Не возвращайся

Глава 8

До вечера я находилась словно в анабиозе.

Паша ушёл. Это правильно. Он изменил, ему дома дерьмом пахнет, и расставание – единственно верный шаг. Но что же так больно-то!

В тридцать лет мы с Пашей наблюдали как из-за измены разрушилась семья его сестры. Я приняла это близко к сердцу, поддерживала Аню в решении разойтись с мужем. И на себя примеряла ситуацию, понимала – тоже не простила бы, измени мне Паша. Но как-то ночью мне приснилось что не Ане муж изменил, а Паша – мне. В том сне я плакала, выливала на мужа свою боль. А затем бежала за Пашей, моля остаться. Обещала всё простить, лишь бы не уходил.

Сейчас я не во сне, и контролирую себя, не бегу за мужем. Но мне уже не хватает его, мне страшно остаться без Паши. Но и переступить через предательство я не смогу.

– Мам, – в кухню, посреди которой я стояла, вошла Лика. Приблизилась ко мне, и обняла. – Всё будет хорошо. Мы справимся. Папа… он же ушёл?

Не смогла ни слова произнести. Кивнула.

– Навсегда? – губы дочки задрожали.

– Я не знаю, Лик. Возможно.

– Ну и пусть уходит! Мы и сами сможем! – воинственно заявила дочка, и сказала тихо: – Папа мне звонил сегодня.

– И?

– Я пока не готова с ним разговаривать.

Против воли улыбнулась. Я в возрасте Лики не знала таких фраз, не было у меня права быть готовой или не готовой разговаривать с родителями. Я не могла попросить оставить меня одну, заявить о личном пространстве – даже в голову не приходило, что меня смогут услышать. А Лика – она другая, намного сильнее чем я.

Если это финал нашего с Пашей брака, я не стану думать о прожитых годах с сожалением хотя бы из-за детей. Замечательные они у нас.

– Завтра к Глебу вместе? А жить мы где будем, мам? Здесь или в городе?

В городской квартире скорее всего Паша. Приезжать и выгонять его я не хочу, самой перевозить свои и детские вещи – тоже.

– Пока здесь останемся, а то из города к Глебу в больницу долго добираться. А как только твоего брата домой отпустят – решим.

Мы с Ликой выпили какао. Она прочитала пришедшее ей сообщение, снова скривила губы, сдерживая слезы. Значит, Паша написал. Лика никак не прокомментировала сообщение. Не ответила на него. Мы еще немного посидели, и дочка пошла готовиться ко сну.

В свой телефон я боюсь заглядывать. Паша мне не звонил, но писал. Не готова читать его послания. Он мог написать что угодно, вариантов масса: снова солгать, предложить помириться, признаться в измене, попросить развод. И я не знаю, что из этого ударит по мне сильнее.

В постели я лежала без сна. А затем не выдержала, вниз спустилась к чемодану Тамилы. Мне пока не хватает смелости прочитать Пашины сообщения, но от вещей этой девицы я должна избавиться, нечего им делать в доме где живём мы с дочкой.

Но сначала…

Расстегнула его, по обонянию ударил аромат восточного парфюма – сладкий, сексуальный. Не по возрасту такой юной девочке. Но Паше, я знаю, нравятся подобные ароматы.

Преодолевая брезгливость, поворошила разрезанные тряпки. Здесь даже босоножки нашлись, их Лика тоже покромсала ножницами. А вот нижнее бельё Лика резать не стала, тоже побрезговала, наверное.

– Лучше просто выброшу, – выдохнула, мечтая поскорее избавиться от этих вещей.

Закрыла чемодан, и услышала шелест. Снова открыла, и в черной сеточке для мелочей заметила блокнот. Достала его, раскрыла, пролистала и отбросила на ковёр.

Сижу, любуюсь исписанными листами с именем моего мужа, нарисованными сердечками. Тамила нашу фамилию примеряла, тренировала роспись, и всюду имя: Паша, Паша, Пашенька. На пяти листах эти художества, а между – списки продуктов, рецепты и прочее.

– Надо же, – хмыкнула, бросила блокнот в чемодан, закрыла его и вышла из дома.

