Крик филина
– Одна напротив старого кладбища, – уверенно ответил Шишкин. – Машин шестьдесят у них точно будет. А может, и больше. А еще есть на заводах, на фабриках, в комхозяйстве, ну и так далее. А если по всей области считать, то… одним словом, много наберется. К тому времени мы как раз на пенсию выйдем.
– Да-а, – сокрушенно мотнул головой Орлов, – этак мы точно до китайской пасхи будем их проверять. Была бы хоть какая-нибудь еще зацепка. Ну там, мятая кабина, оторванная подножка, борт поломанный, а так… заковыка, однако. Но попробовать, думаю, стоит. Чем черт не шутит, вдруг раз – и мы в дамках! МУР, вот тебе и МУР, – вспомнил он некстати о московских коллегах и сразу же встрепенулся, словно боевой конь от звука походной трубы: – Ты, Петя, поезжай сейчас на автобазу, притворись, что ищешь себе работу водителем. Ну и там… по ходу дела… как бы нечаянно проясни ситуацию с нужным нам автомобилем. Но помалкивай, что ты из угро, иначе все дело испортишь. – И по-дружески попросил: – Иди, не стой над душой, иди, милый.
Не свойственное Орлову ласковое обращение, по всему видно, для Шишкина стало полной неожиданностью, потому что он, пока шел до двери, успел раза три-четыре с удивлением оглянуться. А когда закрывал за собой дверь, то сделал это настолько тихо, что даже Капитоныч, вечно недовольный тем, что сотрудники безжалостно хлопают дверью, был сильно впечатлен этим обстоятельством и еще долго стоял со вскинутыми от изумления седыми бровями, не слыша адресованных ему слов.
– Капитоныч, черт бы тебя побрал, – с сердцем повысил голос Орлов, видя, что фотограф находится как будто не в себе, – ты-то что об этом думаешь?
При этом капитан протянул листок и прикрепленные к нему фотографические снимки гипсового слепка протектора шин Журавлеву:
– Взгляни, Илюха, все, как я и предполагал.
– Тут ты, Клим, прав полностью, – поспешно закивал Капитоныч, обладавший завидной способностью мгновенно переключаться с одного дела на другое. – Если нам удастся точно определить машину, тогда мы сможем очертить ближний круг, где искать бандитов. Во всяком случае, наши поиски станут намного осмысленней, так сказать, приобретут верное направление.
Пока Журавлев с интересом рассматривал фотографии, поворачивая их так и этак, чтобы представить, как выглядит настоящее автомобильное колесо с изъяном на самом деле, Орлов, хмуря брови, принялся читать заключение судмедэксперта.
– Та-ак, Купавда Иван Денисович… родился… видимые повреждения на черепной коробке отсутствуют… все кости скелета присутствуют… кость голени чуть ниже колена… та-ак… шейные позвонки слегка смещены… что может быть следствием как падения на труп перекрытия, так и насильственных действий неопознанного лица… – Орлов поднял голову и, глядя прямо перед собой, задумчиво сказал: – А вот это уже интересно. А если сопоставить с тем, что сказала старуха… как ее там?..
– Гражданка Сиркина, – подсказал обладавший хорошей памятью Капитоныч.
– Вот-вот… Елизавета Хромовна… дай ей бог здоровья, – оживился Орлов и приветливо улыбнулся, должно быть и впрямь в душе озаботившись ее долгим здравием. – Тогда все сходится. Если там действительно появлялся какой-то военный. И по всему видно, из разведки, чтобы настолько легко свернуть шею еще нестарому человеку.
– Вот ты, например, Илья, – обратился он к Журавлеву, который с большим интересом прислушивался к рассуждениям опытного сыщика, дивясь про себя стройному течению его мыслей, – как бывший разведчик сможешь без труда свернуть шею человеку?
– Человеку вряд ли, – пожал плечами Журавлев, – а преступнику – в два счета… в случае угрожающей мне опасности. Ну как в прошлый раз в лесу бандиту по кличке Хлыст.
– Верно, – кивнул Орлов, непонятно с чего вдруг развеселившись, – я и позабыл об этом. Ну-ка, Капитоныч, напомни мне, чего там у Котеночкина в сельпо украли?
