Полдень, XXII век

– А теперь смотрите, какие любопытнейшие вещи происходят иногда с а плюс бэ квадрат, – сказал учитель и сел, и все столпились вокруг него.

Начиналось то, без чего экипаж жить уже не мог, а учитель не захотел бы, – приключения чисел в Пространстве и Времени. Ошибка в коэффициенте сбивала корабль с курса и кидала его в черную бездну, откуда нет возврата человеку, поставившему плюс вместо минуса перед радикалом; громоздкий, ужасающего вида полином разлагался на изумительно простые множители, и Лин огорченно вопил: «Где были мои глаза? Как просто-то!»; звучали странные торжественно-смешные строфы Кардано, описавшего в стихах свой способ решения кубических уравнений; изумительно таинственная вставала из глубины веков загадочная история Великой Теоремы Ферма…

Потом учитель сказал:

– Хорошо, мальчики. Теперь я вижу: если вы сведете все ваши жизненные проблемы к полиномам, они будут решены. Хотя бы приближенно…

– Хотел бы я свести их к полиномам, – вырвалось у Поля, который вдруг вспомнил, что завтра его здесь не будет и с учителем придется расстаться, может быть, навсегда.

– Я тебя понимаю, товарищ ВМ-оператор, – ласково сказал учитель. – Самое трудное – правильно поставить вопрос. Остальное сделают за вас шесть веков развития математики… А иногда можно обойтись и без математики. – Он помолчал. – А что, мальчики, не сразиться ли нам в «четыре-один»?

– Виу! – взвыл экипаж и кинулся вон из комнаты, потому что для сражения в «четыре-один» нужен простор и мягкая почва под ногами.

«Четыре-один» – игра тонкая, требующая большого ума и отличного знания старинных приемов самбо. Экипаж вспотел, а учитель разорвал куртку и здорово поцарапался. Потом все сели под сосной на песок и принялись отдыхать.

– Такая вот царапина, – сообщил учитель, рассматривая ладонь, – на Пандоре вызвала бы аварийный сигнал. Меня бы изолировали в медотсеке и утопили бы в вирусофобах.

– А если бы вас кусанул за руку ракопаук? – сладко замирая, спросил Поль.

Учитель посмотрел на него.

– Ракопаук кусает не так, – сказал он. – Ему руку в пасть не клади. Между прочим, сейчас профессор Карпенко работает над интереснейшей вещью, по сравнению с которой все вирусофобы – детская игра. Вы слыхали про биоблокаду?

– Расскажите! – Экипаж навострил уши.

Учитель стал рассказывать про биоблокаду. Экипаж слушал так, что Тенину было жалко, что мир слишком велик и нельзя рассказать им сейчас же обо всем, что известно и что неизвестно. Они слушали не шевелясь и глядели ему в рот. И все было бы очень хорошо, но он помнил, что лестница из простыни ждет в шкафу, и знал, что Капитан – Капитан уж во всяком случае! – тоже помнит это. «Как их остановить? – думал Тенин. – Как?» Есть много путей, но все они нехороши, потому что надо не просто остановить, надо заставить понять, что нельзя не остановиться. И один хороший путь был. По крайней мере один. Но для этого нужна была ночь, и несколько книг по регенерации атмосфер, и полный проект «Венера», и две таблетки спорамина, чтобы выдержать эту ночь… Нужно, чтобы мальчики не ушли сегодня ночью. Даже не ночью – вечером, потому что Капитан умен и многое видит: видит, что учитель кое-что понял, а может быть, понял все. «Пусть не ночь, – думал учитель. – Пусть только четыре-пять часов. Задержать их и занять на это время. Как?»

– Кстати, о любви к ближнему, – сказал он, и экипаж снова порадовался этому «кстати». – Как называется человек, который обижает слабого?

– Тунеядец, – быстро сказал Лин. Он не мог выразиться резче.

– Трусить, лгать и нападать, – проговорил Атос. – Почему вы спрашиваете, учитель? С нами этого не бывало и не будет.

– Да. Но в школе это случается… иногда.

– Кто? – Поль подскочил. – Скажите, кто?

Учитель колебался. То, что он собирался сделать, было, в общем, дурно. Вмешивать мальчишек в такое дело – значит многим рисковать. Они слишком горячи и могут все испортить. И учитель Шайн будет вправе сказать что-нибудь малоприятное в адрес учителя Тенина. Но их надо остановить и…

– Вальтер Саронян, – сказал учитель медленно. – Я слыхал об этом краем уха, мальчики. Это все надо тщательно проверить.

