Заклятый друг
Полина прыснула от смеха, и меня это умилило.
– Знаешь кто ты?
– Судя по тому, сколько ты хохочешь, приходя в мой кабинет – клоун.
Она снова смеётся.
Практически идеальный смех. Не хватает только задорных «ахах», как умела Дашка.
Полина обходит стол, кладёт передо мной стопку папок.
– Какая же ты умничка. И стикеры всегда приклеиваешь там, где мне подписи ставить надо. Золотце, а не сотрудник.
– Мне кажется, ты Катю так и не поблагодарил, что она нас познакомила.
Перед Катей, конечно, очень нехорошо получилось. Она меня поддержала в самый хуёвый момент моей жизни, но как только на горизонте вновь объявилась Даша, я обо всём на свете забыл.
– Чего ты так поморщился?
– Ты права. Она так внезапно уехала тогда. Морщусь от чувства вины перед твоей подругой.
– Сейчас я девочкам отдам документы, думаю, они сегодня успеют всё передать. Вы с ребятами разработали отличную приложуху, хочется уже быстрее её в дело пустить.
– Спасибо. И я Кате очень за тебя благодарен. А ты ей за меня?
– Зная, как давно и сильно она в тебя влюблена, я восхищена ею. Другая на её месте никогда бы не порекомендовала такую сексапильную подругу на работу к объекту страсти, – Полина расправила плечи и упёрла руки в бока, – ревновала бы ужасно. Но она действительно любит тебя.
– Не меня, а тот образ, который создала в своей голове.
– Думаю, ты прав. Она явно тебя идеализирует, – Полина морщит нос и бьёт меня по плечу. – Ох, как она мне про ваше знакомство рассказывала! Ты – герой, один против троих хулиганов, всех победил и унёс перепуганную до смерти Катю на руках. Неудивительно, что она под таким впечатлением осталась.
– Ой, забудь, эта история яйца выеденного не стоит.
– Для кого как.
– Кто бы мне сказал, что такой фигнёй должен заниматься разработчик… – открываю последнюю папку и ставлю подписи напротив салатовых стикеров.
– Скучаешь по коду?
– Тоскую.
– Давай придумаем тебе подпись в виде кода. Я забыла стикер на последней странице, – Полина кладёт мне руку на плечо и чуть наклоняется. От неё не пахнет духами. Скорее какой-то едва уловимый аромат крема для тела или дезодоранта. И мне это нравится. – Нет, не в этой папке. Там, где для БД. Ты сегодня опять допоздна?
Я ставлю подпись напротив уже так давно привычного «Генеральный директор ООО „ДокБит“».
– А разве есть повод для исключения?
Она забирает папки и возвращается к противоположной стороне стола.
– Как Ванечка? – садится, подпирает подбородок ладонью.
У Полины крупные руки. Но сама она тоненькая и высокая. И эта погрешность в пропорциях придаёт ей изюминку.
Как сочетание маленьких черт лица с широкими распахнутыми глазами у моей жены.
– Всё хорошо, спасибо. Обожает свою няню. Ей так легко удаётся его успокаивать, если он капризничать начинает. Чудесная женщина.
– Здорово, когда есть кому помочь с ребёнком. Можно и вдвоём куда-то сходить. Мы с Вовкой будем в субботу отмечать годовщину, пять лет в браке.
– Поздравляю.
– Спасибо. Хотим поужинать в одном ресторанчике на Лубянском. Говорят, там офигенные стейки. Если понравится, скинуть адресок? Может вы с Дашей соберётесь как-нибудь.
Не знаю, стала ли Даша употреблять мясо, или это всего лишь фотки в аккаунте. Но точно знаю, что она лучше умрёт с голоду, чем будет есть со мной.
– Да, конечно, скидывай. Твоему вкусу я доверяю.
– Ок. Я к тому, что ты на работе всё время, Даша проектами разными занимается. В выходные ты с ребёнком, она на мероприятиях. В будни ты в городе остаёшься, они с Ванькой в доме. Вы вообще видитесь?
С того дня, как мы расписались, нам успешно удавалось избегать друг друга. Так что скоро сможем отметить первую годовщину «Не виделись ни разу».
– Что ты так удивлённо бровь приподнимаешь? Вредно для отношений так мало времени вместе проводить. Детей у меня нет… тут я не советчик. Но в браке побольше твоего буду. Знаешь, сколько пар разводится в первый год после свадьбы?
– Ты пошла учиться на семейного психолога? Учти, фирма эти курсы оплачивать тебе не будет.
