Подлежит удалению

– Шухер, шухер! Идёт!!

Одна из шестерок, живенько заскочила обратно в класс. Абсолютно все всполошились, будто прямые участники акта вандализма. Мне хватило разве что смелости тихо пропищать:

– (Взволнованно) Слушай, Гиль…

Удар был резок и быстр. Прошёл по инерции от ступни до плеча, попав кулаком именно в щеку, как изначально задумывалось. От такой подачи тело опрокинулось назад вместе со стулом. Пинок не был достаточно сильным, но мне и этого с лихвой хватило. Приземляться на пол спиной гораздо жёстче, чем я предполагал. Притяжение сделало своё. Очень тяжело после падения дышать. Будто порвало лёгкие. Первые секунды просто не продохнуть.

Буквально через секунд пять, в класс вошёл учитель. Она как всегда вовремя успела всё пропустить. Едкая улыбка отпрыска обезьяны, украсила собой мерзкий вид.

– Ещё увидимся…

Гиль застыл на секунду с наглой рожей наперевес. Уж я-то знаю его сучий подчерк. Сто пудов намеревался ещё что-нибудь… этакого выкинуть. Нашкодить как мелкий членовредитель. Обязательно нужно нагадить в конце, иначе как без удовольствия жить? Поднял с пола чью-то ручку и разломал пополам. Ну да, молодец. Герой. Теперь кому-то, нечем будет писать. Я в этом плане, тяжелее воздуха, ничего в школу не носил. Ему-то откуда этого знать? Он ничего кроме ненависти во мне не видит. Вот теперь его лицо было полностью довольным. В тот же момент как напакостил, след и простыл.

Не успел учитель дойти до своего места, как паршивец уже стоял в крайнем левом ряду у окна. Все ученики встали в знак уважения, тем самым приветствуя преподавателя. Все кроме меня. Я всё ещё барахтался на полу. Женщина встала посреди интерактивной доски. Посмотрела на кучку пустых парт спереди. Потом в дальний угол. Прозвучал вполне резонный вопрос:

– Так, кто это устроил?

В ответ прозвучала тишина. С виду ничего примечательного, но маленький беспорядок уже в достаточной мере её бесил. Класс практически уже сел, правда велением руки она обратно поставила всех по стойке смирно.

– Хорошо, будете писать стоя. Это вас чему-нибудь да научит.

– Это сделал он, – ткнул пальцем в мою сторону Гиль.

Педагог сперва посмотрела на него, потом на медленно встающего меня, и затем довольно быстро вынесла достоверный приговор:

– Значит так, – посмотрела на Гиля, – ты сейчас поставишь все парты на место, а потом после уроков – отдраишь этот класс вместе со своими дружками. Это тебе за враньё, чтобы ты знал… Садитесь, – неодобрительно посмотрела на класс, – кроме тебя.

Ученики незамедлительно сели. Возобновился учебный процесс. Несколько секунд, Гиль всё ещё оставался стоять обескураженным. Только с тычка подруги, он медленно побрёл к доске. Учитель очень внимательно за ним следила. Недавно пылающие огнём глаза, стали снова голубыми. Маленькая жажда утолена… пока… опять не начнётся по новой…

Я снова закрываю глаза, чтобы попасть в своеобразный транс. Хоть что-то у меня идеально получается. Время проскакивает за секунды, как перемотка часов, правда вся грань восприятия становиться очень мутной. Когда мне становиться страшно, скучно или попросту теряется желание жить – я просто закрываю глаза… но потом… всё опять возвращается. Этому способствует извечный мой недосып. Как только наступает очередной повод проснуться, мгновенно наступает полоса неудач. Иногда, просто хочется убежать от всего. Навсегда заснуть и больше никогда не проснуться. Остаться в грёзах своих, в мечтах, где попросту нет ничего кроме тебя и всепоглощающей пустоты. Только ты и больше ничего. Самый разочарующий момент, когда снова приходится… проснуться…

* * *

Школьная жизнь обычно делится на занятия до обеда и после. Главное дожить, превозмочь гнетущие тебя обстоятельства. С наступлением перерыва остаётся всего лишь вторая половинка дня. Мучатся, осталось не долго…

За весь последний период учёбы, меня вообще не спрашивали по программе, да и-и-и… что я мог ответить взамен? Одно сплошное молчание, да и всё тут. В отместку назло остальным, я попросту углублялся в самые недра себя… Как будто от этого станет лучше. Ну да… Честно говоря, становилось только хуже. Я не хотел просыпаться. Я хотел заснуть навсегда.

