На пути «Тайфуна»: На пути «Тайфуна». А теперь на Запад. Жаркий декабрь

Из 190 человек, заночевавших на той страшной поляне, спастись удалось только троим. Еще несколько солдат были тяжело ранены и показания давать пока не могли.

История, конечно, неординарная, но для войны в общем-то обычная. Командиры проигнорировали близость линии фронта и не выставили дозорных в секретах. Шестеро часовых были расставлены очень неудачно. Кто виноват, уже не выяснить. Скорее всего, командир гаубичного дивизиона. В отличие от полевой артиллерии, работающей прямо на передовой, гаубицы всегда располагались во втором эшелоне войск. Поэтому командир дивизиона по привычке расставил часовых по тыловому варианту, за что и поплатился. Ну, а унтер-офицеры и солдаты последовали примеру своего командира и отнеслись легкомысленно к караульной службе. У одного из часовых заболел живот, и он ушел, бросив пост. Сам солдат, правда, рассказывал, что на посту не стоял, а когда ему понадобилось в кусты, просто по привычке оделся и взял винтовку.

– Вот дурак, – брезгливо поморщился Пауль. – Хотя бы выбросил каску и подсумки, тогда никто не усомнился бы в его словах. А так, кто же будет для похода в туалет облачаться в полное снаряжение.

Поработав весь день, криминалисты ночью вернулись в Великие Луки, прихватив с собой всех трех свидетелей для дальнейшего допроса. Кроме незадачливого часового, еще было двое ездовых, успевших скрыться, как только услышали крики. Разумеется, они тоже стали оправдываться и объяснять, что сначала поспешили на помощь, а удрали уже потом, когда увидели, что в живых никого не осталось. Один из них действительно смог рассказать, как все происходило, и выводы криминалистов подтверждали его слова. Сняв часовых, русские так быстро перекололи всех штыками, что никто не успел убежать. Некоторые из нападавших был в форме вермахта, что и позволило им подойти достаточно близко к караульным. Рассказу ездового тем более стоило доверять, что он не бросил винтовку и не стал прятаться в лесу, как его товарищ, а побежал за подмогой в расположение своих войск.

После целой ночи допросов ничего нового эта троица поведать уже не могла, и обер-лейтенант распорядился увести их. Дальнейшая судьба этих солдат Кайзера не волновала, ее определит суд. Отважного солдата, возможно, даже наградят, а его трусливого товарища и часового-засранца ждет расстрел или, если повезет, штрафной батальон.

Дело можно было бы закрывать, но оставался один очень странный момент – небольшой листок бумаги, заляпанный кровью, найденный под одним из трупов. На первый взгляд все выглядело так: советский разведчик, переодетый в немецкую форму, подошел к часовому и показал ему этот документ. Текст в нем, правда, был напечатан по-русски, но пока солдат разворачивал бумагу и доставал фонарик, его успели убить.

Содержание документа на первый взгляд было совершенно неинтересным, обычная квитанция на оплату коммунальных услуг. Вернее, необычная. Допрос сотрудников коммунального хозяйства города показал, что бланков, похожих на этот, никогда не было. Шрифт букв также был уникальным, а на оборотной стороне размещен странный текст, не имеющий отношения к содержимому лицевой стороны. Обер-лейтенант долго изучал перевод и рассматривал красивый шрифт оригинала и полностью утвердился во мнении, что это самая настоящая реклама. Причем выполнена она была на высоком уровне. Специалист, который ее составлял, мог бы зарабатывать большие деньги в западных странах.

Название населенного пункта тоже удивляло – Волгоград. Такого города в Советском Союзе не было. Но если в квитанции указаны плата за лифт и горячую воду, то дом должен быть новым и многоэтажным. Следовательно, город большой и имеет статус не ниже областного центра.

Довершала этот набор несуразностей самая главная деталь – дата квитанции. 2011 год.

Зачем все это нужно, в общем-то понятно – чтобы отвлечь всю германскую разведку и контрразведку в этом районе. Новости, полученные утром, подтверждали эту версию. Русские перешли в наступление и уничтожили штаб злополучной 102-й дивизии. Несколько батальонов сдались в плен, а оставшиеся разрозненные части блокированы, и в настоящий момент их позиции обрабатываются артиллерией. Можно считать несомненным, что в течение суток-двух дивизию уничтожат полностью, и в линии фронта будет зиять огромная дыра, закрыть которую в ближайшее время нечем. При этой мысли Пауль поежился. В том районе проходили две железные дороги, и обе они вели прямиком в Великие Луки, где он сейчас и находился. Ничего не скажешь, удачно красные выбрали место для наступления, но сейчас надо думать не об этом.

