Заклятый друг
– Рождественская комедия…
– Новогодний хоррор. «Под куранты без бухла…»
– Тихо!
Илья наводит камеру на телефон Лёши, который демонстрирует видео. Человек в плаще-палатке, угрожая Деду Морозу штопором, заставляет того продвигаться к ночному берегу Байкала. Дед Мороз смешно растопырил над головой руки и в ужасе мотает головой.
– Ну, оценили сложность? – Катя останавливает видео и смотрит на нас с Полиной. – Съёмка экрана телефона с телефона, что ухудшает качество изображения, учитывая оптические аберрации, трясущиеся руки наших друзей-алкашей, сумерки, человек в костюме, лицо практически полностью скрыто, плюс производит нетипичные действия. Он изображает, что ему страшно, это не повседневность. Что-нибудь слышали про распознавание по силуэту?
Полина испуганно хмыкает:
– У тебя глаза сейчас как у маньячки. Но мне нравится. Вот это страсть к работе.
– Ну если больше страсть эту девать некуда… Так что, найдём того, кто был Дедом Морозом, в современной реальности? Например, где он был, скажем… час назад.
– А кто был Дедом Морозом? – спрашивает Полина.
Катя жмёт кнопки, перекидывает видео в программу, вырезает ту часть, на которой Дед Мороз, выделяет его фигуру красным прямоугольником. Подключается к базе камер наружного наблюдения. Количество точек наблюдения сокращается, пока происходит сопоставление. Пространство расчищается, оставляя всё меньше прямоугольников.
– Даже сам процесс поиска выглядит красиво, правда, Макс? – она оборачивается и смотрит на меня снизу вверх. – Это прекрасно, когда всё лишнее отсеивается.
Уличная камера. На столбе напротив моего дома. Дома, где живёт моя жена с Ваней. И к нашей калитке подходит человек. Он мельком оборачивается, и когда его лицо попадает в объектив, Катя нажимает на паузу.
Повисает гробовое молчание.
Наконец, Полина его прерывает.
– Кто это? – спрашивает тихо, будто боится разбудить призрака.
И мне на секунду показалось, что я не удивлюсь, если этот призрак, этот человек на экране Катиного ноута, вылезет оттуда как девочка Садако из телевизора в фильме «Звонок».
– Чудеса! – я улыбаюсь и смотрю на Катю невозмутимо, хотя внутри всё распадается на куски.
– Что именно? Технология? Или воскрешение?
– Технология, конечно. Второе меня вообще не удивило.
Катя захлопывает крышку ноутбука:
– Ты знал?
– Нет.
– Чего именно ты не знал? Что он жив? Или что он ходит в гости к твоей жене, пока ты на работе?
– Да кто это, блин, такой? – Полина встала из-за стола.
– Это Серёжа, – Катя поворачивается к ней. – Тот, который бывший жених Даши. Представляешь, какой Макс хороший друг. Настоящий друг. Он тогда для Даши сюрприз такой придумал. Организовал приезд Серёжи к нам на Байкал. Всё оплатил. Соболева сияла от счастья, когда нашла Деда Мороза. Да, Макс?
– Подождите, подождите, подождите, – Полина хмурится, – как он мог час назад прийти в гости к Максу, если прошлой осенью покончил с собой?
– Судя по всему, он лишь хотел, чтобы все так думали. Ну, вряд ли он один, конечно. Иначе как ему удавалось бы столько времени скрываться? Кто-то наверняка помог организовать всё это, – Катя снова смотрит на меня. – Кому это могло быть интересно? Чтобы жених трагически исчез, а затем вернулся. Навестить бывшую возлюбленную, и она больше не бедная студентка. Благодаря удачному замужеству, которое можно выгодно расторгнуть.
– Спасибо за просветительскую лекцию в области технологий распознавания по силуэту, Катя, – кладу на стол снимки. – Фотки я нашёл, Полин, до завтра.
– Что, домой срочно стало надо? Хочешь их застать?
– Катя, ну перестань, – нежный голос Полины тонет в истеричном хохоте Кати.
– Точно, он просто спешит, чтобы не пропустить самое интересное! А что? Соболева и не до такого мужиков доводила. Один вон пропал без вести на целый год, Коля влез в долги, хотел заработать больше всех, чтобы баблом к себе Дашу переманить. Не удивлюсь, если выяснится, что Макс стал куколдом.
Катя прищуривается, словно ожидая удара.