Единственный плюс, который можно отметить – уроки подобным образом, проходили максимально быстро. Они ускользали от меня. Информация бездумно проносилась впустую. Польза, как у того уличного столба, который бесполезно горит при свете яркого дня.

Прошло не так уж и много времени… Настал час большого перерыва. Целый, полноценный час отдыха. На дворе стояла весна… Я не раз задумывался, чем бы таким… заняться после окончания школы, хотя, правильнее будет назвать её академией, как бы это нелепо ни звучало. Школа звучит слишком приземисто и низко, а тут – целая академия. Ни лицей, ни гимназия, а именно – Академия… С большой буквы… Академия «Красных сосен». Сразу чувствуется как ни как размах, престиж. Это место, куда даже взрослому хочется попасть. Отсюда и начинается длинный путь к чинам протяжённостью в жизнь.

То место, которое обычно принято называть школой – больше всего ассоциируется у меня с огромным котлованом. Своего рода помойка, куда родители скидывают своих пиздюков в надежде на то, что кто-нибудь из них рано или поздно выберется. То, каким уже выползет это чадо, очень большой вопрос… Навряд ли из большинства получится что-нибудь путное, иначе бы мы избежали кучу колоссальных проблем. На деле же окупается в лучшем случае… половина подобных стараний. Без особых вложений получится в лучшем случае ничего. В худшем – в обществе появится ещё один имбецил.

На моём счету оставались последние месяцы, как ни крути. Есть только одно «но» – я нихера не мог запомнить изучаемый материал. Отсюда и проблемы, хотя твоё решение, в случае сдачи даже всех косяков, особо роли не играло. Ну как не играло. Играло, конечно. Чем меньше ты фигни сотворил, тем больше шансов получить запрос более высокой ценности. Как гораздо позже я понял, Академия сотрудничала с разными предприятиями, организациями, учебными институтами и прочими структурами. Отсюда и такой повышенный интерес. Если ты такой же болван, каким был и я, то велик шанс вместо престижного места абитуриента в какой-нибудь важный, государственный ВУЗ, попасть в то же место, но, правда, уже на совершенно другую должность. Скажем уборщиком или подмастерьем на кухне. И это не самый худший вариант. Отнюдь. Я уже не раз слышал историю о том, как неизвестная мне девочка, сбросилась с крыши одного из домов пожарной части, только из-за того, что попала работать не в то место. Я сразу же задаюсь вопросом: «А сколько там этажей было?», хотя правильнее будет задать: «Кто в этом виноват?». Это одна из многочисленных историй, но, пожалуй, самая яркая, так как герои остальных по большей части скрепя зубами просто ныли. Ныли за вполне достойную оплату труда.

Более-менее заезженными прецедентами, нас обычно пугали в момент сдачи экзамена: «Вот не сдашь, и отправят тебя бочонки мусорные мыть до конца жизни» или «…дворник будет пределом твоих мечтаний. Давай, отвечай». Отсюда плавно вытекает, наверное, одна из главных особенностей – здесь гораздо проще и ущербнее, и вовсе недоучиться. Сложно понятное дело, как и везде, но другая совершенно непонятная вещь – как ко всему этому подростку правильно относится? Как адаптироваться? База информации настолько пресная и сухая, что я ни от кого не слышал заинтересованность хоть в чём-то. Единственный интерес большинства – выражен, как ни странно, в конечной корочке, но не в самом плане процесса… Выбора фактически нет. Его приняли за тебя, отправив в этот элитный гадюшник.

Мои слова по большей части безосновательные домыслы. К моему удивлению, мы всё ещё держимся на плаву, какой бы дегенеративной система обучения ни была. Она всё ещё приносит стабильный доход, хотя… больше трети учеников до финала так и не доходит. Много пустых парт тому прямиком свидетельствуют. Причин много, но итог всегда один – очень расплывчатое будущее. В принципе, подобное мало кого волнует. Главное – результат есть. Одна вшивая овца, стадо не губит, просто… скоро не останется кого губить…

Сколько бы реформ ни было на протяжении существования Академии –принципы и традиции, как и прежде оставались прежним, хрупким звеном в цепи понимания общества и его эволюции. Есть запрос, значит, есть выполнение. Всё остальное – чистая лотерея, за которую мы платим. Как кому в итоге повезёт. Какой сработает алгоритм? Я не знаю… Мне не нравиться место, в котором я очутился.