– Ладно, я поняла, – она снисходительно хмыкнула. – Но адрес скину, если мы останемся довольны. А ты обещал мне фотки.
– Блин…
– Макс, через две недели празднуем день фирмы. Не могу поверить, что ни у кого не осталось фотографий с вашего первого сабантуя!
Дурацкие фотографии. Впрочем, если бы Полина не попросила найти их, я, может, и не узнал бы, какая беда случилась у Антона. После того, как он уволился, мы все эти годы не общались.
– Чего ты хочешь, семь лет прошло.
– Не тридцать семь же, у всех были телефоны.
– Мы бухали, было не до фоток. Но… у меня есть данные на физическом носителе.
– Флешка?
– Я снимал на Полароид.
– Серьёзно? Нет, вы посмотрите на него, с такой гордостью кивает, будто новейшие технологии использовал.
– Я неравнодушен к ретро.
В былые времена Даша на такую фразу обязательно прошлась бы по возрасту Марины, и победно ухмыльнулась. Конечно, для двадцатилетней девушки люди за тридцать – это какие-то тёти и дяди.
Полина уходит, и я просматриваю непрочитанные сообщения.
Татьяна Георгиевна сегодня ещё не прислала ни одного видео с Ванечкой. Скорее всего, Даша опять устроила с ним фотосессию.
Ну да, не постит ничего в своём аккаунте, очень занята.
Абсурдно. Её имя теперь всегда в совокупности с моей фамилией. Но с тех пор, как это произошло, я не вижу и не слышу Дашу. Социальные сети – единственное окно для меня в жизнь моей жены.
Ладно, нужно быстро сгонять в лофт, забрать фотки.
В будний день я уж точно не столкнусь там с Дашей.
6. Даша
А если она сделает Ване что-то плохое? За то, что я с ней так разговаривала.
Он там один. И никто никогда не узнает.
Ущипнёт. Не покормит.
…ударит.
Животный ужас сковывает виски, и в ушах начинает звенеть. В глаза как будто осколки стекла попали.
Уже не ясно, от чего больнее: от страха за ребёнка, или от того, что этот мерзкий страх вообще появляется.
Я не должна, не должна позволять себе чувствовать хоть что-то к маленькому существу, о котором не собираюсь заботиться. Потому что твёрдо решила – после развода он останется с Максом.
Нельзя привязываться.
Страх сменяется яростью.
Я представляю, что прямо сейчас возвращаюсь обратно.
Врываюсь в дом.
Застаю её кричащей на ребёнка.
Кидаюсь на эту женщину.
Вцепляюсь в её волосы.
Ненавижу чёртову Татьяну Георгиевну!
За то, что она с любовью относится к Ване. Имеет право на это. А я, его мать – нет.
Конечно, это всё глупости. Она ничего не сделает. Она хорошая. Просто не повезло оказаться няней в нашей семье.
Какой неприятный опыт вынесет эта женщина после того, как уйдёт от нас. Этот опыт наверняка сделает её хуже.
Я совсем перестала думать о последствиях. О следах, которые оставляют мои поступки.
Потому что обо мне не подумали, когда уродовали мою жизнь.
– Поздравляю. Порадуете мужа сегодня, – мой гинеколог снимает перчатки. – Теперь всё можно.
– Что можно?
– Заниматься сексом. Только аккуратно, не спешите. Сразу не будет так же хорошо, как до родов. Зато потом будет ещё лучше, чем было.
Я постаралась улыбнуться, но судя по нахмурившемуся лицу Александры Сергеевны, получилось совсем неискренне.
Сделать селфи прямо в гинекологическом кресле, а?
Обрадовать подписчиков? «Нам с мужем снова можно, ура!» – и весёлые смайлики.
Можно забабахать целую рекламную компанию. Рекламу клиники, которая помогает быстро реабилитироваться после родов. Рекламу смазок для первого секса после родов. Рекламу нижнего белья для первого секса после родов. Рекламу фотостудии для первого секса после родов… нет, это уже порнография какая-то.
К тому же для такой фотосессии потребуется муж. А я ни за какие деньги не позволю Арскому приблизиться ко мне.
Смешно, Даша. Ты из-за денег вышла за него замуж. Приблизиться…
Меня передёргивает.
Сажусь в машину.
Кстати о рекламе. Те производители сухой смеси, которые звонили мне вчера, предлагают хорошую сумму. Конечно, не обязательно прекращать грудное вскармливание. Просто буду обманывать аудиторию.
