Почти не преступление, но наказание
В клинике их ожидали. В регистратуре молодая девушка уточнила некоторые данные, после чего проводила семейную пару к доктору. Выслушав рассказ Артёма, плотный мужчина лет сорока насторожился. Ему явно не хотелось брать на себя ответственность за девушку с таким диагнозом.
– Это ужасно, – непрофессионально заметил он. – Но мой долг в такой ситуации как можно скорее оказать помощь.
«Так вот как они называют убийство детей», – подумал Артём.
– Однако у нас есть определённый порядок, и если мы решим сделать аборт сегодня, то придётся немного его нарушить. Это потребует от нас некоторых усилий и рисков.
– Мы согласны, – заявил Артём. – Через два дня я хочу положить жену на лечение, и мне нужно, чтобы хоть этот вопрос её больше не беспокоил.
– Хорошо, – ответил доктор.
– Что ж, раз уж срок беременности у вашей жены небольшой, – он говорил так, будто Кристины вовсе не было в кабинете, – ей подойдёт самый простой и безопасный медикаментозный способ. Пара таблеток, принятых под нашим присмотром, и беременность уйдёт. Через двое суток сделаем контрольное УЗИ, и крайне желательно, чтобы через пару недель вы пришли к нам на гинекологический осмотр и повторное УЗИ.
Артёму такое количество процедур показалось не таким уж и простым способом.
– Доктор, крайне желательно – это значит не обязательно?
– Нет, ну что вы? Конечно, обязательно. Нам необходимо убедиться в полном извлечении плода из матки, в противном случае, если что-то останется, придётся проводить вакуум-аспирацию или выскабливание. Думаю, в диспансере вам лучше сразу сказать об этом, чтобы потом они не удивлялись, когда вам придётся поехать к нам.
– Понятно, – подытожил Артём. От всех этих незнакомых терминов становилось тошно. Когда он посмотрел на сидящую рядом Кристину, увидел, что всю её чуть ли не трусит от услышанного. Парень обнял девушку, и она уткнулась лицом ему в плечо.
Доктор с сожалением посмотрел на пару, но работу продолжил. Он изучил анализы крови Кристины, полученные ещё в частной клинике. Недовольно помотав головой, сделал какие-то пометки в блокноте и отправил Кристину на УЗИ. Убедившись в отсутствии внематочной беременности, девушку проводили в небольшую палату с единственной кушеткой и дали выпить пару таблеток.
После приёма препаратов Кристина пролежала весь остаток дня, испытывая сильную боль. Врач боялся осложнений в связи с плохим состоянием крови, но их не возникло. Всё это время Артём сидел рядом и всячески успокаивал жену.
Морально аборт тоже дался девушке нелегко. Да и он чувствовал себя неуютно. Это ребёнок. Пусть ещё не сформировавшийся, но малыш был желанным. Молодые родители мечтали подарить Даше брата или сестричку, а теперь убили его ради выживания матери.
В тот день Кристина впервые заговорила о Боге.
– Артём, нам нужно сходить в церковь.
Артём, не особо верующий, а точнее, не разобравшийся до конца, хочет ли он верить в высшие силы, был убеждён в одном – в церковь он не верил точно.
– Крис, ты же знаешь, как я отношусь к церкви.
– Знаю, – подтвердила девушка. Глаза её покраснели от слёз, но самих слёз уже не было. Казалось, они просто закончились, слишком много Кристина их пролила. – Мы совершили сейчас ужасный грех. Я хочу сходить в церковь. И мы должны сделать это вместе.
Кристина лежала, сложив руки на животе, и смотрела в потолок. В тот момент Артёму хотелось кричать. Ему было так жаль свою маленькую девочку, что становилось до невыносимого больно.
Когда Артём в последний раз отказывал Кристине? Пожалуй, никогда. А нет, один раз всё-таки приключился. Это произошло, когда спустя месяц после свадьбы она вдруг заявила, что хочет с ним обвенчаться. Вот был номер! Кристина прекрасно знала, что Артём всегда выступал против любой коммерческой деятельности церкви под прикрытием веры в Бога. Тем не менее девушка в несвойственной ей манере запротестовала, и они достаточно долго и громко спорили. Не сойдясь во мнении, супруги разошлись по разным углам и целых два дня не разговаривали. Такое произошло впервые со дня их знакомства, и Артём чувствовал себя очень паршиво. Но всё же первый шаг к примирению сделала Кристина, и венчание было отложено на неопределённый срок.