– Легче сказать, чего не украли, – с достоинством отозвался памятливый Капитоныч и принялся не спеша перечислять, аккуратно загибая пухлые пальцы: – Консервы, водку, ситец, крупы разные, колбасы, шоколад, сигареты…
– Достаточно, – оборвал его Орлов, – полный список чего и в каком количестве у нас имеется. Если, конечно, этот пройдоха Котеночкин, а с него станется, не приписал под эту дуду еще что-нибудь, что давно продал налево или сам сожрал. Вон какую харю отъел на казенных харчах. Ну да ладно, мы его тоже на чистую воду выведем, дай время. Федоров сегодня составит подробный словесный потрет того военного, вот и будет у нас на что опереться. Еще бы толкового художника найти, чтобы портрет настоящий написал. А еще лучше в красках. Да где его возьмешь, – печально вздохнул Орлов и неожиданно заорал на Илью, как будто только что увидел его возле себя: – Журавлев, ты какого хрена здесь ошиваешься?! Я думал, ты себе давно уже хату нашел, а он, видишь ли, стоит здесь, уши свои греет!
И непонятно было, то ли Орлов пошутил настолько неудачно, то ли он правда так думал, но Илья разобиделся не на шутку. Его обветренные щеки мигом залил густой, как у девушки, румянец, юношеские полные губы от негодования задрожали. Он судорожным жестом сунул своему обидчику в руки фотографии, резко развернулся и поспешно вышел, хлобыстнув дверью так, что побелка посыпалась на пол, а Капитоныч болезненно сморщился, как будто у него в один момент заболели все зубы разом.
Илья не слышал, как в его отсутствие Орлов, беззлобно посмеиваясь, сказал:
– Война меняет людей. Это на фронте все было просто: есть враг и есть друг. Помоги другу и уничтожь врага. А здесь все перепуталось основательно, и не знаешь, на кого положиться, кто твой друг, а кто самый настоящий враг. Надо учиться распознавать и тех и других. Сейчас главное – не ошибиться в выборе, а нам, сотрудникам уголовного розыска, особенно трудно, особенно надо быть бдительными, чтобы распознать сволочь, которая вокруг нас затаилась. Эта сволочь в глаза тебе со слащавой улыбочкой заглядывает, песенки тебе душевные поет, а на самом деле зубы точит, выбирает момент, чтобы укусить тебя больнее, ужалит своим ядовитым языком. Этот урок только на пользу пойдет Илюхе, чтобы был всегда начеку. Парень он неплохой, и сыскарь из него со временем выйдет отличный. Так что пускай учится разбираться в людях не на собственных ошибках, которые в нашем тяжелом деле могут стать предсмертными, а, так сказать, на моих закидонах. Верно я гутарю, Капитоныч, преданный ты мой соратник?
– Куда уж верней, – ответил утвердительно Капитоныч, который по молодости и сам побывал в таких переделках, что лишь чудом смог выжить, прежде чем успел набраться ума и опыта.
Глава IX
На улице моросил мелкий, словно просеянный сквозь сито, летний дождь.
Илья остановился в ротонде, где было сухо и не так обдувало мокрым ветром. Прислушиваясь к шороху воды, стекавшей по водосточной трубе, обиженный на весь белый свет Илья судорожным движением вывернул карман и, достав помятую пачку «Беломора», раздраженно сунул папиросу в рот. Мысленно костеря Орлова самыми распоследними словами за его дурацкую выходку, лейтенант принялся торопливо, с жадностью курить. Влажные от дождя пальцы заметно тряслись от волнения, так что самому было противно.
– Далеко собрался, Журавлев? – окликнул его дежурный Соколов, вышедший на свежий воздух подышать из провонявшей устойчивым запахом ладана и воска дежурной части, в которой раньше располагалась церковная лавка. А скорее всего, ему просто надоело без конца отвечать на телефонные звонки, и он, увидев в окно окутанную фиолетовым дымом высокую фигуру Ильи, вышел поболтать с ним, оставив на дежурстве своего напарника. – Далеко собрался, спрашиваю?
– Съемную квартиру себе искать, – с неохотой ответил Журавлев, старательно пряча руку с папиросой за спину, чтобы словоохотливый дежурный не увидел его трясущихся рук. – У тебя, случайно, на примете не имеется такой где-нибудь неподалеку, чтобы добираться было недолго?
– Нет, – немного подумав, ответил Соколов с явным сожалением, что не может помочь товарищу. Но зато тотчас придумал, как помочь ему в другом: – Журавлев, ты бы плащ-палатку взял, а то видишь, как дождь расходится. У меня в дежурке имеется, мне не жалко. Все равно мне до завтрашнего утра дежурить. Ну как, принести?