Только надо придумать интересный повод.
Почему прекратила ГВ?
Лучше что-то мелодраматичное.
Поссорилась с мужем. Перенервничала. Пропало молоко.
Зато потом любимый подарил мне дорогой подарок, чтобы я его простила.
Они это любят. Зависть и жалость – вот на чём хорошо делать деньги.
Фу, как тошно от всего этого…
– Вам нехорошо? – встречаюсь взглядом с Виталиком через зеркало заднего вида. – У Вас бледный вид, – и виновато улыбается, будто он причина моего отвращения к жизни.
– Конечно нехорошо! Меня укачало. Сто раз говорила, веди аккуратно!
Хотела добавить: «Не мешок с картошкой везёшь!» Вполне вписалось бы в образ. Но мне позвонили.
– Привет. Прости, пожалуйста. Я опаздываю, – голос Айдара всегда меня успокаивает, он тихий, неторопливый, убаюкивающий, как у чтеца вечерних радио-спектаклей, которые нам с сестрой родители включали в детстве. – Ты как?
– Я в районе Таганской. И ещё мне нужно минут пятнадцать, в лофт заскочить.
– Таганской? Я буду там через десять минут. Давай подхвачу, начнём беседу по дороге. Редактор всё перекроил, что мы в прошлый раз составили. Придётся шаг назад сделать.
– Ничего страшного, сделаем. Главное – чтобы результат получился хороший.
– Согласен с тобой полностью. Ну так что, адрес скинешь?
– Да.
Виталик плавно тормозит у красного четырёхэтажно здания с большими квадратными окнами и балюстрадой. В стёклах кофейного цвета отражается тяжёлое перед дождём небо. Как жаль, что заканчивается лето.
– Я сама дальше. Заберёшь меня от моего эко-магазина в шесть. А пока свободен.
Наконец-то я осталась одна. Ни гуления ребёнка, ни воркования Татьяны Георгиевны. Ни диалогов с людьми, перед которыми всё время нужно другую Дашу изображать. Дарью Арскую.
Старый лифт с шумом поднимает меня на последний этаж.
Люблю этот лофт.
Кирпичные стены, деревянные балки. Потёртая лестница на второй уровень. Там можно забраться в подвесное кресло с ноутом или книжкой. Внизу небольшая и уютная гостиная с кварцевым обогревателем. Из-за высоких потолков и большого окна, выходящего на север, здесь может быть очень холодно.
Несколько метров гостиной забраны под закрытую спаленку, отделённую бамбуковыми перекрытиями. И здесь я спокойно сплю с пятницы на субботу, и с субботы на воскресенье, пока Арский изображает хорошего папу.
Он не живёт здесь в будни, снимает квартиру. Это нерационально. И всё же он полностью оставил это место мне, хотя его никто не просил.
Моё пространство практически не пересекается с его пространством. Только дом, как общая кухня для жильцов коммуналки. Но в отличие от них мы и там никогда не встретимся. А ещё как я не захожу в его комнату в доме, уверена, и он не заходит в мою.
Жаль, не успею сегодня посидеть на любимом широком подоконнике и попить кофе.
Быстренько в душ.
Тёплая вода вместе с пеной вымывает из волос тошнотворный запах больницы.
Кутаюсь в толстое белое полотенце.
Жду, пока с кожи сойдут мурашки. Слушаю, как всё реже тарабанят в поддон набежавшие в лейку душа капли.
Мне кажется, что есть ещё какой-то шум. Не затихающей воды, другое. Там, за дверью.
Но я не придаю этому значения и выхожу.
7. Даша
Арский сидит на корточках и роется в нижнем ящике массивного комода, что напротив двери. И первая мысль, которая приходит мне в голову – я не смогу сбежать, потому что между мной и выходом Макс.
При этом выходом мне видится не только дверь, но и окно, единственное в этом лофте. Плевать, что за ним высота в четыре этажа. Плохо лишь то, что и до него не добраться.
Солнечный свет, который отчаянно борется и тонет в подползающих грозовых тучах, особенно ярко, словно в последний раз, очерчивает силуэт.
Макс встаёт, выпрямляется во весь рост, и тяжёлым, вязким взглядом промазывает всю меня, с головы до пят, и снова вверх, вторым слоем. И смотрит мне в глаза так…
Я отворачиваюсь.
Будто это он передо мной почти голый стоит.
Какая же ты ничтожная, Соболева! Слабачка! Нельзя поворачиваться спиной к собаке. Она обязательно нападёт!