Я, когда Пашу встретила, тоже его имя в тетрадках писала. И фамилию примеряла, и даже расписываться училась. Мне это быстро пригодилось: познакомились, Паша сразу сделал мне предложение, мы сыграли скромную свадьбу и меньше чем через год у нас родился Глеб.

Я избавилась от чемодана, вернулась в спальню и, свернувшись на кровати, хотела позволить себе тихо поплакать, но не смогла. Больнее мне еще не было, но слёз нет – до того плохо. Так и заснула.

А утром мы с Ликой поехали к Глебу. И в палате сына застали настоящую тусовку.

– Мам, – Глеб приподнялся, улыбнулся нам, Лику к себе поманил.

– Здрасте, тёть Ася, – послышались приветствия от друзей Глеба.

Здесь три самых близких приятеля сына, тоже музыканты. И подружка-одноклассница Вера – девица хипповатого вида с розовыми дредами, которая окуривает палату Глеба палочкой Пало Санто.

– Вера, – вздохнула я. – Сейчас медсестра придет и прогонит нас всех. Туши это безобразие.

– Это святое дерево, а не безобразие, тёть Ась, – Вера подошла, поцеловала меня в щеку.

Я шутливо дернула ее за дреды. Вера стала такой дерзкой внешне, а я её помню совсем ребёнком.

– Вы еще и гитару притащили, – широко улыбнулась я.

– И даже успели спеть. Парни совсем дураки, да? – подлизалась ко мне Вера. – Ничего, все вместе быстро Глеба на ноги поставим. Тёть Ась, вы же запретите теперь ему за руль садиться?

– Верка, ну ты и предательница. Мам, не слушай её!

Так, перешучиваясь, мы провели около получаса. Вера, как обычно, язвила и соревновалась с Глебом в остроумии. Жаль, что сын не в неё влюбился, Вера-то Глеба с детства любит, а он не замечает, записал её в друзья.

– Я провожу, – Лика пошла за друзьями Глеба, и мы с сыном остались в палате вдвоем.

– Ты как, мам?

– Уже знаешь?

– Он вчера заезжал, сказал что поживёт в городе, и сегодня приедет меня навестить. Ты его прогнала?

Даже прогонять не пришлось – сам ушёл. Но это я сыну не озвучила.

– Вы нормально поговорили? – сжала ладонь Глеба.

– Он на своём стоит. Будто я дурак, и ничего не понимаю. Я же, считай, сам их свёл… ай, не будем про них, давай лучше попросим чтобы меня домой отпустили. Я уже нормально себя чувствую.

– Ты сказал что сам их свёл. Сынок, ты же понимаешь что не должен себя винить за чужие ошибки?

– Мам, – Глеб коротко зажмурился, открыл глаза и будто решился, – это тебя я с Тамилой познакомил недавно. А с отцом почти сразу. Я Тамилу до общаги обычно подвозил, даже когда она не была моей девушкой. А когда мы только начали официально встречаться, папа попросил в офис к нему заехать. Она со мной была.

– Месяц назад, – пробормотала я.

– Чуть меньше, – скривился сын. – В машине я Тамилу не оставил, с собой повёл, мини-экскурсию замутил по компании. Хвастался как дебил. Отец просил к двенадцати приехать, но я задержался, потом Тамилу выгуливал, и в приемную мы вошли около часу дня. Папа как раз собирался на обед. Ну и нас с собой взял. Я тебе не говорил, не хотел чтобы ты обижалась что я сначала с папой Тамилу познакомил, а уже потом с тобой. Мы в рестике сидели втроем, отец устроил мне выступление на открытии клуба, об этом и говорили. Я обрадовался, отходил пару раз, парням звонил, а они там вдвоем сидели. С того момента Тамила переменилась. Сначала она многое мне позволяла, все вечера вместе проводили, но с того дня мне из кожи приходилось выворачиваться чтобы разрешила просто поцеловать себя. Вечерами не гуляли почти. Я как-то приехал к ней, соседка сказала что Тамилы нет. И в телефоне она стала зависать. Я боялся пережать, не заставлял её показывать мне переписку. Зря, наверное.

А вот теперь слезы подступают, именно сейчас, когда плакать нельзя.

