Боги нефрита и тени
Вукуб-Каме посмотрел на свои руки. Ладони потемнели от ожогов, ожоги появились, когда он отрубал голову брату. Он страдал и трудился ради трона. Его брат не получит его.
– Ты должен найти ее. Найди и приведи ко мне, – приказал он.
– Повелитель, я бы так и поступил, но я… я не смогу. Я слаб и немощен… я постарел…
Вукуб-Каме с презрением взглянул на него. Как быстротечна жизнь смертных! Конечно, эта развалина не может преследовать девчонку.
– Дайте подумать, дайте подумать… – бормотал старик, нашаривая рукой трость, стоявшую у кровати. – Да… у меня есть внук, господин. Он молод и силен, и к тому же хорошо знает Кассиопею. Он найдет ее и приведет к вам.
– Хорошо, – кивнул бог. – Я поговорю с ним.
– Сейчас же, сейчас же приведу его…
Сирило отправился за Мартином. Вукуб-Каме, оставшись один, провел рукой по крышке сундука. Теперь он физически ощутил отсутствие брата. Он не мог представить девушку, но легко представил Хун-Каме в темном костюме, какие носят смертные. Как его братец в этом странном костюме путешествует по стране.
Старик вернулся. С ним пришел молодой человек, похожий на Сирило в молодости.
– Этой мой внук, господин. Его зовут Мартин… Я попытался объяснить ему, кто вы и что вам нужно от него.
Вукуб-Каме повернулся к молодому человеку. Глаза бога были такими же белесыми, как и волосы, – цвета благовония, поднимающегося в воздух. Смотреть в них было тяжело, и Мартин устремил взгляд в пол.
– Мой брат и твоя кузина хотят навредить мне. Ты найдешь девчонку, и мы их остановим, – сказал бог. – Я знаю, куда они держат путь, и, несомненно, они попытаются вернуть кое-какие предметы, которые я спрятал.
– Я готов помочь, но ваш брат… сэр, он бог… а я всего лишь человек, – сказал Мартин. – Как я смогу это сделать?
Бог понял, что парень не обучен магии, не обучен ничему. Неподготовленный, как неограненный драгоценный камень. Ничего, Сирило когда-то был таким же и все равно исполнил свою роль. К тому же, Вукуб-Каме почувствовал в этом едкую иронию судьбы. Внучка Сирило помогла его брату, а внук будет помогать ему самому. Мифы смертных полны таких совпадений, которые в действительности не являются совпадениями, как и сами мифы – сказками.
Вукуб-Каме снисходительно махнул рукой.
– Ты станешь моим послом, и я постараюсь помочь тебе в пути. Тебе не нужно делать ничего сложного, просто убеди ее встретиться со мной.
– И это все? – спросил Мартин.
– Возьми вот это.
Вукуб-Каме снял со среднего пальцы тяжелое нефритовое кольцо и протянул смертному. Мартин засомневался, но взял кольцо и покрутил в руке. По всей поверхности были выгравированы черепа.
– Не снимай его, а когда захочешь вызвать меня, произнеси мое имя. Но предупреждаю, я не смогу появиться перед тобой в дневное время, и ты не должен звать меня по пустякам. Найдешь девчонку и убедишь встретиться со мной. Постарайся, чтобы мой брат не узнал о твоем присутствии.
– А ваш брат не заподозрит, что я следую за ним?
– Будем надеяться, что нет. Я организую твое перемещение, жди моих вестей.
Сирило попытался что-то сказать, но Вукуб-Каме заставил его замолчать. Он стоял перед молодым человеком и видел в его глазах страх, смешанный с гордостью. И еще кое-что, самое главное.
– Я помог твоей семье стать состоятельной, после того как мне помог твой дед. Сделай все как надо, и я возвышу тебя еще больше, чем твоего деда, – сказал он.
Мартину хватило ума кивнуть, но не заговорить.
– Подведешь меня, и я разобью тебя как горшок о тротуар, – заключил бог.
И снова Мартин кивнул.
* * *Вукуб-Каме взмахнул плащом и вернулся в свое царство. Срединный мир раздражал бога, а пустой сундук, казалось, насмехался над ним.
В своих покоях бог нарисовал на стене магический символ, и та отодвинулась, открывая проход в тайную комнату. В ней была кромешная темнота, но Вукуб-Каме произнес одно слово, и на стенах вспыхнули факелы.