Была еще и другая версия, что документ подлинный. Как ни странно, но успешное наступление красных укладывалось и в эту схему. Получив из будущего информацию, а может даже и помощь, русские тут же с успехом ее использовали. Этот вариант следовало тщательно проработать.

«Допустим, все, что здесь напечатано, это правда. Какие можно сделать выводы? – рассуждал про себя Кайзер. – Если квитанция оказалась у разведчика, который легко с ней расстался, то он и был человеком из будущего. Для любого другого даже такой незначительный документ представлял бы огромную ценность, и его не стали бы оставлять на месте боя. Это первый вывод».

Довольный собою, обер-лейтенант налил себе коньяка и, глянув на свои погоны, выпил за очередное звание, которого он в свои пятьдесят лет уже заждался.

«Теперь попробуем представить ситуацию в Советском Союзе будущего, – продолжал он размышлять, – текст русский, названия улиц остались советскими, город процветает. Значит, после победы Гитлер, как и планировал, оставил Сталину все земли за Волгой. Очевидно, Волгоград – это новая столица, заменившая Москву, которую мы скоро захватим. Некоторые локальные успехи русских, как захват Ельни, значения не имеют. – Выпитый коньяк поднял офицеру настроение, и теперь он уже перестал опасаться наступления красных. – Мудрый фюрер, конечно же, приказал этому дикарю построить новую столицу на самой границе, чтобы держать ее под контролем».

Представив себе огромный аэродром люфтваффе в пяти минутах полета от русской столицы, Пауль усмехнулся и снова достал из сейфа коньяк. Непередаваемый аромат и вкус благородного напитка успокаивали и помогали обдумывать все спокойно, без негативных эмоций.

«Под протекторатом великого Рейха Россия процветала, не опасаясь внешних врагов. Но неблагодарные русские, не сумевшие одолеть Германию в честной войне, придумали подлую хитрость. Они как-то смогли изобрести машину времени, как в романе Уэллса, но, разумеется, воспользовались ею очень неумело. Попади они хотя бы на три месяца раньше, то смогли бы значительно улучшить ход войны. Вполне возможно, что машину изобрели арийцы в каком-нибудь исследовательском институте, из соображений безопасности расположенном на этой малонаселенной территории. Это вполне логично, ведь опыты могли сопровождаться разрушительными последствиями. Весь обслуживающий персонал набирался из туземцев, а техников, имеющих хоть какое-то образование, вызывали из советской столицы. Семьдесят лет мира расслабили наших потомков, и они халатно отнеслись к охране объекта, не ожидая от этих дикарей никакого подвоха. Тогда становится понятным, зачем разведчик из будущего таскал с собой эту бумажку и почему он действовал так непрофессионально».

Выстроенная теория была стройной и логичной. Если русский из будущего действительно существовал, то он был техником, а не кадровым военным, и его будет не трудно нейтрализовать. Если же это игры советской разведки, то нужно все хорошенько выяснить.

Спрятав бутылку подальше, Пауль приказал вызвать к нему начальника городской полиции и стал обдумывать план действия.

Начальником полиции в Великих Луках был бывший майор Красной армии Филипиков[5]. Бывший советский командир был одним из тех людей, кто главным способом продвижения по службе считает интриги и доносы. Когда в 1937 году всем доносам стали давать ход, он удвоил свои старания, и благодаря его усилиям было арестовано или уволено из армии все командование полка, в котором он служил. Поднявшись по должностной лестнице на одну ступеньку вверх, он не успокоился и продолжал загружать следственные органы работой. Но почему-то по службе его больше не продвигали, хотя и присвоили очередное звание майора. А потом началось страшное. Ежов оказался врагом народа, и его самого расстреляли. Аресты прекратились, а рапорты Филипикова об антисоветской деятельности его командиров особисты начали просто рвать и выбрасывать. Сослуживцы перестали его бояться и теперь смотрели на него с откровенной неприязнью, многие перестали с ним здороваться. Даже лейтенанты осмеливались не отдавать майору честь, хотя это грозило им трибуналом.