– Мам, я не жалуюсь, ты не думай. Себе удивляюсь что таким придурком был. Но мне кажется ты должна это знать. И, мам, было кое-что еще, – Глеб замялся, взглянул на меня с сомнением, и я медленно кивнула.

– Говори, мой хороший. Ты прав, я должна всё знать.

Глава 9

– Вот такую детскую площадку хочу. Там альпийская горка, – рассуждает Соня и пальцем водит по картинкам. – Что скажешь? Получится на нашем участке?

– Да, – оглядела их сад и улыбнулась. – Места у вас много. Есть, где развернуться.

– Отлично, – Соня аж светится. Мысленно, наверняка, уже прикинула, как тут у них все будет. – Трое детей все-таки. Двойняшки еще совсем маленькие. Но и Макар не откажется поиграть. Кстати, приезжайте как-нибудь к нам, с Ликой. Денису на работе подарили какую-то настойку, мужчины продегустируют, а мы с тобой сангрию.

– Вряд ли, Глеб только после больницы.

Соня понимающе кивнула. Они с мужем и детьми были у нас в ту ночь, когда я застала Пашу. И Соня тактично ни о чем не спрашивает, но вижу по глазам – все знает. Паша рассказал ее мужу, что съехал, они же работают вместе, дружат даже. Мне стыдно и хочется побыстрее свернуть эту встречу.

– Ты знай, если что… – у ворот Соня замялась. – У нас с Дэном тоже был кризис. Ведь мы даже развелись. В общем, если что-то нужно – я готова.

– Спасибо, – тепло ей улыбнулась и села в машину. Покатила к нашему дому и мысленно усмехнулась.

У друзей непростая история, и семью они смогли сохранить. Но у нас с Пашей другой случай. Охлаждение год назад началось, и тогда я мучилась догадками. Это из-за нового бизнеса или муж встретил другую? Он просто помешался на работе, империю захотел, времени у него не было совсем, зато успех невероятный. И количество молоденьких девиц, что вокруг него крутятся в геометрической прогрессии росло. Разговоры не помогали, истерики тоже – муж на меня раздражался, и я злилась от бессилия. Чувство, что Паша отдаляется – оно со мной было постоянно. Наверное, пора заканчивать самой себе врать.

Муж изменяет мне весь последний год.

Поморщилась и заехала на участок.

Лика с Глебом сидят в беседке. Что-то смотрят на планшете, сын держит его здоровой рукой. Вторая в гипсе и уже разрисована цветочками и сердечками – дочка постаралась.

– Ну, как вы здесь? – приблизилась и поставила на стол пакет с покупками. – Не ужинали еще?

– Не хотим, – Лика отмахнулась.

– Холодно, – накинула на них клетчатый плед. – Шли бы в дом.

– Ну мам, тут лучше, – дочка поправила плед на плечах Глеба и прижалась к брату. – Фильм такой интересный.

– Принесешь нам сюда чай? – поднял глаза сын. – И сникерсы.

– Ясно все с вами, – забрала пакет и двинулась к крыльцу. – Никаких сникерсов, сначала ужин.

Разложила продукты в холодильнике и занялась готовкой. Играет радио, я расхаживаю по кухне. Отвлеклась, и лишь когда помешивала соус поняла, что по привычке готовлю на четверых. Муж и сын едят много, и вот у меня полная кастрюля спагетти.

Чем он там, интересно, питается? Точно ведь сам не готовит.

Вздохнула и присела за стол.

Глеба из больницы я забрала, нам пора возвращаться в город. Не можем мы вечно жить здесь, Лика тут школу пропускает, а я словно поощряю. Ехать надо. Только если Паша в квартире – дети с порога развернутся. Позвонить?

Покосилась на сотовый. Муж звонил сам, но я, как и дочь, разговаривать не готова. Я пока не понимаю, что делать.

Разложила ужин по тарелкам, распахнула окно и крикнула:

– Бросайте фильм, паста стынет.

После ужина отправила Лику в комнату, узнавать домашнее задание. В гостиной подсела на диван к сыну.

– Блин, в футбол хотел поиграть, и не смогу, – Глеб огорченно уставился на гипс. – У меня же и выступление скоро. Как я буду с этой штукой?

– А отложить нельзя?

– Ма, ты что? – поразился сын. – Этот нам клуб выбил, надо, чтобы нас заметили.