На каменной плите лежал сверток из черной ткани, по краям украшенный геометрическими узорами. Вукуб-Каме развернул ткань, открывая взору железный топор, которым многие годы назад он замахнулся, отрубая голову брата. Лезвие и рукоять украшали символы власти. Выковать этот топор бог доверил смертному колдуну Анибалу Завала, поскольку ни один ремесленник Шибальбы не смог бы это сделать. В Подземном мире все оружие было сделано из обсидиана и жадеита. Железо – металл иноземцев. Оно могло пронзить тело бога, в отличие от крепкого гагатового лезвия.
Топор, покрытый магическими символами, когда Вукуб-Каме сотворил расправу, обжог его, оставив шрамы на теле, но это была небольшая цена за царство. Сейчас он разглядывал оружие и, не касаясь, провел вдоль него рукой. И сразу почувствовал силу, заключенную в нем. Лезвие было по-прежнему острое и магия – еще действовала. Топор поможет преуспеть ему и во второй раз.
Вукуб-Каме был умен – части тела Хун-Каме он спрятал в разных местах. А также кое-что построил. Далеко на севере, в Нижней Калифорнии, его брата ожидала гробница, достойная бога.
Богов нельзя убить, но Вукуб-Каме нашел способ, точно так же как десятилетиями раньше нашел способ пленить соперника, – подвиг, о котором мало кто осмелился бы подумать.
Глава 6
Роскошное название Прогресо поначалу, казалось, никак не соответствовало портовому городку к северу от Мериды. На кривых улочках стояли дома из глины и камня, крытые пальмовыми ветвями. Но потом правительство провело между Меридой и Прогресо железную дорогу, установило телеграф, построило новый пирс. И город стал главным местом, через которое с полуострова вывозили юкатанскую коноплю Хенекен. В новом Прогресо здание муниципалитета было теперь с мраморными ступенями, а корабли – большие и маленькие – заходили и выходили из порта под завязку загруженные товаром. По сложившейся традиции, капитаны не отказывались взять на борт пассажиров, даже не спрашивая, почему им понадобилось так срочно уехать, – в Мексике для этого много причин.
Лоре договорился с капитаном судна, на котором уже не один год перевозили тюки юкатанской конопли и еще кое-какой левый товар. Кассиопея и Хун-Каме делили на двоих одну каюту с двумя койками. Белье было чистым, но, кроме раковины, стула и зеркала, из удобств больше ничего не имелось. На судне не было комнаты для курения и даже кают-компании – самый простой морской грузовичок.
– Здесь будет тесновато, – сказала Кассиопея.
– Поищем хорошее жилище в Веракрусе, – ответил Хун-Каме, засовывая чемодан под одну из коек.
– Но ты и я… мужчина и женщина…
Назидания священника, мамы и дедушки, машинально повторенные ею, – вот что это было. Аморально. Даже остаться с мужчиной одной за закрытыми дверьми считалось аморальным.
– Я не человек, – равнодушно сказал Хун-Каме, сел на стул и положил руки на подлокотники. Он привык сидеть на троне, и поза была соответствующая.
Кассиопея взглянула на него и подумала, что выглядит-то он как мужчина. А если кто-то спросит, что сказать? Нет, он бог, понимаете ли. Быть с ним не грех, хоть он и красив как демон.
Если начать подсчитывать грехи… ох, тогда она точно влипла. На данный момент ей, наверное, придется прочитать пятьсот молитв с четками. Побег из дома, разговоры с демоном… нет, лучше не задумываться.
Чтобы отвлечься от мыслей о сердитом лице священника, девушка села на кровати и начала чистить апельсин. Она купила их целую сумку, пока они бродили по порту. Откуда ей знать, будут ли их здесь кормить.
– Хочешь один? – спросила она Хун-Каме. – Или ты не ешь?
– В Шибальбе мне не нужна подобная еда, но сейчас, пока я еще не стал самим собой, не откажусь.
– Ну, тогда бери.
Она протянула апельсин. Хун-Каме медленно взял фрукт и некоторое время просто держал его в руке, как будто не знал, что с ним делать. А ведь и правда не знал – взглянул на ее пальцы и начать очищать кожуру.
– Скажи, а как ты оказался в сундуке? – спросила девушка. Апельсиновый сок капал с ее подбородка, и она вытерла его тыльной стороной ладони.
– Из-за предательства.
– Из-за предательства? А как с этим связан мой дедушка?
