Мертвецы, почуяв смятение в рядах противника, набросились на врага с удвоенной силой. Они разрывали на части испуганных язычников, нарушивших в панике строй.
– Спокойно! Спокойно! Держать строй! – еле сдерживая дрожь в голосе, закричал Джаван, стараясь вселить в своих воинов уверенность, и кинулся на передовую. – За мной, выберемся по другой лестнице!
Принц отважно и самоотверженно принялся рубить мертвецов, прокладывая своим воинам путь к другому выходу. Это была их единственная надежда. Джаван, конечно, был бы рад в нее поверить, но, скорее всего, все ходы в подземелья уже замурованы, а значит, гвардейцы обречены. Но нельзя было позволить своим людям сдаться и дать вампирам одержать легкую победу. Если им суждено погибнуть, то они погибнут достойно и будут идти от лестницы к лестнице, пока не найдут выход или свою смерть.
Рисунок 15. Черный жрец-вардарагх.
ХХХ
Храм лучших представлял собой огромный дворцовый комплекс пирамидальной формы. Каждые три-четыре этажа образовывали ступени этой пирамиды, и каждый уступ представлял собой отдельный оборонительный рубеж, ведь дворец одновременно являлся одной из самых неприступных крепостей в Союзе и был оплотом власти наилучших. Храм лучших стоял на западе столицы обособленно от остального города и со всех сторон омывался водами озера Анайшиак. В цитадель правителя вел только один мост.
Но, опасаясь восстания, в том числе бунта храма кота, люди государя приняли дополнительные меры предосторожности, чтобы еще лучше защитить храм правителя. Во дворце были заготовлены массивные каменные плиты, которыми в случае осады крепости защитники готовились перекрыть входы в замок и переходы между этажами, чтобы мятежникам было максимально сложно штурмовать каждый этаж и каждый зал дворца.
Каменные плиты были покрыты богатой резьбой и поставлены вдоль стен для маскировки, чтобы участники союзных переговоров не могли предугадать их истинного назначения. Как-никак, а верноподданные правителя планировали с их помощью защититься от котов, насекомых и ящеров Ясамальского княжества, чьи дипломаты были во дворце, а потому никто не хотел вызывать у соглядатаев потенциальных врагов подозрений и раскрывать им свои секреты.
И вот теперь, когда опасность нагрянула с самой неожиданной стороны, настал черед использовать эти плиты по назначению, пусть они теперь и защищают дворец совсем от иного противника, чем планировалось. Язычники быстро накрыли ими все ходы в подземную часть дворца, кишащую мертвецами, так и желающими выбраться на поверхность. Как и велел Трапезустий, незаблокированной оставили лишь центральную лестницу в подвалы.
Воины-лучшие в зачарованных нефритовых доспехах упорно сдерживали орды настырных кровожадных вампиров, с завидным упорством продолжающих ломиться в единственный оставшийся незамурованным проход наверх. Большая часть контингента дворцовой стражи была стянута на первом этаже. Многочисленные отряды, большинство воинов которых не имело серебряного оружия для противостояния нежити, сомкнув стену щитов, самоотверженно не давали кровососам выбраться наружу.
Периодически вампирам и прочим упырям удавалось выдернуть из монолитного строя язычников какого-нибудь бойца. Каждый раз, когда это происходило, мертвецы разражались еще более лютыми воплями и мгновенно утаскивали несчастных вниз под их истерические крики боли и ужаса.
– Ну, где он? – нервно спросил Трапезустий непонятно кого, хотя прекрасно понимал, что никто не в силах ответить на этот вопрос. Его терзали сомнения. Государь боялся за своего брата и не хотел его потерять, но, с другой стороны, он опасался, что его воины не смогут долго сдерживать дакнов. Перекрыть последний путь в подземелья сейчас и спасти своих людей и себя, но, возможно, обречь брата на верную гибель или, рискуя всеми жителями дворца, подождать Джавана?
Если бы все не было так плохо, наилучший даже не думал бы над этим и повелел лучшим удерживать проход столько, сколько понадобится, до последней капли крови. Но, увы, ситуация была катастрофичной. Большая часть опустевшего города была захвачена мертвецами почти без сопротивления менее чем за час, и теперь под властью язычников остались лишь дворец правителя и храмовые комплексы псов и котов на юге, где продолжали идти ожесточенные бои. Кварталы псов и котов были не так хорошо укреплены, а потому получалось, что дворец наилучшего был основным оборонительным рубежом города. Если он падет, то Тагараски окажется во власти мертвецов, а Союз развалится, лишившись своей столицы и правителя и безо всякой гражданской войны. Хотя тот факт, что представители других земель предпочли укрыться от мертвецов в храме Мануака Копанака, а не в цитадели наилучшего, и так был не чем иным, как протестом против власти Трапезустия.