А потом уволенные командиры стали постепенно возвращаться. Их восстанавливали в партии и назначали на прежние должности. Сначала это был в основном средний комсостав, но потом стали амнистировать и старших командиров, возвращавшихся из тюрем и лагерей.

Майор попросил о переводе в другую часть, и его просьбу тут же удовлетворили. Новым местом службы оказалась формируемая 174-я дивизия. Когда Филипиков узнал, что ее командующий, комбриг Зыгин из реабилитированных, то немного перепугался. Но все обошлось, и мало того, майора назначили на великолепную должность начальника отдела тыла дивизии. Комбриг был не лишен некоторых маленьких человеческих слабостей и любил щедро угощать своих сослуживцев. Ненормативный расход водки и продуктов, которыми заведовал майор, не только обеспечивал ему расположение начальства, но и позволял хорошо зарабатывать.

Когда началась война, Зыгин проявил себя образцовым командиром. Немецкий генерал Гот, бывший невысокого мнения о советских командирах, отметил, что «лишь в Полоцке находится способный руководитель», имея в виду комбрига. Даже попав в окружение, Зыгин смог вывести из него не только свои войска, но и всю армию. Он вникал во все тонкости управления войсками, всегда лично изучал обстановку на местности и очень бережно относился к бойцам. В историю вошла фраза, которую комдив сказал командиру подразделения, пожалевшему усталых солдат и разрешившему им спать, вместо того чтобы окапываться. «Запомните, дорогой, солдата не жалеть, а беречь надо».

Было ясно, что такой отличный командующий сделает хорошую карьеру, и под его начало скоро дадут армию. В этом случае Филипикова тоже ждало повышение. И в военное время Зыгин считал своей обязанностью хорошо кормить командный состав, для чего даже держал профессионального повара, работавшего до войны в «Гранд-отеле». В общем, должность начтыла армии была не за горами.

Но майор сделал другой выбор. Когда вермахт начал захватывать один город за другим, он убедил себя в том, что Советский Союз проиграет войну так же быстро, как и Франция. При первой же возможности Филипиков сдался в плен и стал добровольно сотрудничать с оккупантами. Сначала его назначили начальником полиции в лагере для военнопленных, где он успешно выявлял коммунистов и евреев. Способности новоиспеченного полицая не остались незамеченными, и бывшего майора перевели в Великие Луки на новую должность.

Начальник полевой жандармерии встретил его на редкость любезно, даже вышел навстречу.

– Присаживайтесь, герр майор, попробуйте коньяк. Настоящий, французский. Сейчас такой трудно достать. – И без переводчика можно было понять, что Кайзеру нужно что-то очень важное, раз он так распинается. Но вот, наконец, заговорили и о деле.

– У вас, Елизар Романович, есть честные, смышленые люди, которые готовы пойти на риск, лишь бы принести пользу своей новой родине. – Это было утверждение, а не вопрос.

– Да, герр офицер, у меня много таких людей.

– Тогда прямо сейчас приведите ко мне несколько человек. Особые требования к ним будут следующие…

Через полчаса обер-лейтенант уже беседовал с первым кандидатом:

– Вас мы хотим послать нашим агентом за линию фронта. Мы можем не опасаться, что вы добровольно перейдете к большевикам, ведь есть много свидетелей, видевших, как вы заживо бросали еврейских детей в могилу.

– Не бросал, а аккуратно клал, герр офицер, – возразил полицейский[6].

– Это не важно, – Пауль с трудом сдерживал раздражение. Подумать только, с каким материалом ему приходится работать. Пусть среди русских и очень мало умных, но они все-таки есть. А все разумные люди должны понимать, на чьей стороне будет победа, и поскорее перебежать на сторону победителя. Так почему же тогда в полиции служат в основном одни идиоты?

Но все-таки двух подходящих людей, бывших офицеров, отобрать удалось. Поразмыслив, начальник жандармерии решил только одного из них полностью посвятить в свои планы, а второго оставить у первого на подхвате. Остальные участники операции вообще ничего не должны были знать. Их задачей являлось просто подтвердить легенды основных агентов.