– Смертные молились нам, слагали в нашу честь гимны, совершали жертвоприношения, сжигали благовония. Был целый культ, но потом они перестали это делать. Однажды твой дед сильно порезал руку, потекла кровь, и тут я услышал, что он произносит правильные слова, умоляет меня прийти. Мне стало любопытно, и я пришел. Самые большие жертвоприношения всегда были кровавыми, и я подумал, что увижу что-то необычное. К несчастью, это была ловушка. Твой дед работал на моего брата.
Снаружи раздались крики капитана, отдававшего команды перед отплытием. Якорь поднимется в любую минуту. Кассиопея не боялась воды, она ныряла в сеноты с раннего детства. Если бы пришлось ехать на поезде, возможно, она бы больше волновалась.
– Сколько ты провел в том сундуке? – спросила девушка.
– Пятьдесят лет. Твой дед был тогда молодым человеком.
– Ты знал о том, что происходит?
– Я спал, но это не сон смертных.
Она вспомнила рассказ Лоре – тот сказал, что боги не могут умереть, вместо этого они засыпают. Кассиопея нахмурилась.
– А сколько вас, богов?
– У меня одиннадцать братьев.
– Я еще не спрашивала, но… Я каждую неделю хожу в церковь и, ну… священник… он говорит, что если ты хороший, то попадешь прямо в рай. Но существует ли рай? Наверху один бог или множество?
Спрашивать об этом – тоже грех. Четыре, пять, есть ли разница? Ей просто хотелось знать.
Хотя Хун-Каме тщательно очистил апельсин, он его не ел – держал на ладони.
– Чу’лель, – сказал он. – Так называется священная жизненная сила, находящаяся вокруг тебя. Она везде – в ручьях, в смоле деревьев, в камнях… Она рождает богов, и боги принимают форму благодаря мыслям людей. Боги принадлежат месту, где чу’лель вышла наружу и дала им жизнь. Они не могут слишком удаляться от этого места. Бог твоей церкви не живет в этих землях, и он тоже может спать. Я не знаком с ним.
Кассиопея выплюнула косточки апельсина на ладонь. Под раковиной стояла корзина для мусора. Она встала и кинула туда косточки.
– Почему это он может спать? – спросила она.
– Молитвы и дары смертных питают богов, дают им силу. Но потом молитвы затихают, и чу’лель ослабевает, вот тогда боги могут заснуть. Но чу’лель может снова окрепнуть, и боги просыпаются.
Хун-Каме наконец положил дольку в рот. Если ему и понравился вкус, на лице это не отразилось. Кассиопея подумала, что еда богов, вероятно, намного соблазнительнее апельсина.
Она вспомнила историю Героев-близнецов, которую слышала от отца: победив повелителей Шибальбы, они объявили, что те больше не получат жертвенной крови. Интересно, боги тогда потеряли последователей или это произошло позже? Но сейчас ее волновали более насущные вопросы.
– Почему ты здесь, если тебе не молятся? Почему твой брат не спит? Почему вы вообще существуете?
– Есть особые источники силы, тайные места, где земля плодородна и сильна. Там боги и живут. Мои владения больше, чем у других, потому что сквозь небеса пронесся камень и расщепил океаны и саму землю. Как но эк. Кипящий поцелуй этому миру.
– Ты имеешь в виду астероид, – сказала Кассиопея, наконец понимая. – Ты родился из астероида…
Как глупо, что она сразу не уловила это из рассказа Лоре! Да, астероид. Она не обращала на них особое внимание, читая книги по астрономии. Ее больше интересовали далекие звезды.
– Так получается, весь космос наполнен богами? – спросила девушка.
– Ты хоть слушала меня? Богов рождает чу’лель, а форму дают нам смертные. Боги везде, где разлита сила.
Как кузница, подумала Кассиопея. Люди выковывают форму богов. И эти формы меняются. Сами боги незыблемы, а вот их образ может быть разным.
Ее мысли вернулись к астероиду, к куску камня, принесшего богов на Землю. Ну и как из камня мог появиться черноволосый бог? Потом ее посетила другая мысль.
– Так вот почему люди строили обсерватории и смотрели на звездное небо? Они хотели увидеть, откуда вы пришли? Или это вы подсказали им – смотреть на звезды?
– Какие забавные у тебя мысли, – заметил Хун-Каме, но не улыбнулся. Он, кажется, вообще не умел улыбаться. – Зачем мне небеса, если я живу под землей?
– А я люблю смотреть на небо, – призналась девушка.
– И что ты там видишь?
– Звезды. Бесконечность. Когда я смотрю на небо, мне кажется, что однажды я буду свободна.