Сейчас Артём не то чтобы не хотел спорить с женой, он не имел права на это.
– Давай сходим, если ты хочешь, – он нагнулся к кровати и поцеловал её в лоб.
Кристина вроде как успокоилась и отвернулась к стенке, свернувшись клубком. Артём, расположившись рядом на стуле, просто наблюдал за ней. Впервые с тех пор, как бросил курить, ему захотелось взять в рот сигарету. Он подозревал, что очень скоро опять задымит. Да почему бы и нет? Буквально за два дня его жизнь усложнилась сверх всякой мыслимой меры. В такие моменты сигаретный дым способен обуздать взбаламученные нервы.
Артём так и сидел, погрузившись в размышления, когда пришёл врач. Он осмотрел Кристину и, убедившись, что после прерывания беременности осложнений не возникло, отпустил Абрамовых домой.
4
Через два дня Кристину положили в гематологическое отделение Пензенского онкологического диспансера, выделив для неё лучшую из имеющихся палат. Артём побывал в ней лично, прежде чем дать своё согласие. Он до сих пор испытывал смешанные чувства. Ему казалось, что в таком захудалом городке, как Пенза, надежд на оказание достойной медицинской помощи не было. Однако даже Артём не мог отрицать тот факт, что отзывов о клинике, в частности, о её гематологах в интернете навалом. Абсолютное большинство людей оставляли целые поэмы, выражающие слова благодарности врачам и особенно небезызвестному Герману Борисовичу Шнейдеру.
Тем не менее полноценной статистики смертности пациентов он так и не обнаружил, сколько ни изучал материал в открытом доступе и сколько ни углублялся в чтение отзывов. Это наводило на плохие мысли, но Артём всё-таки переборол себя и смирился. Ему, как и Кристине, нужен был положительный настрой.
Палата действительно оказалась достойной. Из окна на четвёртом этаже открывался относительно неплохой вид на город. В палате у кровати стоял удобный пластиковый стул и небольшой стол с настольной лампой. Над столом висела полка с CD-дисками. Кроме того, на стене прямо напротив кровати крепилась огромная плазма. Сама же койка больше напоминала комфортабельную многофункциональную кровать, угол наклона которой регулировался простым нажатием кнопки.
Помимо комфортных условий для пациента, медики подумали и о посетителях. Для них в палате имелись кожаная бежевая софа и кресло из той же серии.
Артём прикинул – палата вполне стоит своих денег. Тем более, как и обещал доктор, здесь действительно имелось оборудование, поддерживающее свой микроклимат. Герман Борисович с гордостью заявил, что доступ в палату в верхней одежде, без медицинской маски и перчаток будет строго настрого запрещён, дабы не нарушить стерильность.
– Ну как? – поинтересовался Артём у Кристины, когда она скромно присела на софу.
– Не знаю, лучше бы никогда здесь не появляться, – девушка улыбнулась. – Артём, ты правда думаешь, что у нас получится?
Артём отвечал на подобные вопросы раз пять на дню.
– Конечно. Я в этом не сомневаюсь.
Девушка как всегда с благодарностью посмотрела на мужа. Он подошёл к ней и, сев рядом, обнял.
– Прорвёмся, поверь мне. Я буду приезжать каждый день и тщательно следить за процессом лечения. От меня эти страшные дядьки в белых халатах ничего не скроют. Завтра приедем вместе с Дашей, хорошо?
– Я не очень-то хочу, чтобы она посещала это место, – Кристина говорила шёпотом, опасаясь быть услышанной медсестрой, готовящей ей кровать.
– Ничего страшного. Иначе ты её не увидишь.
– Ладно.
Артём долго думал, когда же заговорить с Кристиной на тему, которую они обычно избегали. Понимая, что вроде как уже пора, он аккуратно спросил:
– Кристин, не хочешь сообщить новость отцу?
Девушка посмотрела на мужа полными недоумения глазами. Такой взгляд у неё был всегда, когда речь заходила о её родителе.
– Ну уж нет… Я пока не готова. И не знаю, когда решусь на это. Ты же понимаешь…
– Эх, понимаю. Скажи, когда надумаешь. Хочу быть рядом в этот момент.