Командир полицейского взвода Валуев роман Уэллса тоже читал, поэтому идею перемещения во времени уловил на лету. Он сидел перед обер-лейтенантом и внимательно выслушивал инструкции. В отличие от него, переводчица жандармерии фрау Карляйтис была потрясена. Она бледнела и держалась за столешницу, чтобы не свалиться со стула, так что беседу время от времени приходилось прерывать. Когда начальник первый раз ввел ее в курс дела, она ему тут же безоговорочно поверила, как и положено дисциплинированному подчиненному. А поверив, сразу упала в обморок. Вот и сейчас ее глаза подозрительно начинали закатываться. В очередной раз дав понюхать фрау нашатырный спирт, Кайзер продолжил:

– Вы, Олег Семенович, человек образованный, почти инженер, и сможете убедительно рассказать о технике будущего. Кое-какие идеи я вам подскажу. Но, конечно, обмануть его нам не удастся, ведь мы ничего не знаем о будущих политических событиях. Поэтому я предлагаю вот что…

Следователь с большим стажем работы, Пауль привык мыслить логически, анализируя всевозможные факторы и строя различные версии. То, что дело было необычным, его нисколько не смущало. В его работе часто приходилось выбирать между несколькими версиями событий, а теперь оказалось, что несколько различных вариантов мировой истории могли существовать одновременно. К этому выводу он пришел довольно легко. Если человек из будущего прибыл сюда и помог уничтожить целую дивизию, то ход истории изменился. Неважно насколько именно, но изменился. Даже если ему больше ничего сделать не удастся, а сюда оперативно пришлют войска из резерва, то все равно судьба нескольких тысяч солдат будет уже совсем другой. Кто-то погиб или попал в плен, кто-то тяжело ранен. Через семьдесят лет эти изменения коснутся уже миллионов людей. В любом случае в 2011 году мир будет существенно отличаться от первоначального варианта. А если там опять кто-нибудь изобретет машину времени и отправится в прошлое, то он добавит новые изменения.

– Разведчик из будущего должен все это понимать. Поэтому он поверит в то, что в вашем мире история пошла совсем по-другому, – подытожил Кайзер свои размышления. – Так что не бойтесь импровизировать. Связь с вами мы осуществлять не сможем, поэтому для нас крайне важно, чтобы вы вернулись. Теперь давайте проработает план внедрения, времени у нас очень мало.

На этот раз утром нас не бомбили, что и неудивительно. Всю отлаженную немецкую систему управления войсками в этом районе мы нарушили. Поэтому всем удалось хорошо выспаться. Как и положено в армии, я распорядился выводить личный состав на утреннюю зарядку, хотя, судя по времени, правильней было бы назвать ее дневной.

Бойцы, уже отвыкшие от строгого распорядка дня, даже немного поворчали, видимо считая, что физических упражнений по рытью окопов и ночных «прогулок» более чем достаточно. Поэтому все с восторгом встретили приезд полевой кухни, прервавший физзарядку. Ели мы не спеша, наслаждаясь отдыхом, а потом с удовольствием пили горячий чай. На сладкое у нас были шоколадные конфеты, входившие в немецкий боевой паек. Фрицам он уже ни к чему, а для нас это законный трофей, и довольно вкусный.

После обеда всем раздали трофейные карабины и пулеметы, а также передали приказ как можно быстрее освоить немецкое оружие. Пока у нас хватало «мосинок», но в ходе ожесточенных боев боеприпасы быстро заканчиваются, да и пополнение нам могут прислать безоружным. Так что иметь запас никогда не помешает. А что касается пулеметов, то их никогда мало не бывает. Жаль только, что регулярных поставок боеприпасов калибра 7,92 ожидать не приходится.

Так как никому из нас раньше не приходилось пользоваться «Маузерами Г-98», то мы немного потренировались вынимать из них затвор, заряжать и разряжать. В качестве инструктора нам выделили полкового разведчика Смирнова, как специалиста по всему немецкому.

– Запомните самое главное, – учил он. – Наши патроны к немецкой винтовке не подходят. Далее, если штык примкнут, то вести огонь нельзя, поэтому штык нужно носить в ножнах. Заряжается карабин рукояткой затвора так же, как и на наших винтовках. После израсходования последнего патрона затвор не закрывается, чтобы стрелок не забыл зарядить новую обойму. А теперь посмотрите сюда. Сзади затвора расположен предохранитель. Если его повернуть вправо, то стрелять нельзя. Положение влево позволяет вести огонь.