– Да, вот так хорошо, – расплывается в улыбке. – Ты всегда смотрел сквозь меня, Макс. Будто я пустое место. Лучше ты будешь ненавидеть. Лучше так, чем равнодушие.
– Полин, иди домой, – говорю, не отрываясь от Кати.
– Ну уж нет, я вас в таком состоянии не оставлю.
– Да, Полин, иди, – Катя встаёт и смотрит мне в глаза с вызовом.
Моя заместительница ещё с несколько секунд не двигается:
– Ну, ваше дело, – забирает сумочку, – в синей папке документы с подписями Маркова, Макс. Добыть их было непросто. Будьте так любезны, не забрызгайте её кровью. Или ещё чем-нибудь.
За Полиной закрывается дверь.
– Ну, чего ты ждёшь? – Катины зрачки широкие, как у мартовской кошки, – Ударь меня. Ты же этого хочешь.
10. Даша
У моего эко-магазинчика очень красиво. Здесь исторические строения. Старая брусчатка с прожилками мха. И солнышко заглядывает из-за угла так, что листья живых бегоний возле входа просвечивают словно ушки у малыша.
Я улыбаюсь своему детищу. Да, это единственное место, которое принадлежит мне. Единственное, что моё. Долгожданное, желанное, созданное с любовью.
От удовольствия прижмуриваюсь, когда дверь с витражным стеклом задевает хрупкий колокольчик.
Айдар пропускает меня вперёд.
Внутри пахнет травами и обожжённой глиной. С прохладной после дождя улицы гостям здесь приятно погреться.
Я киваю Варе, которая занимается выкладкой. Иду к кафетерию.
Айдар занимает столик в самом дальнем углу.
Маша выходит из-за стойки и нежно меня обнимает.
– Как дела? Профессор твой тебе ответил?
– Да! – она чуть ли не прыгает от радости. – Он согласился стать моим научным руководителем! Представляешь, уже и рекомендации по корректировке плана моей курсовой дал.
– Учебный год ещё не начался, а он уже весь в работе. Раз дал рекомендации, потратил время, точно не пойдёт на попятную.
– Написал, что я очень заинтересованная и ответственная для третьекурсницы. И, конечно, тема ему интересна.
– Память, значит?
Маша довольно кивает.
– Может, – грустно улыбаюсь, – когда ты станешь дипломированным психологом, разработаешь какую-нибудь методику по удалению из памяти тех эпизодов, которые человек хотел бы навсегда забыть?
– Тогда я бы мигом разбогатела. Думаю, у каждого таких эпизодов немало, – она грустно улыбается в ответ. – Ладно, выбирай кофе, давай что-то из новенького. Айдар, как всегда, эспрессо?
– Да.
Смотрю на Адашева украдкой, пока Маша выставляет несколько новых сортов кофе мне на выбор.
Мы много обсудили в машине, пока ехали сюда от лофта, но работы ещё предстоит до фига. Тем не менее я уверена, что мы справимся, ведь я не одна, у меня талантливый партнёр.
Когда я в первый раз увидела этого человека здесь, я не ожидала ничего нового.
Месяц назад Айдар Адашев ждал меня тут на интервью, расслабленно заняв плетёное кресло. Недлинные смуглые пальцы с тонким металлическим кольцом целиком обхватили белую чашку со дна. Как будто держать чашку только за ручку ему недостаточно для ощущения полного обладания.
И непонятно чего больше было во взгляде этого мужчины: красоты иссиня-чёрного василька или угрозы змееподобного василиска.
А потом я поняла, что он вовсе не змей, а юркий и хитрый мангуст. И вот если ты змея, встреча с ним окончится твоей гибелью.
Вопреки моим стереотипам Айдар не задавал мне все эти не имеющие отношения к делу вопросы:
«У Вас был роман с Арским, пока он был обручён с Мариной?»
«А это правда, что в ночь перед свадьбой Арский бросил свою невесту по телефону?»
«У Вас с Сергеем были свободные отношения?»
«Вы чувствуете себя виноватой в той аварии? А Ваш муж?»
«А вы так быстро поженились из-за беременности?»
«Вы ещё верите, что Сергей может быть жив?»
Они обещали говорить об эко-бизнесе, а в итоге скатывались к статьям для жёлтой прессы.
Айдара совершенно не интересовал мой скандальный брак с Арским. «Брак, который стоит на трёх трупах» – так его окрестили в одной из статеек.