Заботливо облаченный в плащ-палатку, Илья отправился по окрестным улицам в поисках места для проживания. Дело это представлялось ему довольно муторным, требующим к тому же неимоверного терпения и известных навыков. Но раз того требовала сама жизнь, приходилось мириться со своими нерадостными чувствами. Тут Орлов, пожалуй, был прав как никогда.
Журавлев обошел несколько прилегающих к управлению улиц и переулков, но везде его поджидало горькое разочарование. Как он и предполагал, нигде для него не нашлось не только отдельной комнаты, но даже крошечного метра свободной площади. А в одной коммунальной квартире, где ютилось, наверное, полтора десятка человек, Илью вообще подняли на смех, с издевкой объяснив, что ужиматься до бесконечности они не могут по причине отсутствия у них таких способностей.
– Извините, ради бога, – пробормотал Журавлев и, пятясь по длинному коридору, вывалился задом на лестничную площадку. Там он проворно развернулся и сломя голову бросился вниз по лестнице, от стыда полыхая как маков цвет.
На улице уже вовсю лил дождь, темное небо, затянутое грозными лохматыми тучами, то и дело распахивали зигзагообразные сполохи бело-синих молний.
«Попытаю счастья вон в том доме, – решил про себя Илья. – Откажут – выйду через черный ход с обратной стороны квартала и уйду к чертям собачьим. В такую погоду хороший хозяин собаку из дома не выгонит, а я как-никак все-таки человек».
Он бегом преодолел небольшое пространство между двухэтажными домами, нырнул в арку, влетел в провонявший кошачьей мочой подъезд, распугав своим внезапным появлением серенькую облезлую кошку и черного, со свалявшейся шерстью, худющего кота. Вид немытого подъезда с его не менее зачуханными обитателями вмиг отбил у Ильи всякое желание селиться в этом доме, даже если для него вдруг и найдется здесь свободное место.
Содрогаясь от острых запахов, лейтенант по инерции поднялся на пару ступенек и только тогда сообразил, что в этом заброшенном доме давно никто не живет по причине его крайней аварийности после взрыва во дворе авиационной бомбы. Полуобвалившийся потолок с оголившимися планками, набитыми крест-накрест и похожими на ребра больного человека, подпирал кривой столб, на грязном полу валялись куски отвалившейся толстой штукатурки. Илья еще с минуту постоял на лестнице, бездумно глядя на разруху, затем медленно повернулся и пошел вниз.
На улице дождь уже лил как из ведра, словно небо прохудилось окончательно. Возвращаться в управление под проливным дождем не хотелось, но и оставаться в этом месте не было никакого желания. Илья вышел на крыльцо, накинул капюшон и побежал, рискуя поскользнуться на мокрой траве, к дровяному сараю, где разглядел небольшой крытый полопавшимся шифером навес. На его ребристой поверхности цвели фиолетово-зеленые проплешины мха.
Привалившись спиной к шершавой дощатой стене, Илья вытер влажные руки о гимнастерку и закурил. Поглядывая то на темное небо с клубившимися черно-синими облаками, то на двор, посреди которого прямо на глазах набиралась большая лужа, дожидаясь момента, когда разбушевавшийся дождь немного угомонится и можно будет вернуться в управление, Илья не спеша курил, наслаждаясь запахом свежего, густо напитанного озоном воздуха.
«Видно, не судьба мне сегодня найти себе приют, – размышлял он. – Орлов, конечно, на мой закидон тоже сильно разозлился и вряд ли теперь разрешит переночевать в отделе. Да и черт с ним! Переночую у кого-нибудь из ребят. А там в лепешку разобьюсь, а комнату себе найду».
Надумав поступить таким образом, чтобы не зависеть в дальнейшем от придурковатого Клима, Журавлев привычно загасил окурок о каблук сапога и уже хотел было шагнуть из-под навеса, как в это самое время во двор, рыча и пробуксовывая в жидкой грязи, въехала полуторка. За последнее время шло столько разговоров о таинственной машине и так это, очевидно, запало в память, что Илья невольно, даже не успев ничего сообразить, резко подался назад. Все произошло настолько быстро, что он и сам удивился своей реакции.
Спрятавшись за поленницей, неудобно сидя на корточках, Журавлев стал внимательно приглядываться к людям, приехавшим в кузове полуторки. Они появились из-под брезента внезапно, будто диверсанты. Это насторожило лейтенанта еще больше: должно быть, в этот момент помимо воли у фронтовика опять проявились навыки разведчика. Дальше Илья уже следил за таинственными незнакомцами целенаправленно, отмечая про себя странное для обычных людей поведение.