И ты опять ничего не сделаешь.
Его шагов не слышно.
Ну же! Повернись и скажи ему, чтобы уходил! Швырни в него туркой. Пни в его сторону стул. Хватит бояться!
Только цепенею и мякну. И ощущаю себя абсолютно беспомощной. Хочу просто исчезнуть. Это чудовищное желание весь год меня надрывает, как клюв грифа смакует любимое блюдо из падали. Но я ведь ещё жива!
Грозовые тучи задавили солнце, стена передо мной резко поблекла. Будто Макс надвинулся, огромный и сильный, закрыл собой, заполнил собой всё, превращая в темноту и меня.
В дверь позвонили. И я даже не вздрогнула.
Наконец его шаги. Он открыл.
Кожей ощутила эту напряжённую паузу.
– Добрый день, – это Айдар.
– Добрый, – голос Макса вживую, не из видео с Ванечкой, которые мне присылает Татьяна Георгиевна, звучит иначе. Когда вживую – это трогает. Как по рефлексу какому-то дурацкому хочется обернуться, будто в толпе тебя окликнул голос очень близкого, некогда любимого человека, по которому ты изнывал и тосковал, которого слишком сильно любил и слишком надолго потерял.
– Я за Дашей. Она тут?
Одежду в охапку и в ванную.
Влажные волосы пропитали серым платье на плечах.
Господи, что подумал Арский?
Я, здесь, в его лофте, после душа поджидаю какого-то мужчину. И Айдар ещё имя моё назвал не как обычно, Дария, а по-свойски это вот «Даша». С интонацией такой, будто я родной ему человек.
Он специально это сделал? Чтобы побесить Арского?
Как он вообще прошёл в здание? Почему его консьерж впустил, номер квартиры назвал? Остолоп!
Оба.
Он должен был ждать внизу!
Выхожу.
Дверь закрыта. Айдара нет. Макс ногой задвигает ящик комода. Раскладывает на столешнице глянцевые полароидные снимки.
И не глядя на меня:
– Ждёт внизу.
Сглатываю оправдание. Я ведь ничего не сделала.
Нет. Не так.
Я ведь ничего ему не должна.
Поскольку моя сумочка стоит на полу у комода, совсем близко к Максу, вполне хорошей, даже естественной мне кажется идея просто уйти без неё.
То, что внизу меня ждут, создаёт иллюзию, будто я неприкосновенна. И могу безопасно дойти до двери.
И всё же приблизиться к Арскому, пусть лишь для того, чтобы пройти мимо, я просто… не могу.
Арский чуть повернул голову, шумно, но коротко выдохнул, будто усмехнулся.
Может, понял.
И дал мне это расстояние, которого я так жаждала.
Отошёл к окну.
Остался спиной ко мне, и ничего не сказал.
Пока стилизованный под дореволюционный лифт спускал меня на первый этаж, сердце ожило, и начало так быстро биться, что стало дурно. Голова закружилась от мелькающей золотистой сетки.
Сколько я не видела его вживую? Десять месяцев? И тут вдруг, да ещё так близко, один на один.
И теперь он думает: «Эта меркантильная сука водит в мою квартиру своих ёбарей».
Дверь лифта я отодвинула с таким рвением, что зашумел он как будто в действительности старинный.
Буквально просунула голову в окно к консьержу. И отчитала его так, что тот начал краснеть.
Нельзя было пускать Айдара без моего разрешения, хоть он и показался интеллигентным мужчиной, который, к тому же, ещё и щедрый – поделился сигаретой.
– Значит, купил моего консьержа за сигарету? – села на переднее сидение чёрного БМВ.
– Мы просто разговорились, пока курили. Он решил, что на бандита я не похож. Да и дождь начинался. Арский не подумал ничего плохого?
Мотаю головой:
– Нет, всё в порядке. Едем ко мне?
8. Макс
По дороге мне позвонили из «ЮрФеста», и я поехал на встречу с их гендиром. Но успешные переговоры не сгладили раздражение от сегодняшнего дня, которое с новой силой зазудело, стоило мне выйти из громоздкого бетонного бизнес-центра и попасть в равнодушную суматоху московского буднего вечера.
Словно проглотил слишком большой кусок, и поцарапал горло.
Верности она мне не обещала.
И брак у нас фиктивный, с чётко обозначенным сроком годности, который уверенно приближался к своему окончанию.
Но это никак не умаляет моего желания отпиздить Айлалэ, или как там его…
И Дашиной привлекательности тоже не умаляет.