– (Шёпотом) Полный…

Случайно сказанное слово в слух, зацепило чьё-то внимание. Кто-то рядом остановился. Голос показался до жути знакомым.

– …Ты что-то сказал? Разве нет?

Мне не пришлось поднимать голову. Я прекрасно знал кто это, отлично распознавая её голос отдельно от остальных.

– Извини… (Шёпотом) Как дела хотела узнать… Блин…

Всё дальше отдалялись шаги, выходящие прямиком из кабинета. Возможно, ей… в некоторой степени было… даже стыдно за своего мачо-придурка, просто… кому какое вообще дело знать, как у меня дела? Просто лежал. Молча. Никого ни трогал и вот опять она… Мне от её внимания, ничуть ни лучше ещё с прошлого раза, благо девушка что хорошо, очень быстро ходит. Что-то определённо в этот момент во мне заискрилось, и мгновенно тут же угасло. Ей может, и вправду хотелось узнать моё самочувствие после набега, хотя, честно говоря, навряд ли, учитывая её опоздание, а опоздание у нас никто совершенно не любит.

Её звали Лоя. Младше меня на год, однако, выглядит намного старше. Да там вообще все смотрятся старше. Поголовно все такие взрослые, что просто не могу… Частенько подслушивая из рассказов о самой себе, местных сплетен и немного домысла, выяснил про неё самую малость. Родители, что неудивительно, состоятельные. Мать танцовщица. Отец владеет рестораном… Владел… Что ещё по факту нужно для хорошей и счастливой жизни? Видимо парень отморозок. Как ни крути, но даже при таком последнем минусе, она всё ещё была великолепна. Непонятная симпатия, вызванная к ней, подкреплялась очевидными невзаимными чувствами. Причины, как всегда, были. Они крылись в моей больной голове…

В ней сочеталась бόльшая мера всего хорошего: лишена дурных, очевидных излишков; без тщеславия и пафоса; не всегда добрая, но чаще отзывчивая; умеющая сострадать и главное помогать. Приблизительно, именно такой образ складывается в голове, когда наблюдаю со стороны. Милый и чистый. Ещё не успевший погрязнуть в отвратительном болоте уныния. Не буду врать, по крайней мере себе, но с первого раза – ничего особого не увидел. Самый стандартный объект красоты и желания, за которым гонятся все. Меня мало заботил её внутренний мир. Да и сейчас чего уж таить, мало что изменилось. Времена меняются, а люди остаются… Только обёртка черствеет…

Форма академии смотрелась изумительно, подчеркивая изящность фигуры в нужных местах. Естественно, наверняка ещё с детства, она обучалась танцам, что лишний раз только укрепило её натуру. Скорее фигуру. Не знаю, увлекается ли чем-то девушка по сей день, но её волосы до сих пор мне кажутся немного… влажными… Определённо весь интерес сместился в сторону бассейна. Я не раз замечал, где именно человек пропадает надолго после уроков. Её возращение всегда именуется прекрасной чистотой…

Думалось мне разное, хотя с такой-то внешностью, точно в одиночестве не горевать. Это может показаться тупостью буквально но первое что бросается больше всего в глаза – так это длинные до поясницы волосы. Нет, это не тупость. Это в большинстве случаев первое, на что мужчины обращают внимание. Первее разве что, больший размер груди… Если честно, я слишком долго пробыл в изоляции, чтобы отождествлять людей по именам. Я их различаю в основном по волосам. Идеальный ракурс сзади. Так мне не приходится обращаться в лицо.

Волосы красивые. Приятные. Наверняка, всё такие же мягкие на ощупь. Светло-рыжего оттенка. Цвета созревшего абрикоса, недостижимого для тебя. Согреваемый лучами солнца другого, но не тобою… Эх… Я мог долгое время наблюдать… но ничего в итоге дельного так и не сделать. Что я могу предложить? Ничего, только грустный взгляд со стороны, да и только… Мне нигде и никогда не было места. Нет места и сейчас.