Во-первых, прибывшие разговаривали между собой вполголоса, несмотря на то что за шумом дождя и без того ничего не было слышно. Во-вторых, двое мужиков сразу скрылись в подъезде того самого заброшенного дома, откуда несколько минут назад вышел Илья. В-третьих, один из прибывших, который суетился больше всех, принялся жестами указывать водителю, как удобнее задним бортом подъехать опять-таки к этому же треклятому подъезду. Было похоже, что данная поездка была спланирована заранее, потому что обычной в подобных случаях суеты не наблюдалось.
Наблюдая за подозрительными действиями приезжих, Журавлев успел подумать, что так ведут себя только воры, которым есть что скрывать.
– Ничего, – прошептал он дрожащими от волнения губами, – скоро я узнаю, зачем вы сюда явились. Я терпеливый, могу немного и подождать.
Машина уперлась задними колесами в порог и остановилась под нависшим покосившимся карнизом, чудом удерживающимся на нескольких гвоздях-«двухсотках».
Суетливый мужичок, который на самом деле оказался довольно молодым человеком в заношенном мокром пиджаке и рваных штиблетах, ловко перемахнул через борт и стал проворно принимать из рук двух других какие-то мешки и аккуратно складывать их в кузове. Вода, капавшая с капюшона на лицо, не давала Илье как следует эти мешки разглядеть. Судя по всему, в них была мука, сахар или какие-то крупы. Потом пошли обширные узлы из темных шалей, по всему видно, набитые тугими рулонами ткани, потому что грузившие их бандиты – теперь в этом не было никакого сомнения – легко с ними справлялись, закидывая в кузов прямо с порога.
А когда Илья, вытерев ладонью влажное лицо, смахнул с ресниц дождевые капли, он увидел, что грабители выносят из подъезда ящики с бутылками водки и несколько коробок с сигаретами. Сомнения, что перед ним бандиты, у лейтенанта окончательно отпали.
«Во-он оно что… – Илья тут же вспомнил длинную опись украденного товара из мелкооптового магазина-склада в Покрово-Пригородном. Сильно досадуя, что он своевременно не догадался проверить подвалы заброшенного дома, Журавлев так заскрипел зубами, что даже почувствовал во рту мелкое крошево. – Ну ничего, – многообещающе процедил он и зло сплюнул себе под ноги, – мы это дело сейчас быстро поправим».
По-хорошему, конечно, надо было сообщить ребятам в управление, чтобы уж наверняка задержать эту шайку. Но пока туда добежишь, пока вернешься с подкреплением, воры успеют уехать, и тогда пиши пропало.
«На фронте приходилось добывать „языка“ и в более сложных условиях, – самонадеянно подумал начинающий оперативник и решил действовать самостоятельно. – Я докажу Орлову, на что способна полковая разведка. Пускай он утрется».
Все так же продолжая сидеть за поленницей на корточках, чувствуя, как затекают ноги, Илья, изловчившись, вынул из кобуры служебный ТТ, снял с предохранителя. Держа пистолет двумя руками, он стал терпеливо дожидаться, пока бандиты погрузят товар и будут у него на виду, чтобы исключить всякую неожиданность с их стороны.
Дождь, все это время нещадно ливший, стал понемногу затихать: темная туча медленно уползла на запад, унося с собой заметно ослабевшие огненные вспышки. Во дворе остро запахло мокрой травой, влажным, густо напитавшимся водой черноземом. Посреди двора, отрезав Илью от грузовика, растеклась глубокая непролазная лужа.
«Придется вброд переходить», – мелькнула и тотчас пропала неуместная мысль. Конечно, это сильно затруднит передвижение, но на фронте и не такое бывало, и Илья решил: «Справлюсь».
Прошло еще несколько минут в тягостном ожидании. Мужики наконец управились со своими воровскими делами и собрались у машины. Один из тех двоих, что выносили товар из подвала, вынул из кармана сигареты, закурили. Тщательно прикрыв брезентом загруженный товар от дождя, к ним присоединился и парень, находившийся в кузове.
– Угрюмый, – услышал Илья его сиплый голос, приглушенный расстоянием, – оставь покурить.