– Не этот, а папа, – мягко поправила.

– Если не заметят сейчас – то фиг знает, когда возможность появится еще раз засветиться. К нему я больше не обращусь, – упрямо повторил Глеб.

– Перестань, – слабо улыбнулась. – Он твой отец, Глеб.

– Зачем напомнила? – сын поморщился, и я сдалась.

Паша, ну что ты наделал. Дети – максималисты, их доверие вернуть сложно. Сын весь прошлый месяц проанализировал, выискивая, где еще облажался отец. Я тоже.

Откинулась на диване и прикрыла глаза. Тогда, в больнице, сын говорил сбивчиво, торопливо, словно вину чувствовал, что не признался мне раньше. В Тамилу он с лета влюблен, с того дня, как на вступительных экзаменах ее встретил. Днем Глеб по кафе эту девчонку водил, вечерами по клубам, до утра по городу ее катал и возвращался на рассвете такой счастливый, что у меня язык не поворачивался запрещать.

Пусть погуляет – думала. Лето же. В институт поступил. Да и голова на плечах есть, глупостями не занимается, плохо ни себе ни кому-то другому не делает. Знать бы тогда, что за девица эта Тамила. Сын просто на крыльях летал, когда она в начале учебы согласилась стать его девушкой.

В больнице он мне все выложил.

– Я неделю назад к ней в общагу заехал, – сказал тогда сын. – Тамила должна была быть там, пары кончились. А ее соседки по комнате ответили, что ее в институте не было. Меня ведь тоже в тот день не было, мы трек записывали. То есть, Тамила где-то гуляла весь день. Я после общаги к отцу на работу поехал. И, мам, мы на парковке с ней столкнулись, у папиного центра как раз. Тамила сказала, мол, у нее йога в соседнем доме. И я, как придурок, поверил. А потом отец вышел. Она его там ждала. А я не допер.

– Так, ладно, – вынырнула из мыслей и резко поднялась на ноги. Решение приняла, без толку откладывать. Нужно поговорить с мужем. И не по телефону. Потрепала сына по волосам. – Одни побудете? Я отскочу ненадолго. Проследи, чтобы Лика уроки сделала.

– Слушаюсь, сэр, – шутливо откозырял мне Глеб.

Все я делаю правильно. Не можем мы в этом доме торчать вечно. Еду туда – приказала себе, устраиваясь за рулем.

Когда в город заехала – от волнения ладони вспотели, а от сомнений, показалось, меня разорвет. Сын не только про ту встречу с Тамилой рассказал. Было еще кое-что.

– Мне полтора месяца назад пацан знакомый написал, – отчетливо прозвучал в голове голос Глеба. – Сказал, что отец сидит в рестике с какой-то блондиночкой. И они держатся за руки. Я тогда послал его, не поверил. Решил, что он ошибся, и это не папа. А он уперся, говорил, давай сфоткаю. Я сказал, что в морду ему дам, если не заткнется. Идиот я. Надо было попросить фотку.

Тряхнула волосами, прогоняя воспоминание. Мне так больно было это слышать, а ведь думала, что больнее не бывает.

Бывает. Девушка сына. Какая-то блондиночка. Может, у Паши тучи любовниц, а измены начались не год назад, может, они длились всю жизнь. И теперь этого никак не узнать.

Припарковалась у нашего дома. Двинулась к подъезду, не в силах поднять глаза на окна. Если свет горит – муж в квартире, и мы сейчас встретимся. Но вдруг он там не один?

Господи, как сложно.

На деревянных ногах поднялась на наш этаж. Тихонько повернула ключ в замке. Шумно втянула носом воздух, распахнула дверь. И шагнула в квартиру.

Глава 10

Закрыла за собой дверь. Выдохнула с облегчением – никаких женских туфелек на пороге, и дома тихо, темно. Опустила плечи расслабленно, та зажатость, с которой я входила в собственный дом, почти ушла.

Поймала себя на этой мысли и спиной к двери привалилась. Я всерьез боялась домой заходить?

Да, боялась. Не хотела бы снова увидеть какую-то девицу верхом на том, с кем я 19 лет прожила. Но чувство страха все равно унизительное, мне противно его испытывать.