Кассиопея не была романтичной, но ее юность не позволяла ей быть прикованной к земле каждую секунду дня. Как и все девушки, она любила помечтать.
– Свободна от чего?
– Не знаю даже, как сказать… Мой дедушка ужасен. Я нисколько не скучаю ни по нему, ни по дому, – призналась Кассиопея. По матери она тоже не скучала. Просто события последних дней не оставляли ей времени для этого чувства. Но она понимала, что должна написать маме письмо. Ну или хотя бы открытку. Отправит ее из Веракруса.
– Значит, хорошо, что я спас тебя, – кивнул Хун-Каме.
– Спас? Ты не спасал меня, – возразила Кассиопея. – Это я открыла сундук. К тому же я всегда знала, что сбегу рано или поздно. Зачем мне ждать, пока меня освободит бог? Это было бы глупо.
– Для девушки без гроша за душой, которая понятия не имеет, что находится дальше километра от ее дома, ты кажешься весьма уверенной в себе.
– Ну, теперь рядом со мной бог, – засмеялась она.
– Советую тебе следить за языком, когда разговариваешь со мной.
Хун-Каме не казался рассерженным, но ей все равно не понравились его слова. Семья постоянно приказывала ей следить за языком, и было неприятно услышать это из его уст. Хм, из уст бога.
– Мой дедушка и кузен били меня по лицу, когда я дерзила им. Ты тоже будешь так делать? – спросила она не без вызова.
Бог как-то странно посмотрел на нее, пожалуй, с одобрением. Он не улыбнулся, но уголки его губ слегка приподнялись.
– Нет, не буду. Не думаю, что это поможет, раз их удары не сломили твой дух. Достойно, девушка. Мой брат тоже не сломил меня.
Кассиопея пожурила себя за то, что не прониклась его ситуацией. Возможно он бывал груб просто потому, что многие годы он ни с кем не разговаривал, будучи запертым в тесном сундуке. Жизнь поколотила ее, но она все еще помнила, что такое доброта.
– Мне жаль. Насчет того, что мой дед и твой брат сделали с тобой, – мягко произнесла девушка.
– Почему тебе жаль? – удивленно спросил бог. – Ты к этому не причастна.
– Да, но если бы я знала, то выпустила бы тебя намного раньше.
Его взгляд остановился на ней. Взгляд был одновременно и холодным, и обжигающим, пронизывая девушку насквозь. Она опустила глаза на складки юбки и почувствовала, что краснеет, – иногда с ней такое бывало.
– Ты благородна, каменная дева, – сказал он.
– Каменная дева? Почему ты так называешь меня? – спросила Кассиопея.
Бог казался озадаченным.
– Разве это не твое имя? Кассиопея Тун.
– А, моя фамилия… Да, конечно, она означает «камень».
– И разве ты не дева? – спросил бог.
На этот раз Кассиопея не просто покраснела, а вспыхнула. Будь это возможно, она бы заползла под кровать и в диком смущении просидела там целый час.
– Кассиопея… лучше зови меня Кассиопея, – сказала она.
– Леди Кассиопея, – повторил он.
– Не леди. Кстати, зачем ты так назвал меня в доме Лоре? Я чищу горшки по субботам и крахмалю одежду дедушки, какая я леди?
– Лоре не отличит леди от улитки. Я посчитал нужным поправить его.
– Но…
– Храбрость – величайшая из добродетелей, – сказал бог, вскинув указательный палец. – Ты храбра. Любая смертная, столкнувшись с моим внезапным появлением, испугается. А уж когда я сказал, почему вынужден взять тебя с собой… – Он не договорил. – Но ты вела себя достойно. Было бы очень неприятно таскать тебя повсюду в полуобморочном состоянии.
Последняя фраза все портила, но все же это был комплимент, и девушка кивнула.
– Буду звать тебя Кассиопеей, если хочешь.
– Было бы мило с твоей стороны.
Он откинулся на спинку стула и доел апельсин; его движения были четкими, когда он, не вставая с места, кинул кожуру в корзину. Кассиопея наблюдала за ним с интересом. Форму богам придают люди… Какой именно человеческий разум создал его? Неизвестная ей смертная посмотрела на небеса и подумала: «Волосы черные, как безлунная ночь…» В том, что это была женщина, она не сомневалась. А кто дал ему имя?
– Хун-Каме, – сказала Кассиопея, словно пробуя имя на вкус.
Он высокомерно вскинул бровь и поправил:
– Повелитель Шибальбы.