Прежде чем Артём ушёл, он вновь переговорил с главным гематологом. Доктор предупредил, что завтра ему будет запрещено посещать супругу. Врачи собирались проводить какую-то жуткую процедуру по взятию образцов костного мозга для отправки в биохимическую лабораторию в Москве. По его словам, не более чем через десять дней они получат результат биопсии и будут иметь полное представление о болезни. Тогда назначат препараты и начнут химиотерапию.
Артём уехал. Страшно даже представить, как Кристина лежит в палате одна-одинёшенька со своими мыслями наедине. Он и сам думал, но постоянно прогонял эти мысли. К тому же у него была Даша, присмотр за которой постоянно отвлекал от всех этих угнетающих размышлений. А ещё была работа, о которой тоже не следовало забывать. Всё вместе вынуждало Артёма постоянно действовать, заставляло не сидеть на месте и переключать мысли с одной на другую.
А вот Кристина сидела и думать могла только об одном: о скоротечности жизни, об отведённом ей сроке и наверняка о том, что она ещё успела бы сделать, а что исправить, если лейкоз отступит и она вновь вернётся домой, к любимым.
5
Результаты биопсии выявили острый лимфобластный лейкоз. Доктор Шнейдер заявил, что при таком диагнозе основным методом лечения является химиотерапия. По его словам, чтобы добиться ремиссии, Кристина должна пройти три последовательных стадии терапии – индукцию, консолидацию и поддерживающее лечение. Для каждого этапа врачи будут использовать свои комбинации химиотерапевтических препаратов.
Артём, как и прежде, надеялся на успех.
6
Месяц спустя Кристина заметно похудела, постоянно жаловалась на тошноту и общую слабость. Её некогда пухлые щёки впали, и теперь кожа на лице обтягивала выступающие скулы. Казалось, даже голубые глаза стали менее яркими, словно выцвели.
В связи с обильным выпадением волос голову Кристины остригли, чем довели девушку до истерики. Теперь даже комфортабельная VIP-палата казалась ей тюрьмой. Каждый раз, когда Артём наведывался к супруге, она жаловалась, как хочется вернуться домой.
Естественно, врачи запретили покидать стационар. Только больничная палата спасала ослабленный организм Кристины от вирусной инфекции, которую она могла запросто подцепить.
Изменилась и сама обстановка в палате.
На столе в углу появилось несколько икон с ликами святых, имена которых Артём не запоминал, хотя купил и привёз их он. Кристина стала набожной, постоянно молилась и хвалилась, что в кои-то веки прочитала Библию. Она даже улыбнулась (величайшая теперь редкость), когда призналась в этом. Будучи по образованию учителем русского языка и литературы, супруга Артёма перечитала всю классику и кучу других книг, а вот до Библии добралась, лишь оказавшись в объятиях страшной болезни.
Кроме всего прочего Кристине сделали спленэктомию. Создающий впечатление очень умного человека (но от этого не более приятного), Герман Борисович тщательно разжевал Артёму, что из-за обильного заполнения селезёнки лейкозными клетками она значительно увеличилась в размерах и начала давить на окружающие органы. Её пришлось удалить.
Через несколько дней после операции супруги достаточно сильно поссорились. По крайней мере настолько, насколько мог позволить себе Артём, видя упадническое настроение жены.
Дело в том, что Кристина попросила привести к ней в палату священника, хотела исповедаться или нечто в этом роде. Артём воспринял такую просьбу крайне агрессивно. Ему посещение попом жены представлялось чем-то вроде отпевания на похоронах, а он её хоронить ни в коем случае не собирался. Сама мысль о том, что рядом с кроватью жены будет стоять человек в чёрном одеянии и читать молитвы, вызывала в Артёме небывалое чувство омерзения. Кристина же убеждала мужа, что ей жизненно необходимо увидеть священника, и лишь когда она, сотрясаясь всем телом, громко разрыдалась, парень с горечью и чувством стыда согласился.
Примерно в то же время Шнейдер впервые заикнулся про лучевую терапию.
7
Лучевая терапия была призвана уничтожить проклятые бластные клетки, которые остались после химиотерапии. По словам врача, для этих целей в их клинике использовались новые линейные ускорители, которые дают возможность прицельно воздействовать на опухолевые очаги. При этом здоровые ткани и органы не подвергались ионизирующему излучению. Такой способ – заверил Шнейдер Артёма с супругой – позволит девушке лучше перенести лучевую терапию.