В ней было всё то, что нравится не только мне, но и всем остальным ребятам. Её милейшее, симпатичное, не опороченное здешним колоритом личико, завораживало сердца и умы. Выражало спокойствие и безмятежность. Простоту и естественность. Наслаждение. Вдохновение. От этого печальнее вдвойне смотреть на то, как её оскверняет этот урод. Всем своим видом выказывает непочтительное отношение ко всему человечеству. Я ничего не могу с этим сделать… Я… Да что я… Ничего. Вообще ничего… Ни как…

В довесок ко всем бедам вокруг и несчастьям – моё личное проклятие, в край угнетало. Что ещё может быть хуже, чем ограничение во времени? Кто я такой, чтобы мои пожелания влияли на судьбы других? Я заслужил забвение. И порицание… Меньше всего бы хотелось, чтобы по мне потом горевали. Не стоит оно того. Ни одной за зря пролитой слезинки. Жалеть, правда некому, да и… не заслуживаю. Лучше оставить всё как есть. Ни лучше и ни хуже… Целее буду, хотя с какой стороны смотреть…

Обед тем временем находился в самом разгаре. Большинство из «наших» уже давно сидели в кухмистерской. Учуяв тонкий аромат от съеденной пищи соседа, тогда-то мне и самому захотелось чего-нибудь да укусить. Я надеялся, что большинство успело насытиться и мне не придётся пробираться в тихую впотьмах. Ждать вечера, не самая занимательная идея. А по-другому, увы, никак. Нормально по-человечески не поесть. Слишком много народу. Количество не то, что пугает… Отягощает. Слишком много незнакомых людей. Косые взгляды способствуют закреплению паранойи. Я и сам постепенно боюсь… себя…

В классе не осталось тех, кто бы мог на прямую издеваться. Как бы люди ни оставались людьми, интересы свои, гораздо важнее окружающих. Чужие заботы никого откровенно не интересуют, кроме одного. Всегда найдётся урод на смену. Закон подлости… Я не могу помешать тому, кто собирается меня вот-вот убить.

Едва удаётся покинуть кабинет, как уже кто-то нарочито ждёт у выхода. Частенько в такие моменты поджидает наш учитель. Ей всегда что-то нужно. И на этот раз всё в точности повторилось. Возможно, она и не поджидала, но очень нарочито стояла у окна напротив, с кем-то между делом разговаривая. Вторую персону я тогда не узнал. Это был совершенно обычный мужчина в непривычном костюме. Бежевый пиджак и брюки. Белая рубашка с голубым галстуком. Чёрные ботинки. Его образ никак не вязался с теми учителями, которых я видел. Наши облачались полностью в чёрный, изредка разбавляя одежду серыми и синими тонами. Не плохо, но до жути уныло и однообразно, хотя мы сами едва ли отличались друг от друга. Сразу стало понятно – это не свой.

Преподаватель, очевидно, был занят, поэтому я не стал ему докучать и совершенно спокойно прошёл мимо. Ах, если бы. Только спина замелькала перед глазами, как тут же послышалось:

– Подожди. Мне нужно с тобой поговорить.

Пришлось остановиться… На удивление, они проболтали совершенно не долго. Я даже не успел особо зевнуть. На прощание легонько пожали друг другу руки и всё. Мужчина свободно отправился вперёд. Учитель обратно встала в свою привычную позу, сомкнув руки в локтях. Больше всего давил взгляд. Холодный и отягощающий. Тяжёлый такой. Противный местами. Чуть ли не насильственно заставляет подойти. Такой… порицающий. Недоброжелательный… Уже никуда не хотелось идти. Я догадывался, о чём снова пойдёт речь.

– Кай… Это сделал он, так? Опять приставал со своими дружками?

– Нет, не он… – по инерции погладил место удара.

– Тогда, кто? Скажи.

– Я сам.

– Как это «сам»? Как так получается?

– Да легко. Качался на стуле и упал. С кем не бывает.

– А если правду сказать? – сузила зрачки. – Думаешь, что затравят, да?

– (Неловко) Давайте… мы не будем сейчас это решать… Нам всего-то… месяц с лишним остался… Больше мы друг друга не увидим… Притом… какая разница, если он… всё равно кровь портить будет… пускай и другую… Мне неприятности не нужны. Я не хочу, чтобы меня после школы потом ловили. Можно, я уже пойду? Есть очень хочется…

– Но, я же могу помочь… Ты только попроси.

– Спасибо, но лучше не надо. Если происходит что-то плохое, то по шапке вечно прилетает мне… Не надо. Не хочу больше… Раньше надо было. Года… три назад… До свидания.

– (Скомкано) До свидания…

Я быстро развернулся и продолжил свой путь. Бессмысленные перепалки были ни к чему.

Движения, как и всегда, в меру быстрые. Осторожно осматриваю каждый угол и поворот, чтобы лишний раз не наткнуться на кое-кого. И вот, обратно по злому умыслу судьбы, выходя прямиком на следующий коридор, вижу… его… Снова. Дебильное совпадение. Ну просто, ни в какие ворота не годиться. Стоило скрываться. Опять. В который раз остаться без обеда, и причина голодовки как суть ясна, а питаться солнечной энергией, извините, не научили. Единственное, что не сходится – один. Очень… странно лицезреть его без вездесущей свиты.