Он смотрел на них. Бедный Вальтер! У Капитана бродили желваки на щеках. Лин был страшен.

– Мы проверим, – сказал Поль, недобро щурясь. – Мы будем очень тщательны…

Атос переглядывался с Капитаном. Бедный Вальтер!..

– Поговорим о вулканах, – предложил учитель.

И подумал: «Трудновато будет говорить о вулканах. Но это, кажется, единственное, чем можно задержать их до темноты. Бедный Вальтер! Да, они проверят все очень тщательно, потому что Капитан очень не любит ошибаться. Потом они будут искать Вальтера. Все это потребует много времени. Трудно найти четырнадцатилетнего паренька после ужина в парке, занимающем четыреста гектаров. Они не уйдут до вечера. Я выиграл свои пять часов, и… о бедная моя голова! Как вместишь ты четыре книги и проект в шестьсот страниц!..»

И учитель Тенин принялся рассказывать, как в восемьдесят втором году ему случилось принять участие в замирении вулкана Стромболи.

Вальтер Саронян был настигнут в парке у пруда. Это было в одном из самых дальних уголков парка, куда рискнет забраться не всякий малек, и поэтому о существовании пруда знали немногие. Пруд был проточный, с темной глубокой водой, где между длинными зелеными плетями кувшинок, тянувшимися со дна, стояли, шевеля плавниками, большие желтые рыбы. Местные охотники называли их «блямбами» и расстреливали из самодельных ружей для подводной охоты.

Вальтер Саронян был абсолютно гол, если не считать маски для ныряния. В руках у него был пневматический пистолет, стреляющий зазубренным прутом, на ногах – красно-синие ласты. Он стоял в горделивой позе и обсыхал, задрав маску на лоб.

– Для начала сделаем его мокрым, – прошептал Поль.

Капитан кивнул. Полли затрещал кустами и глухо кашлянул басом. Вальтер сделал именно то, что сделал бы каждый из них на его месте. Он надвинул маску на лицо и, не теряя времени, прыгнул в воду без малейшего всплеска. По темной поверхности прошли медленные волны, и листья кувшинок плавно поднялись и опустились несколько раз.

– Неплохо сделано, – заметил Лин, и все четверо вышли из кустов и стали на берегу, вглядываясь в темную воду.

– Он ныряет лучше меня, – сказал объективный Поль, – но не хотел бы я сейчас поменяться с ним местами.

Они сели на берегу. Волны ушли, и листья кувшинок успокоились. Низкое солнце светило сквозь сосны. Было немножко душно и тихо.

– Кто будет говорить? – осведомился Атос.

– Я, – с готовностью предложил Лин.

– Дайте его мне, – сказал Поль. – А вы будете на подхвате…

Угрюмый Капитан кивнул. Все это ему не нравилось. Близилась ночь, и ничего еще не было готово. Сегодня уйти не удастся, это ясно. Потом он вспомнил добрые глаза учителя, и ему совсем расхотелось уходить. Учитель как-то сказал им: «Все самое плохое в человеке начинается со лжи».

– Вот он! – пробасил Лин. – Плывет…

Они сидели полукругом у воды и ждали. Вальтер плыл красиво и легко, и пистолета у него уже не было.

– Привет восемнадцатой! – сказал он, вылезая из воды. – Здорово вы меня обвели… – Он остановился по колено в воде и принялся ладонями обтирать тело.

Поль начал.

– Поздравляем тебя с шестнадцатилетием, – ласково сказал он.

Вальтер снял маску и вытаращил глаза.

– Чего? – сказал он.

– Поздравляем тебя с шестнадцатилетием, дружок, – повторил Поль еще ласковее.

– Чего-то я тебя плохо понимаю, Полли. – Вальтер улыбнулся несколько принужденно. – Ты всегда так умно говоришь…

– Верно, – согласился объективный Поль, – я умнее тебя. Кроме того, я гораздо больше читаю. Итак?

– Чего – итак?

– Ты не сказал «спасибо», – пояснил Атос, стоявший на подхвате. – А ведь мы пришли тебя поздравить.

– Да что вы, ребята! – Вальтер переводил взгляд с одного на другого, силясь понять, что им надо. Совесть его была нечиста, и он начал опасаться. – Какие-то поздравления… У меня день рождения месяц назад был, и не шестнадцать, а четырнадцать…

– Как так? – Поль очень удивился. – Тогда я не понимаю, при чем здесь маска.

– И ласты, – сказал Атос.

– И пистолет, который ты спрятал под тем берегом, – сказал Лин, поступавший так же неоднократно.