«Пора!» – мысленно подстегнул себя Журавлев и уже было приготовился резко выскочить из-за поленницы, как вдруг, к своему изумлению, разглядел Симыча, того самого, который руководил налетом бандитов на железнодорожный состав.
Он неуклюже выбрался из тесной кабины – рослый, одетый, как и тогда, в длиннополое демисезонное пальто нараспашку. Чавкая сапожищами по грязи, Симыч подошел к курившим и без долгих разговоров выбил у одного из них папиросу из рук.
– Нашли время перекур устраивать! – грозно выговорил он подельникам, оглядывая их из-под сурово сдвинутых бровей. – Жить надоело?
В этот момент Илья мог чем угодно поклясться, что даже из своего укрытия он смог разглядеть его темные, с красноватыми белками, злые глаза.
– Симыч, ты че в натуре? – опешил молодой, не успевший сделать ни одной затяжки.
– Молчи, Сиплый! – рявкнул Симыч, замахнувшись на молодого растопыренной пятерней. – Соображенья совсем нет – зависать здесь надолго? Да если бы не я, вас давно бы уже всех легавые замели. Удавлю, сисенок!
– А че сразу удавлю-то? – заныл Сиплый, который не на шутку перепугался угроз старшего. – Чуть что, сразу я… А я вообще-то здесь не при делах.
– Ну и заткни свой поганый хавальник, – оборвал его Симыч. – Филин прознает, что без пользы время тянем, никому не поздоровится. А нам еще надо кое-куда метнуться по срочным делам. Ну-ка, быстро в машину, охламоны!
В этот раз никто из бандитов не проявил ни малейшего недовольства, не вякнул ни слова, ни полслова – все безоговорочно полезли в кузов.
«Да у них, пожалуй, дисциплинка почище, чем в армии, – невольно посочувствовал Илья рядовым членам банды. – Оттого и не могут их до сей поры поймать. Только сдается мне, что Симыч к налету на сельповский магазин не причастен, потому как был в ту ночь в лесу. А вот из этих троих бандитов кто-нибудь точно был, кто-то из них и уделал сторожа. А может, все они просто исполнители, выполняют задание этого самого таинственного Филина, который распорядился перевезти товар в другое, более надежное место».
Илья тщательно прицелился в грудь Симыча, рассчитывая застрелить его первым, как наиболее важного в бандитской иерархии, а потом уже расправиться с его подельниками. Не сводя прищуренного глаза с мушки, которая замерла точно в том месте, где у Симыча находилось сердце, если оно, конечно, у этого отморозка имелось, Илья медленно стал давить на спусковой крючок. Через доли секунды, когда уже готов был прозвучать выстрел, Журавлев неожиданно подумал, что Симыч-то как раз и знает больше этой троицы, и стрелять в него передумал, решив задержать всех скопом.
– Руки вверх! – до неузнаваемости изменившимся диким голосом заорал Илья, стремительно выскочив из-за поленницы с направленным в сторону бандитов пистолетом. От волнения на острых скулах лейтенанта проступила синеватая бледность. – Уголовный розыск! Кто шевельнется, пристрелю!
Бандиты, никак не ожидавшие такого поворота, растерянно замерли, ошалелыми глазами уставились на возникшую перед ними, как черт из табакерки, фигуру в плащ-палатке. Настороженно ловя глазами каждое движение ошарашенных бандитов, держа пистолет на изготовку, чтобы в любую секунду успеть выстрелить, Илья стал короткими шагами приближаться к машине. Но, верно, уповав на внезапность, он чуточку просчитался, в спешке упустив из головы водителя, который оказался неожиданно прытким: дверь мгновенно распахнулась и водитель, державший автомат ППШ на коленях, тотчас дал длинную очередь в сторону человека в военной плащ-палатке.
Глава X
Привыкший еще на фронте немедленно реагировать на любую опасность, Илья опрометью кинулся назад, за спасительную поленницу и вновь присел на корточки. Пули в одно мгновение насквозь прошили дощатый сарай, изрешетили старое ржавое ведро, висевшее на стене, ударили по самому верху березовой поленницы, выбивая из нее светлые смолистые щепки.
