Коронный дознатчик. Сыскарь. Легавый. Агент

Тем более, что ротмистр подсказал мне неплохой выход, поведав про возможность, если конечно прокатит, списать всё на последствия оперативно-розыскной деятельности. К тому же можно избавить себя от необходимости заморачиваться с трупами, доставив их в управление. Не самим же их закапывать.

А что, реально выход. Мерзавцы действительно напали на нас, когда мы получали информацию по делу государственной важности. Ну, почти. Кстати, о деле!

– Митиано, будь другом, – я указал на всё ещё торчащие в проёме двери ноги, – посмотри, жив этот субчик или нет. И если жив, не вздумай добивать, волоки его сюда, допросим.

Товарищ оказался живучим, но не очень разговорчивым. И дело было даже не в заработанном сильном сотрясе, заставляющем главаря болезненно морщиться на каждом слове и непрестанно ощупывать заплывшие здоровенной гематомой затылок и шею. Просто мерзавец попался не склонный к сотрудничеству. Перемена в обстоятельствах стёрла с подлеца щёгольский лоск, но не лишила наглой самоуверенности и упёртости. Заговорил он только после пары тычков в простреленный мной бок.

Естественно, это не я был сторонником подобного метода, а орк расстарался, проявив инициативу. Но, всё равно, узнали мы не очень много. Я сильно надеялся, что о смерти князя Снежина рэкетир, раз уж у него в охране эльфы подрабатывают, узнал от рваноухого террориста. Но нет, не из их тёплой компашки тот гад оказался. Хотя кое что бандит рассказал.

Нужного нам персонажа звали Клариусом и когда-то он состоял в одной с охранниками гильдии наёмников. Однако уже лет несколько, как его выгнали, как я понял, за нездоровую тягу к насилию. Это при том-то, что упокоенные нами эльфы и сами не страдали кротким нравом и миролюбием. Теперь Клариус промышлял в частном порядке, по слухам, нанявшись к какому-то иностранному дипломату.

На мой вопрос, не барон ли Вильгорт нанял этого одноухого засранца, допрашиваемый лишь пожал плечами, заявив, что ничего больше не знает. И на этом мой допрос завершился полным провалом.

Я хотел припугнуть бандюка, сказав, что, раз ему больше нечего нам рассказать, жизнь упёртого недоумка больше не представляет для нас никакой ценности. Но не успел договорить, как придурошный отморозок Митиано одним выстрелом вышиб пленнику мозги.

– Всё равно казнили бы злыдня, – равнодушно заявил он в ответ на мои истеричные вопли, – за вооружённое нападение на представителей закона. А так мы казне деньги сэкономили.

И самое интересное, ротмистр тоже не проявил никаких душевных терзаний по поводу столь вопиюще-наплевательского отношения к жизни пленного. Который, кстати, сам в нападении не участвовал и вообще был безоружным. Я так этим двум деятелям и сказал. И пофигистами их обозвал, а они и спорить не стали. Но вот на то, что главарь банды был безоружным, ротмистр заявил, что я очень даже не прав.

Подняв трость бандита, он щёлкнул какой-то кнопочкой, дёрнул за рукоять и продемонстрировал извлекаемый потайной стилет. Острый, длинный. Таким сердце продырявить – раз плюнуть. Странно только, что бандюк даже не попытался этим девайсом воспользоваться. Впрочем, оно и к лучшему. А тросточку я, пожалуй, захомячу. Оружия много не бывает. Тем более с такой профессией. Да и, похоже, пригодится трость прямо сейчас – этот слоняра Януш мне ещё каким-то боком колено повредил левое. Нога еле гнётся теперь.

Что хорошо, не пришлось заказывать извозчика – транспорт, на котором прибыла команда рэкетиров достался нам. Можно сказать, по наследству. Здоровенная по местным меркам механическая повозка, имеющая кроме места водителя два ряда пассажирских кресел и большой закрытый грузовой отсек. Вот в него-то, подогнав транспортное средство прямо к крыльцу, Митиано на пару с Фёдором и запихали, уложив штабелями, всех пятерых крышевателей-неудачников.

Несколько минут пришлось потратить орку на завод драндулета, после чего мы, не сказать чтобы тепло, попрощались с мадмуазель Кати и поспешили умчаться на бешенной скорости, километров под тридцать, в управление.