– Четырнадцатилетние не лезут под воду в одиночку, – сердито сказал Капитан.

– Подумаешь! – Вальтер преисполнился презрения. – Уж не пойдете ли вы к моему учителю?

– Какой дурной мальчик! – воскликнул Поль, поворачиваясь к Капитану. (Капитан не отрицал.) – Он хочет сказать, что донес бы, если бы поймал меня в таком виде. А? Он не просто нарушитель, он…

– «Нарушитель, нарушитель»!..– проворчал Вальтер. – Сами вы, что ли, не охотились… Подумаешь, подстрелил пару блямб…

– Да, мы охотимся, – сказал Атос. – Но всегда вчетвером. И никогда в одиночку. И всегда говорим об этом учителю. И он верит нам…

– Ты лжешь своему учителю, – сказал Поль. – Значит, ты можешь солгать кому угодно, Вальтер. Но мне нравится, что ты оправдываешься!

Капитан зажмурился. Старая добрая формула – она резала его на части сейчас: «Лжешь учителю – солжешь кому угодно». Зря мы ввязались в это дело с Вальтером. Зря. Мы не имеем права…

Вальтеру было очень неуютно. Он проговорил просительно:

– Дайте мне одеться, ребята… Холодно… И… ведь это же не ваше дело. Это дело мое и моего учителя. Верно ведь, Капитан?

Капитан разлепил губы:

– Он прав, Полли. И он уже готов: он оправдывается.

Поль важно согласился:

– О да, он готов. Совесть его трепещет. Это был психологический этюд, Вальтер. Я очень люблю психологические этюды.

– Провались ты с ними! – проворчал Вальтер и попытался добраться до одежды.

– Тихо! – сказал Атос. – Не торопись так. Это была пре-ам-бу-ла. А теперь начинается амбула.

– Дайте мне, – сказал могучий Лин, поднимаясь.

– Нет, нет, Лин, – сказал Поль, – не надо. Это грубо. Он не поймет.

– Поймет, – пообещал Лин. – У меня поймет.

Вальтер резво прыгнул в воду.

– Вчетвером на одного! – крикнул он. – Эх, вы! Со-овесть!..

Поль подскочил от ярости.

– Вчетвером?! – завопил он. – Валька-малёк был вчетверо слабее тебя! Нет – впятеро, вшестеро! А ты лупил его по шее, грубая скотина! Мог бы найти Лина или Капитана, если у тебя чесались лапы, горилла!..

Вальтер был бледен. Маску он нацепил, но еще не опустил на лицо, и теперь растерянно озирался, ища выхода. Ему было холодно. И он понял.

– Стыдно, Вальтер! – сказал великолепный Атос. – По-моему, ты трусишь. Стыдно. Выйди. Ты будешь драться со всеми по очереди.

Вальтер поколебался и вышел. Он знал, что это такое – драться с 18-й, но он все-таки вышел и принял стойку. Он чувствовал, что расплачиваться придется, и знал, что это лучший способ расплатиться. Атос неторопливо потащил рубашку через голову.

– Постойте! – завопил Поль. – Останутся синяки! У нас есть и другое дело!

– Это верно, – сказал Атос и задумался.

– Пустите меня, – попросил могучий Лин. – Я буду краток.

– Нет! – Поль быстро раздевался. – Вальтер! Ты помнишь, что самое дрянное на свете? Я напомню тебе: трусить, врать и нападать. Слава богу, ты не трус, но остальное ты забыл. А я хочу, чтобы ты запомнил это накрепко. Я иду, Вальтер! Тверди заклинания!

Он собрал одежду Вальтера, лежащую в кустах, и прыгнул в воду.

Вальтер проводил его беспомощным взглядом, а Атос запрыгал по берегу от восторга.

– Полли! – кричал он. – Полли, ты гений! Что ж ты молчишь, Вальтер? Тверди, тверди, горилла: трусить, лгать и нападать!

Капитан хмуро следил за Полли, плывущим по-собачьи. Полли создавал массу шума и оставлял за собой пенистый след. Да, он хитроумен, как всегда. Тот берег зарос жуткой крапивой, и голый Вальтер будет искать там свои штаны и прочее. Искать в темноте, потому что солнце заходит. Так ему и надо. Но кто накажет нас? Мы совсем не ангелы, мы лжем. Это немногим лучше, чем нападение.

Полли возвращался. Он, задыхаясь и плюясь, вылез на берег и сразу заговорил:

– Вот, Вальтер! Иди и оденься, горилла. Я плаваю хуже тебя и ныряю хуже, но я не хотел бы поменяться с тобой местами сейчас!