Адашев действительно хотел написать про мой эко-магазинчик, а ещё поделиться с аудиторией моим опытом помощи окружающей среде в тот период, когда никаких финансовых средств для этого у меня не было.
Я могла сравнить оба варианта, ведь оказалась тем редким экземпляром, который не забросил это дело удачно выйдя замуж.
Мы вдвоём стали проводить этот сравнительный анализ, и сейчас я вдруг осознала, что за этот месяц общения наши деловые отношения перешли к приятельским, и уже находятся на той грани, за которой дружба.
Я выбираю сорт с лесным орехом и иду к нашему столику.
Звон колокольчика опять приводит меня в приятное волнение. Клиентов пока так мало. Но я уверена, что нужно ещё немного терпения.
Оборачиваюсь.
– Соболева, и ты тут! – Коля вплывает в зал и сразу идёт ко мне. – Приятно видеть хозяйку заведения собственной персоной!
Мы обнимаемся.
– Как прошла твоя поездка в Китай?
– С деловой точки зрения – не очень, – чешет затылок. – Но в остальном я хорошо провёл время. Прокатился на их супербыстром поезде. И чудом не продегустировал кошатину.
– Фу.
– Они там, прикинь, собак в панд и тигров красят.
– Всё, перестань.
– Сама как? Ведёшь активную социальную жизнь? – кивает в сторону Айдара.
– Пишем статью про развитие эко-бизнеса в России.
– Понятно. Здравствуй, зайка, – он крепко обнимает подошедшую к нам Машу. Заботливо целует её в лоб.
Может я выдаю желаемое за действительное, но мне кажется, что Коля влюблён в неё, и относится к Маше лучше, чем к предыдущим своим пассиям.
Очень хочется верить, что чувства Коли ко мне необратимо трансформировались в приятельскую симпатию.
– Отпустит тебя хозяйка на пару часиков?
Оба глядят на меня. Коля с хитринкой. Маша растерянно.
Учитывая, сколько Маша сделала для меня прошлой осенью, она могла бы без спроса уходить когда и куда ей угодно. Год назад я была нищей студенткой в академе, безработной, жених которой пропал без вести. И моя подруга Маша – на тот момент официантка, снимающая комнату – набрала кредитов, чтобы помочь.
Откуда же ей было знать, что я стану женой Арского, сразу всё верну, и смогу предложить ей работу с отличным окладом и гибким графиком?
– Когда меня называют хозяйкой, я чувствую себя рабовладельцем. Конечно, поезжайте.
– Спасибо! Я вернусь через два часа. Мы же до метро?
– Ну какое метро, солнышко моё? Я весь в белом. И на улице грязно. Вызовешь такси?
А вот то, что Маше приходится платить за Колю периодически, мне не нравится.
Впрочем, это её дело. Она в него верит, и, может быть, права. Коля рискнул, остался без денег. Но кто не рискует, тот не пьёт шампанского. Возможно, в следующий раз ему повезёт.
Я, наконец, добираюсь до столика. Оставляю на спинке стула плащ. И мы с Айдаром продолжаем начатую в машине беседу.
Айдар говорит короткими фразами, словно вбрасывает монеты в игровой автомат. И часто сводит взгляд в нижний левый угол, а когда поднимает его на меня, это похоже на чёрные провалы в ночных облаках.
Когда мне становится трудно выдерживать этот уверенный и решительный взгляд, я стараюсь смотреть на густые брови вразлёт, на переносицу, подёрнутую кривой поперечной морщиной.
Асимметрия, которую я так любила разглядывать на лице Макса когда-то.
– Я уверен, что мы должны это включить, – подытоживает он, отпивает принесённый Машей кофе, и откидывается на спинку стула. – Но если ты не готова о нём говорить, я не буду давить, Дария.
Опять произносит моё имя с такой интонацией, как будто я обещала что-то ему подарить.
– Нет, ты прав. Иначе у меня самой складывается ощущение, что я вычеркнула Серёжу из своей жизни. А это не так.
– Начнём сейчас, здесь?
Я киваю.
Он достаёт диктофон.
11. Даша
– Расскажи мне про то, как вы познакомились.
– Он старше меня всего на неделю. И наши мамы дружили. А папы даже работали на одном производстве. Мы соседи. Два дома были как один. Ходили друг к другу заранее не спрашивая.
– Были как братик с сестричкой?
– Как семья.
– И кто из вас первым озаботился проблемами окружающей среды?