Насколько лучше, судить было сложно. Кристина иссыхала прямо на глазах. В её взгляде муж всё чаще видел безысходность и потерю надежды.
Артём же, несмотря на все преграды, до сих пор не сомневался в успехе лечения. Парень знал, что у него в рукаве припрятан козырь, и пошёл бы этот Шнейдер куда подальше, если он не сможет помочь его жене.
8
Удивительно, но когда Артём заговорил о трансплантации костного мозга, Герман Борисович нисколько не воспротивился. Тогда парень ещё не знал, ему чуть позже проговорилась одна из медсестёр, что Шнейдер и сам хотел предложить Абрамовым эту операцию. Рак побеждал, и ничего иного, кроме ТКМ, не оставалось.
Все те месяцы, пока Кристина превращалась в некое подобие зомби, Артём не сидел без дела. Он оформил визы на всю семью, связался с клиникой «Норд Клиник Альянс» в Германии, где с помощью переводчика смог узнать о стоимости процедуры и об условиях лечения, которое предлагали немецкие медики. Кроме того, Артём нашёл жильё и русскоязычную няню, готовую сидеть с их ребёнком, если пара решится взять Дашу с собой. В целом, ничего другого и не оставалось. Можно было оставить дочь с мамой Артёма, но девочка могла начать скучать по родителям. И если к отсутствию мамы она уже более или менее привыкла, то без Артёма вряд ли протянула бы дольше недели.
Надо отдать должное Шнейдеру. Совместно с Артёмом он вышел на связь с врачами клиники в Бремене и по электронной почте направил туда переведённые на немецкий язык результаты последних анализов Кристины, а также историю болезни. Преград к сотрудничеству с пунктуальными и вежливыми немцами не было, и зарубежные врачи настояли на скорейшем прибытии потенциальной пациентки к ним в клинику. Они хотели обследовать её и поставить в очередь на донорский костный мозг как можно раньше.
Пока не стало слишком поздно.
9
Линду пришлось сдать в питомник. Артём досконально осмотрел будущее жилище домашней любимицы, прежде чем оставить её. На время отсутствия семьи собаку деть было больше некуда.
В Германию Абрамовы вылетели ещё до Нового года. Кристине прописали особый режим передвижений, а потому на их места в бизнес-классе позволили взять специальное оборудование с кислородом. Артёму пришлось изрядно побегать сначала в Пензенском, а потом и в Московском аэропортах, чтобы получить разрешение на провоз в салоне самолёта подобной аппаратуры. Кроме того, Кристина никогда не снимала медицинскую маску, передвигаясь по аэропорту и самолёту.
Меньше чем через двенадцать часов представитель клиники встретил семью Абрамовых в аэропорту Бремена. На специальном транспорте медики перевезли Кристину в достойное с виду лечебное заведение.
В тот день у Артёма по-прежнему оставались надежды на успех. У Кристины, хоть она так и не призналась, их уже не было.
И всё же с прибытием в Европу девушка воспрянула духом. Пусть самую малость, но для радости Артёма и этого было достаточно.
10
Для Абрамовых жизнь в Германии практически ничем не отличалась от жизни в России. Кристина также безвылазно находилась в больнице, правда, говорила, что сервис там на порядок выше. Поверить в это было нетрудно, учитывая вылизанные улицы города и идеально ровные дороги. К тому же местные жители отличались будто бы врождённой вежливостью, педантичностью и услужливостью.
В клинике врачи подготовили всё необходимое для пересадки костного мозга, но самое главное, уже в первый месяц они подыскали подходящего донора, что само по себе казалось чудом и только усилило веру Артёма в успех.
Пока Кристина томилась в больнице, Артём, как и дома, практически ежедневно навещал супругу. Почти на полгода повзрослевшую Дашу он теперь оставлял с Кариной – тридцатипятилетней женщиной, русской, но уже более пятнадцати лет проживающей в Германии. В остальное время он вёл деловые переговоры и продолжал работать над несколькими проектами, которые сулили отличный коммерческий успех. По крайней мере, так считали Артём и его коллега.