Расправила плечи. Обувь скинула, и пошла по коридору. Дома очень тихо. Паша либо спит, либо…

Либо.

Опустилась на кровать в спальне. Паши дома нет.

– И где он в такое время, – пробормотала, будто мне может кто-то ответить. И усмехнулась невесело. – Но я же знаю, где Паша может быть. И с кем. Я же всё это знаю.

Наверное, пора смириться. Сколько там стадий принятия? Не помню, но придется их все пройти.

Девятнадцать лет брака! Боже мой, девятнадцать! А без Паши я жила восемнадцать лет… И эти девятнадцать лет, получается, проиграли пустой похоти, погоне за свежим мясом?

Сижу, пытаюсь осознать наш крах… это же крах? Вот что я должна делать? Смириться, бороться? Мои знакомые возвращали мужей, свернувших налево: бегали по отелям, с любовниц их снимали, про детей напоминали. Иногда у моих приятельниц, прошедших через все эти унижения, получалось вернуть мужа домой.

Другие выжидали, пока благоверный нагуляется. И тоже в половине случаев успешно. Принимали потом провинившихся мужей с букетами-браслетами-клятвами что «больше никогда, бес попутал». Верили. Или делали вид, что верят.

Есть среди моих знакомых и те, кто не захотел в грязи купаться, развелись, переболели. Вроде, успешно. Вроде, не жалуются.

Я не хочу грязи. Мне больно думать что Паша был с другой, и сейчас, возможно, с другой женщиной. Мне это невыносимо.

Но как же тяжело решиться не на многоточие, а на точку. Потому что, мать их, девятнадцать лет рука об руку, в любви и согласии, с планами вместе всю жизнь провести!

И все же, я не смогла так просто смириться.

– Может, Паша съехал, квартиру нам оставил, – прошептала, встала с кровати и вошла в ванную.

В корзине полотенца использованные – Паша дома был.

На столешнице в кухне три стакана, в мусорном ведре контейнер с логотипом ресторана – точно был.

Не съехал он. Просто гуляет.

– Смирись уже, – зло прошипела, сжав кулаки. – Хватит его оправдывать.

Разблокировала телефон, набрала Пашу.

Гудки, гудки, гудки… не отвечает. Ехать обратно?

Паша перезвонил сам.

– Алло, – ответила.

– Привет, ты звонила.

– Звонила, да.

– Ты остыла? Готова нормально поговорить? – спросил Паша устало.

Он в принципе устал или от меня?

– Готова. Ты когда можешь?

– В любое время. Возвращайтесь домой, – последовал твердый ответ мужа.

Усмехнулась. Ну надо же. А я дома. Сюрприз!

– Сейчас возвращаться?

– Я жду тебя и детей, – всё также уверенно прозвучал Пашин голос.

– Паш, я дома. И не заметила, что ты ждешь.

Где он и с кем я не стала спрашивать – вряд ли правду скажет. Но муж, кажется, догадался о моих мыслях:

– В офисе задержался, в пустой дом незачем было торопиться. Не психуй только, минут двадцать подожди, я подъеду. Ася, просто дождись!

Нажала на отбой.

Я дождусь.

Налила себе кофе, обдумывая Пашины слова. Умеет он вывернуть всё в свою пользу: не дома, потому что не к кому было спешить. Но ведь почти год было к кому возвращаться, а Паши все равно не было! Он являлся ночами, объяснял всё новым бизнесом. А когда всё же приходил в адекватное время – был раздраженным, на мои вопросы, просьбы, упреки Паша не отвечал, а рычал.

И секс – его гораздо меньше стало, и это при наших-то темпераментах!

Почти год я терпела, оправдывала Пашу. А сейчас нахожу всё новые и новые зацепки: его раздраженность, отсутствие влечения ко мне, особенно в последние пару месяцев, задержки «на работе»…

Виновник моих невеселых мыслей вошел в квартиру.

– Ася, – позвал Паша из коридора.

– Я здесь.

Через минуту ко мне присоединился муж. Свет в кухне не включил, сел напротив. Может и хорошо что Паша не близко – не учую парфюм другой женщины, не увижу лишнего. Зачем делать себе еще больнее.

– Не успела себя накрутить? Я не у мифических любовниц был, а работал.