Илья не успел увернуться, и одна из острых щепок больно вонзилась ему чуть выше правой брови: кровь тонким ручейком стремительно побежала вниз, заливая глаз и не давая возможности прицельно выстрелить. Хотя с такого расстояния попасть из пистолета в мечущиеся у грузовика фигуры было нелегко, Илья все же высунулся из-за поленницы и открыл огонь, теперь уже не выбирая конкретной цели. Остальные бандиты тоже открыли ответную пальбу из револьверов, да такую частую, что Илье пришлось попеременно то быстро высовываться, производя выстрел, то снова прятаться, чтобы не угодить под пули. Он с невыносимой печалью и сожалением видел, как машина резко тронулась с места и поехала по двору; бандиты на ходу ловко попрыгали в кузов, продолжая отстреливаться уже оттуда.
Крепко досадуя, что вышло не так, как было задумано, Илья, уже не таясь, выскочил из-за поленницы и резво побежал следом за полуторкой. Он с ходу ввалился в глубокую лужу, все так же продолжая стрелять. Илья видел, как его пули дырявили задний борт. В какой-то момент один из бандитов, стрелявший с колена, вдруг дернулся, вскинул растрепанную голову со слетевшей с нее старой кепкой, неестественно выгнулся и безжизненно уткнулся в брезент.
«Одним меньше!» – внутренне заликовал Илья.
Видя, что машина уже въезжает под арку, ведущую со двора, и через минуту скроется из виду, он хотел было прибавить ходу, как вдруг со страхом и тяжким недовольством почувствовал, что правая контуженная стопа неожиданно перестала подчиняться, сделавшись в самый ответственный момент деревянной и чужой.
– Твою мать! – вскричал с невыносимой тоской Журавлев, понимая, что теперь от него уже ничего не зависит. – Вот ведь зараза, а! – грубо повторил он и, припадая на негнущуюся ногу и стараясь идти как можно быстрее, с трудом поковылял к кирпичной арке, которую полуторка уже благополучно миновала.
Под аркой, где не было луж, но была сырой набухшая от дождя земля, Илья заметил характерный след протектора, знакомый ему по фотографиям. Лейтенант вышел на улицу в надежде угадать, куда уехал автомобиль, но того уже и след простыл.
Зло чертыхнувшись, Журавлев присел на выпирающие из основания арки темные от дождя кирпичи, с трудом стянул сапог, размотал набухшие от воды мокрые портянки. Одеревеневшая нога была нечувствительна. Илья вынул из гимнастерки «английскую» булавку, привычно кольнул в выпирающие синими жилами мышцы. Боли он не почувствовал. Перепугавшись, что так и останется инвалидом, Илья принялся ожесточенно колоть себя, пока наконец не почувствовал, что стопа стала немного сгибаться.
– Фу, – выдохнул он обрадованно и проворно намотал сырые портянки.
Вскоре поднялся, намереваясь идти в управление, но тут, запыхавшись, прибежал пожилой милиционер с пистолем в руке.
– Товарищ лейтенант, – проговорил он, тяжело дыша, – что случилось? Слышу: стреляют, а где – не пойму. Участковый я тутошний, сержант Брыксин. У вас кровь на лице.
– Видел, куда машина ушла? – спросил Илья и затаил дыхание.
– Туда, – неопределенно махнул пистолетом сержант. – А что произошло? У вас кровь на лице.
– Бандиты, – коротко ответил Журавлев.
– Е-мое, да как же так? – озабоченно произнес участковый. – Помощь нужна?
– Уже нет, – поморщился Илья.
– Тогда я пошел? А то у меня там, на участке… свои дела.
– Иди, – разрешил Журавлев, вдруг почувствовав во всем теле необыкновенную усталость, как будто это он недавно в одиночку грузил машину ворованным товаром.
Отпустив милиционера, Илья медленно побрел по улице, опустив голову, переживая, что так и не смог справиться с бандитами.
– Летёха! – неожиданно окликнул его как будто знакомый бодрый голос. – Чего смурной такой?
Илья резко повернулся. К нему через дорогу бежал капитан Филимонов, нарядно одетый, как и в прошлый раз, в парадную форму, при всех регалиях. Особенно выделялась у него на груди, неимоверно сияя на солнце, Золотая звезда Героя.
– Здорово, дружище, – жизнерадостно проговорил он и протянул Илье крепкую обожженную в танке ладонь, пытливо заглядывая в его потухшие глаза. – Случилось что? А я думаю, ты это или не ты? Оказывается, ты! Илья, кажется?
Бывший танкист обезоруживающе улыбнулся, чем моментально расположил к себе упавшего было духом разведчика. Филимонов в эту минуту был красив, несмотря на свою красную, будто обваренное мясо, щеку, которую при первой встрече Журавлев воспринял болезненно, с внутренним состраданием, словно это произошло с ним.