На этот раз он шёл в полном одиночестве. Я как чувствовал, что произошло что-то неладное. По мою душу явно гадина спешил. Шустро идёт, уверенно. До перепутья остаётся совсем ничего. Надо готовиться обратно давать дёру и тут… коренным образом всё меняется. Ситуация поворачивается в ином ключе…

Обычно расхаживать медленно, делало из его походки бродяжничество колесом, а тут шаг довольно быстрый. Никогда на моей памяти, Гиль никуда так не спешил, причём повторяюсь, совершенно один. Самое плёвое дело дунуть с корешами на углу, но тут почему-то, до этого не дошло. Когда компашка пыхнет, сами движения замедляются. Начинает глючить мозг и тормозить. Подёргивание. Ужимки. Чесание рук. Пощипывание бровей и волос. Частое моргание. Речевые ошибки. Ничего из этого у него явно нет. Идёт уверенно. Не обращает внимания. Взор не устремлён на поиск новой жертвы, а куда-то… настроен конкретно. Можно до бесконечности гадать или самому проверить, правда страх заставляет отступить.

Доходя до развилки, фигура внезапно исчезает в стороне… Неожиданно спасён. Можно возвращаться и дальше самому идти… но идти уже в сотый раз никуда не хочется. Я во всём чувствую подвох.

За все эти годы, проведённые среди некоторых отморозков, я усвоил очень полезный урок – наблюдение. Если с некоторыми людьми, мне в итоге никогда не суждено сойтись вместе, то издалека, я увижу гораздо больше, чем другие рассмотрят вблизи. Безусловно, любой может ошибаться, но я нутром чуял. Здесь определённо что-то не так… Ну не бывает обычных, случайных совпадений. Мне обязательно нужно было задержаться, чтобы в итоге встретить именно его. Я не пытаюсь оправдать свои действия. Я пытаюсь найти логичное решение, которого изначально нет.

Существует разная дичь в моей больной башке, но в ней нет банальной логики. Есть обида. Есть ненависть. Злость. Зависть и ложь. Какой-то процент присутствует мщения. Жестокость в не ком… обрубленном зачатке. Ей остаётся только раскрыться. Эгоизм тоже есть, но я бы не стал его скрещивать с одиночеством. По разным причинам человек может в одиночестве существовать. Жадность, я ни в коей мере не ощутил, так как… не знаю ценность банальных вещей. Я в жизни ни дня не проработал, потому что… всё нужное у меня есть… О чём может идти речь, когда из всех пиршеств у меня: стол, стул и кровать? До сих пор… Про остальные комнаты в доме я не упоминаю. Это не моё. Я в них не живу. Они существуют ради приличия. Ради тех норм и ценностей, ради которых так отчаянно бились предки. Жить и благоухать. Цвести и развиваться. Строить и… уничтожать…

Остаётся только лицемерие, но оно… ровно на половинку. Неуверенность, безусловно, да. Двуличность – скорее нет. Я никогда не выдавал себя за того, кем не являюсь. Закрытый. Отчуждённый. У всего этого есть свой толк, но обычным смертным никогда не понять. Людям нравиться усреднённость, схожесть. Любые различия как привлекают, так и отторгают. Я выше всех низменных пороков, но на деле – сам в них же и утопаю. Разница только в грани. Степень допустимого я не перегибаю… но опять же, с какой стороны посмотреть…

Логично, оставить всё как есть, и уйти, но нет… Отсюда начинается мой первый выбор. Он и раньше был, но… за гранью реальности память стёрлась. Мелочи затираются. Забывается прошлое. Это далеко не первое решение, но сейчас – оно самое важное. От этого выбора ничего не измениться, но мой путь станет немного чётче. Стόит надеется и доверять только… себе.

Значит, стою как истукан и просто жду. Жду неизвестно чего. Почему-то от его исчезновения, легче ни капельки не становится. Мои глупые догадки, вечно подтачивают вляпаться в какое-то… дерьмо. Глядя на себя со стороны, иногда мне кажется – я заслуживаю тех мер, которые со мной произошли. Подглядываю, крадусь, прячусь. Взгляд исподлобья. Повадки словно замкнутого маньяка. Нож в кармане не ношу, но заморачиваюсь на мелочах. Запахи. Вещи. На какой руке сегодня одет браслет. Какие серёжки во вторник носит. Неудивительно, почему люди сторонятся таких особенностей. Будь я не на своём месте, навряд ли бы лично хотел с чем-то подобным столкнуться. Заметить тень, блуждающую в стороне. Вечно оглядываться и не находить себе места. Строить бесконечные домыслы и теории. Не дрочит ли он на твои вещи или сколько бездомных кошек, погибает от его рук. По больше части всё взаимосвязано, но никто не заслуживает боли. Ни моральной, ни физической, только если… есть одно… «но».