– Хорошо.

– Ты успокоилась, надеюсь? Взвесила всё, поняла что насчет меня и Тамилы – бред?

И снова эта чёртова уверенность тона!

– Я успокоилась, – покривила душой. – И приехала обсудить вопрос недвижимости. Ты сможешь перебраться в другую квартиру? Наверх, – кивнула на потолок, намекая на жильё, которое мы купили год назад, чтобы через пару лет Глебу подарить, – или на Амундсена. Те квартиры меньше нашей. Дети привыкли жить здесь. Тут все их вещи. Надеюсь, ты не заставишь съезжать нас?

– Твою мать, – выдохнул Паша, с нажимом провел ладонями по лицу. – Опять та же песня.

– Но если ты откажешься – скандалить не стану, соберу наши вещи и мы с детьми переедем. Решать тебе. У меня нет сил на ругань.

– Я уже слышала эту захватывающую историю как ты спустился вниз по работе, а тут Тамила на тебя запрыгнула, да так удачно языком в рот попала и трусы сняла, – скривилась. – Могу сделать вид что верю. Но ты насчет квартиры-то ответь.

– Точно, я и забыл что моя семья мне не верит, – повысил муж голос и я вздрогнула от удара его ладони по столу.

– Хреновая семья.

– Пиздец, – с отвращением выругался муж. – Мне добавить нечего, а в очередной раз рассказывать те же события я не стану. Хватит.

– Да, Паш, хватит. Так что насчет квартиры?

Муж встал, подошел к кофемашине, принялся готовить свой любимый американо.

– Кажется, я понял. Надоел я тебе, да? Нашла повод, решила не разбираться во всем, плюнула на прожитые вместе полжизни. Разлюбила, захотела уйти, и вот какой удобный повод – муж-мудак. Так, родная?

– Ты в своём уме? Смеешь меня винить? – сердце, успокоившееся было, застучало возмущенно. – Ты как себя весь год со мной вёл? С сыном как поступил? Трахался на стороне, так продолжал бы с той блондинкой отжигать, она хоть не была девушкой Глеба.

– Еще и блондинка, – хмыкнул Паша, и обернулся ко мне.

А я подлетела к стене и хлопнула ладонью по выключателю. Свет ослепил вспышкой.

– Тебя видели, Паша! – процедила, глядя мужу в глаза, вспоминая всё что мне Глеб рассказал. – Месяца полтора назад, в «Аполло» ты очень мило держался с красоткой-блондинкой за руки. Мне даже фото прислали, – пошла я ва-банк, устав от вранья. – Что, и тут ты невиновен?

Паша сцепил зубы, глаза отвел на секунду.

– Я ни с кем тебе не изменял. Никогда. В «Аполло» была встреча по работе, да, с женщиной, но ничего интимного, – отчеканил Паша.

– И за руки вы держались, скрепляя удачную сделку? – спросила, вглядываясь в лицо мужа.

Может, и правда по работе виделся, а то что за руки подержались пару секунд – ничего не значит? Паша так уверенно говорит обо всём. Может, он и доказать свои заявления в состоянии, если я попрошу.

Я так хочу зацепиться за что-то, поверить что мы с Пашей не в прошлом!

– Детский сад. Хватит! Достало оправдываться! Чёрт, – Пашина рука дрогнула, кофе выплеснулся на его ладонь, обжигая, и чашка с напитком полетела на пол.

И одновременно с дребезгом осколков Пашин смартфон, лежащий на столе, зазвонил.

Я вижу имя – Инна.

И фото – симпатичная блондинка.

– Как съедешь – сообщи, будь добр. А с меня хватит, – бросила, развернулась и вышла в коридор.

Глава 11

– Лика, в школу опоздаешь, – в очередной раз заглянула в комнату к дочке.

Лика сидит у зеркала, ноутбук открыт и там видео, дочка смотрит и пытается сделать такую же прическу.

– Помочь? – приблизилась. Закрыла ноутбук и взяла расческу. Волосы у дочери густые и шелковистые, возиться с ними одно удовольствие. В начале сентября Лика хотела сделать красные прядки, как у одноклассницы, но мы с Пашей против были. Зачем портить такую красоту? Достаточно Глеба, который челку выбелил.