. Когда мы расстались, я задержался у пешеходного перехода и оглянувшись увидел Огаву, которая шла от школы в моём направлении. Дождавшись, когда она догонит меня, я пошёл с ней рядом.

– Твоя юбка стала короче! – заметил я.

– Мать укоротила! – резко отвечала Огава.

Некоторое время мы шли молча. Теперь, когда я был почти уверен, что Огава родная дочь Ханады-сенсей, она казалась мне безумно похожей на мою Мари. Смотреть на Огаву мне стало приятно, приятно находится с ней рядом, её запах был похож на запах Ханады-сенсей. Я подумал, что мне нравится Огава. Как сестра, конечно.

– Почему ты скрываешь, что Ханада-сан твоя мать? Я бы гордился такой матерью! – сказал я Огаве.

Она криво усмехнулась, на её красивом лице появилось странное выражение.

– Все парни думают своим членом, – сказала Огава, – стоит моей кляче потрясти своими сиськами, и она им кажется лучшей женщиной на свете! Уверена, 90 процентов парней в нашей школе мечтали бы лишиться девственности с моей матерью!

Когда Рина сказала про сиськи, я невольно взглянул на её грудь и отметил, что Ханаде-сенсей она заметно уступает. Огава поймала мой взгляд, щёки её вспыхнули.

– Как думаешь, у меня такие же вырастут к тридцати пяти? Всё-таки я её дочь! – добавила она со злостью.

– Не знаю, – промямлил я, глядя в сторону.

– Почему ты за мной таскаешься семпай? Думаешь подобраться, таким образом, к моей матери? Я же видела, как ты на неё смотришь!

– Ты наблюдала за мной? – удивился я.

– А что, если и так? – с вызовом отвечала Огава.

Некоторое время мы шли молча. Я пропустил момент, когда должен был повернуть к станции, но продолжал покорно идти рядом с Риной.

– Или ты думаешь присунуть мне, если с матерью не выгорит? Сам же сказал, что мы похожи!

Огава сама смущалась и краснела от собственных слов. Эта её цундерэ сторона, казалась мне чрезвычайно милой. Может из-за этого я совсем не мог на неё злиться.

– Дура ты, – сказал я беззлобно.

– А ты у нас значит умный! – Огава презрительно фыркнула.

– Хочешь встречаться с моей матерью, но ничего о ней не знаешь!

Тут она права. Я действительно почти ничего не знаю о Ханаде-сенсей.

– Моя мать помешана на сексе. Она западает на любого более-менее симпатичного мужика с крепким членом. Так что у тебя Миура-семпай неплохие шансы пошуровать своим пенисом у неё между ног!

Не смотря на всю её милоту и внешнюю схожесть с Мари, её грубости меня достали.

– Может, хватит оскорблять Ханаду-сенсей? – резко спросил я.

– Ух, ты! Какие мы нежные! Но если хочешь кое-что узнать о ней, то придётся потерпеть! Твоя драгоценная Ханада родила меня, когда ей было шестнадцать! Она собиралась отказаться от меня, и тогда её старшая сестра забрала меня к себе. Огава-сан воспитала меня как свою дочь! До недавнего времени я была уверена, что она моя настоящая мать! Как бы я хотела, чтобы это так и было!

Впервые голос Рины показался мне искренним.

– Когда мама… Огава-сан заболела, то рассказала мне правду о том, кто я на самом деле. Можешь себе представить в каком шоке я была узнав, что эта меняющая мужчин как перчатки, развратная тётка на самом деле моя настоящая мать! Да я её даже почти не знала! Она и появлялась-то у нас не так уж часто!

Огава перевела дыхание.

– Я думала она меня в приют сдаст! – призналась Огава, – удивилась даже когда она сказала, что теперь мы будем жить вместе и она хочет восстановить свои права на меня. Пока я была убита горем после смерти Огавы-сан, эта женщина подсунула мне бумагу и вот я теперь официально дочь Ханады Мари. И моя фамилия теперь тоже Ханада!

– А Огава это фамилия твоей ну…

– Это фамилия моей настоящей матери, той, что воспитывала меня с тех пор, как я себя помню. Огава это её фамилия по мужу. Я долго считала этого человека своим отцом.

– А он…

– Он умер пять лет назад, – отвечала Огава, в голосе её послышалась искренняя грусть.

– Я его любила. Он был очень хорошим человеком!

– А своих детей у них не было?

– Нет, – отвечала Огава, – скорее всего из-за меня.

– Пока эта женщина продолжала перепрыгивать из одной постели в другую, Огава-сан, возилась со мной, водила в садик, потом в школу. Делала со мной уроки. Я делилась с ней своими детскими переживаниями. У меня не было в жизни человека ближе, чем Огава-сан!