Направиться за Гилем в след, сулило неминуемую угрозу. Обязательство как следует в итоге помучаться. Воображение рисует абсолютно не мысленные картины. Каждый такой кусочек мозаики, трактует совершенно иной мотив, не похожий на предыдущий. Самый правдоподобный исход – всё заканчивается одним и тем же. За своё любопытство я в любом случае отгребаю по самое не могу. Я, правда, готов был уже плюнуть и пойти по своим делам, но… Всегда есть это доставучее «но». Внезапно пронеслась Лоя. Мигом промчалась. Она тотчас же скрылась в его направлении. Ничего хорошего. По крайней мере, для меня.

Первая половина пути пройдена вполне спокойной и умеренной походкой. Только в последние секунды своего скудного шпионажа, легонечко пробежался. Меня всего колотило и трясло, словно занимаюсь чем-то незаконным. Гиля ни где рядом нет, собственно, как и Лои, которая тоже куда-то испарилась. Посторонние ученики невозмутимо проходят мимо, по уши, занятые своими делами. Для них окружающая реальность стала нападком безвкусицы. Им по большому счёту без разницы, кто мелькает в глазах, если это ни друг или кто-то из старших учителей. Как только заносчивый поганец бесследно испарился, всем дружно по барабану на меня. Даже косвенные «шестёрки» поодиночке, не составляли и малейшей угрозы. Казалось, все только счастливы без него. Какой только чёрт меня дёрнул свернуть за ним…

На своё разочарование мы очень быстро друг друга нашли, а жаль. За следующим поворотом парочка уже шла вместе. Под ручку, обнявшись. Внутри неприятно кололо. Раз отважился, то грех поворачивать назад.

Один коридор плавно сменился другим, третьим и мы неожиданно вышли к проходу второго корпуса. Я, честно говоря, мало там появлялся. Ориентация в пространстве от этого немного страдала. Второе здание представляло собой своеобразные мастерские в виде небольшой по размерам двухэтажной постройки.

В отличии от обычных кружков по типу музыки, плавания, танцев и спорта, там находились именно рабочие специальности, где непосредственно что-нибудь ученики мастерили руками. В основном парни. Иной раз поставят за токарный станок. Если повезёт, дадут пострелять из пневматического ружья. Будешь вести себя как полный болван – заставят клепать примитивные дверные ручки, да мётлы для уборки собирать. Если совсем уж будешь тихо и безынициативно себя вести – посадят за стол, дадут бисер и муляжи яйца. Примерно с половину величины страусиного. Хош не хош, а заставят оплетать. Лучший из вариантов и вовсе не появляться, однако, если поймали – лучше уж чему-нибудь да научится. Самые талантливые как я слышал, выжигают и режут по древесине. Зачастую кривовато и типично, но от обязательств никто не отстранял. Судя по его траектории, Гиль ориентировался отлично. Он двигался куда-то вдаль.

Как и полагается, первое время, шёл от них метров на 100 позади, но дистанция с каждым шагом быстро сокращалась. Чем ближе, тем, честно говоря, неприятнее и страшнее. Повернуться и сбежать – этого я боялся больше всего. Дай только повод усомниться в собственной храбрости, как тут же под ногами загорит подошва. Место станет безлюдным. Я сам себе враг первой величины.

Хорошо, что за нами практически никого. Дальше ориентир исключительно зависел от шума шагов. Пустынный коридор с его унылыми, коричневыми занавесками на окнах, довольно быстро закончился, переходя в квадрат. В конце пути, на меня грозно смотрел как ни удивительно огромный, в полтора метра высоты гипсовый бюст какого-то важного деятеля. Никакой приписки или названия не было. Такое чувство, я должен был знать это человека в лицо и всю биографию наизусть. Строгий взгляд. Торс, одетый в парадный мундир. На голове кажется парик. Жаль от вида его смелости не прибавилось. Начиная с этого закоулка, шаг становился только тише, пока и вовсе не заглох. Уже здесь стоило повернуть назад.