Господи, как же приятно было увидеть её!
Оставаться одному не хотелось категорически. Но и звонить очередной подружке тоже.
Хотелось другого рода близости. Той, которую я по собственной тупости навсегда потерял. Но нечто похожее, кажется, обрёл снова.
Поэтому несмотря на позднее время я поехал в офис в надежде ещё застать Полину и отдать ей фотографии.
Татьяна Георгиевна так и не прислала мне ни фоток, ни видео с Ванькой сегодня, и не ответила на звонок.
Интересно, Даша притащила их в город с собой, или всё же оставила в доме?
– Ну, тебе здесь явно нравится. И кабинет отдельный Макс предоставил, очень прилично устроилась, хотя и года ещё тут не проработала.
Я слышу Катин голос по ту сторону двери, и моё желание зайти к Полине улетучивается.
Нехорошо мы расстались. Она была рядом постоянно после того, как произошла авария, а Даша улетела со своим Серёжей в Перу. Но когда Соболева вернулась, уже одна, я оголтелым идиотом бросился её искать.
Катя буквально стала пустым местом. И я даже не заметил, когда она исчезла.
Будто почувствовала, что я рядом. Слышу, как Полина говорит:
– Ты чего замерла?
– Кажется, за дверью кто-то.
Открываю дверь прежде, чем она сама это сделает.
– Катя, вот так сюрприз!
Обнимаю её. Она крепко ко мне прижимается. И выдох её сбивчивый на стон похож.
– Привет, Макс.
– Где была? Давно тебя не видел.
– Япония, Корея.
– Чего это тебя вдруг в Азию потянуло?
– Не думай, что мои вкусы поменялись, – хитро улыбается и проводит ладонью по моей грудной клетке. – Это по работе.
– Молодец. Совершенствуешься.
– В моём деле без этого никак. Технологии быстро развиваются.
– Ты по-прежнему видеонаблюдением занимаешься?
– Да. Некоторым людям нравится продолжать дело семейной династии. Я рада, что мой отец смог меня этим заинтересовать.
Мой отец не виноват, что я не заинтересовался делом нашей семейной династии, которая уже три поколения занимается мебельным производством. Но почему-то все думают, что либо он был недостаточно настойчив, либо я назло ему занялся совсем другой сферой. А на самом деле он пусть и без особой радости, но принял моё решение стать айтишником, и поддерживал как финансово, так и морально. Никакого конфликта у нас с ним никогда не было, и ненависти у меня к нему тоже. До тех пор, пока он не погиб…
– Как твоя мама, кстати? Слышала, она взяла бразды правления вашими фабриками на себя. Даже новую коллекцию спальной мебели весной в Чехии выставляла.
– Она в порядке, спасибо, болезнь пока отступила. Может, кстати, и потому, что теперь она единственная хозяйка, на ней слишком большая ответственность, болеть некогда.
– Ну я рада. А как Даша?
– Отлично, много проектов, раскрутила аккаунт, хорошо зарабатывает на рекламе.
– Да, я видела. Поражаюсь, когда она всё успевает? Материнство явно отошло на второй план. Делать деньги ведь интереснее.
– Не знаю, что ты видела, но из её контента и ежу понятно, что они с Ванькой проводят до фига времени.
– Да? Ну, значит, в глаза не бросилось, дети меня мало интересуют, особенно чужие, – она как-то искусственно улыбается. – То ли дело украшения, кафешки, шмотки. А её аккаунт буквально пестрит всем этим. Как витрина в мечтах провинциальной нищебродки. Кто бы нам сказал, Макс, год назад, например, что Соболева станет постить фотки в шубах, а? Развратил девчонку, – она легонько толкает меня кулаком в плечо. – Слышала, она хочет инвестировать в открытие экологического института.
– Ты давно вернулась? Кажется, лучше меня в курсе, что происходит в моей семье.
– Да буквально вчера прилетела. Но ты прав, я та ещё всезнайка. И фокусы умею показывать. Например, – она жеманничает, причмокивает, артистично отводит глаза в сторону, снова в меня стреляет взглядом. Блеск в нём нездоровый. – Например, могу что угодно откуда угодно достать. Или кого угодно. Хоть мёртвого из-под земли. Хотите – покажу?
Не дождавшись ответа, Катя подходит к столу, где сидит Полина. Достаёт ноут. Подключает к нему телефон.
– Давайте что-нибудь из прошлого, поностальгируем по лучшим временам, – и Катя открывает проигрыватель с картинкой.