– Мне кажется, у нас была изначальная предрасположенность. Я с детства любила природу, ругалась, когда мусор кто-то бросает. Один раз такой нагоняй от родителей получила, когда мне шесть было. Увидела во время прогулки с мамой недалеко от нас в лесу кучу мусора, требовала, что надо убрать, но своего не добилась. Дома взяла пакет и сама ушла. Думала – мигом. А меня потеряли, уже искать начали. Так я ещё порезалась об бутылку. Скандал был жуткий. Только я не испугалась, уверена была, что мама не права, раз отказалась убрать, а я всё правильно сделала. Ну а Серёжа… он мог часами природу исследовать, в начальной школе очень много читал про насекомых. Однажды подрался с мальчиком, который специально жука раздавил.
– У вас были единомышленники?
– Нет. Нас дразнили, и иногда назло делали какую-то гадость, чтобы спровоцировать. Серёжу особенно.
– Он бросался в драку?
– Да, Серёжа был очень смелым.
– Когда вы стали участвовать в экологических проектах?
– Участвовала я. У Серёжи не было возможности. Дело в том… когда мы ещё были маленькие, в его семье случилась большая беда. Как раз на производстве, где работали наши папы. Была смена его отца. Произошла авария. Был выброс химикатов в атмосферу. На многих это отразилось, на самом деле. Но Серёжин папа очень сильно пострадал. Он за месяц буквально сгорел от последствий. Серёже семь лет всего было, мы в первый класс на первое сентября, а он на похороны.
– Получается, для него экология – это очень личное.
Айдар даже не представляет насколько личное. У Серёжи была хорошая, любящая семья. Но мама как будто вместе с папой умерла. Она стала заливать тоску алкоголем, и с чередой её собутыльников жизнь Серёжи постепенно превращалась в ад. Всё закончилось очень плохо. Но эту часть истории я, конечно, опущу. И просто кивну.
– А ты? Увлеклась вслед за ним, получается?
У меня тоже личное. Но про сестру я умолчу.
– Наша учительница по географии вела экологический кружок. Я с удовольствием его посещала. И быстро втянулась. Когда тебе что-то нравится, интересно, когда оно твоё – ты всё на лету схватываешь, информация запоминается сама собой. В старших классах уже писала курсовые для студентов.
– Так ты накопила на переезд в Москву?
– Нет, конечно. Экология не пользуется такой популярностью, как биология и география. Но в них я тоже разбираюсь. Родители очень помогли. В общем, я уже с девятого класса точно знала, кем хочу стать, участвовала во всех экологических проектах в округе, и планировала учиться в Москве.
– Серёжа, в отличие от тебя, поступил на платное обучение.
– У Серёжи очень сильно болела мама. Когда он был в старших классах, она слегла с инсультом. Серёжа ухаживал за ней, подрабатывал как мог. И особенно тяжко пришлось на то время, когда нужно было готовиться к поступлению в институт.
Да, я накопила Серёже на институт. И я горжусь, что смогла ему помочь, чего бы там Арский не говорил. Он никогда не поймёт, какого было Серёже. У Макса в этом возрасте были другие проблемы – в какой из престижных институтов поступить, с какой из блондинистых приятельниц переспать, какой стартап замутить, чтобы поскорее обрести финансовую независимость от отца и доказать самому себе, что он самодостаточная личность. А Серёжу унижали одноклассники, в перерывах между школой и подработкой он приходил домой покормить мать, и пока мыл её, в соседней комнате бухал отчим. Который с Серёжей такое делал, пока он маленький был, что…
– Он бы вытянул экзамены на бюджетное, если бы его жизнь была нормальной, – пробормотала я и пристыженно улыбнулась, будто извиняясь за то, что многого не договариваю. – Зато во время учёбы в универе Серёжа быстро разогнался.
– Расскажи, как ему удалось выбить для вас поездку в Перу?
– Это был краудфандинг. Но сбор средств шёл оооочень медленно, скажу честно. Хотя Серёжа всё обстоятельно расписал, завязал множество полезных знакомств и везде участвовал. Мы планировали, что сможем собрать группу и уедем изучать ледники Перу. В середине осени, не раньше. Но внезапно произошло чудо. Нашёлся анонимный инвестор, который в начале сентября перечислил огромную сумму. Так что Серёжа устроил мне сюрприз. Приехал пятого числа и сказал, что мы отправляемся прямо сейчас, – я нервно сглатываю.
Айдар выключает диктофон.