– Чему, пятнадцать минут… Пятнадцать минут, и, если они не вернутся из подземелий, закрываем проход, – дрожащим голосом, скрепя сердце, распорядился государь.
Последнее, что он может сохранить, так это жизнь его людей, и ради них Трапезустий должен принимать непростые решения, иначе всем скоро настанет конец. Таков удел наилучшего.
«Прости меня, брат», – вновь едва не заплакав, взмолился Трапезустий. В иных условиях он отправил бы своих подданных на верную смерть, но сделал бы все, чтобы не дать Джавану погибнуть. Да, Трапезустий знал, что Джаван считает его эгоистом, но ради брата государь был готов на все. Вот только сейчас такое решение означало бы верную смерть для всех во дворце, Трапезустий и так очень сильно рискует, откладывая неизбежное еще на пятнадцать минут.
ХХХ
Свет факелов окончательно померк, и удручающая тьма поглотила воинов Джавана. Язычники уже потеряли счет времени, и никто не мог сказать, сколько они скитаются во мраке подземных коридоров в отчаянной попытке спастись, отражая бесконечные атаки толп вампиров. Как бы принц ни старался подбодрить своих людей, страх и отчаяние буквально витали в воздухе. Все боялись, что их заперли в подвалах, оставив на растерзание полчищам кровососов.
Сотни кровожадных глаз взирали на испуганных воинов изо тьмы бесчисленных коридоров. Мертвецы набрасывались на зоократов отовсюду. Отряд под душераздирающие крики умирающих, утаскиваемых немертвыми во мрак, редел буквально на глазах, и, похоже, язычникам даже не удастся добраться до следующего выхода из подземелий. Неважно, будет этот ход перекрыт или нет, зоократы могут дотуда и не дойти.
Джаван не хотел умирать, тем более так, бесславно и бесполезно, во мраке подземного лабиринта, под жуткий рев вампиров, которые сначала тебя искалечат, а потом утащат в беспроглядную тьму и сожрут. Он кричал от отчаяния и злости и еще более яростно кромсал мертвецов. Он – лучший воин Союза, и он не даст одолеть себя так просто.
– Закрыто! Нас замуровали! – в истерике завопили воины, когда отряд все-таки добрался до другой лестницы наверх.
Вот и все, это конец. Самые страшные опасения Джавана оправдались, впрочем, а чего еще он ожидал? Все было понятно с самого начала, когда язычники обнаружили, что перекрыта другая лестница.
– Все к стене! Если умирать, то пусть предки нами гордятся! – разрубив очередного кровососа, приказал принц. Вопль сдохшего мертвеца заглушил дрожь в словах Джавана. Это хорошо, он должен быть примером для своих воинов даже перед лицом верной смерти.
Несчастная десятка выживших гвардейцев, обреченных быть растерзанными сотнями вампиров, ощетинилась серебряными клинками. Воины готовы были дать свой последний бой. Язычники побросали мешки с оружием, в которых уже не было никакого смысла, все равно клинки не удастся доставить наверх для остальных стражников дворца. Вампиров теперь было просто невероятно много, их плотные ряды полукругом прижали гвардейцев к стене.
Вампиры сверлили врагов голодными взглядами, запугивали жутким рычанием и шипением, но нападать почему-то не решались. Скорее всего, мертвецы просто испытывали нервы язычников на прочность, ждали, пока защитники дворца сделают первый опрометчивый шаг.
Напряжение нарастало, и Джаван словно чувствовал, что вампиры вот-вот бросятся в последнюю атаку и роковой волной захлестнут язычников. Мертвецы притихли, громкий рев кровопийц сменился каким-то едва уловимым рыком. В этот момент в дальнем конце коридора раздался грохот и блеснула ослепительная вспышка. Вампиры замешкались, а затем полыхнул еще один взрыв, а за ним третий.
Джаван присмотрелся в замерцавшую яркими сполохами даль коридора поверх голов проклятых кровопийц. С адским грохотом до него донеслись испуганные вопли дакнов. Похоже, это колдуны, языческие колдуны! Значит, не все потеряно!