Шустрый Стрелин тут же попробовал поставить флажок предохранителя вертикально и довольно пощелкал затвором.

– Товарищ командир, в среднем положении затвор двигается, но стрелять нельзя.

Маркировку немецких патронов разведчик не знал, но зато я немного помнил, хотя и довольно смутно. Правда, я не понимаю, почему для Г-98 существует так много видов пуль. Кроме легких и бронебойных, еще есть и тяжелые. Описывать всю эту классификацию я не стал и объяснил коротко:

– Если вокруг капсюля красное кольцо, то оно обозначает бронебойные, зажигательные и бронебойно-трассирующие пули. Отложите все такие патроны, мы их будем использовать для стрельбы по бронетехнике.

Иванов, по доброте душевной, из четырех станковых пулеметов три раздал другим ротам и пулеметному взводу, но один все-таки остался нам, и сейчас пулеметный расчет увлеченно обучался на нем зенитной стрельбе.

Зато при распределении ручных пулеметов я совершенно честно объяснил комбату, что чешские ZB-30 более старые, чем германские МГ-34, и емкость магазина у него маленькая. Одним словом, никуда не годный хлам. Но так как мы легко добудем себе новые трофеи, то пока готовы забрать этот хлам себе.

О такой маленькой детали, как вес, а он у чешского пулемета в полтора раза меньше, я упоминать не стал. В конце концов, Иванов сам держал пулеметы в руках, и видел, какие они легкие. Хотя по современным меркам и восемь килограммов для ручника многовато, но в эту войну вообще нормальным считалось двенадцать – столько весили и «Дегтярев пехотный», и МГ.

Теперь на сорок человек у нас имелось шесть пулеметов, и еще несколько капитан пообещал выделить из новых трофеев, захваченных этой ночью за рекой. И действительно, вскоре к нам подъехала повозка, привезшая немецкие автоматы, пулеметы, пистолеты и большое количество боеприпасов. Учитывая то, что в роте еще было два миномета, стрелков с винтовками у нас уже почти не оставалось. Особенно туго приходилось расчету «максима». По-хорошему, в нем должно состоять пять бойцов: наводчик со своим помощником, заряжающий и два подносчика лент. Два человека, конечно, могли стрелять из пулемета. Но когда его перевозили, то им уже требовалась помощь. А если придется переносить «максим» на руках, то меньше чем впятером с ним не справиться. Его четырехпудовая тушка разбирается на три части, а еще нужно тащить ящики с патронами.

У меня даже появилась мысль поменяться пулеметами с каким-нибудь подразделением, но опытные солдаты отговорили. Пусть перевозить эту древнюю конструкцию и неудобно, но зато по надежности и точности стрельбы ей нет равных. Нужно только запастись глицерином для охлаждения, а если его нет, то вовремя менять воду в кожухе, и тогда ствол станкового пулемета никогда не перегреется. Так что при наличии достаточного количества патронов можно вести огонь длинными очередями. Тяжелый щиток, на который сыпалось множество проклятий во время походов, тем не менее спас немало жизней. После боев пулеметчики часто находили на нем отметки от вражеских пуль.

После изучения карабинов настала очередь трофейных гранат. Колотушками М-24 мы уже пользовались, но Смирнов взялся разъяснить нам все тонкости, которые бойцы могли и не знать.

– Первая ошибка бывает, когда при снаряжении гранаты боец вставляет детонатор не той стороной. – Объясняя, он тут же все наглядно показывал. – После того как детонатор вставлен в гнездо, ручку следует вкручивать плавно и очень осторожно. Перед броском гранаты надо открутить колпачок, взять левой рукой шарик и очень быстро выдернуть. Теперь считайте.

Сержант бросил гранату, улетевшую метров на шестьдесят, где она вскоре взорвалась.

– По инструкции время замедления взрыва не больше пяти секунд. Но на практике обычно проходит не меньше восьми. Поэтому всегда считайте до трех и только после этого бросайте, иначе враги успеют или отбежать от места взрыва, или даже швырнуть гранату обратно.