– Жесть, конечно. Сразу после похорон, получается. Ваша мечта сбылась именно тогда, когда Арский переживал самые тяжёлые дни. У тебя, наверное, было жуткое чувство вины, что ты бросаешь своего друга в такое время.
– Макс был не один, у него много друзей.
– Итак, вы улетели в Перу. Но… пробыли там всего две недели. Расскажешь мне, не для статьи?
– Почему мы с Серёжей так быстро вернулись в Россию?
– Да. Это же связано с вашими личными отношениями? В остальном всё шло по плану: вы постили фотки с «Ледяной девой» инков из музея в Арекипе, снимали видео тропических дождей в лесах Пукальпы, наконец, были на пути в Анды…
Кто-то сказал Серёже. Про меня и про Макса. Поэтому он уехал.
И мне ничего не оставалось как отправиться за ним.
– И вдруг вместо южных ледников вы оказываетесь в российском городе у Северной Двины, на берегу которой находят вещи Серёжи.
Я прекрасно помню фотографии, которые мне показывали полицейские. Густой ядовито-зелёный лес, свинцовые, уже ледяные рёбра реки, и на её фоне кроссовки, расшнурованные, облепленные тусклым, почти серым песком. Тогда подумала ещё – как странно, Серёжа всегда снимал обувь, не развязывая шнурки. Но остальные вещи, как и обычно, были сложены аккуратно.
– Да, семья с детьми приехала на тот пляж с палаткой. Они заметили одежду и мобильник, и поскольку никто долго не появлялся, вызвали полицию. А те уже позвонили по первому номеру из списка последних вызовов – то есть мне. Я подумала, что это какой-то глупый розыгрыш. Мы ведь виделись всего за пару часов до этого, и я ждала его в съёмной квартире.
– Вы поссорились перед тем, как он пропал?
Мне кажется, ответ и так очевиден Айдару. Но так не хочется произносить это «да», словно подтверждающее мою виновность.
Трезвонящий телефон буквально спасает меня.
– Извини, я должна ответить.
Радость от того, что нас прервали, быстро испаряется.
Татьяна Георгиевна редко звонит. Обычно ограничивается фотографиями и видео с Ваней. Которые я просматриваю будто тайком.
– Да, Татьяна Георгиевна.
И прежде, чем получаю ответ, понимаю, что за весь день она ничего мне не прислала.
Отвечает мне не она.
Чужой голос.
Чужой голос говорит, что мой сын у них.
12. Макс
Я отхожу от Кати, передвигаю Полинин стул поближе и сажусь напротив:
– И ты присядь. Давай поговорим.
Катя прикрывает глаза, будто я унизил её.
Долго выдыхает, сложив губы трубочкой.
– Очень это странно, Макс. Наша с тобой история.
– У нас нет никакой истории.
– Ты спас меня!
Чёрт бы побрал тех придурков, которые тогда к ней пристали! Нелепое стечение обстоятельств. Окажись на моём месте любой другой – она бы в него влюбилась.
Отец мой в тот раз как с цепи сорвался, выпытывал у Кати, кто разбил его любимому сынулечке губу. Обещал всех засадить. Ото всех оберегал меня как свирепый Цербер.
А по итогу оказалось, что он – главная угроза.
– Чего ты улыбаешься? Ты рискнул ради меня жизнью!
– Прекрати, я не ради тебя это делал.
– А ради кого?
– Да мы даже не были знакомы! И в той ситуации любой нормальный человек вступился бы.
– Но мы же познакомились. Стали общаться. Значит всё не просто так.
– Не просто. С тобой приятно и интересно общаться, ты так легко влилась в круг моих друзей. Познакомила меня с Полиной. А ещё была рядом в тот мерзкий сентябрь.
– Так чего же не хватает? – она садится.
– Могу только пожать плечами. Я думаю, что вы, девчонки, лучше в этом разбираетесь. Во всяких этих искрах и химических реакциях между людьми.
– Значит, никакой искры не было?
Теперь она выдыхает устало на моё нейтральное, констатирующее факт «нет».
– Не понимаю, почему? Я же твой типаж. Высокая блондинка с голубыми глазами. Ну, не старше тебя, как Марина, конечно… и всё же. Умная, как и ты люблю технологии. Люблю свою работу. Но в моей жизни для тебя есть место. Да я всю жизнь готова тебе… А ты упорно выбираешь женщин, которые… Ладно. Ты действительно веришь, что Даша не знала про Серёжу?