Вальтер не смотрел на него. Он молча надвинул маску на лицо и вошел в теплую, парную воду. Впереди был берег, заросший жуткой крапивой.

– Запомни, ты! – крикнул Поль вслед. – Трусить, лгать и нападать! Нападать, Вальтер! Нет хуже этого!.. Крапива помогает при плохой памяти…

– Да, – сказал Атос, – раньше ею пороли. Одевайся, Либер Полли, простудишься…

Было слышно, как на том берегу Вальтер, шипя от боли сквозь зубы, ворочается в зарослях.

Когда они вернулись к себе в 18-ю, был уже поздний вечер, потому что после расправы с Вальтером Лин, чтобы отдохнуть и рассеяться, предложил сыграть в Пандору, и в Пандору было сыграно с большим вкусом. Атос, Лин и Капитан были охотниками, Полли – гигантским ракопауком, а парк – джунглями Пандоры, непроходимыми, болотистыми и жуткими. Подвернувшаяся кстати Луна изображала ЕН 9 – одно из солнц Пандоры. Играли до тех пор, пока гигантский ракопаук, бросившись с дерева на охотника Лина, не разодрал во всю длину свои штаны из сверхпрочного тетраканэтилена. Тогда пришлось идти домой. Дежурного беспокоить не хотелось, и Капитан предложил было пробираться через мусоропровод – великолепная идея, сверкнувшая среди его мрачных раздумий, подобно молнии, – но потом решили воспользоваться тривиальным окном мастерской.

Они ворвались в 18-ю с большим шумом, обсуждая на бегу ослепительные перспективы, открывающиеся в связи с идеей мусоропровода, и увидели учителя, сидевшего за столом Атоса с книгой в руках.

– А я штаны распорол, – растерянно сказал Поль. Сказать «добрый вечер» он, конечно, забыл.

– Неужели?! – восхитился учитель. – Тетраканэтиленовые?

– Ага! – Поль немедленно возгордился.

Лин желчно завидовал.

– Мальчики, – сказал учитель, – а ведь я не знаю, как их чинить!

Экипаж облегченно заорал. Они все знали – как. Они все жаждали показать, рассказать и починить.

– Давайте, – согласился учитель. – Только штурман Сидоров не будет чинить штаны, он будет чинить систему прозрачности. Судьба к нему жестока.

– Подумаешь! – сказал Атос, которому было не привыкать.

Все занялись делом. Капитан тоже занялся делом. Ему почему-то стало весело. «Завтра не уйти, – думал он. – Пока соберемся…» Идея побега уже не казалась ему такой привлекательной, но не пропадать же знаниям, накопленным за четыре декады.

– …Есть проблемы замечательные и важные, – рассказывал учитель, ловко орудуя высокочастотной насадкой, – есть проблемы великие, как мир. Но есть еще проблемки небольшие, но на редкость увлекательные. На днях я прочел одну старую-старую книгу, очень интересную. Там было, в частности, сказано, что до сих пор не решена загадка «блуждающих огней». Знаете – на болотах? Ясно, что это какие-то хемилюминесцентные вещества, но какие? Сернистый фосфор, может быть? Я соединился с Информарием, и что же? Эта загадка не раскрыта и сейчас!

– Почему?

– Дело в том, что очень трудно поймать этот «блуждающий огонек». Он, подобно Истине, мерцает вдали и не дается в руки. Лепелье пытался построить киберсистему для охоты за огнями, но у него ничего не вышло…

У учителя Тенина невыносимо болела голова. Ему было нехорошо. За последние четыре часа он прочел и усвоил четыре книги по регенерации атмосфер, а проект «Венера» выучил наизусть. Для этого пришлось прибегнуть к гипноизлучателю, а после гипноизлучателя надо обязательно лечь и хорошенько выспаться. Но хорошенько выспаться не придется. Может быть, и не следовало так перегружать мозг, но учитель не хотел рисковать. Он должен был знать о Венере и о проекте в десять раз больше, чем вся четверка, вместе взятая, иначе не стоило и возиться.