Даша в целом была всем довольна, но неожиданно простудилась, в связи с чем ей не позволили навещать маму. Девочка очень расстроилась, и Артём быстро нашёл врачей, которые справились с простудой ребёнка. После заболел сам, и целых две недели они с Кристиной разговаривали только по телефону. С каждым новым звонком парню всё меньше нравился тон и голос жены.
Девушка теряла тот тонкий колосок надежды, за который ещё каким-то чудом держалась.
Почти каждый день звонила мама Артёма. Женщина интересовалась, как проходит лечение Кристины и как дела у внучки. Мама очень переживала, что слышалось по её голосу. Того настроя, который был ранее, и след простыл.
Звонили также немногочисленные друзья Абрамовых. Учтиво спрашивали и интересовались здоровьем Кристины, но искренней поддержки от кого-либо Артём не ощутил. И не осуждал их за это. Большинство друзей присутствуют лишь в радости, в горе ничего толкового от них не дождёшься.
11
После двух недель разлуки, Кристина радовалась приезду Артёма гораздо сильнее обычного. Да и он чувствовал, что очень соскучился. Вид девушки оставлял желать лучшего, но в целом она всё же держалась, по крайней мере, на первый взгляд.
– Я видел доктора, – начал разговор Артём, когда их нежные объятия закончились. Целоваться они не могли, супруг был в медицинской маске и, соблюдая меры безопасности, не собирался её снимать. – Он сказал, что всё готово к операции и, скорее всего, уже послезавтра врачи её проведут. Ты как, готова?
Если едва заметный изгиб губ на лице Кристины представлял собой улыбку, то она вмиг испарилась, как будто её вовсе не было. Девушка отпустила руки мужа и принялась нервно перебирать пальцами. Затем она издала протяжный вздох, после чего кончиками тыльной стороной ладони дотронулась до носа.
«Сейчас опять начнёт плакать», – с горечью и болью в сердце подумал Артём. Но Кристина сдержалась.
Наконец, собравшись с мыслями, девушка заговорила тихим, безжизненным голосом:
– Артём, – она взглянула мужу в глаза и не отвела взгляд даже тогда, когда он перестал улыбаться. – Пообещай, что у вас с Дашей всё будет хорошо. Пообещай, что позаботишься о ней.
Артём предвидел всякое, но такой оборот речи поверг его в лёгкий шок.
– О чём это ты?
– Ты знаешь, о чём, – Кристина была готова вот-вот расплакаться.
– Крис, не может быть никаких нас с Дашей. Нас – он показал рукой на себя и жену, – нас с Дашей.
Неужели она говорила это всерьёз? Почему сейчас? Ведь теперь у них больше шансов, чем когда-либо. Немецкие специалисты наверняка не русские. Если не оборудование, то уж опыт точно сделает своё дело. Да и ТКМ не просто химия или облучение. ТКМ – это действительно многообещающая процедура, очень сложная и очень дорогая, чтобы вот так терять надежду.
– Может, Артём. Мне очень плохо. Я не знаю, что они там твердят об улучшении анализов, но мне кажется, с каждым днём становится всё хуже. Я так боюсь, Артём. Я так боюсь, что останусь здесь одна, буду умирать в палате и больше… – голос Кристины сорвался, – и больше никогда не увижу вас с Дашей.
Наконец девушка разрыдалась. Это были не просто слёзы, а настоящий истеричный плач. Артём попытался обнять супругу, но та отстранилась и, схватившись за живот, принялась громко реветь. Он попытался приблизиться снова, но и в этот раз Кристина не позволила. Кажется, только теперь Артём осознал или думал, что осознал, что именно испытывала его жена всё это время.
Она безумно боялась.
По сравнению с его собственным страхом, ужас, который испытывала Кристина, был в сотни раз сильнее. Это её жизнь висела на волоске, это она могла в любой момент услышать смертный приговор и узнать, что всё бесполезно и, наконец, это ей могли озвучить оставшийся срок.
Получалось, всё это происходило прямо у Артёма на глазах, а он эгоистично думал только о себе и ни разу толком не спросил, что испытывает сама Кристина. Он разговаривал с ней, убеждал её в успехе лечения, он строил перспективы на будущее и пытался вселить любимой уверенность в завтрашнем дне. Но разве Артём хоть раз выслушал её? Поинтересовался, что она чувствует?