– Знаешь, может быть, всё не совсем так как ты думаешь? Может быть, Ханада-сенсей думала о том, что лучше для тебя? Она считала, что ты счастлива и просто не хотела портить тебе жизнь?

Огава взглянула на меня почти с ненавистью.

– Похоже, ты по уши втрескался в мою мать! Дерзай! Ханада-сан всем даёт! В этом отношении она на самом деле может многому научить! Она же у нас учитель как-никак! – добавила Огава, криво усмехаясь.

– Знаешь, мне это надоело, в конце концов! – заявил я, останавливаясь, – я не обязан больше это слушать! Я ухожу! Пока!

Я повернулся и пошёл назад к станции.

– Иди к чёрту! – напутствовала меня Огава.

Я отошёл уже довольно далеко и меня начала мучить совесть. Вообще-то Огаве тяжело приходится. Кто я такой чтобы осуждать её? Я остановился и немного помявшись поплёлся обратно к Огаве. Нашёл её на пустой автобусной остановке. Сидя на скамейке Рина, горько плакала, сейчас она была похожа на маленького несчастного котёнка. Вокруг неё образовались маленькие кучки использованных бумажных салфеток, похожих на тающий снег. Я сел с ней рядом, слова не приходили мне в голову. Огава шумно высморкалась и жалобно спросила:

– У тебя салфетки есть?

Я полазил по своим карманам.

– Вот, есть платок. Не бойся, я им не пользовался!

– Я не боюсь, – всхлипывая отвечала Огава. Она взяла мой платок и стала вытирать свой раскрасневшийся носик.

– Я постираю его и верну! – сказала Огава.

– Да ладно. Не парься. Можешь себе оставить! – милостиво разрешил я.

– Ты очень добрый, Миура-семпай! Ты заслуживаешь большего чем эта нимфоманка! – заявила Огава.

– Давай не будем больше об этом! Ладно? – предложил я.

– Ладно, – покорно согласилась Огава.

Поплакав, она стала гораздо сговорчивее.

– Давай немного посидим, – попросила она.

– Не хочу, чтобы эта женщина заметила, что я плакала!

– Мне кажется ты несправедлива к ней, Огава-сан! – сказал я, – я вижу, как Ханада-сенсей старается!

– Это то и плохо! – подхватила Рина, – она прямо из кожи вон лезет, чтобы стать для меня идеальной матерью! Всё это выглядит фальшиво! Да и надолго её всё равно не хватит! Лучше бы она отказалась от меня! Это было бы, по крайней мере, честно!

Голос Огавы обрёл прежнюю силу. Кажется, она совсем пришла в норму.

– Откуда ты знаешь… ну, что Ханада-сан встречается с мужчинами? – спросил я.

На самом деле я, наверное, вернулся для того, чтобы задать этот вопрос.

– Огава-сан мне про неё рассказывала, – отвечала Рина.

У меня прямо язык зачесался, но мне всё же хватило ума его прикусить. Огава покосилась на меня с неудовольствием.

– Назови хоть одну причину, по которой Огава-сан могла обманывать меня? – спросила она.

У неё был такой голос как будто она не готова воспринимать логические аргументы, и я счёл за нужное ввязываться в заранее проигранное сражение. Хотя мне и было что сказать ей!

– Давай сейчас не будем об этом! – попросил я.

– Дурак – буркнула Огава себе под нос. Впрочем, в голосе её не было злости.

– Скажи, – попросила она, – чего в ней такого замечательного, что все парни делают на неё стойку? Большие сиськи? Глаза как у коровы?

– А ты видела какие у коровы глаза? – засмеялся я.

– Нет. Но думаю, они большие и глупые! – отрезала Огава.

– Как у этой женщины! – добавила она с ухмылкой.

– Почему бы тебе не называть её хотя бы Ханада-сенсей, например? – предложил я.

– Не хочу! – надулась Рина.

Я засмеялся, и она надулась ещё больше.

– Всё! Я в порядке! – сказала она, вставая, – я пошла!

– Давай я тебя провожу! – предложил я.

– Хочешь узнать, где живёт твоя учительница? – сощурилась Рина.

Это она верно догадалась. Пока я раздумывал над ответом, она засмеялась и сказала:

– Ладно, уж! Позволю тебе проводить меня!

Мы опять зашагали рядом. Я подумал, что уже попривык к Огаве и что мне с ней комфортно, даже когда мы оба молчим. Дом семьи Ханада оказался совсем недалеко. Семиэтажное многоквартирное здание произвело на меня угнетающее впечатление.

– Что разочарован? – со смехом спросила Рина останавливаясь перед подъездом.

– Если я не скажу тебе номер квартиры, как ты его узнаешь?

– Никак, – понуро согласился я.

– Ладно, уж! – сказала Огава с важностью, – квартира 430. Это на случай, если я заболею, а тебе ни с того ни с сего ударит в голову моча проведать меня!