Он ждал момента, чтобы перейти к главному, и рассказывал об охоте за блуждающими огнями, и видел, как широко раскрываются ребячьи глаза и в них бьется и клокочет пламя великой фантазии, и ему было, как всегда, удивительно хорошо и радостно видеть это, хотя голова раскалывалась на части…

…А мальчишки уже шли по хлюпающей трясине в восхитительных настоящих болотных сапогах, и вокруг была ночь, и тьма, и туман, и таинственные заросли, и из чрева болота вырывались облака отвратительных испарений, и было очень опасно, и страшновато, и нужно было не бояться. Впереди маячили синеватые языки блуждающих огней, загадку которых надо было позарез – теперь это совершенно ясно – раскрыть, и на груди у каждого из охотников висел миниатюрный пульт, управляющий верными ловкими киберами, ковыляющими по трясине. А киберов этих следовало придумать, и поскорее, и непременно, а то скоро осушат последние болота и придется остаться с носом…

К тому моменту, когда штаны и система прозрачности были приведены в порядок, ни штаны, ни система прозрачности больше никого не интересовали. Поль задумал поэму «Блуждающие огни» и, натягивая штаны, бормотал уже вылившуюся у него строчку: «Гляди – в тени болотные огни». Капитан и Атос независимо друг от друга обдумывали проект болотного кибера, годного для скоростных перемещений по топкой местности и реагирующего на хемилюминесценцию… Лин просто сидел раскрыв рот и думал: «Где были мои глаза? Елки-палки!» Он твердо решил провести остаток жизни на болотах.

Учитель подумал: «Пора. Только не заставлять их лгать и притворяться. Вперед, Тенин!» И он начал:

– Кстати, капитан Комов, что это за уродливая схема? – Он ткнул пальцем в чертеж обогатителя. – Ты меня огорчаешь, мальчик. Замыслил хорошо, но выполнение на редкость неудачно!..

Капитан вспыхнул и кинулся в бой…

В полночь учитель Тенин вышел в парк и остановился возле своего птерокара. Огромный плоский блок школы лежал перед ним. Все окна первого этажа были темными, а наверху кое-где еще горели огни. Горели в 20-й, где сейчас пятерка знаменитых насмешников беседовала, наверное, со своим учителем Сергеем Токмаковым, в прошлом врачом. Горели в 107-й – там метались тени, и было ясно, что кто-то кого-то лупит подушкой по голове и намерен лупить до тех пор, пока неслышный и невидимый поток инфралучей не заставит заснуть самых беспокойных, а случится это через две минуты. Горели во многих комнатах самых старших – уж там-то решались проблемы поважнее блуждающих огней и как реконструировать порванные тетраканэтиленовые штаны. И горели в 18-й…

Учитель забрался в кабину птерокара и стал смотреть на знакомое окно. Голова неистовствовала. Хотелось лечь и закрыть глаза и положить на лоб что-нибудь холодное и тяжелое. «Мальчики вы мои, – подумал он, – неужели я вас не остановил? Ах как это трудно, как тяжело, и не всегда уверен, прав ли ты, но в конце концов оказываешься всегда прав. И как все это замечательно, и радостно, и жить без этого нельзя…»

Свет в 18-й погас. Значит, можно идти спать. Спать хочется, но жалко. «Я, наверное, не все им сказал, что мог бы и что стоило… Нет, все. Скорей бы утро! До чего же мне скучно без них и одиноко! Паршивые мальчишки!» Учитель Тенин улыбнулся и включил мотор. Скорей бы утро…

В 18-й комнате, мужественно борясь со сном, Капитан произносил речь. Экипаж безмолвствовал.

– Позорище! Выговор всем! Тунеядцы паршивые! Позорный сброд лентяев и невежд! Чем вы занимались сорок дней? А ты, Лин? Позор! Ни одного толкового ответа…

Атос, играя с клавишей прозрачности, пробормотал:

– Да перестань ты, Капитан, нас пилить! Сам хорош – из пяти ответов четыре пальцем в небо. Да и пятый, в общем…

– Как это так – из пяти…

– Не спорь, Капитан, я считал.

Если Атос говорит, что считал, значит, так оно все и есть. Ай-яй-яй, как стыдно!.. Капитан зажмурился так, что перед глазами поплыли огненные пятна. Пропал проект «Октябрь». С позором провалился. Не штурмовать же Венеру с этой бандой невежд! Никто ничего не понял и ничему не научился. Сколько же нужно зубрить про атмосферные агрегаты, провались они пропадом! Никуда мы не годимся. Великие колонисты из 18-й комнаты… Тьфу! Но Вальтер получил хорошо. Не добавить ли ему? Нет, хватит с него. И вообще, хватит ерундой заниматься. Надо подумать над блуждающими огнями.

…Капитан шел, утопая в болоте, вместе с Атосом, и с Лином, и с Полли, у которого были драные штаны. В дымящихся испарениях мелькали юркие киберы, которых надо было еще придумать…