Конечно.
Неоднократно.
Но были ли услышаны Артёмом её исповеди? Нет, потому что он не хотел слышать, не хотел прислушиваться. Как он мог пренебречь её чувствами и доверием?
Осёл.
Теперь предстояло всё исправить. Главное, чтобы она не унывала, любым способом внушить ей положительный настрой, иначе уж точно ничего не получится.
– Крис, всё наладится. Успокойся, пожалуйста. Вот увидишь, скоро всё закончится, мы все вместе вернёмся домой и заживём прежней жизнью.
Кристина будто его не слышала. Она продолжала плакать, но даже на это сил у неё не осталось. Девушка легла на кровать и свернулась клубком. Худое тело представляло собой жалкую пародию на те аппетитные формы, что когда-то обуздал молодой Артём. Он смотрел на этот несчастный комок страха, одиночества и отчаяния и чувствовал, как у него трясутся руки, как желудок сводит судорогой. Казалось, целую вечность Артём продолжал глупо сидеть рядом, не понимая, что делать дальше.
Наконец Кристина успокоилась. Не отрывая остриженной головы от подушки, не удостоив мужа взглядом, она сказала:
– Просто пообещай, Артём. Если меня не станет, ты позаботишься о нашей дочери. Кроме тебя у неё никого не останется.
– Крис, не говори так. Мы прорвёмся, слышишь?!
Артём уже сам не знал, о чём думать. Он просто не мог поверить, что Кристина всерьёз говорит о нём и дочери в таком контексте. И всё же в её словах есть доля правды. Кроме него у девочки никого не было. Ни братьев, ни сестёр, даже хотя бы двоюродных. Только отец и единственная бабушка.
– Просто пообещай! – прокричала Кристина и вновь разрыдалась.
На крики прибежала медсестра и на непонятном Артёму языке попросила его удалиться. Женщина что-то ласково приговаривала Кристине, и он увидел, как спустя пару минут в палату проскользнула симпатичная девушка лет тридцати. Местный психиатр, работающий с больными и их родственниками.
В тот день у Артёма с женой впервые за всё время её болезни состоялся серьёзный разговор о смерти. Видимо, неосознанно они его упорно избегали. На этот раз Кристина не удержалась и высказала то, с чем жила все эти месяцы.
Тогда Артём не смог отогнать от себя ненужную, докучающую, жутко назойливую мысль: как же сложится его жизнь, если лечение не поможет?
Он думал об этом по дороге в съёмную квартиру. И продолжал бы думать до конца пути, и, наверное, ещё долго размышлял бы на эту тему дома, если бы не отвлёкший телефонный звонок.
Артём посмотрел на мобильник – номер российский, пензенский, но в списках контактов не значился.
– Алло.
– Алло! Алло! Артём, Артём, это ты? – какой-то отдалённо знакомый старческий голос орал в трубку, словно женщина, которая обращалась к Артёму, пыталась докричаться до глухого.
– Да, это я. Кто это?
– Это я, Клава. Клавдия Ивановна, соседка твоей матери. Помнишь, ты помогал мне переставить телевизор?
Этот старческий крик жутко раздражал, но Артём вспомнил. Как-то раз она увидела его на лестничном пролёте разговаривающим с матерью. Попросила помочь ей с небольшой перестановкой в доме, за что благодарила Артёма при каждой новой встрече.
– А, тётя Клава, здравствуйте, – Артём вспомнил, как оставил ей номер ещё до того, как мать заехала в новую квартиру. Клавдия Ивановна переехала в тот дом за пару месяцев до заселения матери. – Что-то случилось? А то я просто не в Пензе сейчас.
– Артём… Артём, я знаю. Послушай, тут такое дело… Просто… – на миг сердце Артёма ёкнуло. Ему показалось, будто старушка плачет. – Э… Мама твоя… Танюша наша… Она умерла…
12
На высоте около десяти тысяч метров боль не сковывала, она разрывала сердце в клочья. Как череда несчастий могла обрушиться на него так стремительно? Почему вслед за одной бедой тут же пришла другая? Он никак не мог оправиться от одного, как тут же, следом, накладывается другое. И эти события кажутся проклятием, сглазом, чуть ли не мистическим возмездием. Вот только за что? Что такого он сделал в жизни, чтобы платить столь высокую цену?