А там дежуривший газаг чуть не лопнул от возмущения, когда мы припарковали драндулет прямо возле его будки на проходной. К тому же я, появившись во всей красе, переляпанный кровью с ног до головы, открыв грузовой отсек, продемонстрировал служивому живописный повалыш из жмуриков. Если бы не форма ротмистра, следом за мной выбравшегося из авто, постовой точно попытался бы меня пристрелить прямо на месте. А так только забористо матюкнулся на незнакомом мне диалекте да, бешено дёргая за какой-то шнурок, вызвал из караулки старшего смены.

Явившийся вскоре пожилой орк, щеголявший нашивками урядника на рукаве, ругаться и возмущаться не стал. Во-первых, потому что поумнее да поопытнее был, явно и не такое в жизни повидал. А во-вторых, я сразу предъявил ему свою бляху дознатчика. Так что козырнул нам с ротмистром урядник и, спокойно выслушав, отдал распоряжение дежурному заняться выгрузкой и переноской в подвал привезённых тел. Словно ему по нескольку раз за день такое проворачивать приходится.

Гораздо больше старого газага почему-то удивил Митиано, решивший в то время, пока мы с Пеховым шастаем по кабинетам начальства, заняться подзаводкой пружинного двигателя нашей новой колымаги. Урядник, видимо от растерянности, даже честь ему отдал, хотя Митиано вроде и не заметил того вовсе, так увлечённо рукоять накручивал.

Общение с руководством порадовало. Миассов меня внимательно, хотя и не совсем терпеливо, выслушал, пообещал возместить ущерб мадам Рози, если от неё поступит на то заявка, и пожурил за то, что продолжаю делом Снежина заниматься. А после спешно отправил к зануде Френкелю отчёты составлять. Потому как, со слов графа, ему самому пообщаться со мной времени более не имелось, в виду срочной нужды отправляться на экстренное совещание, созываемое самим канцлером.

Френкель тоже мне морали не читал. Никаких претензий по поводу превышения полномочий и незаконном применении оружия. Ну пристрелили и пристрелили. Свидетели нападения на представителя закона есть? Есть?! Отлично. Личности нападавших опознаны? Нет? Ну и насрать. Вот, заполняйте формуляр и не мешайте работать уважаемому сотруднику канцелярии. А то, что я пишу привычными мне буквами, несколько отличающимися от здесь принятых, никого не волнует. Главное, документ имеется. Бюрократы хреновы. В принципе, мог бы написать всё, что взбрендится, но я отчитался по-полной. Вдруг самому потом понадобится что-нибудь вспомнить или попросят меня прочитать рапорт перед высоким начальством. А так хоть не опарафинюсь. Для канцелярии же, я думаю, достаточно будет рапорта Пехова. Его, наверняка, тоже заставят отчитываться. И в том, что он всё правильно напишет, я не сомневался.

Измарав чернилами одну кипу бумаг, пришлось тут же приниматься за вторую, поскольку сообщать мне о последних переговорах князя Снежина с управлением без официального запроса никто не собирался. Видите ли, не положено.

Битый час потратил на всю писанину, прежде чем смог получить из архива выписку переговоров. А потом пришлось просить поджидавшего меня Пехова, который, как оказалось, к своему руководству вовсе и не ходил, перевести мне все эти местные каляки-маляки. Чёрт, стоило бы уже заняться изучением алфавита, чтоб не играть в этот глухой телефон.

Выписка добавила не слишком много понимания, куда и зачем отправился Снежин после салона. Запрос от него поступил на предмет местонахождения баронов Трёхгорнова и Златоустова. В ответе же сообщалось, что первый находится в своей городской резиденции, а второй вот уже несколько недель гостит в имении графа Рощина, что приходится ему тестем.

Рощино находилось не так уж и далеко от города. И, в принципе, даже на своём несильно скоростном пароходе князь мог успеть смотаться туда – обратно, пообщаться со Златоустовым и вернуться в Селябу ещё засветло.

Только вот настроения переться сейчас в область на совсем уж тихоходном заводном драндулете у меня как-то не имелось. Самочувствие после тесного общения с тяжеловесным Янушем оставляло желать лучшего и к дальним странствиям категорически не располагало. Поэтому, вызнав адрес городского особняка Трёхгорнова, мы в первую очередь отправились туда.

Пусть начальство моё и выразило недовольство по поводу участия в расследовании этого дела, но прямого запрета вроде не поступало. А то, что не запрещено, стало быть, разрешено. Так что решил я и дальше пытаться этот клубок распутать, по выясненным адресам прокатившись.