– Вперед! Смерть дакнам! – выпалил принц и кинулся в атаку. Его люди, подхватив клич господина, бросились вперед. Отчаянная десятка гвардейцев с грохотом врезалась в толпу поддавшихся смятению вампиров.
Бойцы сражались с невероятной отвагой, они разрубали мертвецов, отсекали им руки и ноги, сносили головы. И дакны не могли остановить эту безумную атаку. Кровососы, придя в себя, наседали на язычников, но вместо победы обретали лишь окончательную смерть.
Взрывы заклинаний гремели все громче и ближе.
– Мы здесь! Сюда! – голосил Джаван, сражая одного мертвеца за другим. Он звал нежданно явившихся чародеев на помощь, ведь если они уйдут, то гвардейцы сгинут в этих проклятых лабиринтах подземной части храма лучших.
Он не знал, услышали его колдуны или просто их путь пролегал через этот чертов коридор, где гвардейцы отчаянно цеплялись за жизнь, но вскоре за спинами вампиров показались силуэты брахманов-орлов и колдунов-сов, пускающих в немертвых беспощадные потоки яркого пламени и сверкающие молнии. Впереди магов шел Яджар.
– Джаван, слава духам, ты жив! – радостно воскликнул орел, когда отряды гвардейцев-лучших и брахманов-иглитов воссоединились.
– Что ты тут делаешь?! Я же отправил тебя наверх! – вместо ответа спросил Джаван, который не ожидал снова увидеть птицелюда в подземельях дворца.
– Да, отправил, а теперь я пришел за тобой!
– Зачем?! Ты понимаешь, что ты сам загнал себя в ловушку?! Все выходы из темниц замурованы!
– Не все, наилучший оставил открытой центральную лестницу, пока мы не вернемся, так что идем! – Яджар успокоил Джавана, который вместо благодарности ни с того ни с сего начал ругаться на орла.
Вот как? Отлично, значит, у Джавана и его воинов еще есть шанс выжить. Тем более теперь они получили подкрепление, и ситуация снова стабилизировалась. Все-таки есть в этом мире справедливость!
ХХХ
И без того мрачный и зловещий город под городом словно ожил. Многовековые катакомбы угрожающе загудели. Казалось, что сама земля задрожала. Изо всех ходов слышались монотонные шаги марширующих мертвецов. Периодически до Куаутемока и Куна доносился злобный рык нежити, заполонившей подземелья. В угрожающей близости слышался шелест лап здоровенных черных пауков. А пару раз друзья видели во мраке кровавые глаза немертвых, после чего им приходилось изменять свой маршрут, чтобы не попасться в лапы дакнов.
Все это могло означать только одно: нежить заполонила все катакомбы и готова нанести по Тагараски смертельный удар из-под земли. А брахманы так и не успели предупредить остальных язычников. Это очень плохо.
– Ты уверен, что мы идем правильным путем? – беспокойно спросил Кун. Он уже давно запутался в хитросплетениях подземных ходов, но теперь, когда брахманам пришлось петлять, дабы избежать встречи с немертвыми, койот начал опасаться, что и его товарищ уже сбился с пути.
– Нет, – прошептал в ответ Куаутемок.
– Что?! – обалдев от услышанного, чуть не закричал Кун.
Он-то спросил больше для того, чтобы убедиться, что все в порядке, и успокоиться, но никак не ожидал именно такого ответа. Ну, вот теперь опасения койота оправдались, и друзьям суждено сгинуть в этих проклятых катакомбах или того хуже – попасть в лапы немертвых.
– Не ори! – зашикал Куаутемок на товарища. – Я не знаю этого места, но я примерно представляю, где мы.
– Да, это нам сейчас очень поможет!
– Да успокойся ты! Что ты психуешь, как девчонка? Как-нибудь да выберемся, – Куаутемок нервничал ничуть не меньше друга, и стенания койота раздражали его еще больше. Так, все в порядке, ему нужно успокоиться, собраться с мыслями и подумать, куда поворачивать теперь.
– Ладно, давай… – взяв себя в руки, хотел было что-то сказать Кун, но впереди, наверху лестницы, у подножия которой стояли два брахмана, послышался угрожающий крик, эхом отражающийся от холодных стен подземелья.
Брахманы аж встрепенулись от этого вопля, который стих столь же стремительно, как и раздался. Вслед за ним прозвучал глухой удар, и все вновь стихло.