– Но я не могу повсюду звать тебя так. Думаешь, если мы окажемся на улице, я смогу крикнуть: «О Повелитель Шибальбы, подойди сюда»?
– Я не собака, чтобы ты меня подзывала, – холодно возразил он.
Кассиопея фыркнула, но звук застрял у нее в горле. Она поцарапала апельсин ногтем.
Бог молчал, и девушка решила, что остаток поездки они проведут в тишине, как во время путешествия в Мериду, а потом в Прогресо. Ее спутник скупо дарил слова, словно драгоценные камни, наверное, считая, что она недостойна их. Она, в свою очередь, тоже не привыкла много разговаривать, ведь в кругу семьи приходилось утаивать свои мысли. Приходиться-то приходилось, но иногда ей хотелось поболтать.
– Наверное, ты права, – произнес Хун-Каме, удивив ее.
– Что? – вскинула она голову.
– Можешь звать меня Хун-Каме, пока мы в Срединном мире.
– Очень щедро с твоей стороны, – с сарказмом заметила девушка.
– Да, возможно.
Девушка не смогла сдержать смешок.
– Ты совсем не обладаешь чувством юмора, да?
– Как бы мне это помогло?
Его голос прозвучал сухо, но Кассиопея поняла, что остаток поездки пройдет не только за молчаливыми взглядами. Она путешествовала впервые в жизни, и ей не очень хотелось притворяться монахиней, принявшей обет молчания.
– Ты дашь мне еще апельсин? – спросил бог.
Кассиопея кивнула и кинула ему золотистый фрукт. Бог поймал его левой рукой.
Команда закончила закреплять тюки, якорь был поднят, и судно покинуло Прогресо, направляясь в Веракрус. Кассиопея даже не поняла, когда это произошло, так увлеклась разговором.
Глава 7
– Достань мне бренди из буфета, – приказал Сирило.
Мартин открыл буфет, в котором хранились самые любимые дедушкины напитки. Здесь также стоял невероятно дорогой набор бокалов с графином, украшенный шестигранниками и стилизованными папоротниками. Сирило говорил, что Мартин получит его в качестве подарка на свадьбу.
Он налил бокал и передал старику. Сирило забрался обратно в постель, закрыл ноги одеялом и стал медленно потягивать бренди. Обычно Мартина не приглашали разделить стаканчик спиртного на ночь, но юноша был так потрясен, что, не спрашивая разрешения, налил бокал и себе.
Он сел на стул рядом с кроватью и засмеялся.
– Черт побери. Черт побери…
– Следи за своим богохульным языком, – поморщился дед.
– Прости, но я только что встретился с богом, – огрызнулся Мартин.
Несмотря на дерзкий тон, он уставился в пол, не в силах заставить себя посмотреть на старика. Как и все в доме, он видел в Сирило каменного идола, которому нужно во всем подчиняться, чтобы не вызвать гнев.
– Почему ты не рассказал мне об этом? О Повелителе Подземного мира, о сундуке, наполненном костями, вообще ни о чем… – Мартин чувствовал себя обманутым.
– Я думал, что ты не готов. И считал, что у меня больше времени.
Старик был несгибаем. Его глаза сияли ярко, а зубы, пожелтевшие от времени, оставались острыми.
– Ну… теперь-то расскажешь?
– Чего ты хочешь, Мартин? Сказку на ночь?
– Объяснения.
– Что здесь объяснять?
Сирило завозился, устраиваясь поудобнее, затем жестом попросил внука помочь. Нахмурившись, Мартин подложил еще одну подушку под спину старика.
– Так все же, – продолжил он, надеясь, что старик соизволит ответить.
Сирило казался раздраженным, но все равно заговорил.
– Я был никем, без всяких перспектив, жил как мог, в чужие дела не лез, но однажды ко мне пришла эта женщина. Она была прекрасна, и она сказала, что я родился в подходящий день подходящего месяца.
– Подходящего для чего?
– Для магии. Чтобы поймать бога в ловушку.
– И ты согласился?
– Не сразу. Сначала я подумал, что она безумная. Но потом они пришли всей компанией. Пара колдунов – братья Завала. И, конечно, Вукуб-Каме. Они плели интриги против Повелителя Шибальбы.
– И что дальше? – спросил Мартин.
– А ты как думаешь? Я сыграл свою роль. Она была проста. Мне нужно было послужить наживкой, а они разобрались со всем остальным. Отрубили ему голову, засунули тело в ящик, – старик дважды щелкнул пальцами. – Налей мне еще.