Правда, предварительно заскочить домой пришлось. Мало того, что зверски есть хотелось, так ещё и распоряжение графа Миассова на счёт внешнего вида у меня пока что получалось выполнять с точностью до наоборот. Пришлось почти полностью переодеваться, а всю запоганенную одежду отправлять в стирку. Вдруг да удастся спасти хоть что-нибудь. А то ведь мне никакой зарплаты не хватит, если каждый раз придётся на новые шмотки раскошеливаться.

А ещё запас таблеток, вот ведь гадство, стремительно таял. Проглотил пару таблеток обезболивающего с горьким осознанием невосполняемости данного ресурса. И ведь не денешься никуда. После всех событий минувших дней чувствовал я себя так, словно меня бегемот пожевал и выплюнул.

Перекусили мы с ребятами наспех тем, что старый Флипке впопыхах на стол собрать успел, да, что называется, на адрес двинули.

Городской особняк Трёхгорнова, расположенный, как оказалось, в опасной близости от рванувшего на днях завода, встретил нас безлюдной тишиной и частично повыбитыми окнами. Похоже, устранением последствий рукотворного катаклизма в доме никто ещё не занимался.

Сколько я ни дёргал за ручку и ни накручивал забавный рычажок дверного звонка, видимо, функционирующего по принципу динамо-машины, никто не поспешил запустить нас внутрь. Я уже и тростью постучал, и даже, несмотря на недовольство хмуро покосившегося на меня Пехова, немного попинал входную дверь – результата ноль.

– Откройте! Полиция! – попробовал я докричаться до обитателей дома, но тоже безрезультатно. – Я не понял, что за жёсткий игнор? Они там вымерли все, что ли?

– Может, уехали, – пожал плечами ротмистр. Похоже, не нравилось ему, что, стоя на крыльце дома знатного горожанина, мы ведём себя столь неподобающим образом. Словно сам и не жандармский офицер сроду. Ему же по службе положено в чужие дома вламываться. Наверное. – Вон какой беспорядок после взрыва. Явно ремонт потребен.

– Скорее, вымерли, – принюхиваясь, не согласился с Пеховым орк. – Смертью попахивает.

– Это от меня кровью, наверное, – поморщился я. – Извините, господа, времени на душ не было.

– Нет, – Митиано, сдвигая шляпу на затылок, наклонился к замочной скважине, – из дома наносит.

– Значит, в Управление за ордером? – Пехов развернулся, собираясь спуститься с крыльца.

Если честно, таскаться взад-вперёд и терять время было в лом. Но сообщить об этом ротмистру я не успел.

– Погодите. Пойду чёрный ход гляну, – сообщил Митиано и, быстро сбежав с крыльца, решительно направился за угол дома.

Через пару минут скрипнула задвижка и орк отворил дверь изнутри:

– Там открыто было. Осторожно, тут везде кровь засохшая и стёкла битые. Не наступите.

Да уж, моё дурацкое предположение полностью подтвердилось. Несколько человек прислуги, судя по полностью засохшим лужам крови на полу и туче слетевшихся мух вокруг, уже достаточно давно стали жертвами какого-то жестокого маньяка.

– У всех горло вскрыто, – поведал нам орк. Когда он только разглядеть всех успел? – Самого хозяина внизу нет.

– Тогда сразу пойдём наверх, – зажав нос пальцами, прогундосил я. Запах стоял мерзкий. Странно, что его только орк вынюхать из-за дверей смог.

Отгоняя надоедливых мух, мы с Митиано отправились к лестнице, а ротмистр заозирался по сторонам:

– Поищу переговорную. Надо в Управление сообщить, чтобы бригаду выслали. Четыре трупа, ужас, и никто ни слуху, ни духу.

– Скорее всего, больше, – оглянулся я.

И оказался прав. Вскоре мы с орком обнаружили хозяина дома. Барон Трёхгорнов, крепко привязанный к стулу, сидел, безжизненно уронив голову на грудь. Горло у него перерезано не было, но зато из живота торчала рукоять ножа, однозначно указывающая на причину смерти. Крови набежало мало – нож сам собой закупорил дыру. Так что подойти к барону поближе ничто не мешало. Но я не осматривать его собирался. Этим пусть потом бригада сыскарей занимается. Я же хотел увидеть, что произошло перед убийством.