Ещё прежде, чем она нажала на воспроизведение видео, я догадался.
Догадка быстрее логики, по короткому пути инстинктов, упала, процвела и разбухла в моём мозгу как харчок плесени на куске хлеба. Выманивая наружу своим гнилым запахом мой самый уродливый страх.
9. Макс
Это Новый год на Байкале, 2018. Снимает Илья.
– Ребята! У нас беда! – Лёша вваливается в гостиную, идёт в центр, оставляя за собой снежные следы и тряся пустым красным мешком. – Кто-то похитил Дедушку Мороза!
– О боже, только не это, – Дина закатывает глаза и отворачивается.
– Да и хрен с ним! Мне бы всё равно ничего не подарили. Ведь я очень, очень плохая девочка, – Юля обворожительно улыбается и подмигивает Антону.
– Так ведь не только деда забрали, – Лёша не теряется. – Всё бухло вместе с ним тоже! – в сердцах бросает мешок на пол.
Ребята возмущённо загоготали.
– Но злодей, как и положено всем маньякам, жаждет, чтобы его ловили…
– Поймали и надавали пиздюлей!
– И посадили в клетку! – Юля кивает в сторону танцпола за стеной, где на втором ярусе установлена клетка для танцовщиц гоу-гоу. – Вот же старый извращенец!
– Слушайте внимательно! – Лёша разворачивает бумажный свёрток. – Он оставил нам послание.
Декламирует задание по поиску Деда Мороза, сочинённое в стихотворной форме самим Лёшей.
Его перебивают, переспрашивают, подкалывают. И когда ему приходится в третий раз зачитывать заново ту же строчку, он не сдерживается и рявкает так, что тонкие стёкла в протяжённом книжном шкафу вздрагивают.
На какое-то время гогот прекращается, но… это же наша компания. Они как дети.
– Коля!
– Да, чего?
– Ты помнишь, чем кончилась история с машиной, когда ты собирался ехать пьяным?
– Конечно помню. Этот еблан, – камера крупным планом снимает Лёшу.
– Чё сразу еблан? – обиженно выпячивает губу.
– Столкнул мою тачку в овраг своим сраным джипом. Столкнул, когда в тачке сидел я. Думаешь, самое время отомстить? Лёха вон и мешок сам принёс. Как раз с его росточком целиком туда влезет.
– Протестую! – вмешалась Динка. Любимое её словечко, хотя она только на первом курсе юридического. – Нерационально избавляться от единственного человека, который знает, где наше бухло.
– Нет, ну почему никого не интересует судьба Деда Мороза? – возмущается Антон.
– Я к вопросу о Лёшином упрямстве. До Нового года осталось… полтора часа. И пока мы не выполним задание, бухло нам Лёха не отдаст. Предлагаю послушать нашего друга.
– А я настаиваю на том, чтобы засунуть его в мешок, и пытать, пока он не расскажет, где бухло.
– Это противозаконно!
– Ну тогда, – Коля лениво потягивается в кресле. – Шантаж. Самое действенное средство, чтобы добиться результата.
– Я вас сам всех в мешок запихаю, если не дадите мне дочитать задание! – Лёха достаёт из кармана ножницы и с деловым видом подходит к полке с роутером.
– Нет! Нет! Нет! – орут все, когда лезвия хладнокровно сжимаются над интернет-кабелем.
– Вот. Совсем другое дело. Итак, на чём я остановился…
Под тихое хихиканье Лёшка дочитывает задание.
– Всё ясно? Тогда делимся на две команды. Макс – капитан одной, Коля – второй.
– Коля всегда второй, – ворчит он, вставая с кресла. – Арский, отдай мне Соболеву, а?
– Я ещё никого не назвал.
– Но Дашка априори твоя.
– Да кто-то ревнует! – Юлька толкает Колю в бок.
– Просто я хочу выиграть, – он невозмутимо закатывает рукава.
– Даша, с кем ты останешься, с мамой или с папой? – серьёзным тоном судьи спрашивает Динка, пока Илья снимает Соболеву.
– А можно я сама себе команда буду? Я отличный следопыт, и готова поспорить, что первее ваших хвалёных капитанов найду бухло.
– Ты не пьёшь, ты не замотивирована!
– Как не замотивирована? Я хочу спасти Дедушку Мороза.
– Да чёрт с вами, будем одной командой искать! Так, первое задание. Смотрим похищение дедушки.
– Похищение дедушки. Сюр-порно какое-то…