– А если она взорвется, не успев упасть на землю? – спросил кто-то из молодых.

– Это очень хорошо. Тогда осколки, летящие вниз, не уйдут бесполезно в землю, а найдут цель. Теперь посмотрим, что будет, если запальный шнур выдергивать медленно.

Смирнов снарядил следующую колотушку, не спеша вытянул шарик и тут же бросил гранату.

– Принцип действия запала здесь точно такой же, как у обычных спичек, – продолжал он пояснять. – Если чиркать спичкой медленно, то она не загорится. Поэтому при недостаточно энергичном выдергивании шнура воспламенения терочного состава не происходит, и взрыва не последует.

Проводя учебу, мы с тревогой прислушивались к канонаде на юго-западе. Редкие разрывы постепенно перешли в непрерывный грохот, и было непонятно, кто кого атакует. Поэтому, как только на наших позициях нарисовался комбат, я тут же пристал к нему с расспросами.

– Как там дела? – я кивнул в сторону западного берега, где постепенно нарастал гул артподготовки.

– Сейчас покажу.

Иванов достал из планшета карту, разложил прямо на ящике с гранатами и начал рассказывать.

– Утром 243-я дивизия подошла к селу Ерохино, куда сбежали остатки немцев с плацдарма. Помощи им ждать особо неоткуда. Дорогу на север к Фомино и дальше на Андреаполь наша дивизия перекрыла. С юго-запада немцы еще удерживают село Ваулино, но за ними, в Данилово, уже несколько дней находятся наши войска, и они блокируют дорогу на юг. Прямо на запад дорог практически нет, там сплошные болота, речки и леса. Вчера, после того как плацдарм освободили, наши пытались подойти к Ерохино поближе, но были остановлены сильным огнем, и форсировать реку не смогли. А теперь, после захвата Синичино, появилась возможность выйти к селу по правому берегу, через лес. Атаковать их наши еще не начинали. Ждут, пока артиллерия не сровняет все их укрепления с землей. Кстати, две трофейные гаубицы активно используются. Снарядов к ним столько, что можно не экономить. Немцы пытаются огрызаться, но где расположены наши войска в лесу, не знают. Подвоза боеприпасов к ним теперь не ожидается, так что шансов у фрицев нет. Я слышал, им тоже предложат сдаться, как гарнизону Синичино. Для этого хотят использовать несколько пленных офицеров. Они должны будут объяснить немцам, что в плену их никто убивать и мучить не будет.

– Только начальника штаба пусть не дергают. Он раненый, ему в госпиталь надо, – тихо попросил я, опустив глаза. Из-за моей несдержанности, пусть и тысячу раз оправданной, теперь будет затруднительно использовать полковника для переговоров.

– А, этого вонючку, – Сергей сморщил нос. – Его сразу из медсанбата в штаб армии увезли. Лучше расскажи, как твои орлы трофейное оружие осваивают.

– Заряжать и собирать-разбирать научились, теперь надо пристрелять. Мы можем потратить часть патронов на пристрелку?

– Да сколько угодно. В селе мы этих патронов целый склад захватили.

– А на правый берег нас пока не переводят?

– Нет, там будут другие подразделения. А мы, получается, теперь находимся во второй линии обороны.

Я отправил бойцов расставить на берегу реки ящики, которые будут служить нам мишенями для пулеметчиков. Для автоматчиков мишени расставили поближе – перед ложной линией окопов в ста пятидесяти метрах отсюда.

– Кстати, Сергей, у нас должно быть много трофейных пистолетов. Хорошо бы их раздать всем пулеметчикам и минометчикам. Это удобнее, чем таскать винтовку.

– Наш комполка уже распорядился, чтобы отобрали девятимиллиметровые пистолеты, и желательно однотипные – «Люгер» или «Вальтер-38». Вам, естественно, их выдадут в первую очередь. А ты уверен, что тебе нужно много немецких карабинов, если у всех бойцов в роте будут или автоматы, или пистолеты? Может, все винтовки сдашь на склад?

– Ну вот сам подсчитай. Ты здесь уже три недели. Все это время шли бои, было много раненых и убитых. Отступать нашему полку не приходилось, и все оружие выбывших бойцов осталось здесь. А что мы видим по факту? На сорок бойцов роты только полсотни исправных «мосинок». Почему, как считаешь?