Очень быстро наладил контакт с душой хозяина дома и почему-то совсем не удивился, обнаружив в видениях перед собой взволнованного комиссара Бронева, о чём-то с энтузиазмом расспрашивающего барона.

Глава 19

Мои слова о причастности Бронева к убийствам сильно не понравились орку. Митиано набычился, словно это его самого в преступлениях обвинили, и заявил, что комиссар тут ни при чём.

– Да как же ни при чём, если я его сам видел глазами Трёхгорнова?! И Снежин последним запомнил именно Бронева. Сомневаешься в моих способностях? – лично у меня никаких сомнений по этому поводу не было, и оттого попытка Митиано обелить комиссара сильно возмутила.

Но орк стоял на своём:

– Не мог Валяй Силович ни Трёхгорнова убить, ни тем более Снежина. Князя он уважал.

– Да я сам видел, как он дротовик доставал! И здесь он что-то у барона выпытывал.

– Ещё скажи, что тех внизу тоже он зарезал! – рассердился орк.

– Не скажу, – не стал спорить я, – пока не проверю. Пойдём вниз, пообщаемся с трупами.

– Господа, – встретил нас на первом этаже ротмистр, – я отправил депешу в Управление Сыска. Мне ответили, что бригада экспертов скоро прибудет, и просили дождаться. Охрана же из жандармерии быстро не подоспеет, потому как людей не хватает.

Опять двадцать пять! Это уже становится нормой. Это штат сотрудников такой маленький или моё появление в мире совпало с ростом количества чрезвычайных происшествий?

– Беспорядки? – вторя моим мыслям поморщился Митиано.

– У графа Троицкого на угольной добыче каторжане смуту затеяли, – кивнул Пехов. – Мне о том ещё в Управлении сообщили, пока вас поджидал. Что там наверху? Нашли кого?

– Нашли, – кивнул я. – Барона с ножом в животе. Умер. Последним комиссара Бронева видел.

– Что ж за напасть такая? – нахмурился ротмистр. – Несуразно как-то всё и странно очень.

– Вот и я говорю, неладно что-то в Датском королевстве, – пробурчал я себе под нос.

Действительно в герцогстве чёрт-те что творится. Людей в городе пачками режут. В области тоже то лунниты какие-то, то гоблины. Теперь вот каторжане взбунтовались. Что-то не в самые удачные время и место меня закинуло. Хотя, с другой стороны, могло и похуже быть. Перенесло бы к каким-нибудь каннибалам, и повторил бы я судьбу капитана Кука. Так что нечего жаловаться. И вообще, все мысли прочь!

Прихрамывая и опираясь на трость, подошёл к ближайшему распростёртому на полу телу слуги и присел рядом, стараясь не вляпаться в кровь. Закрыл глаза, стараясь не обращать внимания на противный запах и расслабиться, чтобы наладить связь с покойником.

Общение с душами погибших принесло лишь разочарование. Никто не смог разглядеть убийцу. Все суетливо носились по дому, пытаясь хоть немного устранить беспорядок, учинённый взрывной волной. Злодей же, словно знал о том, что я потом буду его высматривать. Подкрадывался к своим жертвам со спины, одним росчерком ножа перерезал бедолагам горло и оставался при этом невидимым. Лишь один пожилой слуга, случайно завалившись не ничком, а боком, зацепил затухающим взором кого-то удаляющегося прочь. Да и то со спины. Но, что важно, это явно был не пухляк-комиссар.

Казалось, орк готов был меня расцеловать, стоило мне рассказать о результатах исследования. Но я малость охладил его пыл, заявив, что наличие ещё одного персонажа не снимает подозрений с Бронева, поскольку оба-два героя моих видений вполне могли действовать сообща – один пытает хозяина, другой в это время устраняет свидетелей.

– А вот тут, господа, – прервал мои рассуждения ротмистр, – хитрая закавыка имеет место быть. Нам ведь не известно, в одно ли и то же время убитые видели комиссара и второго субъекта. Даже, скорее всего, это не так и несовпадение по времени имеется.

– В смысле? – покосился я на него.

– Ну вы же сами сказали, – недоумённо глянул на меня Пехов, – что барон умер от раны в живот.

Я пару секунд тупо пялился на него, пока смысл сказанного не дошёл до скрипящего извилинами мозга.

– Точно! – хлопнул я себя ладонью по лбу. – Простите, господа, затупил.

Вот я тормоз! Ну конечно! От ножа в брюхе редко кто мгновенно загибается. Тем более, когда орудие убийства само обильному кровотечению препятствует, повреждения закупоривая.