Мартин подчинился, встал и наполнил дедушкин бокал.
– Но зачем им было оставлять сундук у тебя? Здесь? в Уукумиле?
– Вукуб-Каме, пусть простит, что я называю его имя, не мог забрать сундук с собой. Хун-Каме был Владыкой Шибальбы, и земля – его мать. Так что закопать его было невозможно. Срединные земли совсем другое. Сундук должен был оставаться на поверхности.
Сирило смочил губы бренди и продолжил:
– Он мог бы отдать сундук одному из помощников, но не стал – бог доверил его мне. Уукумиле тихий городок, и я думал, что здесь сундук в полной безопасности. Так и было, если б не твоя кузина.
– Но ты мог бы позаботиться о сундуке получше, – заметил Мартин.
На мгновение ему показалось, что дед сейчас встанет с кровати и отдубасит его тростью, как делал в детстве. А что, он на такое способен. Но вместо этого старик лишь сердито взглянул на него.
– Я сделал все, что мог. Первые два года я спал с дробовиком у кровати, на случай, если кто-то вломится ночью. Я все время следил за этой чертовой штукой. Годы, однако, шли, и стало очевидно, что никто не собирается приходить за сундуком.
Дед со стуком поставил бокал на тумбочку, словно это была дешевая кружка из грубой глины.
– Новый Повелитель наведывался ко мне на протяжении первых пары лет. Не знаю, позлорадствовать или еще за чем. Но потом он перестал навещать меня, и через какое-то время… ну, лет через десять я начал думать, что мне все это приснилось.
– Приснилось, – повторил Мартин.
– Да, я так и сказал. И я ни разу не открывал этот чертов сундук, так что не мог освежить свою память.
– Может, лучше было открыть?
– О некоторых вещах лучше не знать, и к тому же это больше не имело значения. Настоящее… Фальшивое… Моя жизнь была такой, какой была.
Мартин, несмотря на то, что его воображение было весьма ограничено, понял деда. Стоит себе сундук и стоит – чего любопытствовать? Его интересовало другое:
– На что ты обменял свою помощь?
– А ты как думаешь? – Сирило обвел рукой пространство. – Все вот это. Я был никем, и вдруг получил всё.
– Мог бы и мне рассказать.
– Рассказать? О том, что я поверил в колдовство и даже поучаствовал во всем этом? Знаю я вас, гадюк, вы поймали бы меня на этом.
Мартин подумал о своих тетках и отце. Действительно, они могли бы засадить Сирило в дом умалишенных, появись такой шанс. Его отец был мягким и послушным, но он никогда не ладил со стариком. Что касается сестер Мартина, их мужей и целой своры кузин, то все они готовы были перегрызть друг другу горло, а уж Сирило тем более. Помрет – получат наследство.
– Ну, – сказал он, – ничего хорошо из твоего молчания не вышло. Из-за этой предательницы. Ты приблизил ее, пускал в свою комнату, а она даже не настоящая Лейва.
– Именно поэтому у нее и был доступ в комнату. Думаешь, я мог бы доверить заботу о себе такому беспечному шалопаю, как ты, Мартин? – усмехнулся старик. – Но сейчас ты должен собраться. Семья нуждается в тебе, спасай ее.
– Я готов, – ответил Мартин.
– Только постарайся не испорть все, как обычно.
Мартину не понравился взгляд, которым одарил его дед. Старик не испытывал к нему добрых чувств, что совсем не удивительно – этой развалине не угодишь. Но почему он судит его так строго?
– А что я испортил? Я всегда делал так, как ты говорил, – запротестовал Мартин.
– Послушай, мальчик, – Сирило потянулся за тростью, стоявшей в изголовье, и с силой ударил ею о пол. Мартин вздрогнул. – Ты можешь считать, что я жесток или груб, но ты не знаешь его.
Мартин вспомнил Вукуб-Каме. Когда дед разбудил его и приказал одеваться, объяснив, что у них божественный гость, он решил, что старик сошел с ума. Сирило прав, такие откровения могут довести до сумасшедшего дома. Но один взгляд на этого незнакомца, и пришлось признать, что у человека не может быть ни таких глаз, ни таких волос. Да и комната словно мерцала от силы, исходившей от него.
– С ним твои дурачества не пройдут. Ты должен служить ему, и служить хорошо. Низко кланяйся, правильно обращайся, льсти и прежде всего делай, как он велит, чтобы нас всех не прокляли.