– На сто процентов.
– А если я докажу обратное?
– Не докажешь. И Дашу я не брошу. Ни при каких обстоятельствах.
Долго вглядывается мне в глаза, наконец, хмыкает:
– Может ты в действительности безоговорочно и слепо ей веришь. – закидывает ногу на ногу, – а может ты просто хорошо меня знаешь, и понял, что я блефую. Доказательств у меня нет. Серёже никто не открыл, и он просто ушёл. И судя по его перемещениям за последние два дня с тех пор, как он вернулся в Москву, они не виделись. Программе я доверяю так же, как ты Даше.
– Спасибо, что сказала. Как тебе пришло в голову искать его вообще? Зачем?
– Из-за тебя, конечно. Очень мутная история с самоубийством. Я была уверена, что это развод. Как пришло в голову? Ну, появилась возможность. И я ей воспользовалась. После того, как Даша в Москву приехала из Перу, и ты ломанулся её везде разыскивать, смотреть на это мне было тошно. И я улетела в Японию, к Владиславу Викторовичу, помнишь такого?
– Двоюродный брат твоего отца, и ваш коллега.
– Приятно, что помнишь. Он давно там обосновался, занимается разработкой вот этого вот сокровища, – гладит закрытый ноут, – называется «Кагеиро» – типа… «тень, обретающая цвет». Красиво, да? И символично. Потом Коля мне написал, что Серёжин труп разыскивают водолазы где-то в Мухосранске. А его невеста собирается стать твоей женой. Ну я и решила тень поискать. Попросила ребят здесь узнать, в каком именно городе он пропал, и добыть мне записи с камер оттуда и в окрестностях. Это было сложно и долго. Потом я прогоняла все полученные видео через программу. И что ты думаешь? Он попался на одной из камер автовокзала, через три дня после своего якобы самоубийства. Я так понимаю автобусами и электричками куда-то на восток пробирался. Отследить дальше не получилось, я же не всемогущая, не всюду могу получить доступ. Мне подвластны только Москва и область. Для остального нужно очень постараться. Но это и не столь важно – куда он уехал. Важнее было узнать, когда он вернётся. А я была уверена, что он вернётся.
– Ты целый год мониторила, не приехал ли этот придурок? По всей Москве и области?
– Зачем целый год? По моим предположениям, если это развод тебя на деньги, сначала Даша должна была родить, прежде возвращаться смысла нет. Нужен повод впоследствии тащить из тебя алименты, да и какие-то накопления у неё должны появится. Я не обвиняю её, она действительно может не знать. Но ведь если он попросит – она уйдёт от тебя, мы же оба это понимаем.
– Раз она так жаждет денег, как ты думаешь, зачем ей довольствоваться алиментами, если можно остаться со мной и получать все блага без ограничений?
– Раз она так любит Серёжу, как думаешь ты, зачем ей оставаться с тобой, если любимый выжил?
– И как он будет объяснять ей своё враньё?
– Какая разница? Она во всё поверит и всё простит. Потому что любит. К тому же у них есть история. В отличие от нас. И… как она там всё время говорила? Общая мечта?
– Извини, мне надо ответить. Да.
– Максимилиан Александрович, добрый вечер, – водитель Даши явно нервничает, – не понимаю, что происходит. Я ждал Дарью Васильевну у эко-магазина, как она и просила, в шесть. Двадцать минут она не появлялась, я зашёл. Там мне сказали, что ей позвонили минут за сорок до этого, и она испуганная выбежала оттуда с этим… с журналистом, который с ней статью пишет. Говорят, что-то с ребёнком.
– Ты её в город сегодня одну привёз, няня с ребёнком в доме остались?
– Да, оставались там.
– Иди в её магазин и жди там. Если что-то прояснится – сообщай мне сразу.
– Хорошо.
Катя смотрит на меня с тревогой:
– Что случилось?
– Это был водитель Даши, она куда-то без него свалила. Коллеги её говорят, что после телефонного звонка, – набираю номер Татьяны Георгиевны, – якобы, что-то с ребёнком.
– А ребёнок был по тому адресу, куда Серёжа приезжал?
– Да.
Няня мне не отвечает, и я нахожу в списке контактов телефон Соболевой.
Собственной жене я не звонил ещё ни разу.
– Я сейчас подключусь к камере, проверим.
Пока слушаю гудки в телефоне, нависаю над Катей и утыкаюсь вместе с ней в монитор.