Да что там в брюхе – помнится, когда я ещё студентом на практике был, к нам в Больницу Скорой Помощи гражданина с ножом в сердце привезли. Ну почти. Лезвие вплотную к желудочку прошло. Так этот бедолага преспокойненько лежал на каталке с торчащей из груди и плавно покачивающейся в такт вдохам-выдохам рукоятью ножа и, пока ожидали врача, мирно беседовал с дежурным милиционером, не подавая признаков какого-либо беспокойства.

– Что ж, согласен, – решил я признать свой косяк, – барон наш помер, скорее всего, от внутреннего кровоизлияния. И далеко не сразу. Как я этот момент упустил, уму не постижимо. Тогда получается, что Бронев мог на место убийства гораздо позже прийти и в дом так же, как мы, попасть через чёрный ход.

– Вот видишь, братец, – довольно осклабился Митиано, – и я тебе про то же толкую. К тому же, как ты говоришь, в доме переполох из-за взрыва был. Значит, это почти сразу после было. А комиссар в это время с вами был.

– Был. Но это ещё не говорит, – вновь осадил я орка, – что комиссар уже тогда не имел преступного умысла. Может он знал, что в это время в доме у барона делается и, нас с князем покинув, прямиком к Трёхгорнову-то и рванул. Что за нужда у него такая была, не известно. Но одно точно – я не видел, чтобы Бронев пытался как-то помочь барону. Только расспрашивал о чём-то.

– А чем он мог помочь? – резонно поинтересовался ротмистр.

Так-то, конечно, да, спасти барона комиссару ни за что не удалось бы, но Бронев даже развязать умирающего не попробовал. Являлось ли это показателем его намерений? Сомнительно. Но всё же… У меня в памяти прочно сидело видение с комиссаром, вытаскивающим дротовик и направляющим его на князя Снежина. О чём я и сообщил своим товарищам, выжидательно на меня уставившимся.

– Но ведь ты, братец, не видел, как Бронев стреляет в князя, – не столько спросил, сколько утвердительно заявил орк.

– Снежин начал поворачиваться, – кивнул я, – собираясь, возможно, сбежать.

– Но это не факт, – заявил ротмистр. – Возможны ведь и другие варианты.

Вот они спелись! С чего они оба решили, что я неправ? И какие ещё нахрен варианты? По воронам комиссар решил пострелять? Или там ещё кто-то был, а я его не разглядел?

– Что ж, господа, – вздохнул я, – зерно сомнений вы в меня засадили. В смысле, заронили. Но, пока не будет доказана невиновность комиссара или пока тот сам не расскажет нам обо всём, для меня он будет оставаться под подозрением. Ведь почерк убийств разный. Внизу всем повскрывали горло, а барону вонзили нож в живот. Почему? – я поочерёдно глянул на орка и ротмистра, но те ничего мне не ответили. – Спрашивается, возможно, что это не один убийца действовал? Вполне. Мог второй убийца прийти позже, когда первый уже покинул дом? Мог. Нашёл связанного барона и прибил его, узнав от бедолаги что-то ему нужное. В общем, исключить причастие Бронева к преступлению я пока не могу. Точное время смерти прислуги и самого барона, надеюсь, смогут определить эксперты. И поскольку нам всё равно дожидаться их прибытия, я, наверное, попытаюсь получше разглядеть убийцу большинства жертв. А вы можете пока осторожно осмотреть дом на предмет ограбления. Не просто же так тут столько народу перебили.

Конечно, приятели мои не профессионалы-сыскари, но пусть лучше хоть каким-то делом займутся, чем попусту над душой у меня с кислыми минами висеть будут.

Сколько раз мне пришлось тревожить душу мёртвого старичка, даже не вспомню. Много. Какой-то мужчина, судя по видениям, спешно покидал место преступления, к сожалению, оставляя в памяти жертвы лишь полуразмытый силуэт.

То ли зрение деда подводило, то ли ещё что, но ясных очертаний мне долго не удавалось разглядеть. Хотя, при каждой следующей попытке заставляя своё внимание максимально концентрироваться именно на этом моменте воспоминаний, передо мной раз за разом всё чётче и чётче прорисовывался образ поганца, устроившего здесь настоящее побоище. Словно зум у фотокамеры постепенно приближал объект, заодно наводя резкость. Похоже, как выражается мой сын, у моей абилки новая фича прорезалась. Ещё бы звук появился, и цены моим способностям не было бы.

Поскольку, уходя, обернуться убийца даже и не подумал, увидеть его лицо мне по-любому не светило. Но оказалось волне достаточным разглядеть всего лишь одну особую примету, чтоб не сомневаться в личности злодея.

Ну правда, скольких рваноухих эльфов может промышлять убийством в одном квартале города? Вряд ли их целая толпа по району шляется. Так что, как говорится: «Совпадение? Не думаю!»

Короче, совершенно очевидно, что прислугу перебил грёбаный Клариус. Так это что же получается? Это он рванул сюда прямо с завода? Устроил диверсию там и под шумок проник в дом здесь?

Признаюсь, сомнения, родившиеся после беседы с Митиано и Пеховым, заставили меня подумать, что комиссара могли нагло подставить. Специально не умертвили барона сразу, чтобы я мог увидеть глазами жертвы не убийцу, а Бронева. Но теперь об этом не могло быть и речи. Клариус на момент теракта ещё даже не подозревал о моём существовании. Зная, что в герцогстве нет специалиста с подобными моим способностями, ему и морду лица-то не за чем было особо скрывать. Скорее всего, это он так по привычке делал. Или из любви к «искусству».

– Итак, господа, – решил подвести я итоги, после того как рассказал товарищам об одноухом мерзавце, – теперь мы знаем точно, что взрыв на заводе, убийство князя, нападение на нас с ротмистром в лесу и эта резня в доме барона – всё это звенья одной цепи. Вы говорите, что часть беспорядка в доме не могла произойти при взрыве и что кто-то рылся в вещах после убийств. Могу предположить, что у барона похищены какие-то ценности. И если даже это было сделано для отвода глаз, нужно найти человека, знающего, что могло исчезнуть. Может, родственник какой имеется.

– И какова в том надобность, – удивился ротмистр, – коль очевидна лишь имитация ограбления?

– Навряд ли убийца крал ценности, чтобы хранить их у себя. Конечно, если он не полный дебил, то выкинет добычу, избавившись от явных улик. Но нужно иметь в виду вероятность того, что краденное попробуют всё же сбыть и оно где-нибудь да всплывёт. Жадность ещё никто не отменял.

– Сомневаюсь я, – покачал головой орк. – Одноухий – специалист высокого класса. Нет ему резона рисковать из-за пары лишних золотых.

Смотрите-ка, братец-то названный размышляет, как опер какой-нибудь крутой, а не олух деревенский. Вот что значит, денёк с умными людьми пообщаться.

– А вот самого его, – продолжил Митиано, – поискать нужно. И Бронева тоже. Не дело его в таком злодействе подозревать.

– Нужно, – не стал спорить я. – Но первым делом, похоже, необходимо нам барона Златоустова отыскать, пока и его кто-нибудь не порешил.

– Если они уже этого не сделали, – хмурый ротмистр моего оптимизма не разделял. – Но вы правы, следует отправляться в Рощино. Вот только экспертов с охраной дождёмся, и сразу же отправимся.

– Вы и туда с нами намерены ехать? – я не был против компании Пехова, но там, куда мы собирались, нас могла поджидать опасность. – Вы ведь даже безоружны.

– Обижаете, – усмехнулся ротмистр. – Я из салона дротовик Прохора прихватил. Просто сюда брать не стал, в повозке оставил.

– А если стащит кто? – у меня чуть челюсть не отвисла. – Машина же совсем без присмотра на улице стоит.

– Не переживай, братец, – встрял Митиано. – Вся шпана в городе наверняка знает, чья это повозка, но мало кто догадывается, что хозяина уже готовят к кремации. Ты лучше расскажи нам, из чего ты по злыдням стрелял? Давно порываюсь спросить, да всё некогда было.

– Вот, – протянул я орку пистолет. – Только не крути ничего и не нажимай.

– Экая чудная диковинка, – в руках этого здоровяка «Макаров» смотрелся детской игрушкой. – Маслом машинным пахнет и ещё чем-то. Неужто порохом?

Митиано ствол чуть ли не в нос себе засунул. Хорошо, что на предохранителе пистолет. Не хватало ещё, чтоб башку себе орк продырявил.

– Ага, им, – кивнул я. – Это у вас он под запретом. А у нас только его и используют. Почти.

Я подумал, что о реактивных снарядах и ядерном оружии местным ребятам рассказывать как-то не стоит.